ЧЕМОДАН СУДЬБЫ
Трагикомедия в 13 сценах.
Обнаружив после перелета в Париж в багаже вместо модных брендовых шмоток "какие-то обноски", популярная певица Кристи пускается в путь, чтобы вернуть свои вещи. И делает открытие, что существует мир, в котором важны любовь и отношения, радости и печали, а не только модные бренды. С удивлением для себя Кристи понимает, что есть на свете вещи, которые важнее славы и денег.
 |
Действующие лица: КРИСТИ ДЭН РОМАН АННА МИШЕЛЬ ЛОРАН |
В центре сцены – гостиничный номер. Стол, кресла, диван, телевизор. На столе стоит ваза. Ни диване и креслах красивые яркие накидки, подчеркивающие, что номер дорогой и гламурный. В глубине номера угадывается рояль.
По периметру сцены выстроен невысокий подиум, разделенный на три секции. На первой – выход из аэропорта, на второй – уличное кафе со столиком и двумя стульями, на третьей – выход из номера на балкон с видом на Эйфелеву башню.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Освещается гостиничный номер.
По сцене с дастером ходит Мишель в униформе горничной, в переднике. Она смахивает пыль со стола, с подлокотников кресел, поправляет накидку на диване. К уху Мишель прижимает мобильный телефон.
МИШЕЛЬ. Что, так и сказал? Ах, намекнул! А как? (замерев, слушает ответ) Ну, знаешь, Клер… Если бы мой муж всего лишь не заметил мой новый цвет волос, я бы не стала делать таких глобальных выводов. Ты же меняешь цвета как хамелеон – по несколько раз в день. Ну, ладно, в год. Ну и что, что я никогда не была замужем. Я теоретик. Да, крепкий теоретик! (возмущенно) Не могу я тебе сейчас погадать, я на работе! Да, убираю номер. (подходит к роялю, сметает пыль) Представляешь, к нам едет русская знаменитость. Наш управляющий говорит, что хуже русской знаменитости только ДВЕ русских знаменитости. Выпьют всю кровь без закуски. Эта русская потребовала в номер рояль! В отеле все с ног сбились, пока нашли… Говорю же тебе – я не могу погадать, у меня даже карт нет. (замирает) Ну ладно, не плачь. Не плачь, я тебя умоляю…
Мишель садится за рояль, достает из кармана передника колоду карт, тусует, плечом прижимая телефон к уху.
МИШЕЛЬ. Сейчас. У меня совершенно случайно оказалась колода карт. (раскладывает карты на крышке рояля) Ты знаешь, я не вижу у твоего Жана другой женщины. Зато вижу душевную боль и страдания. С чего ты взяла, что это одно и то же?! Это совсем разные вещи…
В номер заходит взволнованный Лоран в дорогом костюме с бейджиком "Управляющий", у него в руках газета. Мишель вскакивает, старается незаметно для Лорана сгрести карты с рояля и спрятать их в карман передника и выключить телефон. Одна карта падает под рояль.
ЛОРАН. Мишель, ты с ума сошла?! Еще ничего не готово?!
МИШЕЛЬ. Только полотенца поменять в ванной осталось, месье Лоран.
ЛОРАН. У меня ужасная новость.
МИШЕЛЬ. Какая?
ЛОРАН. Бойфренд этой русской знаменитости тоже русская знаменитость.
Мишель в ужасе прикрывает рукой рот.
МИШЕЛЬ. То есть… вы хотите сказать…
ЛОРАН. Да, то, чего мы так боялись, случилось. Я узнал это только что из газеты. (показывает газету)
МИШЕЛЬ. И что же делать?!
ЛОРАН. Не знаю. Попробуй поставить в вазу цветы.
МИШЕЛЬ. (кивает) Хорошо, месье Лоран. (замечает отчаяние на лице Лорана) Не расстраивайтесь вы так. Вы только подумайте – какая реклама отелю.
Лоран хватается за голову, направляется к выходу.
ЛОРАН. (со стоном) То есть, ты хочешь сказать, что теперь наш отель станет излюбленным местом для ВСЕХ русских знаменитостей?!
МИШЕЛЬ. (бросается за Лораном) Я вовсе не это хотела сказать, месье Лоран!
ЗТМ.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Прожектор выхватывает из темноты выход из аэропорта.
Под песню Эдит Пиаф из аэропорта входят Кристи и Дэн. Оба ярко, модно и претенциозно одеты. Кристи в темных очках, на плече у неё маленькая сумочка Шанель. Дэн тоже в темных очках, скрывающих лицо, в бейсболке, он спортивный, подтянутый, тянет за собой большой чемодан на колесиках, на плече у него висит большая спортивная сумка.
КРИСТИ. (раскинув руки) Пари-иж!
ДЭН. Вот невидаль. Деревня деревней.
КРИСТИ. Это тебе деревня, а я тут первый раз. Где Пизанская башня? Где?!
ДЭН. В Италии, крошка. Тут Эйфелева.
КРИСТИ. (прыскает) Ой!
ДЭН. (целует Кристи) Ничё. Зато с тобой весело. Кстати… (снимает с Кристи очки) Тебя здесь никто не узнает, так что можешь не шифроваться.
КРИСТИ. (срывает с Дэна бейсболку) Ты тоже, котик, можешь не париться, что тут поклонницы порвут тебя на куски.
ДЭН. (улыбается) Один – один!
КРИСТИ. Подожди, это только начало. У нас целых две недели, чтобы узнать друг друга получше перед свадьбой. Стой! Замри!
Кристи вытаскивает телефон, делает несколько селфи, обнимая Дэна, гримасничая и вытягивая губы трубочкой.
КРИСТИ. Такси-и-и!!!
Кристи сбегает с подиума вниз, размахивая рукой.
Дэн вздыхает, идет за Кристи с сумкой и чемоданом.
Поет Эдит Пиаф.
ЗТМ.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Освещается гостиничный номер и балкон с видом на Эйфелеву башню.
В номере все по-прежнему, только в вазе стоят цветы.
Под роялем лежит потерянная карта.
Кристи заходит в номер, подходит к дивану.
За ней, со спортивной сумкой на плече, катит чемодан Дэн.
Кристи придирчиво осматривает номер, замечает в вазе цветы.
КРИСТИ. (зажимает нос) Фу!!! Кто их тут поставил?!
ДЭН. (ставит чемодан и сумку у дверей) Точно не я. Наверное, у тебя все же есть в Париже поклонники, которые не знают про твою аллергию.
КРИСТИ. (с зажатым носом) Котик, немедленно вынеси их, или я умру.
