Email:

ВНИМАНИЕ! ВСЕ АВТОРСКИЕ ПРАВА НА ПЬЕСУ ЗАЩИЩЕНЫ ЗАКОНАМИ РОССИИ, МЕЖДУНАРОДНЫМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ, И ПРИНАДЛЕЖАТ АВТОРУ. ЗАПРЕЩАЕТСЯ ЕЕ ИЗДАНИЕ И ПЕРЕИЗДАНИЕ, РАЗМНОЖЕНИЕ, ПУБЛИЧНОЕ ИСПОЛНЕНИЕ, ПЕРЕВОД НА ИНОСТРАННЫЕ ЯЗЫКИ, ВНЕСЕНИЕ ИЗМЕНЕНИЙ В ТЕКСТ ПЬЕСЫ ПРИ ПОСТАНОВКЕ БЕЗ ПИСЬМЕННОГО РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРА. ПОСТАНОВКА ПЬЕСЫ ВОЗМОЖНА ТОЛЬКО ПОСЛЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПРЯМОГО ДОГОВОРА МЕЖДУ АВТОРОМ И ТЕАТРОМ.

ВНИМАНИЮ НАРОДНЫХ И САМОДЕЯТЕЛЬНЫХ ТЕАТРОВ! ПЬЕСА ЗАПРЕЩЕНА К ПОСТАНОВКЕ БЕЗ СОГЛАСОВАНИЯ С АВТОРОМ. ЕСЛИ НЕСОГЛАСОВАННАЯ ПОСТАНОВКА БУДЕТ ОСУЩЕСТВЛЕНА, ОНА БУДЕТ СЧИТАТЬСЯ ПИРАТСКОЙ, И ЕЙ БУДУТ ЗАНИМАТЬСЯ ЮРИДИЧЕСКИЕ СЛУЖБЫ РОССИЙСКОГО АВТОРСКОГО ОБЩЕСТВА И ГИЛЬДИИ ДРАМАТУРГОВ РОССИИ.

ПЛОХИЕ ДЕВЧОНКИ
комедия

У каждой из них нелады с законом. Ведь для исполнения мечты все средства хороши…

Действующие лица: ЭММА МАРТА РИТА

1. ГОСТИНАЯ

Слышен звук открываемой двери.

ГОЛОС ЭММЫ. Рома, я не одна! Ром, помоги мне! (после паузы) Рома! (тихо) Чёрт… Держитесь… Держитесь за меня, слышите! Обнимите меня за шею или мы вместе сейчас упадём!

Слышится грохот.

ГОЛОС ЭММЫ. О, господи! Кошмар какой… Вы не порезались?

В гостиную заходит Эмма, не ней, держась за её шею, висит Марта – с растрёпанными волосами, в помятой и кое-где порванной одежде.

ЭММА. Держитесь! Не раскисайте!

Эмма помогает Марте лечь на диван, подкладывает подушку под голову, садится рядом.

ЭММА. Аккуратнее… Вот так… Осторожнее… Я сейчас вызову «Скорую». (хватает телефон набирает номер) Рома! Мы там разбили зеркало! В коридоре… (в трубку) Простите, это я не вам… Извините, голова кругом… Девушка… (бросает взгляд на Марту) …попала под машину… Нет, нет, не наезд, она сама бросилась, есть запись с видеорегистратора… Жива, да… Меня зовут Эмма! Простите… (Марте) Как вас зовут?

МАРТА. Ма… Ма… (закрывает глаза)

ЭММА. (в трубку) Мария… Скорее всего…

МАРТА. Марта…

ЭММА. Марта! (Марте) Сколько вам лет?

Марта закрывает глаза, не отвечает.

ЭММА. Послушайте, какая разница, я же не могу потребовать у неё паспорт! (возмущённо) На что может жаловаться человек, попавший под машину?! Нет, это не наезд!

Марта приподнимается, выхватывает у Эммы трубку.

МАРТА. Нет, не самоубийство! Просто неосторожность! И не надо врача, я прекрасно себя чувствую. Великолепно!

Марта бросает телефон на диван, встаёт, пошатываясь, гордо идёт к выходу.

Ноги у неё подкашивается, она падает.

Эмма берёт телефон, говорит в трубку.

ЭММА. Сиреневый проезд, девятнадцать. Быстрее, пожалуйста, она потеряла сознание.

Эмма нажимает отбой, подходит к Марте, берёт её за руку, проверяет пульс.

ЭММА. Рома! Ты не знаешь, у нас есть нашатырь?!

МАРТА. (тихо) Пожалуйста, отпустите меня…

ЭММА. Что значит – отпустите? Я вас разве держу?

МАРТА. (пытается встать) Я в том смысле, что не надо мне помогать… И спасать – тоже не надо! У меня всё хорошо… (встает) Я сильная женщина… (прихрамывая, идёт к двери) Всё в порядке… Всё отлично…

Марта выходит.

ЭММА. Ну, и отлично. Я тоже… сильная женщина.

Подходит к шкафу, берёт бутылку вина, наливает в бокал, делает глоток.

Руки немного дрожат.

ЭММА. Рома! Ты в ванной? (подходит к двери ванной, стучит) Тук-тук! Опять в наушниках?! (прислоняется к косяку) Ты не представляешь, как я перепугалась, когда эта сумасшедшая прыгнула мне под колёса… Больше всего в жизни я боялась сбить человека! А тут – представляешь… Мне зелёный, я еду, скорость сорок, не больше – там ограничение, – и вдруг она прыгает мне прямо на капот! Зажмурившись! Я по тормозам… Но перепутала тормоз с газом… Первый раз в жизни… От стресса, наверное… В общем, я с этой Анной Карениной метров пятьдесят пролетела… Всё это время она смотрела мне прямо в глаза. Нет – в душу! То есть, прыгала она, зажмурившись, – Ром, слышишь меня? – а потом, когда я умирала от ужаса, она пялилась на меня через стекло! Все эти пятьдесят метров – пока я искала тормоз! (подходит к столу, наливает вино) Я чувствовала себя подопытной мышью в стеклянной банке, за которой наблюдает учёный – сдохнет эта мышь от стресса или просто сойдёт с ума… (пьёт, задумчиво) Наверное, нужно было ей денег дать… А то сейчас отойдёт от шока и напишет на меня заявление. Чёрт меня дёрнул притащить эту чокнутую домой… Теперь она адрес мой знает…

Заходит Марта.

Она чрезвычайно смущена, мнётся у двери.

МАРТА. Простите… У вас случайно нет моей сумки?

ЭММА. (замирает, оглядывается) А вы, что, с сумкой прыгали ко мне на капот?

МАРТА. (смущённо) Ну, конечно… Там у меня там всё – ключи, телефон, карточка, анализы…

ЭММА. (резко перебивает) При вас не было никакой сумки. Это точно. У меня хорошая зрительная память.

МАРТА. (пятится) Простите… Наверное, я её выронила, пока вы газовали…

Марта порывается уйти.

ЭММА. (в панике) Постойте!

Марта останавливается.

ЭММА. Я не газовала!

МАРТА. Нет, конечно… Я неудачно выразилась…

ЭММА. Я тормозила! Изо всех сил!

МАРТА. Я это видела по вашим глазам.

ЭММА. Дрянь! Какая ты дрянь! Хочешь сделать из меня виноватую?!

МАРТА. Ну, что вы…

ЭММА. Сядь!

Марта садится в позе примерной девочки, одёргивает платье.

Эмма роется в шкафу, кидает в Марту купюры.

ЭММА. Тут вся наличка… Больше у меня нет…

Марта прикрывает голову руками, пригибается, будто в неё летят кирпичи.

ЭММА. Если ты посидишь тут, я могу поехать и снять еще!

МАРТА. (отмахивается) Мне не нужны деньги!

ЭММА. А что тебе нужно? Посадить меня?!

МАРТА. Мне нужна сумка… И в ванную… Если можно. Хочу ополоснуть лицо холодной водой.

Марта встаёт, направляется к ванной.

МАРТА. Мне что-то дурно…

Эмма бросается к двери, преграждает Марте путь.

ЭММА. Там Рома! Мой муж… Берите деньги и проваливайте отсюда!

МАРТА. А можно, ваш муж на минуточку выйдет? Мне правда плохо…

ЭММА. Нет!

МАРТА. (стучит в дверь ванной) Простите, пожалуйста!

ЭММА. (хватает её за руку) Он в наушниках!

Марта вырывает руку, стучит в дверь.

МАРТА. Роман, откройте, пожалуйста, мне на минуточку!

ЭММА. Он вас не слышит!

МАРТА. Но вы же с ним разговариваете!

ЭММА. А вы, что, никогда не разговариваете с близким человеком, который вас не слышит?

Марта замирает, смотрит на Эмму.

МАРТА. Да. Вы правы. Всегда. Постоянно. Простите…

Марта потерянно идёт к выходу.

МАРТА. Извините…

ЭММА. (стучит в дверь) Ром, ты слышал? Мы не одни такие! Я говорю, ты молчишь, я объясняю, а ты – стенка.

Эмма закрывает лицо руками, плечи её вздрагивают.

Марта оглядывается, подходит к Эмме.

МАРТА. (участливо) Что с вами? Вам плохо?

ЭММА. Всё нормально. Просто тяжёлый день. С утра – налоговая проверка в моём магазине, а вечером какая-то идиотка прыгнула мне на капот…

МАРТА. (стучит в дверь) Рома! Вы эгоист!

ЭММА. Идите к чёрту… Как вас там… Марта? (собирает деньги, протягивает Марте) Вот! Возьмите. Это вам за моральный ущерб. Мой!

Марта с вызовом берёт деньги.

МАРТА. И возьму! И даже подожду, когда вы съездите в банкомат и снимете ещё денег. Мне этого мало.

ЭММА. (опешив) Вы серьёзно?

МАРТА. А что? У вас моральный ущерб – просто огромный. Он не вписывается в эти копейки. (показывает купюры)

ЭММА. Дрянь… Какая же дрянь… Фантастическая…

МАРТА. (почти радостно) Правда? Вы, правда, так думаете?! Аж защекотало вот тут, под ложечкой – от восторга! Так надоело быть хорошей девочкой… Приличным человеком!

ЭММА. Сколько тебе надо, стерва?!

МАРТА. М-м… У вас магазин, говорите? Продукты?

ЭММА. Женская одежда.

МАРТА. О! Брендовая?

ЭММА. Турция… Китай!

МАРТА. (отмахивается) Сейчас все бренды в Китае шьют. (в сторону ванной) Правда, Рома?

ЭММА. Не смей трогать моего мужа!

МАРТА. Он всё равно в наушниках. Пять тысяч долларов. И я забываю о происшествии.

ЭММА. Ты рехнулась?

МАРТА. Десять.

ЭММА. Ты же сама прыгнула!

МАРТА. Ну, сама, не сама – суд разберётся.

Эмма теряет дар речи.

ЭММА. Ну, знаешь… Ну, ты… Я не знаю… Хорошо… Я сейчас.

Эмма хватает сумку, уходит.

Марта прижимает деньги к груди.

МАРТА. (испуганно) Ой, мамочки… Ой, что я наделала…

Марта быстро пересчитывает деньги, бросается за Эммой.

МАРТА. Эй! Я пошутила! Этого вполне достаточно!

Слышится звук резкого старта машины.

Марта бросается к ванной, колотит в дверь.

МАРТА. Роман! Вы можете позвонить жене и сказать, что я пошутила?! Пожалуйста! Просто затмение на меня нашло… Понимаете, недавно у меня случились большие неприятности… Личные… Вернее даже – произошла трагедия. Мой муж… будущий… ушёл к бывшей студентке колледжа, где я преподаю русскую литературу. Сейчас она тоже преподаёт там, математику, я их сама познакомила на корпоративе, и вот… За неделю до свадьбы он меня бросил… Представляете, в каком состоянии я нахожусь? Утром пью кофе, а мне смс от неё – «Марта, Марк не может тебе признаться…». Я Марта, он Марк – вот совпадение, правда? Я даже дальше читать не стала, всё поняла сразу. Все это время я провела как в бреду, а сегодня вечером… Ну, вы всё знаете… Нервы не выдержали! Просто у вашей жены вызывающе красная машина. Она как факел – призывает к решительным действиям! Поражаюсь, что я первая, кто бросился на эту амбразуру. Захотелось уйти красиво. Со смыслом. Какая это модель? Порше?! У неё были такие глаза, Рома… У вашей жены… Красивые… Человек, который понимает, что жизнь никогда не будет прежней – становится невероятно красив, Рома. Мне даже расхотелось умирать – так много смыслов я вдруг увидела в своём дальнейшем существовании. Можно попробовать начать всё сначала. Стать другой… Вот, видите, я уже почти шантажистка. А ещё я могу прийти на свадьбу к своей бывшей студентке, например, голая. Под платьем, которое куплю на деньги от шантажа вашей жены. Это буду знать только я. Но сколько электричества будет в воздухе! Марка разорвёт в клочья! Я ручаюсь. А если не разорвёт, это всё равно веселее, чем лежать мёртвой в гробу. Господи, Рома, как легко и приятно с вами разговаривать.