Дэн вздыхает, вытаскивает цветы из вазы, на вытянутых руках выносит их на балкон, выбрасывает за перила.
Кристи отпускает нос, выбегает на балкон вслед за Дэном.
КРИСТИ. (раскинув руки) Пари-и-иж!
Кристи хватает Дэна за руку.
КРИСТИ. Смотри, смотри… Пизанская башня! Все, как я заказывала!
Кристи достает телефон, вытягивают руку, начинает щелкать себя, стараясь, чтобы в кадр попала Эйфелева башня, она вытягивает губы, гримасничает.
ДЭН. Ты мертвого уговоришь стать Пизанской башней. Кстати, забыл спросить тебя, крошка. Ты случайно не шпрехаешь по-французски?
Кристи перестает себя фотографировать.
КРИСТИ. (капризно) А что, тут совсем никто не говорит по-русски? Совсем-совсем?! Этого не может быть, котик.
ДЭН. Ну, не знаю… Когда я был здесь в последний раз, все французы предпочитали английский.
КРИСТИ. (продолжает делать селфи) Ну вот, видишь! Английский это почти что русский, только гораздо проще. Кам-ин! (притягивает Дэна к себе) Смайл! (оба улыбаются, Кристи снимает) О'кей!
ДЭН. О'кей, только, когда будешь вываливать это в сеть, напиши все же, что башня – Эйфелева, – а то пацаны из команды меня засмеют.
КРИСТИ. Ой, много они понимают, эти твои пацаны из твоей футбольной команды!
ДЭН. Сборной, крошка. (гордо приосанивается) Я давно уже игрок сборной!
КРИСТИ. Тем более. Слушай, они же не поставили мне рояль!
Кристи врывается в номер, Дэн заходит за ней.
КРИСТИ. Я заказывала белый рояль! (бегает по номеру) Я заплатила! Немедленно позови управляющего!
ДЭН. (подходит к роялю) А это что?
КРИСТИ. (замирает) Рояль. Только он не белый! (топает ногой)
Дэн, поплевав на палец, трет крышку рояля.
ДЭН. Ну, это как посмотреть…
КРИСТИ. (с обидой) Тебе просто лень звать управляющего.
Дэн падает на диван, берет пульт от телевизора.
ДЭН. Я не знаю, как по-английски "белый рояль".
КРИСТИ. (топает ногой) Вайт! Вайт рояль!
Дэн щелкает пультом, слышны звуки переключаемых каналов.
ДЭН. Крошка, ты все равно толком играть не умеешь. Какая тебе разница?
КРИСТИ. Это ты играть не умеешь! Со своими пацанами! А я, между прочим, в самолете хит сочинила! Я должна репетировать!!!
Дэн выключает телевизор, садится.
ДЭН. А ты в курсах, что сейчас в тренде черные рояли, а не белые?
КРИСТИ. Врешь…
ДЭН. Не веришь мне, почитай в интернете. Даже Крутой пересел за черный рояль.
Кристи косится на рояль, неохотно подходит к нему, открывает крышку, садится.
КРИСТИ. Я надеюсь, ты понимаешь, Дэн, что это не слабость с моей стороны, а просто уступка.
ДЭН. (посылает ей воздушный поцелуй) Ты прелесть, крошка.
КРИСТИ. Не надо лыбиться, Дэн. Эта уступка – вклад в нашу будущую семейную жизнь.
Дэн старается сделать серьезное лицо.
ДЭН. Я оценил, Кристи. Честно.
Кристи заносит руки над клавишами.
КРИСТИ. Тогда я спою тебе свой новый хит, который придумала в самолете. Ты первый, кто услышит его, Дэн. Он называется "Супер Киска".
Дэн изображает дикий интерес.
ДЭН. Да ты что?!! Во круто!!!
Кристи самозабвенно ударяет по клавишам, закрыв глаза, поет.
КРИСТИ. Я суперкиска, Танцую в стиле диско, Меня не забудешь, Навек меня полюбишь! Двигай ногами, Попой и руками, Классно вместе быть, Классно так любить!
Дэн потихоньку вставляет в уши наушники, пультом включает телевизор.
Пока Кристи поет, на его лице отражается азарт, иногда он губами делает "бах, бах" – очевидно, что он смотрит какой-то боевик.
Кристи заканчивает играть и петь.
КРИСТИ. Ну, как тебе?
Кристи смотрит на Дэна, который в этот момент делает очередной "бах, бах", встает, подходит к нему, сдергивает наушники.
ДЭН. (замирает) Прости…
Губы у Кристи дрожат от обиды.
Она отбрасывает наушники, садится рядом с Дэном, едва не плачет.
Дэн обнимает ее.
ДЭН. Но ты же не смотришь матчи со мной.
КРИСТИ. Потому что мне больно видеть, как ты пропускаешь голы, а потом валяешься на земле вот так…
Кристи показывает, прижав руки к паху и сделав болезненную гримасу.
ДЭН. А мне больно слышать…
КРИСТИ. (вскакивает) Что-о?!
ДЭН. (хватает Кристи за руку) Ты не так меня поняла! Понимаешь, твои песни так вставляют… (сжимает кулак) Так вставляют, что у меня дыхание перехватывает! И я иногда даю себе передышку. (показывает на наушники)
КРИСТИ. Правда?!
ДЭН. Я никогда не вру, крошка…
Кристи садится к Дэну на колени, целует его.
КРИСТИ. Я тебе верю. Потому что тогда, на моем концерте, когда мы познакомились, ты единственный умудрился заснуть, когда вся толпа плясала и подпевала.
ДЭН. Ну да, я дал себе передышку.
КРИСТИ. Скажи, ты меня любишь?
ДЭН. (озадаченно) Положение вне игры, крошка.
КРИСТИ. В смысле?!
ДЭН. Дурацкий вопрос, говорю, он не засчитывается. (передразнивает) «Ты меня любишь?». Ну что бы я тут с тобой делал, если бы не любил?
КРИСТИ. Тогда мы идем в кафе! Это так круто – пить кофе с круассанами в уличном кафе в Париже! (вскакивает, раскинув руки)
ДЭН. (скиснув) Ты ничего не путаешь?
КРИСТИ. Я никогда ничего не путаю!
Кристи бросается к чемодану, подкатывает его к дивану.
КРИСТИ. Ты тоже можешь переодеться. На улице жуткий ветер.
ДЭН. (убито) Черт, я бы поспал с дороги.
КРИСТИ. Ночью поспишь. (смотрит на Дэна) Ну, что ты завис?! Вспомни, как легко я согласилась, что сейчас в тренде черный рояль! Как последняя лохушка! Теперь твоя очередь, Котик, вносить свой вклад в нашу будущую счастливую семейную жизнь, и надо делать – что?!
ДЭН. (мрачно) Уступку.
КРИСТИ. Давай, давай, шевелись.
Дэн недовольно встает, берет сумку, тащит к дивану.
Кристи открывает чемодан, напевая, пару секунд роется в нем, замирает, выпучив глаза, дико орет на одной ноте.
Дэн, замерев, смотрит на Кристи.
ДЭН. Кристи, ты чё?!
С опаской заглядывает в чемодан. Кристи переходит на визг.
ДЭН. Кристи… У тебя мышь в чемодане?
Кристи двумя пальцами брезгливо вытягивает из чемодана серую скромную водолазку, другой рукой так же брезгливо вытаскивает простые поношенные джинсы.
КРИСТИ. (шепотом) Это не мои вещи, Дэн.
Дэн берет джинсы, рассматривает, вытаскивает из чемодана еще несколько простых дешевых вещей, аккуратных, но очень простых – блузку, длинную юбку, поношенную серую куртку.
ДЭН. (озадаченно) И правда, ты такое не носишь…
Кристи опять визжит, на этот раз еще громче.
В номер вбегает Мишель, за ней – Лоран. У обоих на лице сильный испуг.
ДЭН. (Кристи) Смотри-ка, тебе все же удалось вызвать управляющего.
МИШЕЛЬ. Что случилось, мадемуазель?! Вы так кричите…
ДЭН. (деловито) Ну, во-первых, почему рояль – черный?!
Лоран хватается за сердце.
ДЭН. Во-вторых, почему у моей девушки чужой чемодан?!
Кристи снова визжит. Лоран сходит с лица, у него подгибаются ноги, он начинает оседать на пол.
Мишель разворачивает Лорана и выпроваживает из номера, подталкивая к выходу в спину.
МИШЕЛЬ. Так, месье Лоран, идите отсюда, я сама во всем разберусь. Вы все равно ни бум-бум по-русски, а у меня мама русская.
Лоран резко оборачивается, выпучив глаза.
МИШЕЛЬ. Да, да, я вам не говорила, боялась напугать. Но теперь чего уж… Положитесь на меня, месье Лоран.
Мишель выталкивает Лорана, закрывает за ним дверь, поворачивается к Кристи и Дэну.
МИШЕЛЬ. Итак, давайте по порядку, если это возможно.
ДЭН. (миролюбиво) В принципе, претензия только одна.
МИШЕЛЬ. И какая?
КРИСТИ. (в ужасе показывает на чемодан) Это не мои вещи!
ДЭН. Я подтверждаю. Она такое не носит.
МИШЕЛЬ. Но ведь это претензия не к отелю. Это аэропорт виноват в том, что перепутал багаж.
Дэн и Кристи переглядываются.
ДЭН. (Кристи) А знаешь, она права. Отель тут ни при чем.
МИШЕЛЬ. Обычное дело. Напишете заявление в авиакомпанию…
КРИСТИ. Какое заявление?! Что вы несете?! На улице дождь и ветер, а я буду ходить вот в этом?!
Кристи показывает серую куртку. Мишель берет куртку.
МИШЕЛЬ. А что, вполне приличная курточка. Я думаю, хозяйка будет не против, если вы перекантуетесь в ней несколько дней, пока не найдут ваш багаж.
КРИСТИ. (истерично) Конечно, хозяйка будет не против! Еще бы! Ведь вместо этих обносков… (пинает вещи) она получила мои коллекционные платья первой линии! Мое норковое манто от Прада! Мои Лабутены! Да там только брендовые шмотки, ясно?!
ДЭН. Она права. В её чемодане барахла на бешеные бабки…
МИШЕЛЬ. Напоминаю, это не наша вина. Могу предложить только успокоительное.
КРИСТИ. (плачет) Господи, я сразу почувствовала, что черный рояль – не к добру. (рыдает)
МИШЕЛЬ. Ну, не надо так убиваться. Это всего лишь тряпки.
КРИСТИ. Тряпки?!!! Это Шанель! Прада! Пьер Карден! Кельвин Кляйн, наконец! Это не тряпки! Это… (трясёт в воздухе руками) это часть меня!!! У меня вырвали сердце вместе с этим чемоданом!!!
МИШЕЛЬ. Ну-у, если у вас такое сердце… Знаете, у меня есть идея. Может, вы попробуете сами найти хозяйку? Это может оказаться быстрее, чем писать заявление.
ДЭН. Ага, щас все бросим и будем искать по всему миру какую-то лохушку, которая одевается с рынка!
МИШЕЛЬ. Ну, как хотите. На вашем месте я бы все-таки поискала в чемодане что-нибудь, что может помочь найти хозяйку – номер телефона, адрес или хотя бы имя. Вполне возможно, что среди вещей есть визитка. Это всё чем я могу вам помочь,. Если я не нужна, я пойду.
Мишель уходит.
Кристи плачет, валится на диван.
Дэн задумчиво смотрит на чемодан, начинает рыться в вещах.
У Кристи на пол падает телефон, она наклоняется, чтобы его поднять, замечает карту под роялем, встаёт, поднимает ее.
Кристи смотрит на карту, ее глаза округляются от ужаса.
Дэн расстегивает боковой карман чемодана, достает оттуда папку, раскрывает, рассматривает документы, хмурится.
КРИСТИ. (дрожащим голосом) Дэн… Тут такой ужас…
ДЭН. Боюсь, что я тебя тоже расстрою, крошка…
ЗТМ.
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Освещается уличное кафе.
Дэн и Кристи сидят за столиком.
Перед ними кофе и круассаны.
Кристи в том же коротком платье, на плечи накинута не по размеру большая куртка Дэна.
На столе рядом с кофе лежит папка с документами, которую Дэн вытащил из чемодана.
Кристи в руках держит карту, которую нашла под роялем.
КРИСТИ. Нет, Дэнчик, это не ерудна! Ты знаешь, что означает эта карта?!
Дэн берет карту, крутит в руках.
ДЭН. Обычная девятка пик, чего ты психуешь?
КРИСТИ. Обычная?! Я спрашиваю, ты знаешь, что она означает?! Боль и страдания! Боль! И страдания!!! Скажи, я летела сюда за тысячи километров, потратила бешеную кучу бабок, для того, чтобы потерять багаж и найти под черным роялем девятку пик?! Скажи, для этого?!!
ДЭН. Ну, бабки, допустим, потратил я, а не ты…
Дэн отдает карту Кристи, берет папку с документами.
ДЭН. Скажи лучше, что с этим делать?