Марта садится возле двери на пол, расправляет платье.

МАРТА. Чужой муж в наушниках – это кладезь… Кладезь ума, сочувствия, и понимания… Когда Марк так молчал, я обижалась. А вам хочется изливать и изливать душу… Изливать и изливать…

Слышится звук открываемой двери.

ГОЛОС РИТЫ. Алё, гараж! Врача вызывали?!

Заходит Рита – в белом халате, с чемоданчиком в руках.

РИТА. (рявкает) Тут все в сознании?! Почему дверь открыта?

Марта испуганно смотрит на Риту.

РИТА. Где больной?!

МАРТА. Я больной… Наверное…

РИТА. Где машина?

МАРТА. Какая машина?

РИТА. Под которую вы попали, какая же ещё?

МАРТА. А… Уехала.

РИТА. Покинула место происшествия, значит. Так и запишем!

Рита достаёт из чемоданчика бумагу и ручку.

МАРТА. Ну, что вы! Она вместе со мной… покинула.

РИТА. Похищение, значит.

МАРТА. Не похищение! Оказание первой помощи.

РИТА. Вы что мне тут мозги компостируете, девушка! ДТП было?

МАРТА. (испуганно) Было.

РИТА. Потерпевший есть?

МАРТА. Есть.

РИТА. Виновник скрылся?

МАРТА. Да. То есть, не совсем… Послушайте, не путайте меня! Запишите там у себя, что мы разошлись миром, по договорённости.

РИТА. (устало) Жалобы есть?

МАРТА. Нет.

РИТА. А я вижу, что есть!

Рита приподнимает Марте одно веко, потом другое, начинает водить пальцем перед носом.

РИТА. Смотрим на палец!

Марта послушно водит глазами.

РИТА. Та-ак, понятно… Встать можете?

МАРТА. Да, конечно.

Марта пытается приподняться, её немного шатает.

Рита помогает Марте встать.

РИТА. Да у вас сотрясение мозга, милочка. Тошнит?

МАРТА. (кивает) Немного. И плечо очень болит.

РИТА. Ложитесь, я вас сейчас осмотрю. Только руки помою.

Рита порывается зайти в ванную, Марта её останавливает.

МАРТА. Стойте! Там Рома.

РИТА. Кто?

МАРТА. Роман, муж Эммы, которая меня сбила. Он в наушниках, поэтому ничего не слышит.

РИТА. Дурдом.

МАРТА. Можете не мыть руки, я никому не скажу.

РИТА. (хмыкает) Я на кухне помою…

Рита уходит, но возвращается.

РИТА. А Эмма где?

МАРТА. Я потребовала у неё деньги. В обмен на то, что не буду писать заявление. В доме оказалось мало налички, и она пошла в банкомат.

Рита молча смотрит на Марту.

Забирает свой медицинский чемоданчик.

Уходит.

МАРТА. (кричит) Вы считаете, что я поступила низко?

ГОЛОС РИТЫ. Лягте немедленно. Мне не нравится ваша плохая координация и зрачки. На остальное мне наплевать.

Марта ложится, складывает руки на груди, как покойница.

МАРТА. (обречённо) Значит, считаете… (после паузы) Да! Я сама под колёса прыгнула! Но вот эта идея… Потребовать денег за наезд, возникла случайно! А почему я должна совершать только хорошие поступки? Чего я этим в жизни добилась? Должности преподавателя литературы? Оклада в пятьдесят тысяч?! Насмешек своих студентов, что езжу исключительно на маршрутке? Предательства Марка?

ГОЛОС РИТЫ. Потерпевшая, вы помолчать можете?

МАРТА. Конечно, могу. Вы знаете, как обидно всё время держать себя в рамках приличий в то время, как другие себе ни в чём не отказывают?!

Заходит Рита с намыленными руками.

РИТА. Я вам сейчас бригаду скорой психиатрической помощи вызову как суициднику. Вы этого хотите?!

МАРТА. Нет!

РИТА. Тогда рот закрыли и считаем до двенадцати.

Уходит.

Марта молчит.

МАРТА. А почему до двенадцати?! (испуганно) Всё, всё, молчу…

Лежит.

Видно, что считает.

Заходит Рита, вытирает полотенцем руки.

РИТА. Потому что вы мой двенадцатый пациент. И, надеюсь, последний.

Уходит.

МАРТА. В каком смысле – последний?! Последний сегодня или последний вообще?

Рита молчит.

МАРТА. Просто вы как-то странно это сказали – «последний»… С каким-то надрывом. С трагизмом в голосе. (прислушивается к тишине) Простите… Это не моё дело, наверное…Просто плечо болит, я боль забалтываю…

Заходит Эмма с каменным лицом, прижимает к груди сумку.

МАРТА. Ой, здравствуйте…

Марта садится, держится за голову.

МАРТА. Проходите, пожалуйста… (испуганно) Можете не разуваться…

Эмма с каменным лицом подходит к Марте.

МАРТА. (испуганно) Вы принесли деньги?

Эмма достаёт из сумки пистолет, направляет его на Марту.

ЭММА. Выметайся из моего дома, дрянь.

МАРТА. Ой…

ЭММА. Я сказала – встала и пошла вон. И не дай бог тебе сунуться в полицию.

МАРТА. (отодвигается) Уберите пистолет, пожалуйста…

ЭММА. Вон! И забыла сюда дорогу!

Из кухни незаметно выходит Рита, аккуратно ставит чемоданчик на пол.

Тихо подходит сзади к Эмме, приставляет к ней электрошокер.

Раздается электрический треск.

Эмма несколько раз вздрагивает, падает.

Марта и Рита смотрят на Эмму.

МАРТА. Ужас какой…

Рита молчит, смотрит на Эмму в прострации.

МАРТА. Что вы наделали?

РИТА. Да ничего страшного. Сейчас отойдёт.

Рита наклоняется, проверяет пульс на шее Эммы.

РИТА. (хмурится) Странно…

МАРТА. Что странно?

РИТА. Почему-то нет пульса… (наклоняется к Эмме поближе) И дыхания нет… (приподнимает Эмме веко) Очень странно…

МАРТА. Вы убили её?

РИТА. Да нет… (задумчиво) Разве что индивидуальная реакция… Каких-то всего сто киловольт… (припадает ухом к груди Эммы) Паралич сердца…

МАРТА. (истерично) Что вы наделали!

Рита встаёт, распрямляет плечи.

РИТА. (с достоинством) Я действовала по инструкции. При нападении на работников «Скорой» нам разрешено применять электрошокер… (показывает электрошокер)

МАРТА. Она не нападала на вас! И вообще… (забирает пистолет у Эммы) Сразу же видно, что это игрушка!

Направляет пистолет на Риту.

Звучит выстрел.

Рита хватается за грудь, падает.

Марта удивлённо смотрит на пистолет.

МАРТА. Да нет… (Рите) Не шутите так, пожалуйста… (роняет пистолет) Эй! (трясёт Риту за плечо) Да как же так… Да что же это?! Индивидуальная реакция?… Я что – убийца?!

Марта в ужасе оглядывается, смотрит на дверь ванной.

МАРТА. Рома… Так, спокойно… Он ничего не слышал… Меня тут не было. Всё, Марта… Берём себя в руки… Уходим.

Марта обхватывает себя за плечи, уходит так, словно уводит сама себя.

У двери останавливается.

МАРТА. О, боже…

Бросается к пистолету, вытирает на нём отпечатки подолом платья.

Снова уходит.

Покачнувшись, хватается за голову – видно, что ей нехорошо и кружится голова.

МАРТА. Так… Спокойно, Марта…Ты же не собираешься упасть в обморок на месте преступления? Ты же не такая идиотка, Марта… Сейчас… (оседает на пол) Сейчас что-нибудь мы с тобой придумаем, Марта…

Марта тянется к медицинскому чемоданчику Риты, открывает его.

Достаёт из чемоданчика столовое серебро, драгоценности и дорогие часы.

МАРТА. Ой… Что это… Ой-ёй-ёй…

Наконец, достаёт из чемоданчика шприц с лекарством.

Из последних сил колет себе в плечо.

Закатывает глаза, падает без чувств.

Звучит реквием.

ЗТМ.

2. ГОСТИНАЯ

Мистический свет.

Три тела – Марты, Эммы и Риты, – лежат в живописных позах.

Эмма медленно приподнимается, смотрит на Марту и Риту.

ЭММА. Девочки, а что происходит?

РИТА. (привстав) Что, что… Все умерли.

МАРТА. (открывает глаза) А мне совсем не страшно. И не больно… И лёгкость какая-то во всём теле даже… Кто-нибудь знает, от чего я умерла?

РИТА. (берет шприц) От тупости. Залезла в мой чемоданчик и вколола себе лошадиную дозу снотворного. Могла бы догадаться, кто я, раз сгребла хозяйские цацки.

МАРТА. А кто вы?

РИТА. О, господи… (смотрит наверх) А можно меня в отдельную палату? Для грешников! А не для святых…

ЭММА. Для дурочек, вы хотели сказать.

РИТА. Меня, кстати, Маргарита зовут. Если кого вдруг обратно отпустят, свечку поставите? Маргарите Смирновой.

ЭММА. Вы верите, что отсюда есть обратный билет?

РИТА. Верю. Потому что сама тут уже третий раз. Думаю, я свои шансы уже исчерпала.

МАРТА. Как интересно! Расскажете?

РИТА. (вздыхает) Да что там рассказывать… Первый раз за яблоками к соседу полезла. Сорвалась. Молодая была, дурочка. Шестнадцать лет. Головой о забор ударилась. Всё. Дырка вот тут… (показывает на висок) Откачивали сорок минут – такой доктор! Принц, а не врач. Глаза голубые, волосы русые, ямочка вот тут… Руки – словно Микеланджело рисовал.

ЭММА. Это вы в отключке всё рассмотрели?

РИТА. Я же говорю, он меня откачал. Заплакал и говорит – ты первый мой пациент, пожалуйста, не умирай… Слезы – горячие… Одна слезинка мне на шею упала, сразу ожог.

МАРТА. Ой, я бы тоже вернулась. Это так романтично – красивый рыдающий доктор.

ЭММА. Да уж… Медицина на высшем уровне. А что было во второй раз?

МАРТА. Нет, нет, подождите… А как же доктор? У вас был роман?

РИТА. Да какой к чёрту роман… Когда я вернулась, он сказал, что мне нужно надрать задницу, чтобы я не лазила по чужим садам. Да и в жизни он оказался… Хлипким, блёклым и скучным. С противным голосом. Отсюда, с этого уровня, все краски кажутся ярче, девочки. Второй раз я тоже в этом убедилась. Было раннее утро…

ЭММА. (язвительно) Вы лезли на шестой этаж в открытую форточку…

РИТА. Откуда вы знаете?

ЭММА. Вообще-то, я пошутила.

РИТА. Этаж был третий. И не надо гнусных намёков, я просто потеряла ключ от квартиры, и соседка на втором этаже пустила меня на балкон, чтобы я перелезла к себе на третий. Нога соскользнула…

МАРТА. Какой ужас…

РИТА. (задумчиво) Мне кажется, я умерла ещё в полёте. Лечу я, значит… А он со мной говорит…

МАРТА. Кто? Доктор?

РИТА. Какой доктор, я же еще в полёте! Мой внутренний голос мне говорит – ты такая красавица, Рита…

ЭММА. (усмехается) Да уж…

РИТА. (не слыша) И что от тебя останется? Мокрое место? Зачем жила? Зачем дышала? Чтобы никто добрым словом не вспомнил? Я ведь высоты дико боюсь, девочки. Даже с высоты табуретки когда смотрю – в обморок падаю. Я просто тогда бутылку пива

выпила,

когда к соседке попросилась, вот и показалось мне, что если что, то взлечу. Не взлетела. Притяжение земное сильнее пива. Короче, вцепилась я в ветку, девочки, зубами практически. Думаю, если жизни той и осталось чуть-чуть, проживу её так, чтобы имя «Рита Смирнова» на небе звёздами золотыми зажглось. И сияло как Большая Медведица – вечно.

ЭММА. (хмыкает) И начала воровать.

РИТА. (вздыхает) Вынужденная мера. По пути, так сказать, к славе. Сначала сын заболел, Лёшечка… Чем-то непонятно-аутоимунным. Фонды все отказали, потому что диагноза точного нет. Я ему диагноз сама поставила – безотцовщина. И решила, что лечить его надо любовью и роскошью. Что захочет Лёшечка – то и пожалуйста. От мамочки. Она тебе и мама и папа.

МАРТА. Какая вы молодец… Это так романтично…

ЭММА. (усмехается) Вылечили?