Кристи (пожимает плечами) Понятия не имею. (небрежно перебирает бумаги) Какая-то лейкемия… Тромбоциты, лейкоциты… Ничего в этом не понимаю!
ДЭН. Да не какая-то лейкемия, а рак крови! От этого можно и копыта откинуть.
КРИСТИ. (округляя глаза) Ты, что, хочешь сказать…
ДЭН. Да, крошка, да! Эта (заглядывает в документы) Анна Витальевна Соломатина может умереть в твоём брендовом, ни разу не надеванном платье от Дебби Вингхэм…
КРИСТИ. (вскакивает) В какую клинику у нее направление?!
ДЭН. (заглядывает в бумаги) В гамбургскую.
КРИСТИ. Это Израиль?!
ДЭН. Германия! Да какая разница… Не переться же туда за свои бабки.
КРИСТИ. (садится) Дэн… Но ей, наверное, срочно нужны эти… анализы?!
ДЭН. Вот раз срочно нужны, пусть она нас и ищет. А мы – в магазин, крошка. Пойдем, поищем тебе хоть что-то, в чем ты сможешь рассекать по Парижу.
Дэн встает, кидает деньги на столик.
Играет Пиаф.
Кристи с потерянным видом идет за Дэном по подиуму.
КРИСТИ. Дэн…
ДЭН. (бодро) Что, крошка?
КРИСТИ. Дэн, я пока вполне могу обойтись теми вещами, которые есть в чемодане. Зачем тратить лишние деньги?
ДЭН. (радостно) А что, и правда, давай по приколу походишь в китайских шмотках! (хохочет) Ну, что повесила нос? Думаешь, я начну тебя отговаривать?
КРИСТИ. Я думала, Дэн, в Париже круто и весело… А тут… (вытягивает руку, словно ловит капли дождя) Тут полный тухляк, Дэн. И с неба все время капает, капает...
Дэн выхватывает зонт, раскрывает.
ДЭН. От дождя, крошка, есть зонт! А от тухляка поможет Пизанская башня! Ну-ка…
Дэн достает телефон, прижимает Кристи к себе.
ДЭН. Как мы умеем?!
Дэн и Кристи смеются, гримасничают, вытягивают губы трубочкой, делают селфи, мелькает вспышка телефона.
ЗТМ.
СЦЕНА ПЯТАЯ
Освещается гостиничный номер.
Дэн лежит на диване, смотрит телевизор, в ушах у него наушники, губы периодически беззвучно повторяют "бах, бах".
Кристи сидит за роялем с кислым видом, в дешевом свитере, одним пальцем беспорядочно нажимает клавиши.
КРИСТИ. Дэ-эн!
Дэн не слышит ее, продолжает "бахать".
Кристи встает, срывает с Дэна наушники, отбрасывает.
КРИСТИ. Дэн, я не могу так! Уже неделя прошла! А я все хожу вот в этом! (оттягивает на себе свитер)
Дэн разворачивает жевательную резинку, кладет в рот.
ДЭН. Ну хочешь, поехали в магазин.
КРИСТИ. (садится рядом) Нет, не хочу, Дэн. Я хочу платья! Свои! И свою обувь! И норковое манто!
ДЭН. (лениво) Но мы же написали заявление. Жди.
КРИСТИ. (встает) А… А вдруг она умерла, Дэн?!
ДЭН. Кто?
КРИСТИ. Соломатина Анна Витальевна! Ты забыл, что у нас все ее анализы, направления и томография?!
ДЭН. (ерничает) Нет, конечно. Я прилетел в Париж, чтобы каждую минуту думать – а как же там бедная Анна?!
КРИСТИ. Ты можешь больше не думать об этом, Дэн.
ДЭН. А что так?!
КРИСТИ. Я купила балет в Гамбург. Тут есть телефон клиники. (показывает документы) Я отвезу ей анализы и направления.
ДЭН. Надеюсь, ты рванешь не в Израиль, крошка?
Кристи берет чемодан, идет к выходу.
КРИСТИ. Нет, я лечу в правильный Гамбург, не ссы, котик. Пока!
ДЭН. Ну пока, пока… Не забудь сделать селфи в туалете самолёта, крошка.
КРИСТИ. (целует Дэна) Не злись, я всего на один день. Прилечу завтра утром.
Кристи уходит.
ДЭН. Я и не злюсь!
Дэн хочет вставить наушники, но соображает, что он один, отбрасывает наушники, включает звуки боевика на полную мощность.
В номер заходит Мишель, видит развалившегося на диване Дэна.
МИШЕЛЬ. Месье…
Дэн ее не слышит. Мишель берет пульт, убавляет звук.
МИШЕЛЬ. Вынуждена напомнить, месье, что вы не один в отеле! Другие жильцы тоже имеют право на отдых.
ДЭН. (вздыхает) Чёрт… Думал, хоть в Париже расслаблюсь.
Мишель начинает дастером смахивать пыль со стола.
МИШЕЛЬ. Расслабляйтесь, пожалуйста, только не так громко. Ваши соседи жалуются.
Мишель наклоняется – заглядывает под стол.
Дэн заинтересованно рассматривает ее зад.
Мишель подходит к роялю, смахивает пыль, наклоняется, заглядывает под рояль.
Дэн смотрит еще заинтересованнее.
ДЭН. Вы, случайно, не девятку пик ищете?
МИШЕЛЬ. (смущенно) Да, девятку пик. А она у вас?
ДЭН. (встает) Она в сумке у Кристи.
МИШЕЛЬ. Это карта из гадальной колоды. Вы не могли бы попросить Кристи её вернуть?
ДЭН. Не-а! Кристи – ту-ту! Аж в Гамбург.
Дэн заинтересованно и неприкрыто рассматривает Мишель.
МИШЕЛЬ. Надолго?
Дэн обходит вокруг Мишель, раздевая ее взглядом.
ДЭН. Ну, это как посмотреть. По мне так вполне надолго…
Мишель недоверчиво следит за Дэном.
МИШЕЛЬ. Мне казалось, у вас что-то типа медового месяца…
ДЭН. Типа того и есть. Только Кристи жить не может без своих тряпок, вот и помчалась за чемоданом.
МИШЕЛЬ. Значит, все-таки вы нашли визитку?
ДЭН. Ага! Кучу анализов мы нашли, вместе с направлением в клинику и смертельным диагнозом!
Мишель в ужасе прикрывает рот рукой.
МИШЕЛЬ. (с горечью) Бедная женщина. А сколько ей лет? Там написано в направлении, сколько лет этой бедняжке?!
ДЭН. Вы еще спросите, какого цвета у нее волосы! Откуда я знаю?