РИТА. Конечно! Так, что даже папа его ко мне обратно прибежал… Тоже лечиться. Вы не подумайте, я отличный медик. Грамотный. Так… Квартиры обношу по ситуации. Когда вижу, что контингент подходящий. Ни в чем не нуждающийся.

ЭММА. Звучит как комплимент.

РИТА. Да, цацки у вас крутые. Жалко, что эта дурочка меня пристрелила… Я Лёшечке айфон бы новый купила.

МАРТА. Простите меня, пожалуйста.

ЭММА. Горите вы в аду, Маргарита Смирнова. И свечка вам не поможет.

РИТА. Спасибо на добром слове, Эмма, как вас по батюшке…

МАРТА. Ну, зачем вы так, Эмма… Кто из нас не без греха…

ЭММА. Правда? Ну, вот вы, например, Марта… Чистая душа!

МАРТА. (смущённо) Вы, правда, так думаете?

РИТА. (Эмме) Дорогуша, да она же профессиональная мошенница! У неё статья сто пятьдесят девять на лбу написана! Вот такими буквами!

МАРТА. (смущённо) Вы не совсем правы… Не такая уж я профессиональная… Первый раз я бросилась под машину действительно из-за Марка. То, что это оказалась БМВ последней модели – чистая случайность.

ЭММА. Подождите, вы, что, хотите сказать…

МАРТА. (перебивает) Ну, да, понравилось. Я наконец-то купила себе новые сапоги Шанель! У студентов были такие глаза на занятиях, что мне захотелось… В общем, я подумала – а почему бы и нет? Почему бы и снова… Ведь Марк ко мне не вернулся. Травма душевная осталась на месте. В душе. В сердце. В каждой клеточке моего тела… Короче, в следующий раз я выбрала Ауди…

ЭММА. (потрясённо) Постойте, постойте, вы что хотите сказать? Это ваш бизнес?

МАРТА. Ну… Не бизнес… Так, случайная подработка…

РИТА. (с интересом) А что купила-то? С Аудюхи…

МАРТА. (смущённо) Новый айфон… Простите… Чувствую себя плагиатором.

Рита картинно хлопает в ладоши.

ЭММА. Господи, вот я дура-то… А глазищи… Глазищи-то какие! Честные! Голубые! Красивые! Ресницы! Пушистые! Губы как у ребёнка на грудном вскармливании…

РИТА. Да… Марк подлец, конечно… Такую девушку по кривой дорожке пустить!

МАРТА. Вы только не подумайте… Я действительно каждый раз рисковала. Один раз, например, сильно не рассчитала, расслабилась… Это был Лэнд Круизер…

РИТА. Ух, ты! Сарай на колёсах.

МАРТА. Да… Удар был – словно на меня налетел поезд. Шансов не было никаких. Хорошо, водитель в последний момент вывернул руль и влетел в фонарный столб. Меня только задело, но я думала – это конец…

ЭММА. И? Что ты купила?

МАРТА. Курс психотерапии… У этого вот водителя. За свои. Он оказался каким-то жутко продвинутым коучем с практически мировым именем. Как раз специализировался на любовных травмах…

ЭММА. Не Гинзбург фамилия?

МАРТА. Да, кажется…

РИТА. Как говорится, на каждую хитрую задницу найдётся… свой Гинзбург.

ЭММА. (перебивает) Так! Всё! Мне надоели эти отвратительные исповеди… Господи, куда я попала! С кем! За что?!

РИТА. Ой-ой-ой… Можно подумать… Хорошая девочка, красный диплом, бизнес успешный, юбка до середины колена… Что, совсем нечем похвастаться?

Эмма отводит глаза, отворачивается.

РИТА. (стучит в ванную) Рома! Может, вы что-нибудь знаете? Расскажете нам, Рома?! А то смотреть на неё противно…

ЭММА. (резко оборачивается) Ничего он вам не расскажет. Я убила его.

Повисает зловещая пауза.

МАРТА. (тихо) Простите… Вы… Что? Я не совсем поняла…

РИТА. Она нас переплюнула. Статья сто пять, до пятнадцати лет строгого режима.

ЭММА. Полгода условно. Состояние аффекта доказано.

РИТА. Любовница?

ЭММА. Дочь. Он хотел сбежать с моей дочкой. Ей тогда не исполнилось даже шестнадцати… Рома купил два билета – в Париж. Запудрил голову моей девочке. Перед отъездом она мне сказала, что жить без него не может. А я сказала, что придётся попробовать… Если бы он просто сказал – прости, бес попутал! Если бы на колени упал, покаялся… Я бы не ударила его кочергой для камина… А он засмеялся – это жизнь, малыш, ты должна понять… И улыбнулся во все зубы, которые я ему сделала…

РИТА. По-моему, тебе надо было дать орден, а не полгода условно. Можно, я тебя обниму? (обнимает Эмму) Бедная девочка… Представляю, что ты пережила…

МАРТА. А что с дочкой?

ЭММА. Ничего. Влюбилась через месяц в ровесника. Замуж за него вышла. У молодых крепкая психика. И короткая память. Счастливые… Заходит иногда с мужем в мой магазин, фыркает – мама, где ты берёшь этот отстой, кто его носит…

Рита отпускает Эмму из объятий.

РИТА. Можно вопросик?

ЭММА. (отстранённо) Валяй.

РИТА. (кивает в сторону ванной) А там… кто?

ЭММА. Никого. Рома снился мне каждую ночь, говорил, что ему очень больно… Я поняла, что сойду с ума, если не обращусь за профессиональной помощью. Нашла психотерапевта. Хорошего. С мировым именем!

МАРТА. Гинзбурга?

ЭММА. Ну, да… Все Гинзбурги всегда с мировым именем. Он выкачал из меня кучу денег.

РИТА. И не помог?

ЭММА. (пожимает плечами) Ну, почему же… Помог понять, что или ты справляешься со своими проблемами сама или будешь платить всем Гинзбургам вечно. Я придумала, что Рома живой… Он просто в наушниках, поэтому не отвечает.

Марта молитвенно складывает руки.

МАРТА. Гениально!

РИТА. (стучит в ванную) Ромочка… У вас нет сигаретки? Спасибо, я тоже не курю. Слышите, отвечать начал. Милый какой. Предлагаю вот тут на двери написать – «Так будет с каждым, кто тронет наших неразумных несовершеннолетних дочек!». Сколько ему было? Сорок? Сорок два? Бес в ребро?

ЭММА. Двадцать пять.

РИТА. Ого! Ого… Простите, Роман, это несколько меняет дело. Это у вас бес в ребро, мадам. Такой бесище! (показывает рога)

ЭММА. (в сердцах) Прекратите немедленно!

РИТА. Молчу-молчу-молчу…

МАРТА. Убийца, мошенница и воровка… Какой-то есть в этом высший смысл – в том, что мы поубивали друг друга, – вы не находите, девочки?

РИТА. Тебя никто не убивал, крошка. Ты как обычно сама, всё сама. Шагнула грудью на амбразуру, не рассчитав траекторию и скорость движения транспортного средства.

МАРТА. Девочки, я, кажется, поняла, зачем нас собрали здесь…

РИТА. О, господи… Эти учительницы литературы с поисками смыслов жизни у меня вот где… (проводит ребром ладони по горлу)

ЭММА. (усмехается) И правда, Марта, вы бы не умничали. Какие смыслы? Зачем? Умерла так умерла… Жизнь продолжается!

МАРТА. В том-то и дело! Вот у вас, Эмма, есть какое-то дело, которое нельзя бросать? Из-за которого, ну, вот совсем-совсем никак нельзя умереть?!

Эмма, подумав, пожимает плечами.

ЭММА. Не знаю… Нет… Кажется, нет. Точно нет! Магазин и квартира достанутся Миле… Я свою миссию выполнила, ребёнка родила, воспитала, в свет выпустила – с крепкой психикой и железными нервами… Зачем я ещё нужна?

Эмма явно нервничает, возбуждённо ходит по комнате.

Останавливается, стучит в дверь ванной.

ЭММА. Рома! У тебя сигаретки нет?!

РИТА. Мы бросили.

МАРТА. Вас что-то гнетёт, Эмма. Вы чего-то недоговариваете.

РИТА. Да, Эмма, лицо у тебя такое, будто тебе край как назад надо. Ну, вот честно, не искреннее какое-то у тебя лицо. Глазки бегают, курить захотела…

ЭММА. Я сына хотела. От Ромы. А он всё говорил – не готов.

РИТА. (тихо) Ну, ещё бы… Сам вместо сыночка пристроился…

ЭММА. Заладил – не готов, не готов, не готов…

РИТА. Ну, и родила бы, чего их спрашивать, мужиков, они всегда не готовы…

ЭММА. Я так и думала, схитрю, поставлю перед фактом и рожу… Но он как будто понял…

РИТА. (тихо) Ещё бы не понять, такой хитрый план, закачаешься…

ЭММА. (резко) Всё, я больше ничего не скажу.

МАРТА. (укоризненно) Ну, зачем вы так, Маргарита. Человек душу нам изливает.

РИТА. Ну, прости, натура у меня такая, больше не буду…

ЭММА. В общем, как он ни старался, я всё равно залетела.

МАРТА. Какая вы молодец! Как это романтично!

ЭММА. Но ничего не вышло… Не смогла я от Ромы родить… Какие-то проблемы со здоровьем, хотя, врачи говорят – все в порядке.

Рита подходит к Эмме, обнимает, прижимает к себе.

РИТА. Плачь, плачь, легче будет.

ЭММА. Не могу.

РИТА. Через не могу – плачь. Если б у меня Лёшки не было… Я б отсюда ещё раз сбежала, чтоб его родить. Обормот такой… Обормотище! Два метра ростом, волосы выбрил, татуировок наделал, три привода в полицию за мелкое хулиганство, мозги мне выносит – караул как! Убила бы. Но всё равно люблю не могу. Всё время кажется – заболеет, заразу какую-нибудь подхватит и умрёт. Поэтому бегаю за ним как полоумная – ты руки помыл? Шапку надел? Поел? А он – мама, я взрослый. Он! Взрослый! Не бывает взрослых сыновей. Бывают любимые обормоты. За которых сердце болит…

Рита всхлипывает.

Эмма плачет.

МАРТА. Ой…

Рита гладит Эмму по голове.

РИТА. Девки, они не такие… мамины. Они, вон – хлоп! И полюбят твоего Рому.

МАРТА. Теперь ваша очередь, Рита…

РИТА. Что?

МАРТА. Есть у вас какое-то дело, которое вы не сделали?

РИТА. Айфон Лёшке… Он с таким допотопным телефоном у меня ходит…

ЭММА. (вытирает слёзы) Лёшка, Лёшка… Нельзя быть такой курицей, Маргарита. Человек два метра уже, а вы всё кудахчете возле него. Он вас, случайно, не стесняется?

РИТА. Случайно – да.

ЭММА. Вот и не юлите. Говорите прямо – ради чего хотите вернуться?

РИТА. (в сторону ванной) Рома!

ЭММА. Да что вы все прицепились к моему Роме! Нет мечты, ради которой стоит жить, так и скажите!

РИТА. Говорю! В гробу я видела все мечты! Я, что, дурочка…

МАРТА. (восхищённо) Вы так это говорите!

РИТА. Как?

ЭММА. Как будто вас распирает.

РИТА. Да всё равно не получится!

МАРТА. Что?

РИТА. То! (отворачивается)

ЭММА. Нет уж, уважаемая… Вы мне тут всю душу выпотрошили, плакать заставили, а сами увиливаете… Рома, скажи ей!

МАРТА. Да, Маргарита, это не честно. Пожалуйста, будьте любезны… Ваша очередь сдёрнуть покровы. Есть у вас незакрытые гештальты?

РИТА. (еле слышно) Хочу сняться в кино. В главной роли.

МАРТА. Что-что? Вас не слышно…

ЭММА. Да, я тоже что-то не уловила.

РИТА. (чуть громче) Хочу в кино к Михалкову! К Тарантино! Спилбергу! Бекмамбетову – чёрт с ним, тоже сойдёт. Но только чтобы роль – главная! Я смогу. Я знаю. Я – гений!

ЭММА. Я поняла только слово гений.

МАРТА. А я – Бекмамбетов…

РИТА. Да идите вы… (с досадой отмахивается) Никогда… И никому… Я в этом не признавалась. Чёрт дёрнул…

Эмма улыбается, обнимает Риту.

ЭММА. Бедная девочка… Поплачь. Легче будет.

Рита обижено отстраняется.

РИТА. Давай, учительница! Теперь твоя очередь. Заряди нам что-нибудь высокодуховное. Чем удивишь?

МАРТА. Хочу выйти замуж за миллионера.

Эмма и Рита удивлённо переглядываются, смотрят на Марту.

РИТА. Ты серьёзно?

МАРТА. Да. Ненавижу духовные ценности. Хочу прислугу, яхту и дом на берегу океана. Лучше – два. Один в Майями, другой в Австралии.