МИШЕЛЬ. Но там в документах…
ДЭН. Я не изучал так подробно ее документы.
МИШЕЛЬ. (вздыхает) Ну что ж, из-за того, что ваша невеста не может жить без своих шмоток, бедняжка хотя бы получит свои анализы. Подумать только, она потеряла целую неделю. Целую неделю!
Дэн подходит к Мишель очень близко, обнимает ее.
ДЭН. А ты красивая.
Мишель с размаху влепляет Дэну пощечину, Дэн хватает ее за руку.
ДЭН. И горячая! Люблю таких.
Мишель коленом ударяет его между ног. Дэн падает, со стоном корчится на полу, зажав руки между ногами в паху, как показывала Кристи.
МИШЕЛЬ. (смотрит на Дэна) Точно! А я-то думаю, где я тебя видела?! Это ты в прошлом сезоне случайно отбил пенальти, а потом пропустил три мяча и наши все равно выиграли!
Мишель гордо уходит. Дэн корчится на полу.
ЗТМ.
СЦЕНА ШЕСТАЯ
Освещается аэропорт, на нем вывеска "Hamburg".
Из аэропорта выходит Кристи в том же сером свитере, в котором сидела за роялем.
На плече у нее маленькая сумочка "Шанель", на лице темные очки.
За собой Кристи катит чемодан.
Кристи останавливается, оглядывается, раскидывает руки.
КРИСТИ. Со-о-олнце! Ну наконец-то, солнце!
Кристи достает телефон, делает селфи, смотрит снимок, кривится.
КРИСТИ. Бе… Гадость. Ладно, чего не сделаешь для истории.
Кристи достает документы, набирает номер, звонит.
КРИСТИ. Хелло! Май нейм из Кристи… Чего-о?! А, можно по-русски! Ну, слава богу, хоть здесь нормальные люди. Ой, подождите, подождите секундочку…
Кристи прижимает телефон к уху плечом, хватает чемодан, сбегает по подиуму, размахивая рукой.
КРИСТИ. Такси-и-и!!!
ЗТМ.
СЦЕНА СЕДЬМАЯ
Освещается гостиничный номер в Гамбурге.
В номере все точно так же, как и в Париже, только с дивана и кресел убраны красивые накидки, что указывает на простую и скромную обстановку.
В глубине номера – чёрный рояль.
Из комнаты выход на балкон с видом на гамбургский порт.
В кресле лежит горка дорогих, красивых вещей, ярким пятном выделяющаяся в скромной обстановке.
На столике стоит ваза с цветами.
Рядом с цветами – портрет Анны, девушки примерно одного возраста с Кристи.
На диване перед портретом сидит Роман – молодой парень, примерно одного возраста с Дэном. На нем простые черные джинсы и черная рубашка. Роман сидит, склонив голову и закрыв руками лицо.
Заходит Кристи, волоча за собой чемодан.
КРИСТИ. Зрасьте! Вы на стук не отвечали и у вас дверь открыта.
Роман не шевелится.
Кристи оглядывает номер, подходит к Роману, трясет его за плечо.
КРИСТИ. Эй! Вы оглохли?! Я говорю – я стучала! И дверь у вас нараспашку!
Роман открывает руки от лица. У него красные заплаканные глаза и лицо человека, испытывающего невероятную боль.
РОМАН. (отрешенно) Что вы сказали?
Кристи замечает цветы в вазе, зажимает нос.
КРИСТИ. Фу-у! Какой ужас!
Кристи свободной рукой вынимает из вазы букет, на вытянутой руке несёт их на балкон с зажатым носом, бросает цветы за перила. Роман, подскочив, бросается за Кристи, пытается поймать падающие цветы.
РОМАН. Что вы делаете?! Это… (снова закрывает лицо руками) Это же любимые цветы Анюты.
КРИСТИ. У меня аллергия на всё с тычинками и пестиками! Передайте своей Анюте, что цветы – это зло! Как можно держать трупы в доме?!
РОМАН. (с болью) Я не могу ей ничего передать.
КРИСТИ. Это еще почему?
РОМАН. Она умерла.
КРИСТИ. Как – умерла?! Подождите… Так эта Анюта и есть Анна Соломатина, которая…
Роман возвращается в номер, Кристи идет за ним.
РОМАН. Да, Соломатина Анна и есть моя Анюта. Она умерла позавчера вечером, сегодня утром я ее похоронил. Анюта хотела, чтобы ее могила была здесь, в Гамбурге, где она провела со мной самую счастливую неделю в своей жизни…
КРИСТИ. (тихо) Дурак. Она просто хотела избавить тебя от возни со своим телом.
РОМАН. Что вы сказали?
КРИСТИ. Я говорю… В клинике сказали, что они и без направления ее взяли, и анализы новые собрались делать, но она не захотела лечиться и удрала прямо из палаты. Так что я не виновата, что не помчалась сразу, высунув язык, в Гамбург!
РОМАН. Анюта знала, что все равно умрет. Она была уверена, что химия только продлит ее мучения и изуродует внешность. Она решила потратить оставшиеся ей дни не на лечение, а на счастливую жизнь. На эту незабываемую неделю… Тем более, что сама судьба подкинула ей чемодан не с анализами, а с красивыми и дорогими вещами.
Роман кивает на груду одежды в кресле.
КРИСТИ. (топает ногой) Но это мои вещи!
РОМАН. (встает) Анюта просила вам передать большое спасибо. Она так и сказала: "Ромыч! Если увидишь эту девушку, пожалуйста, скажи ей, что у нее прекрасный вкус и отличная фигура".
Кристи подходит к креслу, перебирает вещи.
КРИСТИ. Что, и размер подошел?
РОМАН. Идеально. Анюта раньше была полнее, но болезнь изнурила ее и вымотала…
КРИСТИ. (зажимает уши) Заткнитесь! Я не хочу это слышать!
РОМАН. Извините.
КРИСТИ. (опускает руки, показывает на вещи) Я хочу знать только одно.
РОМАН. Спрашивайте.
КРИСТИ. (показывает на вещи) В каком платье она умерла?
РОМАН. Она умерла голая, у меня на плече.
КРИСТИ. Тут есть что-нибудь, что она не носила?
Роман отрицательно качает головой.
РОМАН. Но ведь эта болезнь незаразная...
КРИСТИ. Плевать. Я все равно не смогу это носить.
Роман кладет руку на грудь Кристи.
РОМАН. Но вы же носите ее свитер…
КРИСТИ. (отскакивает от Романа) Эй! Тормоза включите! Не надо меня лапать – это всего лишь свитер и он не на вашей Анюте! Он – на мне!
РОМАН. Простите. Я просто не знаю, что делать... Мне сейчас нечем заплатить вам за испорченные вещи. Почти все наши деньги ушли на перелёт и эту гостиницу...
КРИСТИ. (берет портрет, рассматривает) Вы были женаты?
РОМАН. Вы имеете в виду, общие ли у нас долги с юридической точки зрения? В любом случае, если вы согласитесь немного подождать, я заработаю и отдам все до копейки. Возможно, что это будет не сразу, так как я зарабатываю не много, но…
КРИСТИ. (раздраженно перебивает) Я имею в виду – вы ее парень или муж?! Безо всяких там других точек зрения!
РОМАН. А, простите. Нет, я не муж. Мы собирались пожениться в апреле, а перед свадьбой улететь на две недели в Париж. Но она заболела.
КРИСТИ. И слава богу.
РОМАН. Что?!
КРИСТИ. В Париже такая скука! Все время дует холодный ветер и дождь, дождь, дождь! А Пизанская башня похожа на высоковольтную вышку. Раз посмотрел и – фу, спасибо! – больше не надо…
РОМАН. Вы ничего не путаете?
КРИСТИ. Я никогда ничего не путаю. А знаете, мне не надо никаких денег за эти тряпки.
РОМАН. Правда?!
КРИСТИ. Ну да. Вы же не против, если я сделаю с вами селфи для пиара? Ну, типа, известная поп-звезда Кристи пожертвовала весь свой гардероб умирающей от лейкоза девушке…
РОМАН. (в ужасе) Селфи?! Для пиара?!
Кристи начинает эффектно раскладывать вещи на кресле, так, чтобы было видно абсолютно всё – шуба, платье, лабутены. Тянет Романа к себе.
КРИСТИ. Идите сюда! Ками-ин!!! Вот так, вставайте, прижмитесь ко мне!
Кристи направляет на себя телефон, прислоняясь головой к Роману, вытягивает трубочкой губы.
КРИСТИ. Улыбайтесь! Нет, лучше не улыбайтесь! Вы же в трауре, лучше плачьте.
Кристи делает несколько снимков, кривляясь.
Роман вырывается из ее цепких объятий, бежит на балкон.
КРИСТИ. Эй! Куда вы?! Ну вот, такой кадр испортил!
Роман стоит на балконе, тяжело дышит с перекошенным от страдания лицом.
Ему не хватает воздуха – он все ниже и ниже наклоняется, перегибаясь через перила.
Кристи, заметив это, бросается к нему.
КРИСТИ. Эй! Вы же сейчас грохнетесь! Стойте!
Роман перевешивается через перила всё ниже.
Кристи пытается удержать Романа за рубашку, но сил у нее не хватает.
КРИСТИ. (кричит) Черт! Внизу асфальт! Это десятый этаж! Вы утянете меня вниз! А-а!! Ладно, черт с вами, тяните! Подождите секунду, я только сделаю предсмертное селфи!!
Кристи вытягивает руку с телефоном, пытаясь сфотографировать себя над пропастью и тянущего ее через перила Романа. Роман замирает, отпрянув назад от перил, обессиленно садится на пол. Кристи бухается рядом с ним, убирает телефон, тяжело дышит.
КРИСТИ. Вам опасно прощать долги. У вас сразу пропадает смысл жизни.
Роман плачет, опустив голову на колени.
КРИСТИ. Вы, что, правда ее так сильно любили?
РОМАН. (рыдает) Почему вы не дали мне умереть?
КРИСТИ. Да потому что потом все скажут, что это я вас столкнула!
РОМАН. Не говорите ерунды. Все прекрасно знают, что я похоронил жену и у меня суицидальное настроение. Я все равно не буду жить без нее!
КРИСТИ. (встает) Ну, знаете, вот я уйду, тогда и валяйте.
РОМАН. (встает, показывает на дверь) Выход – вон там!
Кристи решительно направляется к двери. Роман догоняет ее.
РОМАН. Стойте! (кладет Кристи руку на грудь) отдайте мне этот свитер. Он пахнет Анютой. (утыкается носом в грудь Кристи)
КРИСТИ. Э-э… Вообще-то, он уже пахнет мной.
РОМАН. Мне лучше знать. Отдайте свитер, пожалуйта…
КРИСТИ. Вы хотите, чтобы я ушла от вас голой?
РОМАН. Мне плевать.
КРИСТИ. Отлично. Я прощаю ему долги, а ему на меня плевать. Ты не оборзел, парень?
РОМАН. (поднимает голову) Что?!
КРИСТИ. Я говорю, не хочу, чтобы меня потом совесть заела! Я уйду, а ты, уткнувшись носом в МОЙ свитер, выбросишься с десятого этажа.
РОМАН. А у тебя есть совесть?
КРИСТИ. Кажется, есть. (плюхается на диван) Во всяком случае, мне больно видеть твое заплаканное лицо.
РОМАН. Другого лица теперь у меня никогда не будет.
КРИСТИ. Я никуда не уйду, пока ты не захочешь жить.
РОМАН. Боюсь, тебе придется ждать слишком долго.
КРИСТИ. (ложится на диване) Ничего. Я, в принципе, не тороплюсь. Дэн наверняка не скучает в Париже.
Роман садятся на диван рядом с Кристи.
РОМАН. Дэн это кто?
КРИСТИ. Футболист. В смысле, мой жених.
РОМАН. А, понятно…
Роман встает, обходит диван, видит, что Кристи не собирается уходить.
РОМАН. Вы знаете, мне уже гораздо лучше. Вы можете идти. (показывает на дверь) А то Дэн вас заждался.
Кристи приподнимается, смотри на портрет Анны.
КРИСТИ. (обращаясь к портрету) Как думаешь, Ань, он гонит, что ему лучше? (подмигивает портрету) Ага, я тоже думаю – гонит. (показывает Роману фигу) Понял?! Анька мне сказала лежать и не двигаться. А если ты начнешь дергаться (выхватывает мобильный) – сразу в мое селфи для истории попадешь!
Роман хватает портрет, прижимает к себе.
РОМАН. Послушай, что ты себе позволяешь?!
КРИСТИ. А что?
РОМАН. Не смей разговаривать с моей Анютой!
Кристи встает, забирает у Романа портрет, проводит по нему рукой.
КРИСТИ. У-у… Какой же он у тебя склочный, Ань. Даже мой ревнивый котик не против, когда я часами болтаю с подружками.
РОМАН. (тянет портрет к себе) Она тебе не подружка!
КРИСТИ. Ну почему… У меня впечатление, что мы знакомы всю жизнь. Да, Ань?!