РИТА. М-да… Куда катится мир…

ЭММА. Ты поэтому скакала под дорогие машины?

МАРТА. Я не скакала. Я давала своей судьбе шанс…

РИТА. Вот так, девочки, работает великая русская литература. Она заставляет тупо хотеть денег.

ЭММА. А мне всё-таки в желании Марты послышалось про любовь. Правда, Марта?

МАРТА. Спасибо, Эмма. За понимание.

РИТА. (хохочет) И мне про любовь послышалось. Про любовь к деньгам!

МАРТА. Итак, подведём итоги, девочки. Одна из нас не успела родить сына, вторая сыграть главную роль в кино, третья выйти замуж за миллионера.

РИТА. Такое ощущение, что мы вовремя сыграли в ящик. Эмме поздно рожать, из меня актриса как из табуретки, а у тебя, Марта, уж извини, шансов нет, ну, не клюют на таких миллионеры!

Эмма трогает своё запястье, прислушивается.

ЭММА. Случайно никто не знает, почему у меня есть пульс?

РИТА. Где?

ЭММА. (трогает шею) Везде.

МАРТА. (трогает своё запястье) И у меня… Тук-тук, тук-тук…

РИТА. Я как медик могу точно сказать, что пульса у нас быть не может. (трогает своё запястье) Тук-тук, надо же… Тук-тук…

ЭММА. Тук-тук…

МАРТА. Тук-тук… Ой, мне страшно!

РИТА. Что-то мне тоже не по себе…

ЭММА. Бояться живых себя в загробном мире – это какой-то бред.

РИТА. Зеркало есть у кого-нибудь? Надо подышать на него! Если запотеет – мы там. Если не запотеет – мы тут. То есть, наоборот.

ЭММА. По-моему, проще свет включить.

Эмма подходит к выключателю на стене, включает свет.

Все трое щурятся.

Марта прикрывает глаза рукой.

Повисает пауза, за которой чувствуется общее смущение.

РИТА. Ну, правильно… А отчего б нам помирать-то… таким молодым. Подумаешь, травмат… электрошокер и лёгкое снотворное…

МАРТА. Мы ещё повоюем, правда, девочки?

ЭММА. Ну, и дуры же мы…

РИТА. Не дуры, а родственные души.

МАРТА. Да уж… Словно в одной камере срок отмотали.

ЭММА. Типун вам на язык, Марта.

МАРТА. А по-моему, это так романтично – побывать там… за чертой… и вернуться преображённой.

РИТА. Это в чём это ты, Марта, интересно, преобразилась? Перестанешь нырять под дорогие тачки в надежде, что однажды на тебя клюнет богатенький старикашка?

МАРТА. (вздыхает) Перестану. И нырять перестану и мечтать. Мечты должны быть красивыми – чтобы о них не стыдно было рассказать людям.

РИТА. Мечты должны быть честными. А какими они другим покажутся – наплевать.

ЭММА. (перебивает) Предлагаю вечеринку считать закрытой. Всем спокойной ночи и до свидания.

РИТА. Жёстко. Но справедливо. (делает ручкой) Пока!

Рита уходит, прихватив чемоданчик.

Вещи Эммы остаются лежать на полу.

Марта мнётся, не уходит.

ЭММА. (поднимает пистолет) Что-то ещё?

МАРТА. Нет, нет… Всё хорошо, спасибо. Приятно было познакомиться. До свидания.

Марта делает неуклюжий книксен, прихрамывая, уходит.

Эмма нервно собирает свои вещи – столовое серебро, драгоценности, – с пола, бросает их на диван.

Подходит к двери ванной, стучит.

ЭММА. Рома! Тебя там нет, слышишь! И, пожалуйста, забудь дорогу сюда… Всё! Умер и умер. Убила так убила. Извини, так получилось. Рука тяжёлая.

Эмма заходит в ванную.

Через секунду слышатся её рыдания.

Звук разбитого зеркала.

ЗТМ.

3. ГОСТИНАЯ

Звонок в дверь.

ГОЛОС РИТЫ. «Скорую» вызывали?

Заходит Рита с чемоданом.

ГОЛОС ЭММЫ. Заходите, дверь открыта!

Эмма выходит из ванной, рукой зажимает палец, морщится.

РИТА. С Ромой подралась?

ЭММА. Зеркало разбилось. (показывает руку)

РИТА. (осматривает руку) Ух, ты… Придётся ампутировать. С такой рукой ты не жилец.

Рита достаёт из чемодана пластырь, заклеивает Эмме царапину.

ЭММА. Извини. Я понимаю, неприлично «Скорую» вызывать из-за царапины. Но…

РИТА. «Но»! Звенит, как хрустальный бокал, когда по нему щёлкнешь. Люблю эту паузу после всех «но». Не дёргайся! Руку оторву. Тебе укол от столбняка сделать? Для красоты картины.

ЭММА. Маргарита, я вас вызвала не для того, чтобы вы оказывали мне медицинскую помощь… Наоборот, я хотела оказать её вам.

Рита щупает лоб Эммы.

РИТА. Нормальная, вроде, температура. А чего бредим?

Эмма отталкивает руку Риты.

ЭММА. Рита, перестаньте валять дурака! Мне тяжело… Тяжело формулировать… Тем более, это, и правда, отчасти бред.

Рита становится серьёзной, садится на диван.

РИТА. Внимательно…

ЭММА. Понимаете…

РИТА. А можно на «ты»? Меня от этих ваших церемоний аж в пот бросает. (вытирает лоб)

ЭММА. Я там… Когда с Ромой отношения выясняла, подумала… Что мечты должны сбываться. Пусть не свои, пусть чужие…

РИТА. Эмма, ты меня пугаешь…

ЭММА. Я могу познакомить тебя с режиссёром.

РИТА. (опешив) С каким?

Эмма включает телефон, показывает Рите фотографию.

ЭММА. Вот с этим.

РИТА. (глядя в экран) И что я буду с ним делать?

ЭММА. Ну, не знаю… Что делают с режиссёрами, чтобы получить главную роль?

Рита нервно собирает чемодан, застёгивает.

РИТА. Издевается ещё… Вот так раскроешь душу, а тебе туда – грязными сапогами.

ЭММА. Ты не так меня поняла… Я имела в виду, что съёмочной группе всегда кто-то нужен – гримёрша, костюмерша, хлопушка, повар, медик, или массовка… Можно же попробовать просто поработать на площадке… Хоть кофе приносить. Пусть даже не за деньги. Просто поучаствовать в процессе…

РИТА. (перебивает) Всё я правильно поняла! Ты решила, раз я прихватила твои побрякушки, значит, на всё способна! Даже прыгнуть в койку к режиссеру… Нет! Спасибо! Не надо!

Рита гордо уходит.

ЭММА. (пожимает плечами) Ну, не хочешь, как хочешь…

Рита врывается в комнату, душит Эмму в объятиях.

РИТА. Хочу-у! Хочу, хочу!

ЭММА. Ты задушишь меня!

РИТА. Откачаю! Где он?

ЭММА. Кто?

РИТА. Режиссёр!

ЭММА. Не смотри так на ванную, там никого нет! И я не сумасшедшая.

РИТА. Жаль. Я люблю сумасшедших, они делают мир веселее и заставляют сбываться мечты, которые нереально осуществить…

ЭММА. Хорошо, тогда смотри… У меня продавщицей работает дочь этого режиссёра. Не смотри на меня так – да, бывают такие дочки у режиссёров, которые в кино – ни ногой, – насмотревшись на папочку… Так вот, – следи за мыслью внимательно, – дочка эта сделает всё, что я её попрошу, а папа её сделает всё, что попросит она…

Рита молитвенно складывает руки.

РИТА. Это точно?

ЭММА. (после паузы) Но почему бы не попробовать?

РИТА. Когда?

ЭММА. Ну… (смотрит на часы) Сейчас уже поздно, завтра с утра… начну операцию «Всё в жизни по блату».

Рита подходит к ванной, целует дверь.

РИТА. Спасибо.

ЭММА. Это ты кому?

РИТА. Не знаю. Так, на всякий случай. Надо же кого-то благодарить за возможность просто поговорить о кино.

ЭММА. То есть, я здесь ни при чём?

РИТА. Прости. Я не знаю, чем тебя отблагодарить. Хотя подожди… Как же я раньше не сообразила! У меня репродуктолог знакомый! Практически тесть! Забеременеет кого хочешь от кого хочешь кем хочешь! Цвет волос, глаз, характер, пол, всё сделает.

ЭММА. Это точно?

РИТА. (заговорщицки) Попробовать можно! Его дочка залетела от моего Лёшки. Представляешь, у репродуктолога Всея Руси! Дочка! От Лёшки!

ЭММА. Ну… Почему бы и нет.

РИТА. Тебе повезло! Потому что дочка репродуктолога сделает всё, что я её попрошу, а её папа сделает всё, что попросит дочка!

ЭММА. (скептически) Какая удача…

РИТА. Он, кстати, не женат.

ЭММА. Кто? Лёшка?

РИТА. Репродуктолог!

ЭММА. Как-то ты всё в кучу, Маргарита… У меня мозг сейчас взорвётся.

РИТА. (тараторит) Это я к тому, что можно приятное совместить с полезным.

ЭММА. Всё! Достаточно записать меня к нему на приём! Ну, а дальше уж как пойдёт.

РИТА. (хлопает в ладоши) Так я об этом и говорю! Как пойдёт! А пойдёт – замечательно, я уверена!

Эмма подходит к ванной, целует дверь.

ЭММА. Спасибо.

РИТА. (ехидно) Это ты кому?

ЭММА. Тому, кто отвечает за чудеса в нашей жизни. Ведь даже если ничего не получится, мы сделаем всё возможное – глупое, дикое, смешное и невозможное, – чтобы получилось.

РИТА. Аминь!

В гостиную врывается Марта – лицо в слезах.

Марта в отчаянии заламывает руки.

МАРТА. То есть, про меня все забыли! Даже не вспомнили про меня!

Эмма и Рита потрясённо смотрят на Марту.

ЭММА. Откуда ты, Марта?

МАРТА. А я никуда и не уходила, на скамейке в саду сидела! Как чувствовала, что вы тут без меня… (подходит к ванной, колотит в дверь) Устроите заговор! Я тоже имею право! Мне кажется…

РИТА. (Эмме) Не помнишь, чего она хотела?

ЭММА. Замуж за миллионера, кажется.

РИТА. У тебя не работает, случайно, дочка какого-нибудь олигарха? Ну, мало ли… насмотрелась на папу…

ЭММА. А у твоего Лёшки нет беременной дочки финансового магната? Ну, мало ли…

МАРТА. Понятно. Я дура, бездуховная идиотка, по мне тюрьма плачет, век счастья не видать…

РИТА. Воли…

Марта отмахивается, понуро уходит.

РИТА. Стой!

ЭММА. Подожди!

Обе бросаются за Мартой, обняв, приводят её обратно.

РИТА. Сопли вытри.

ЭММА. (протягивает платок) Вот, пожалуйста…

Марта всхлипывает, вытирает лицо платком.

МАРТА. Только не нужно меня жалеть, умоляю…

РИТА. Да мы не тебя жалеем, а тех, кому ты под колёса бросишься.

Марта рыдает в голос.

ЭММА. Международный экономический саммит…

РИТА. Сам-мит?

ЭММА. (кивает) Саммит. Во всех новостях твердят, что у нас в городе проходит экономический саммит.

РИТА. И что это нам даёт?

ЭММА. Возможность найти для Марты миллионера.

Марта перестаёт плакать, заворожённо смотрит на Эмму.

РИТА. Ну, знаешь, если она начнёт сигать под машины миллионеров на экономическом саммите, боюсь, это закончится третьей мировой войной.

ЭММА. Не будет она никуда сигать. (берёт ноутбук, открывает) Вот, пожалуйста… Для работы на экономическом саммите требуются официантки.

РИТА. Ух, ты… А точно официантки? Может, совсем другое имеется в виду?

Марта вскидывает вверх руку, как ученица, выкрикивает тонким голосом.

МАРТА. Я согласна!

РИТА. Господи, что русская литература с человеком делает…

ЭММА. Завтра – собеседование в девять ноль-ноль. Для этого нужно зарегистрироваться на сайте.

Марта выхватывает у Эммы ноутбук, начинает строчить на клавиатуре.