Роман обессиленно садится на диван.
РОМАН. Я прошу тебя, уходи.
КРИСТИ. (садится рядом) Я не могу.
РОМАН. Почему?
КРИСТИ. Я не знаю. Со мной первый раз такое…
На глазах Кристи появляются слезы.
КРИСТИ. Мне кажется, что это я во всем виновата. Если бы я в первый день привезла её медицинскую карту и забрала свои чертовы шмотки, Анька бы стала лечиться, а не красоваться в моих платьях по ресторанам. Вы же в рестораны ходили, да?
РОМАН. Нет, мы ходили в музеи, в ботанический сад, в галереи, в оперный театр, а ещё мы катались на лодке по озеру Альстер…
КРИСТИ. Думаешь, в этом можно ходить в музеи и кататься на лодке?! (показывает на платья в кресле)
РОМАН. (улыбается) Анюта решила, что можно. Она была очень счастлива. Правда. Спасибо тебе, что не примчалась в первый же день за своими платьями. Она никогда не была такой красивой, как в эти последние дни…
КРИСТИ. А знаешь, я бы тоже, наверное, выбрала платья вместо химии и лысой башки. Она молодец, твоя Анька.
РОМАН. Анюта говорила, никто не в силах нарушить божьи планы. Никто и ничто – ни химиотерапия, ни воля к жизни, ни твердое решение побороть болезнь. Если тебе суждено умереть, ты умрешь. Если суждено жить – ты выздоровеешь. Всё. Это единственно верный закон природы, и бессмысленно дергаться и убеждать других и себя – я сильная, я выдержу, я одержу победу! Если тебе суждено умереть, то единственное, чего ты можешь добиться своей волей к жизни – это продлить мучения себе и своим близким. Анюта этого не захотела…
КРИСТИ. (восхищенно) Какая крутая девка!
РОМАН. (показывает портрет) Мне кажется, что она уже разрешила тебе уйти. Ты не находишь?
КРИСТИ. Ни фига. Она говорит – спой ему!
РОМАН. Что?!
КРИСТИ. Сбацай, говорит, ему свой последний хит. (подходит к роялю, садится) О, господи, опять черный… (открывает крышку, ударяет по клавишам, поет) Я суперкиска, Танцую в стиле диско, Меня не забудешь, Навек меня полюбишь! Двигай ногами, Попой и руками, Классно вместе быть, Классно так любить!
У Романа на лице отображается неподдельный ужас, который усиливается с каждой нотой и с каждым словом песни.
Кристи перестает играть.
КРИСТИ. Ну, как?!
РОМАН. Лучше бы я прыгнул с балкона. Шансов выжить было бы гораздо больше.
КРИСТИ. Мне тоже кажется – шикардос! (встаёт, берет портрет) Не боись, подруга! Я присмотрю за твоим Ромычем как минимум до утра.
ЗТМ.
СЦЕНА ВОСЬМАЯ
Номер наполняется приглушенным, мистическим, призрачным светом.
На диване спит Кристи.
Под роялем, на подстилке, скрючившись и подложив под голову кулак, спит Роман.
С балкона в полупрозрачном платье – одном из тех, что было в куче вещей Кристи, – заходит Анна. У нее распущенные волосы, она босиком – налицо все признаки того, что она призрак.
Анна неспешно подходит к куче вещей в кресле, берет норковую шубу, заботливо накрывает ей Романа.
Роман открывает глаза, пытается скинуть шубу.
АННА. (приложив палец к губам) Тсс! Кристи не будет против, я точно знаю.
РОМАН. Анюта?!!
Роман тянет руки к Анне. Анна смеется, отступает назад.
АННА. Меня нельзя обнять, милый. Я призрак.
РОМАН. Я… Я тоже умер?! Ну, наконец-то!
АННА. Нет, ты живой. Чтобы убедиться, потрогай вот это. (показывает на шубу)
Роман рассеянно щупает мех.
РОМАН. Ну да, эта шуба слишком дорогая, чтобы перекочевать на тот свет.
АННА. Я буду являться к тебе иногда, ты же не против?!
РОМАН. (пытаясь встать) Да как же я могу быть против, Ань?! Я жить не могу без тебя!
Анна жестом останавливает Романа и прижимает палец к губам.
АННА. Тсс! Не кричи. Ты разбудишь Кристи.
Роман садится, обхватив голову руками.
РОМАН. Откуда она свалилась на мою голову, ты случайно не знаешь, Анюта?
АННА. Ты сам говорил, что эта девушка вернет мой чемодан быстрее, чем это сделает авиакомпания. Помнишь, мы с тобой еще сильно поспорили?! Я говорила, что она сделает это, чтобы привезти мою медицинскую карту, а ты утверждал, что ее вещи стоят целое состояние, и она не захочет их долго жать.
РОМАН. (ежится от озноба) Я выиграл, Анюта.
Анна набрасывает шубу на плечи Роману.
АННА. Ты всегда был проницательнее меня.
РОМАН. Эта Кристи жутко противная!
АННА. А по-моему – милая.
РОМАН. Она тупая как варёная креветка в салате!
АННА. Ты хотел сказать такая же нежная?!
РОМАН. Она невозможная хамка!
АННА. А по-моему, очень смешная и добрая.
РОМАН. (вскакивает) Добрая?! А ты видела это?! (изображает селфи, вытягивая губы трубочкой) Ты видела, с каким безобразным, мерзким, невероятным цинизмом эта Кристи пыталась сделать мой предсмертный снимок?!
АННА. Она просто не знала, как тебя остановить, неужели ты этого не понял, Ромыч? Она очень добрая девочка. И ранимая.
РОМАН. (повышая голос) А какого черта она посмела с тобой разговаривать?! (показывает на портрет)
АННА. (приложив палец к губам) Тсс! Ну я же ее услышала. Если бы не она, я бы к тебе сейчас не явилась.
РОМАН. (шепотом) А ты слышала, как она пела?
АННА. (смеется) Конечно, слышала.
РОМАН. (шепотом) И после этого ты будешь утверждать, что она милая, нежная, смешная и добрая?!
АННА. Буду. Человек всегда глубже и тоньше, чем нам это кажется. Не надо судить только по тому, что мы видим на поверхности. Это может быть лишь камуфляж. Ну, чтобы слиться с предлагаемыми обстоятельствами, которые, сам знаешь, не всегда располагают быть умным и тонким.
Роман хочет что-то сказать, но Анна поднимает руку, останавливая его.
АННА. Молчи, с призраками не спорят.
РОМАН. А я и не собираюсь. Ты не представляешь, как я хочу тебя обнять!