МАРТА. Девочки… Я вам так благодарна… Вы не представляете, что вы для меня делаете! Вы представляете… Я еду такая, в лимузине, волосы назад… Рука на руле, на руке кольцо с огромным бриллиантом, торможу на светофоре, а рядом – Марк на старой праворульной японке, тарахтит как трактор, потому что глушак пробит и верёвкой привязан к кузову. А на багажнике у него – холодильник старый… Гробина такой, чёрт знает какого года. Он по дешёвке его купил по объявлению. А рядом с ним эта студентка его… То есть, моя… Во-от такого семьдесят второго размера, волосы как пакля сожжённые… И она Марку на одной ноте мерзко так: «Ты холодильник хорошо закрепил, упадёт ведь, надо было ещё моток верёвки купить, не дай бог, упадёт, без холодильника останемся»… И тут Марк поворачивается и видит меня за рулём лимузина, волосы назад… А красный уже погас, и я – на газ… И выстреливаю… С места сто километров, волосы ещё больше назад… А Марк не может понять, что это было – видение? Он в ступоре. А семьдесят второй размер: «Ну, что ты стоишь, поехали»… Марк жмёт на газ, из выхлопной ревёт чёрный дым, японка с правым рулём дёргается, холодильник падает, семьдесят второй размер орёт: «Я говорила!»… А я – уже точка на горизонте… Точка, которая исчезает всё больше с каждой секундой. И Марк смотрит на эту точку и по щеке у него катится прозрачная большая солёная мужская слеза…

РИТА. (после паузы) Как кино посмотрела…

ЭММА. Вам бы в стендапе выступать, Марта.

МАРТА. Простите, увлеклась… (показывает на монитор) Вот тут возраст нужно указать – как думаете какой?

ЭММА. Свой, разумеется.

РИТА. А по-моему, вопрос правильный. Только дуры указывают свой истинный возраст в анкете для сам-м-мита!

ЭММА. (скептически) А ничего, что нужен скан паспорта?

МАРТА. Ничего страшного. У меня есть … вот здесь… (открывает что-то в компьютере) Как раз для такого случая… Скан с подправленной датой рождения.

РИТА. (гладит Марту по голове) Молодец, девочка. Двадцать три года! А чего не восемнадцать с половиной?

МАРТА. Я реально смотрю на вещи.

ЭММА. Господи, с кем я связалась…

МАРТА. Фотография! Им нужна свежая фотография!

ЭММА. Только не говорите, что у вас нет как следует отфотошопленной фотографии… Как раз для такого случая…

Марта смущённо отводит взгляд.

МАРТА. Нет…

РИТА. (обнимает Эмму) Сразу видно, мошенничество не твой конёк, Эмма. Только убийство, только хардкор.

ЭММА. (скидывает руку Риты) Прошу не шутить на эту тему.

МАРТА. (тоненьким голоском) Да, я стараюсь, чтобы мои фотографии не попали во всемирную паутину…

РИТА. (достаёт телефон) Ну, извини… Придётся рискнуть…

Рита наводит камеру на Марту.

ЭММА. Стой! Ты действительно считаешь, что ЭТО можно фотографировать? (показывает на Марту) Для саммита, с пометкой «двадцать пять лет»?

РИТА. Другого-то нет… ничего…

Марта обхватывает себя руками.

МАРТА. (трагически) А если отфотошопить как следует… Несколько раз…

ЭММА. Сиди, не двигайся.

Эмма уходит.

РИТА. В конце концов, не пресс-секретарём же тебя берут…

МАРТА. Не в эскорт, вы хотите сказать…

Заходит Эмма с ворохом одежды, косметики, париков и украшений.

РИТА. Вообще-то, официантка не должна быть сногсшибательной, а то там весь саммит подавится.

ЭММА. Может, и не должна. На как минимум надо поднять Марте самооценку.

РИТА. Чтоб холодильник упал?

ЭММА. Чтобы взорвался к чертям. Вместе со старой японкой.

Эмма разбирает платья, под одному прикладывает к Марте.

МАРТА. Девочки, вы такие хорошие…

Рита помадой красит Марте губы.

РИТА. Не дёргайся.

МАРТА. Нет, правда… Никто никогда не делал для меня ничего, что не вписывается… не вписывается…

ЭММА. В рамки русской литературы?

МАРТА. В рамки высокой морали. В детстве я очень хотела заниматься танцами. Хип-хоп или гоу-гоу…

Рита красит Марте ресницы.

РИТА. Разве в твоём детстве был хип-хоп?

МАРТА. (обижено) Был! Представьте себе… Не такая уж я старая…

Эмма прикладывает к Марте эффектное платье.

ЭММА. Так… Мы договорились повышать Марте самооценку, а не понижать.

РИТА. Молчу.

МАРТА. Так вот, папа, который меня очень-очень любил, сказал – ты приличная девочка, только балет, никаких гоу-гоу. И денег не дал на занятия.

Эмма протягивает Марте платье и туфли.

ЭММА. Переодевайся.

Марта начинает переодеваться.

МАРТА. Я тогда поняла – нельзя говорить людям про хип-хоп в твоей голове. Даже самым близким. Не поймут, пристыдят. Принудят к балету. Я даже Марку никогда не говорила о своих сокровенных желаниях.

РИТА. Может, поэтому он и сбежал?

ЭММА. Маргарита!

РИТА. Молчу!

Марта поворачивается преображённая.

Рита и Эмма смотрят на неё потрясённо.

РИТА. Ну, не знаю…

ЭММА. А по-моему, ничего.

МАРТА. Я никогда не чувствовала себя такой счастливой, девочки. Дайте мне руки.

Марта протягивает Рите и Эмме руки.

Эмма и Рита берут Марту за руки.

МАРТА. Пусть у нас всё получится.

ЭММА. Пусть.

РИТА. Хип-хоп!

ЗТМ.

4. ГОСТИНАЯ

Приглушённо играет классическая музыка.

Заходит Эмма, воодушевлённая, улыбается, говорит по телефону.

ЭММА. Всё хорошо, Эдик. Да, я доехала… Не волнуйся! Сейчас приму ванну и спать. Да, ровно в десять – про режим я помню. Конечно, выпью, конечно, приму… Я помню, что каждые пятнадцать минут должна пить таблетки. Ну, если хочешь, позвони и напомни. Конечно, я буду рада. Всё, целую. Утром к тебе на приём. Да. Ну, что ты со мной как с маразматичкой…

Эмма раздевается, бросает сумку на диван.

ЭММА. Сам говоришь, что беременность не болезнь, а нормальное состояние. А точно будет мальчик? А на кого похож? Всё, всё, молчу… Без разницы, на кого… Лишь бы здоровенький. Целую ещё раз. Да, в ванну, сейчас воду включу…

Эмма нажимает отбой, заходит в ванную.

Через пару секунд раздаётся её душераздирающий вопль.

Эмма пулей вылетает из ванной, продолжая кричать.

ЭММА. А-а!!

Из кухни выходит Рита – в переднике, с половником.

ЭММА. А-а!!

РИТА. Тихо!

Эмма замолкает, во все глаза смотрит на Риту.

Рита поднимает палец, призывая прислушаться к музыке.

РИТА. Какие волторны… Волшебные. А вот скрипку не понимаю. Плюсует, как в кино говорят. Слух рвёт, а не душу. Вот как ты сейчас.

ЭММА. Ты… Ты как здесь?

РИТА. Домработница твоя впустила. Я её выгнала, сама блинчиков напекла. Нет, ну, а что ты так смотришь? Лёшка с дочкой репродуктолога теперь у меня живут, потому что репродуктологу нужно приводить к себе тебя, даму своего сердца. Так что извини… Я пока поживу тут. Ты ведь всё равно к Эдику переедешь?

ЭММА. Там… (в ужасе показывает на ванную)

РИТА. Что там? Ну, режиссёр твой… А что?

ЭММА. Он мёртвый!

РИТА. Почему мёртвый? Просто я его в мешок для трупов упаковала. Пусть полежит, подумает… Кого ему в главной роли снимать.

ЭММА. Как он здесь оказался?

РИТА. Ребята с труповозки по блату доставили – круто я придумала, правда? Не пикнул даже.

ЭММА. Почему ты привезла его ко мне?!

РИТА. Рома сказал, что ты не против.

ЭММА. Я сейчас пойду и убью этого Рому. Ещё раз.

РИТА. (обиженно) Нет, ну, если ты против… Хорошо. Я съеду… Вместе с вещами. Ради бога. Пожалуйста. (кладёт половник, снимает фартук) Там блинчики на столе, сметана в холодильнике… Гардину я починила, а то наперекосяк висела, того и гляди – на голову грохнется…Подумаешь, мечта… Подумаешь, роль…Подумаешь, какая-то Маргарита Смирнова…

ЭММА. Рита! (показывает на ванную) Это же чистая уголовщина!

РИТА. И что? Как раз наш профиль.

ЭММА. Рита, отпусти его, умоляю. Отпусти, извинись, скажи, что пошутила, и можешь жить здесь, сколько захочешь.

РИТА. Влачить жалкое существование, ты хочешь сказать…

ЭММА. Что тебе нужно, чтобы ты не чувствовала себя несчастной?

РИТА. Главную роль.

ЭММА. Хочешь, дам денег на новый айфон?

РИТА. Славу ты тоже мне дашь?! Чтобы на улице узнавали, автографы просили, сфотографироваться рядом хотели?!

ЭММА. Неужели это для тебя, и правда, так важно?

РИТА. Ну, для тебя же важно сына родить. Ты мечтаешь об этом, тебе кажется, что в этом смысл твоей жизни…

ЭММА. Разве можно сравнивать сына и славу?

РИТА. А не нам решать, в чём смысл жизни другого человека…

Рита уходит в ванную.

У Эммы звонит телефон, она отвечает.

ЭММА. Да, Эдик. Нет, гормоны не забыла, представляешь, выпила. Спасибо, что напомнил…

Эмма достаёт из сумки таблетки, замирает.

ЭММА. Послушай, а, может, не надо? Я просто подумала – если всё не происходит само собой… Если для этого нужно столько таблеток и столько усилий, может, я что-то нарушаю? Чью-то волю? Нет, это не депрессия… Вот послушай – есть убийство, это понятно, нельзя лишать жизни другого человека. А принуждение к жизни? Разве можно заставлять человека родиться всей этой твоей терапией, если он не желает появиться на свет сам? Без всяких ухищрений? (слушает ответ) Всё, всё… Да, поняла – гормоны бушуют… (проглатывает таблетку) Утром на приём. Я помню. Целую. Про таблетки через каждые пятнадцать минут тоже помню. (нажимает отбой, вздыхает) Да, мы живём в цивилизованном мире… Надо пользоваться достижениями науки. Ура.

В комнату врывается Марта – воодушевлённая, – с пакетом в руках, в шортах и майке.

МАРТА. Привет!

ЭММА. А стучаться тебя не учили?

МАРТА. (стучит в дверь) Тук-тук! Можно?

ЭММА. Нет! Выйди отсюда, позвони и договорись о встрече! Как нормальный человек!

МАРТА. Прости, пожалуйста…

Марта уходит.

У Эммы звонит телефон, она сбрасывает вызов.

Из ванной выходит Рита.

Лицо её светится.

У Эммы звонит телефон.

Эмма сбрасывает звонок.

ЭММА. И где твой заложник?

Рита прикладывает палец к губам.

РИТА. Т-с-с!

ЭММА. (шёпотом) Что с ним?

РИТА. Ему понравилось в мешке. Он говорит, что первый раз в жизни так хорошо отдохнул… Выспался первый раз за двенадцать лет…

ЭММА. Почему за двенадцать?

РИТА. (шёпотом) Не знаю! Если я дам ему поспать ещё часик, он обещает мне роль!

ЭММА. (потрясённо) Главную?!

РИТА. Т-с-с!

У Эммы звонит телефон.

РИТА. Т-с-с!

Рита помогает Эмме сбросить звонок.

РИТА. (шёпотом) У тебя там просто волшебное место, оказывается. (показывает на ванную) Это режиссёр так сказал.

В комнату заглядывает Марта.

МАРТА. Извини, я не могу дозвониться…

Рита бросается к Марте.

РИТА. Т-с-с!

Марта заходит.

ЭММА. Т-с-с!

МАРТА. (шёпотом) А что происходит?

РИТА. Там режиссёр отдыхает.

ЭММА. В мешке для трупа.

МАРТА. (испуганно) Ой!

РИТА. Да живой он… Живой.

ЭММА. Просто очень уставший от искусства, замотанный человек.

РИТА. Которому я помогаю осуществить мечту побыть в тишине и одиночестве.

ЭММА. В награду он снимет Риту в кино.

РИТА. В главной роли!

ЭММА. Т-с-с!

МАРТА. (восторженно) Какое же это счастье… Когда у всех такие счастливые лица! Когда мираж оказывается реальностью! Когда за спиной вырастают крылья…

ЭММА. (тихо) Как говорит Эдик – принуждение к жизни (выпивает таблетку) благородное дело. Только никто не знает, почему я чувствую себя подопытным кроликом?

РИТА. Может, ему колыбельную спеть? (подходит к двери ванной, прислушивается) Баю-баюшки-баю…

МАРТА. (подходит к двери) Не ложитесь на краю…

ЭММА. Придёт серенький бабай…

РИТА. Волчок!

МАРТА. И укусит за бочок… Девочки, я пришла вернуть платье!

Марта кидает пакет на диван.

ЭММА. Ты провалила собеседование?!

МАРТА. Наоборот! Мне сказали, что с моим образованием и моей внешностью я должна быть пресс-атташе, не меньше. Им не нужны такие эффектные официантки. Они не могут позволить, чтобы серьёзные люди отвлекались во время делового обеда…

РИТА. И?

ЭММА. Тебя взяли пресс-атташе?

МАРТА. (смущённо) Пресс-атташе у них уже есть.

РИТА. Значит, тебя отшили.

МАРТА. Но я не сдалась! Я устроилась мыть машины. Ну, не то, чтобы устроилась, сама взяла тряпку, средство для стёкол, надела шорты, майку… (показывает на себя) И встала возле гостиницы.

ЭММА. Какой кошмар…

РИТА. Незаконная предпринимательская деятельность, штраф до трёхсот тысяч или арест до шести месяцев.

МАРТА. Да! Три раза меня ловила и выгоняла полиция. А в четвёртый…

Марта кружится со счастливой улыбкой.

МАРТА. В четвёртый раз из чёрного лимузина вышел он! Высокий! Красивый! Богатый! Умный! И попросил мой телефон! Сегодня у нас свидание в отеле… Можно платье назад? (берёт пакет) Ну, пожалуйста…

Эмма выхватывает у Марты пакет.

ЭММА. Сейчас ты ему позвонишь и скажешь, что не придёшь.

МАРТА. (растерянно) Почему?

Рита забирает пакет у Эммы, прячет.

РИТА. Ну, правда, нельзя же быть такой дурочкой… В отель она собралась.

МАРТА. Девочки, мы с ним три часа говорили о Пастернаке…

ЭММА. Что?

МАРТА. О Блоке, об Анне Ахматовой. (снова кружится) «Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле. Сочинил же какой-то бездельник, что бывает любовь на земле. И от лености или со скуки все поверили, так и живут: ждут свиданий, боятся разлуки и любовные песни поют.» Он наизусть читал Брюсова. «Сладострастные тени на темной постели окружили, легли, притаились, манят. Наклоняются груди, сгибаются спины, веет жгучий, тягучий, глухой аромат.» А потом он встал на колено и поцеловал мне руку. Сказал, что не встречал таких женщин как я – тонких, ироничных, образованных, искренних. Его так достала эта серая бездуховность, которая его окружает, вечная погоня за деньгами, интриги и сплетни конкурентов. Он хочет сидеть на берегу океана, держать меня за руку и смотреть на звёзды. Он владелец крабовой флотилии на Камчатке, девочки. Это так скучно и так ответственно, эти крабы и эта флотилия…

ЭММА. Ну, не знаю…

Эмма достаёт пакет, протягивает Марте, Рита перекрещивает её, благославляя.

Марта берёт платье.

ЭММА. (смотрит на часы) Пятнадцать минут прошли…

Вздыхает, пьёт таблетку.

Рита нежно гладит дверь ванной.

РИТА. Баю-баюшки-баю…

У Марты брякает смс.

Она достаёт телефон из кармана шортов, читает, меняется в лице.

МАРТА. (упавшим голосом) Девочки… Он отменил свидание… У него совершенно нет времени, девочки… Поэтому… Поэтому… Я что-то не пойму… что тут написано…

Эмма забирает у Марты телефон, читает.

ЭММА. Поэтому он предлагает тебе как можно скорее стать его женой и улететь на Камчатку. Что тут непонятного?

Рита забирает у потрясённой Марты платье.

РИТА. Пиши – я подумаю.

МАРТА. Я? Подумаю?!

РИТА. Нет, ну, хочешь, пиши – ура, Камчатка моя!

ЭММА. Давай, я напишу. Как принца зовут?

МАРТА. Кирилл…

ЭММА. (пишет) «Кирилл, это так неожиданно, так внезапно…»

МАРТА. Да! Пиши – да! Я согласна!

ЭММА. «Мне… нужно подумать… Ваша Эмма». Отправлено. (нажимает кнопку)

МАРТА. Что-о?! Какая Эмма?!

ЭММА. Ой…

Марта выхватывает у Эммы телефон.

ЭММА. (смеётся) Я пошутила.

МАРТА. Ой, девочки, страшно-то как… Разве так бывает? Разве так можно? Чтобы ляпнул что-нибудь сдуру, а оно вдруг раз – и сбылось!

ЭММА. Как говорится – бойтесь своих желаний.

Рита прислушивается к звукам за дверью ванной.

РИТА. У меня полное ощущение, что мой режиссёр там с кем-то разговаривает.

ЭММА. (прислушивается) Может, по телефону?

МАРТА. (прислушивается) Да нет, он храпит, девочки. Храпит! Как счастливый человек. Мы тут все – счастливые люди!

РИТА. Аминь.

ЗТМ.

5. ГОСТИНАЯ

Заходит Эмма с большим животом, в просторном платье, говорит по телефону.

ЭММА. Как я могу передать тебе свои ощущения, Эдик? (смотрит на живот, гладит его) Нежность я чувствую. Страх за его будущее. Сейчас так тяжело пробиваться в жизни… Особенно мальчикам. Девочкам проще – можно выскочить замуж и ни о чём не думать. А мальчикам всё время твердят – будь мужчиной. А что такое быть мужчиной, Эдик? Не плакать? Не расслабляться? Никогда не ошибаться и всё время принимать правильные решения? И всем – платить. И всех любить, и всех защищать и спасать, и никогда никому не признаваться, что ты боишься темноты, любишь сладкое и у тебя дикая аллергия на комариные укусы… (гладит живот) Бедный мой мальчик… Лучше бы ты был девочкой… Эдик, я не раскисаю, я разговариваю с ребёнком! А почему я должна говорить с ним под твою диктовку? Это мой сын! Хочу и жалею… Всё, мы сейчас поругаемся. Да, спасибо, что напомнил про гимнастику, мне очень приятно! Пока, дорогой, целую.

Эмма нажимает отбой.

Расстилает на полу коврик.

Садится.

Делает простые упражнения для беременных.

Звонок в дверь.

ЭММА. Открыто!

Заходит Рита.

Она опирается на костыль – одна нога у неё в гипсе.

Лицо покрыто слоем бронзовой краски.

РИТА. «Скорую» вызывали?

ЭММА. (не глядя на Риту) Мне ещё рано, а Роме поздно.

РИТА. Хорошая шутка. Не хочешь составить конкуренцию Гинзбургу и записать курс – как справляться со стрессом?

ЭММА. (смотрит на Риту) Ого… Ну, очень сексуально…

РИТА. (перебивает) Только ни о чём не спрашивай, хорошо?

ЭММА. Даже не думаю. О чём тут спрашивать, и так всё понятно – человеку хорошо, человек живёт полноценной жизнью…

Заходит Марта.

Её не узнать.

Она очень дорого и респектабельно выглядит.

Она в шляпе и тёмных очках.

МАРТА. Девочки, извините, что без звонка, я тариф не сменила, а роуминг очень дорогой.

РИТА. Привет, королева Камчатки. Где чемодан с крабами?

МАРТА. (снимает шляпу и очки) Икра… Там, возле двери, чемодан икры. Носильщик отказался заходить в дом, сказал, что не хочет пачкать полы своими грязными кроссовками.

Эмма сидит на коврике, протягивает одну руку Рите, другую Марте.

ЭММА. Девочки, помогите подняться.

Марта и Рита помогают Эмме встать.

Смотрят на её огромный живот.

Стоят, взявшись за руки.

МАРТА. Как это романтично, девочки… Как будто мы в театре на сцене стоим.

РИТА. Да, и бурные аплодисменты…

ЭММА. И крики «Браво!»…

РИТА. А вот там один мужчина в третьем ряду на часы посмотрел.

МАРТА. Наверное, ему скучно, девочки. Смотрите, он уходит.

РИТА. Мне бы тоже стало скучно смотреть на трёх баб, у которых в жизни всё зашибись.

МАРТА. У вас водка есть, девочки? Очень хочется выпить простой забористой водки. С огурчиком.

РИТА. И поплакать.

МАРТА. Поплакать?

ЭММА. Точно, поплакать.

Эмма достаёт из шкафа бутылку вина, фужеры и фрукты, ставит на стол.

РИТА. От счастья.

ЭММА. Смотрите, он вернулся.

МАРТА. Кто?

ЭММА. Мужчина из третьего ряда.

Рита берёт бутылку, смотрит на этикетку.

РИТА. Сейчас снова уйдёт. Вино – безалкогольное.

Разливает вино по фужерам.

Все поднимают бокалы.

РИТА. За тебя, Эмма!

ЭММА. Почему за меня? Давайте сначала за Марту. Ведь если бы она тогда не бросилась ко мне под колёса…

МАРТА. Нет, нет! Это Эмма своей решительностью и бескомпо… про… бес… промис…

РИТА. Принципиальностью!

МАРТА. Да! Если бы Эмма принципиально не отказалась заплатить мне, ничего бы у нас не вышло, девочки.

Все чокаются, пьют.

Закусывают.

Повисает пауза.

ЭММА. (грустно) Душевно сидим.

МАРТА. (дрогнувшим голосом) Может, за чемоданом сходить?

Марта встаёт. Рита хватает её за руку.

РИТА. Не надо! Ко всему этому счастью только чёрной икры не хватает… Я тогда… вообще – застрелюсь. (отворачивается, вытирает слёзы)

ЭММА. И я… (всхлипывает)

МАРТА. Я просто за компанию говорю – я тоже! Просто за компанию! (вытирает слёзы) Что с нами, девочки? Почему мы плачем?

РИТА. У меня лично под гипсом нога чешется.

Рита пытается почесать ногу под гипсом.

ЭММА. А у меня – гормоны бушуют.

МАРТА. А я чисто за компанию, девочки… Отчего не поплакать… Когда так хорошо сидим…

РИТА. И главное, зараза такая… Грим этот не смывается… (трёт лицо) Тело отмыла кое-как, скрабами, чуть вместе с кожей не сняла… А лицо никак. Хожу – люди шарахаются.

ЭММА. Кого ты играла?

РИТА. Статую. Бронзовую. В саду.

МАРТА. Боже, как романтично…

РИТА. Нужно было стоять неподвижно и держать поднос с фруктами.

ЭММА. Э-э… Это была точно главная роль?

РИТА. Режиссёр сказал – самая главная.

Рита берёт поднос с фруктами, встаёт.

РИТА. Моя статуя несла основную смысловую нагрузку.

Эмма берёт с подноса виноград, ест.

ЭММА. И про что фильм?

РИТА. Про любовь, конечно. Героиня из богатой семьи полюбила простого парня. Парень на ней женился, но изменял ей с простой девушкой, которую любил чуть ли не с детства. Она узнала, что он ей изменяет, и приказала эту девушку…

МАРТА. (ахает) Убить?!

РИТА. Это романтическая комедия. Нет. Она нашла девушке богатого жениха.

ЭММА. (хлопает в ладоши) Браво! Люблю такие фильмы.

РИТА. Девушка превратилась в богатую стерву и ей стало плевать на того парня. И тогда он, чтобы отомстить и свой жене, и своей девушке – заказал обнажённую статую, то есть, меня. И поставил в сад. И жена начала ревновать. И девушка…

ЭММА. К тебе?

РИТА. К статуе!

МАРТА. Потрясающе… Ты снималась голая?

Рита трёт лицо, оттирая его от краски.

РИТА. Я же говорю – в бронзе. Девочки, это такое счастье… Когда на тебя нацелены камеры, кажется, что весь мир у твоих ног. Что не зря ты родился на этот свет, не зря жизнь прожил… Миллионы людей будут смотреть на тебя – плакать или смеяться, сопереживать, думать, и, может, кто-то из них станет чуточку лучше, добрее, терпимее…

ЭММА. (наливает вино) Что-то ты сейчас прямо как интервью даёшь.

РИТА. (обиженно) Я вам душу изливаю…

МАРТА. (поднимает руку) А можно вопрос?

РИТА. (нервно) Да! Упала я! С пьедестала! Жара, кожа из-за бронзовой краски не дышит, а меня по сюжету этот… положительный главный герой всё время по попе хлопает, чтобы жена ревновала! Десять дублей подряд! А между дублями ещё сам режиссёр… Показывал – как надо хлопать! А ассистент случайно окурок затушил – думал, настоящая бронза. У меня голова закружилась, и я с пьедестала… Полтора метра ка-ак полетела… Девочки… В полёте ещё умерла… А режиссёр кричит – «Ставьте её на место! Нам сегодня закончить надо, у меня и так переработка сорок часов»…

ЭММА. Поставили?

РИТА. (кивает) Сама залезла. Восемь часов потом ещё отпахала. Короче, сложный перелом со смещением и во-от такой синяк, сами понимаете – где… Плюс ожог. Там же.

ЭММА. Так и тянет сказать банальность – искусство требует жертв.

РИТА. (мрачно) Скажи. В моём случае это уместно.

МАРТА. (опускает руку) Я, вообще-то, хотела спросить, когда в прокат кино выйдет?

РИТА. Понятия не имею. Через полгода, наверное… А может, через год. Да плевать мне, когда оно выйдет! В гробу я видела это кино! Девочки, я, когда на «Скорой» работала, я человеком чувствовала себя. Нужным! Полезным! Даже когда из квартиры лишнее выносила. Я же у кого попало не воровала, только у тех, кто даже не заметит. А фельдшер я прекрасный. Я инсульт за сто метров от больного определяю. Инфаркт по запаху чувствую. Перитониты как рентген вижу. Камни в почках взглядом дроблю! Тромбы руками рассасываю… Я стольких людей спасла, девочки! Тысячи, нет, миллионы! А тут какая-то смазливая морда лупит меня по заднице! А другая смазливая морда говорит, что я жирная, поэтому она не может ко мне ревновать, это неправдоподобно… Девочки, мне так хотелось в них плюнуть… С высоты полтора метра. Но у меня от краски губы слиплись, поэтому я упала. От бессилия. От презрения! И ненависти.

Рита отворачивается, её плечи трясутся.

Марта бросается к Рите, обнимает.

МАРТА. Успокойся, пожалуйста…

РИТА. Ненавижу кино! Мне до сих пор не заплатили! Лицемерные подлые бездари! Они меня кинули. Меня! Маргариту Смирнову!

ЭММА. Подай в суд на продюсера.

РИТА. (вытирает слёзы) Вот ещё, время тратить… Вот… (достаёт из кармана дорогие мужские часы) Компенсация за моральный ущерб. А вот… (достаёт из другого кармана толстую золотую цепь с крестом) За физический. В расчёте.

МАРТА. (берёт цепочку) Дольче Габбана… Бриллианты каратов по пять… (берёт часы) Патек Филлип Гранд… Да тут миллионов на двадцать… Тебя точно не посадят?

Рита забирает у Марты цепочку и часы.

РИТА. Я их сама посажу. Лет на двадцать. За домогательства на рабочем месте. И интервью в суде дам. С подробностями.

ЭММА. Ты прямо настоящая богема…

РИТА. Знала бы я про эти… гримасы искусства… Сидела бы в «Скорой» – счастливая! И не дёргалась.

ЭММА. Так возвращайся.

РИТА. Это из «Скорой» можно уйти в актрисы. А из актрис – в «Скорую» не берут. Всё. Резюме подмочено. Так что я сейчас в эпизодах и массовках снимаюсь, что подвернётся. А как «Скорую» на дороге увижу – так сердце рвётся. Слава богу, хоть вы счастливы, девочки. Хорошо, что у вас всё хорошо. Ведь у вас всё хорошо?

МАРТА. (кивает) Я как замуж за Кирилла вышла, поняла, что такое настоящий мужчина. Что такое – не думать о завтрашнем дне. Что такое надёжное и крепкое мужское плечо рядом… У меня целый штат прислуги, девочки. Я вообще сама ничего не делаю, слежу только, чтобы другие сделали правильно. Просыпаюсь – и начинаю командовать. Как в казарме… Народу в доме – не протолкнуться. Повар, горничные, водитель, дизайнер, экономка, охранники, и ещё чёрт знает кто… Я их названия даже не помню… имена, то есть… Голой по дому можно пройтись только в мечтах… Да и там камеры.

РИТА. Где? В мечтах?

МАРТА. Ну, да… Я даже мечтать не могу без страха, что я – как на ладони в целях собственной же безопасности. В ванну залезаю, прикрывшись руками… Есть даже специальный человек, который пробует, не отравлена ли еда, представляете? Не жизнь – сказка…

ЭММА. Тебя, случайно, перед сексом не обыскивают? Для пущей безопасности…

МАРТА. (отмахивается) Да какой там секс… Девочки, когда на кону такие деньги, на секс совершенно нет времени. И потом, столько народу в доме… Какой там секс… Даже желания не возникает.

ЭММА. Да уж… Не жизнь, а сказка.

МАРТА. А вот не надо иронии, Эмма! Это совершенно другой уровень жизни, простым людям непонятный. Другие правила. Другие заботы. Всё другое. Даже болезни. У Кирилла, например, аллергия на мелкие расходы.

РИТА. Что-о?!

МАРТА. Он начинает задыхаться, когда я прошу купить стаканчик клубники у бабушки. Отёк Квинке, представляете? Мгновенно… Потому что это не вписывается в месячный бюджет на продукты. Это блажь. Вот тариф надо поменять в телефоне, а я боюсь – опять больница, гормоны…

РИТА. Круто. И правда – другой уровень.

ЭММА. Э-э… Но лимузин-то у тебя есть? Чтоб волосы назад…

МАРТА. Есть. С водителем. Два охранника по бокам, пуленепробиваемые стёкла. Сидишь и не дышишь. Три мужика рядом. Лямку от лифчика не могу поправить…

РИТА. А как же Марк с холодильником? Вдруг мимо просвистит.

МАРТА. (грустно) Пусть свистит. Я живу в другом измерении… Рядом со мной не может остановиться старая японка с правым рулём. И бабушка не может сидеть со стаканом клубники… В моей сказке слева колонка доходов, справа – колонка расходов. И не дай бог – доходы упадут, а расходы вырастут. Сразу – отёк Квинке, больница и гормоны.

Марта роняет голову на руки, плечи её вздрагивают.

ЭММА. (потрясённо) А как же Блок? Лермонтов… Брюсов…

МАРТА. А вот так! За них же платить не надо! Выучил – и вперёд! Убивай наповал богатым духовным миром. Девочки, вот этот чемодан икры (показывает на дверь) – это просрочка! Он друзьям друзей друзей её дарит, чтобы на подарки не тратиться.

Повисает пауза.

РИТА. Беги, Марта.

МАРТА. Куда? Кому я теперь нужна? У меня ж клеймо на лбу – жена миллионера. От меня все нормальные люди шарахаются…

ЭММА. Это что ж получается, девочки… Самые несбыточные мечты, когда сбываются – становятся ненужными? (встаёт, смотрит на свой живот) Мучительными? Неправильными?

РИТА. Э-э-… На надо тут обобщать… Ну-ка, сядь! Ты же мать! Гимнастику давай делай – раз, два… (поднимает Эмме руки и опускает) Дыши правильно… Папа – кто? Эдик?

ЭММА. Папа… Ну, папа пока абстрактный.

РИТА. (останавливается) Это как у такого бегемота (показывает на живот Эммы) может быть абстрактный папа? Или тебе несколько эмбрионов подсадили? От разных Эдиков…

ЭММА. (смущается) Ну, да… От разных… Несколько…

РИТА. А я-то думаю – ничего себе пузо! Двойня? Тройня?

Эмма в отчаянии закрывает лицо руками.

ЭММА. Замолчи, пожалуйста…

РИТА. (обнимает Эмму, гладит) Ничего, ничего… Материнский капитал получишь… Няню наймёшь… Первые двадцать пять лет будет, конечно, тяжеловато… А потом привыкнешь. Эдик, конечно, никогда ни на ком не женится, да и зачем он тебе? Плюгавенький, маленький, лысый, кривоногий, косой – тьфу! Я тебя с оператором познакомлю, хочешь? Самые нормальные мужики в мире – это операторы. Снимают и молчат. Руки – вот такие! Потому что камеру таскают постоянно. Красавцы. И зарабатывают нормально…

МАРТА. (вскакивает) Рита! Ты не видишь – человеку плохо! Человек сказать что-то хочет!

РИТА. Какой человек?

МАРТА. О, господи… Вот этот человек! (показывает на Эмму)

РИТА. (Эмме) Ты сказать что-то хочешь?

ЭММА. (пожимает плечами) Да вроде нет…

РИТА. Тогда я скажу. Беременность – это счастье! Эти девять месяцев, пока этому чудовищу не надо менять памперсы, покупать компьютеры и переживать, где он ночует, ты будешь вспоминать с нежностью.

ЭММА. Боюсь, что не буду… Спина болит, дышать трудно, наклоняться невозможно, вино безалкогольное, оператора как зовут?

РИТА. А ну-ка, приляг.

ЭММА. Что?

Рита ведёт Эмму к дивану.

РИТА. Приляг, приляг…

Эмма ложится на диван.

РИТА. Мужчина в третьем ряду, отвернитесь. Давай я тебя осмотрю.

Эмма испуганно хватается за живот.

РИТА. Что-то живот у тебя низковат, не нравится мне это…

Рита садится на диван рядом с Эммой.

Марта идёт к ванной, стучит в дверь.

МАРТА. Можно?

РИТА. Заходи, там никого нет. Ведь нет же, Эмма?

ЭММА. Давно уже.

МАРТА. Спасибо, девочки. Я боюсь беременных и врачей, когда они контактируют.

Марта заходит в ванную, закрывает дверь.

РИТА. Покажи живот.

Эмма достаёт из-под платья большую подушку, кладёт её на колени Рите.

ЭММА. Наслаждайся.

Рита потрясённо смотрит на подушку.

Повисает пауза.

РИТА. Это что ж получается…

ЭММА. Да. Медицина оказалась бессильна.

РИТА. (щупает подушку) Не может быть…

ЭММА. Эдик начал писать докторскую диссертацию на тему «Психологическое бесплодие». Он считает, что я не могу забеременеть из-за того, что считаю, что не могу забеременеть.

Рита стучит по подушке, прикладывает её к уху.

РИТА. С ума с вами сойдёшь…

ЭММА. Да. Он предложил эксперимент – я должна почувствовать себя беременной, поверить в это, делать всё, что делают беременные, и рассказывать ему, что я чувствую.

РИТА. Ну, и как? (показывает подушку) Не шевелится?

ЭММА. Я не могу отказать Эдику. Он с этой темой едет на международную конференцию.

РИТА. (вскакивает) Тогда я ему откажу! Я эту подушку, знаешь, куда ему засуну?!

Эмма встаёт, пытается отобрать подушку у Риты.

ЭММА. Отдай… Это новое слово в науке.

РИТА. (дёргает подушку к себе) Имя придумала мальчику?! А узи что показывает? Ручки-ножки на месте?!

ЭММА. Рита, немедленно прекрати! Сердце разрывается…

РИТА. А, знаешь, что… У Лёшки через неделю свадьба. Так я вместо Лёшки в ЗАГС эту подушку принесу. (подбрасывает подушку) А что, ребёнком побыла, пусть мужем побудет! Всё по-научному! Виват прогрессу!

Эмма пытается отобрать у Риты подушку.

ЭММА. Отдай! Я к ней привыкла! Мне без неё плохо!

Из ванной выходит Марта, смотрит на резко похудевшую Эмму.

В изумлении округляет глаза.

МАРТА. Ой… Уже родила?!

РИТА. (подбрасывает подушку) Да делов-то! С хорошей повитухой…

МАРТА. А где ребёночек?

РИТА. Держи! (кидает подушку Марте) Можешь тоже в дело пустить, скажешь Кириллу, что от охранника залетела.

Марта с испугом отпрыгивает от подушки.

Поднимает её, потрясённо рассматривает.

МАРТА. Девочки… А давайте опять умрём… Нам так хорошо там было. Просто. Понятно. Весело.

РИТА. (берёт Марту за руку) А давайте! (протягивает вторую руку Эмме)

ЭММА. (достаёт телефон) Мне только нужно позвонить Эдику, сказать про преждевременные роды.

РИТА. (хватает Эмму за руку) Никаких звонков! У нас тут не осталось больше никаких дел! Никаких обязательств!

МАРТА. Мы сделали всё, что могли…

ЭММА. Мы пытались стать счастливыми…

РИТА. Хотели доказать, что нет ничего невозможного…

МАРТА. Но нельзя обмануть судьбу.

ЭММА. Нельзя пытаться сумасшедшие мечты сделать реальностью.

РИТА. А то останешься с синяком на заднице.

МАРТА. Или с чемоданом просроченной икры.

ЭММА. Или с подушкой под платьем.

РИТА. Как уходить будем, девочки?

МАРТА. Через окно!

Взявшись за руки, Марта, Эмма и Рита идут к окну.

У Риты звонит телефон.

РИТА. Ой, Лёшка… (берёт трубку) Что?! Палец порезал?! Стой на месте, не шевелись, дыши глубоко! Мамочка сейчас приедет! Сейчас, малыш!

Рита бросается к двери, останавливается.

РИТА. Вы без меня начинайте, я быстро…

Убегает, но возвращается.

РИТА. Я, правда, пулей…

Убегает.

Эмма и Марта переглядываются.

ЭММА. Тут первый этаж…

МАРТА. Ну, значит, не судьба.

Марта засовывает подушку под платье, машет рукой, уходит.

Эмма достаёт из шкафа новую бутылку вина, открывает, наливает в бокал.

ЭММА. Рома! Ты не представляешь, какое это счастье – ходить без пуза! (пьёт) И пить нормальное вино!

ЗТМ.

6. ГОСТИНАЯ

Звук открываемой двери.

Заходит Эмма.

В одной руке у неё большая корзина, из которой торчит французский батон и пучок зелени, другой рукой Эмма поддерживает Марту, которая повисла на ней и то и дело всхлипывает.

ЭММА. Аккуратнее! Держись за меня!

МАРТА. А! Ой…

Эмма помогает Марте сесть на диван, ставит рядом корзину.

ЭММА. Ты как? (садится рядом)

МАРТА. Нормально… Голова только немного кружится.

ЭММА. «Скорую» я уже вызвала.

МАРТА. Нет, нет… Всё хорошо!

ЭММА. Да что ж ты за человек такой! Скучно стало на Камчатке? Опять за старое взялась?!

МАРТА. Я не хотела! Честное слово! Просто машину твою увидела и… тело само отреагировало. Отдельно от мозгов.

Эмма берёт корзину, ставит на колени.

ЭММА. Ты мне капот помяла, миллионерша.

МАРТА. (трогает голову) Ой…

ЭММА. Фару разбила.

МАРТА. Ой-ёй-ёй… (падает на подушку)

Эмма встаёт, обхватив корзину, ходит по комнате.

ЭММА. Хоть бы компенсацию предложила, у тебя ж денег куры не клюют!

У Марты безвольно падает с дивана рука, словно она изображает обморок.

ЭММА. (смотрит на Марту) Ладно, шучу. А то ещё вдовой тебя оставлю… Не дай бог… Задохнётся твой… от непредвиденных расходов.

МАРТА. (открывает глаза) Спасибо. (садится) Ты не представляешь, как я тебе благодарна! (молитвенно складывает руки)

ГОЛОС РИТЫ. «Скорую» вызывали?

Заходит Рита.

ЭММА. А как называется состояние, когда кажется, что всё происходящее уже было?

РИТА. Маразм это называется.

Марта поднимает руку как ученица.

МАРТА. А ещё – дежавю, – если по-доброму…

РИТА. На что жалуемся, девочки?

ЭММА. На галлюцинации. Вызвали «Скорую», а вместо врача известная актриса заходит.

МАРТА. Да… И голова немного кружится ещё…

РИТА. (поднимает палец) На палец смотрим! Обе!

Рита начинает водить пальцем.

Эмма и Марта следят за пальцем Риты глазами.

РИТА. Плохо дело… (обнимает Марту и Эмму) Я так рада вас видеть, девочки. Как адрес увидела, куда вызвали, так сразу сирену попросила включить! Летим по дороге, мчимся, и вдруг – впереди кортеж… Мэра куда-то везут. И что вы думаете?

ЭММА. Я уже боюсь что-то думать…

РИТА. К обочине прижались, морды наглые! Мы мимо них как комета мимо земли пролетели.

МАРТА. (поднимает руку) Какой милый мэр.

РИТА. Выборы просто скоро.

Эмма убирает руку Риты с плеча.

ЭММА. Пойду-ка я драгоценности спрячу подальше…

РИТА. Цацки, что ли?

ЭММА. И цацки, и деньги, и всё, что плохо лежит.

РИТА. Не парься, я завязала. Я теперь, если вижу, что человек скромно живёт, наоборот, подарок ему на тумбочке оставляю. Шоколадку, например. Или пачку хорошего чая… Один раз ползарплаты оставила. Уж больно старичок одинокий был. Вся пенсия на лекарства уходила…

МАРТА. Ой, как это романтично!

ЭММА. Стареешь, Маргарита… Сентиментальная стала.

РИТА. Не сентиментальная, а счастливая. Меня ж в «Скорую» обратно взяли!

ЭММА. (ехидно) Да что ты говоришь!

МАРТА. Я так и подумала!

ЭММА. Начальника, наверное, скотчем связала и в мешок для трупа упаковала?

РИТА. Устаревший метод, не приносящий ничего, кроме разочарования. Помните, в какой-то песне поётся – «Никогда ничего не проси. Придут и сами дадут».

ЭММА. (язвительно) Конечно, помним! На каждом углу эту песню поют…

МАРТА. Это классика, Маргарита… Слова из практически одноимённого с вами бессмертного произведения.

РИТА. Вот! Я и говорю – классика! Начальник сам позвонил и сам на работу позвал. Дефицит кадров.

ЭММА. И ты бросила кино?

РИТА. Этот балаган? Да я сплясала прямо на съёмочной площадке цыганочку и показала им… Язык, в общем, показала прямо в камеру. Тупой народец, они даже не поняли, чему я радуюсь, думали – пьяная. Я теперь живу, девочки. Живу каждой своей клеточкой, работаю как сволочь, без выходных, ем на бегу, если получится, сплю по десять минут между вызовами, зарплата – тьфу, – Лёшке на телефон в кредит не хватает… Но это такой кайф, девочки, каторга эта – с сиренами, мигалками, с мэром, прижавшимся к обочине, и с этими больными, такими разными – скандальными, испуганными, капризными, беспомощными и неблагодарными…

МАРТА. Какой потрясающий монолог…

ЭММА. Девушку осмотри, артистка. Она мне бампер головой помяла.

МАРТА. Я не специально, честное слово!

РИТА. (щупает Марте голову) Понятное дело… не специально. Что, король твой совсем тебя прижал? Сама на стаканчик клубники зарабатываешь?

МАРТА. Какой король?

РИТА. Так… Не знаю, как бампер, а головушка пострадала. Глаза закрываем, указательными пальцами рук поочерёдно дотрагиваемся до кончика носа.

Марта закрывает глаза, кончиками пальцев тычет Рите в лицо.

Рита отшатывается.

РИТА. Своего носа!

Марта пытается пальцами попасть в кончик своего носа.

МАРТА. Если вы о Кирилле, девочки, то мы расстались.

Рита и Эмма переглядываются.

Марта продолжает пальцами касаться своего носа.

МАРТА. Да, выяснилось, что мы совершенно не подходим друг другу. Мне нужен вихрь страстей и мимолётных глупостей, а он – человек рассудка. Я же, девочки, сказала ему, что беременна от охранника… Как вы советовали.

Рита смотрит на Эмму, крутит пальцем у виска.

МАРТА. (не прекращая касаться носа) Он шутки не понял. Даже когда я подушку из-под платья достала.

ЭММА. Действительно… Совсем без чувства юмора человек…

МАРТА. Он так орал, девочки… Так орал, что я гулящая женщина… Я ему говорю – посмотри, это же просто подушка! Я пошутила!

РИТА. (бьёт Марту по руке) Да прекрати ты руками махать!

Марта открывает глаза, замирает.

Повисает пауза.

РИТА. А дальше что?

МАРТА. А дальше у него сосуд лопнул. Вот здесь. (показывает пальцем на один глаз) И вот здесь… (показывает на другой глаз) И глаза налились кровью. Это такой ужас, девочки…

РИТА. Ерунда, капилляры не выдержали. Надеюсь, он тебя не побил?

МАРТА. Нет, он уткнулся в эту подушку… И заплакал. Сказал, что я его не люблю. В общем, он всю правду про меня сказал, девочки. Про то, что сердце моё, бестолковое и беспокойное, осталось там… с Марком. Навсегда. Навечно…

ЭММА. (тихо) Как трогательно.

МАРТА. …И он не может смотреть, как я мучаюсь.

РИТА. Классный какой мужик… А ещё говорят, деньги портят человека!

МАРТА. В общем, девочки, обнялись мы… И позвонили Марку.

Повисает пауза.

РИТА. А дальше?

Марта встаёт, глаза у неё горят.

МАРТА. А дальше, девочки, сказка! «Алые паруса» ваши просто рядом не стояли. Вы знали, что все смс сообщения надо дочитывать до конца? Что нельзя додумывать за человека то, что он хочет сказать?

РИТА. Э-э… Что ты хочешь этим сказать?

ЭММА. Да, Марта, не говори загадками, это бесит. И потише, пожалуйста… (смотрит в сторону корзины) Ты говоришь слишком громко.

МАРТА. (понижая голос до шёпота) Девочки, моя бывшая ученица… написала совсем не то, что я думала… Я прочитала «Марк боится вам признаться»… И больше читать не стала! А что ещё может написать молодая красивая бывшая ученица за день до твоей свадьбы? Только то, что они с твоим женихом любят друг друга… Я не дочитала и написала в ответ, что никогда не любила Марка и свадьбы не будет, пусть не попадается мне на глаза, так Марку и передайте.

РИТА. Ой, какая дурочка… Хотя я сделала бы точно так же.

ЭММА. Боюсь, что я тоже.

МАРТА. Так вот, девочки. Никогда так не делайте. Потому что не всем попадается такой золотой Кирилл. Он поговорил с Марком и выяснил, что Марк никогда никого не любил кроме меня. А ученица мне тогда написала – «Марк боится вам признаться, что считает Чехова очень надуманным и пафосным писателем». Нет, про Чехова – это, конечно, возмутительно! Вопиюще! Но я бы как-то справилась с этой невежественной точкой зрения! Объяснила. Убедила. Перевоспитала! Заставила бы перечитать!

Повисает пауза.

МАРТА. Представляете? Она мне про Чехова! А я ей такое! А она – Марку. В лоб. У него температура под сорок, и он в больницу на нервной почве… Антидепрессанты, разочарование в жизни, суицидальные мысли. И тут… звонок от Кирилла.

РИТА. (всхлипывает, утирает слёзы) В обнимку с тобой.

МАРТА. Марк всё правильно понял. Он даже не стал ревновать меня к Кириллу, когда тот в честь развода подарил мне маленький рыбозаводик.

ЭММА. Какой мудрый мужик.

МАРТА. В общем, мы с Марком теперь вместе. Навсегда. Навечно. Свадьба через неделю.

ЭММА. Аминь.

МАРТА. Я вас приглашаю, девочки. Считайте, что это девичник.

РИТА. У меня ещё есть пять минут. Эмма, доставай вино, успеем повеселиться.

Эмма достаёт бутылку из шкафа.

РИТА. А я сейчас закуску сооружу!

Рита подходит к корзине, достаёт французский батон, зелень, смотрит внутрь корзины, громко кричит.

РИТА. А-а!!!

Её крик сливается с громким детским плачем.

ЭММА. Ну, просила же не кричать. Всё-таки разбудили!

Эмма берёт корзину, качает.

Рита хватается за сердце.

РИТА. Предупреждать же надо! (щупает себе пульс) Я чуть богу душу не отдала.

ЭММА. (качает корзину) Ну, не отдала же.

МАРТА. (заглядывает в корзину) Ой… Что это?! Это же ребёнок!

РИТА. Ужас, какая ты умная, Марта! Просто Антон Павлович Чехов в чистом виде. (забирает у Эммы корзину) Дай сюда. Ты бы в косметичку его ещё положила, тоже мне, мамаша!

ЭММА. Я не мамаша…

Рита замирает, хватается за сердце, потрясённо смотрит на Эмму.

РИТА. Так… Спокойно. Это бывает… на нервной почве. Идёт женщина, видит, чужой ребёнок в коляске… А у неё самой, ну, никак не получается этот ребёнок. И она его – хвать! В корзину с луком – и бежать!

Эмма выхватывает корзину у Риты.

ЭММА. Сама ты – «хвать»! Это мой ребёнок! Я бабушка!

МАРТА. Какая же ты бабушка, Эмма… Ты молодая красивая женщина.

РИТА. Вот помолчи сейчас, ладно? Всё, что хочешь сказать, говори про себя.

Полный текст пьесы представляется по запросу театрам, заинтересованным в постановке. Email:

FINITA LA COMMEDIA!

Новосибирский Академгородок

июнь-июль 2021 года

ВНИМАНИЕ! ВСЕ АВТОРСКИЕ ПРАВА НА ПЬЕСУ ЗАЩИЩЕНЫ ЗАКОНАМИ РОССИИ, МЕЖДУНАРОДНЫМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ, И ПРИНАДЛЕЖАТ АВТОРУ. ЗАПРЕЩАЕТСЯ ЕЕ ИЗДАНИЕ И ПЕРЕИЗДАНИЕ, РАЗМНОЖЕНИЕ, ПУБЛИЧНОЕ ИСПОЛНЕНИЕ, ПЕРЕВОД НА ИНОСТРАННЫЕ ЯЗЫКИ, ВНЕСЕНИЕ ИЗМЕНЕНИЙ В ТЕКСТ ПЬЕСЫ ПРИ ПОСТАНОВКЕ БЕЗ ПИСЬМЕННОГО РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРА.
ПОСТАНОВКА ПЬЕСЫ ВОЗМОЖНА ТОЛЬКО ПОСЛЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПРЯМОГО ДОГОВОРА МЕЖДУ АВТОРОМ И ТЕАТРОМ.

Email:

© Ольга Степнова. 2004-2015