АННА. (отступая к балкону) Это невозможно.
РОМАН. (с болью) Но почему?!
АННА. Потому что у Бога другие планы.
Роман бросается за Анной к балкону.
РОМАН. Я атеист!
АННА. (исчезая в темноте балкона) Тем более. Ты должен принимать жизнь такой, какая она есть, и не пытаться обнять призрак.
Роман выскакивает на балкон.
РОМАН. Анюта!!! (ловит воздух руками) Где ты, Анюта?! Где ты?! (перегибается через перила, кричит) Аню-юта!!!
Кристи просыпается, видит на балконе Романа в ее шубе, перевесившегося через перила.
Кристи вскакивает, бросается к Роману, хватает его за руку. На ней только ночная сорочка.
КРИСТИ. Стой! Стой, я сказала!
РОМАН. Ты не так поняла. Там… Там Анюта, она приходила ко мне!
КРИСТИ. Ты вообще ку-ку, да?! (стаскивает шубу с Романа) Решил угробить моё манто?!
РОМАН. Анюта сказала, что ты разрешила.
Кристи замирает, уставившись на Романа.
КРИСТИ. Да?! А что еще она тебе сказала?
РОМАН. Что ты милая, смешная и очень добрая. Только не говори, что я чокнутый.
КРИСТИ. Я и не говорю.
Кристи возвращается в номер, Роман идет за ней.
КРИСТИ. Кто же будет отрицать, что он милый и добрый. Вот насчет смешной я бы поспорила.
Кристи накидывает шубу на плечи, садится на диван.
КРИСТИ. У тебя выпить есть?
РОМАН. Не знаю.
КРИСТИ. Нормальненько. Как можно не знать, есть у тебя дома спиртное или нет?
РОМАН. Это не дом, это отель.
КРИСТИ. Тем более. Закажи у портье бутылку шампанского – чего проще?
РОМАН. Но…
КРИСТИ. (с угрозой) А то ща спою! (показывает на рояль)
РОМАН. (бросается к телефону) Хорошо, хорошо! (снимает трубку) Алё… (запинаясь) Ван баттл оф шампань, плиз, ин сикс зеро сикс намбер. Йес, айм шуре! Но, ю нот вронг, итс я, в смысле, итс экзактли Роман, ху йестедей бьюриэлс май гёрл. (переходит на крик) Послушайте, почему я должен перед вами объясняться?! Да, я не один, и хочу выпить!
Кристи подскакивает к Роману, выхватывает у него трубку.
КРИСТИ. (скандально, включая звезду) Лисн ту ми, урод! Это что ещё за допрос?! Быстро шампусик в шестьсот шестой номер! Булками шевели, говорю
Кристи бросает трубку на аппарат, поправляет шубу на плечах.
КРИСТИ. Как думаешь, он понял мой английский?
РОМАН. Я думаю, у него не было выхода.
КРИСТИ. Я тоже так думаю.
Кристи идет к роялю, откидывает крышку.
РОМАН. Послушай, ты обещала не петь, если будет этот… шампусик.
КРИСТИ. Да?! Не помню.
Роман в отчаянии зажимает уши и зажмуривается.
Кристи заносит руки над клавишами и… играет Лунную сонату.
Она играет тихо и проникновенно, иногда немного сбивается.
Роман открывает глаза, опускает руки, лицо его светлеет.
РОМАН. Это любимая музыка Анюты…
КРИСТИ. (играя) И моя тоже. Я так давно ее не играла – с тех пор, как закончила музыкальную школу.
На балконе возникает силуэт Анны, она улыбается.
КРИСТИ. (играет) Надо же, руки помнят…
Кристи перестает играть, складывает руки на коленях.
КРИСТИ. (тихо) А какие цветы Аня любила?
Роман ненадолго задумывается. Анна стоит на балконе, подсказывает.
АННА. (довольно громким шепотом) Хри-зан-темы!
РОМАН. Гладиолусы.
КРИСТИ. Прекрасные цветы. Я их всегда носила в школу на первое сентября и именно от них я первый раз покрылась красными пятнами, распухла, начала чихать и задыхаться. "Скорая" еле успела меня откачать. А какой у Ани был любимый цвет?
АННА. (шепотом, с балкона) Красный!
РОМАН. Белый. Она очень любила белый.
КРИСТИ. Супер. На загаре – очень круто смотрится. А фильм? Какой у нее был любимый фильм?
РОМАН. «Унесенные ветром».
АННА. (всплеснув руками) «Крепкий орешек», Ромыч!
КРИСТИ. Не знаю такого. Трэшак?! Комедия?!
РОМАН. Мелодрама.
Кристи склоняет голову на рояль, плечи ее трясутся, шуба падет на пол.
РОМАН. (трогает ее за плечо) Эй! Ты чего?!
КРИСТИ. (всхлипывая) Никто, ни один человек на свете не знает про меня так много, как ты знаешь про свою Анну. Всех волнует только, с кем я сплю и какой тираж у моего нового альбома…
РОМАН. Ну, знаешь… По-моему, с тобой и так все понятно. На цветы у тебя чесотка и насморк, любимый цвет у тебя тот, который на сегодняшний день в моде, а из фильмов ты смотришь только тупые комедии и ужастики.
КРИСТИ. (рыдает в голос) Вот и не правда! Любимый цвет у меня – желтый, любимый фильм – "Гарри Поттер", а цветы я люблю и не виновата, что чешусь от них и чихаю!
Анна на балконе смотрит на Романа, крутит у виска пальцем.
Роман в растерянности смотрит на рыдающую Кристи, он явно не знает, что делать.
АННА. Пригласи ее танцевать, слышишь?!
РОМАН. (растерянно) Может, выпьем? Сейчас шампанское принесут.
АННА. (чуть громче) Включи музыку и пригласи танцевать!
Слышится стук в дверь.
Роман бросается открывать, возвращается с большой бутылкой водки.
Кристи поднимает голову, замолкает на кульминационной ноте рыдания.
КРИСТИ. Это что?!
РОМАН. Видимо, они неправильно поняли твой "шампусик".
Кристи рыдает еще громче.
Роман ставит бутылку на стол, подходит к Кристи, набрасывает ей на плечи шубу.
У Анны на балконе грустное лицо.
РОМАН. Ну, перестань. Не хватало мне еще тебя успокаивать. Вообще-то, это у МЕНЯ трагедия и суицидальное настроение.
КРИСТИ. (сквозь рыдания) Ты идиот, Рома!
РОМАН. Что?!
КРИСТИ. Ты трус, подонок и предатель!
РОМАН. Если честно, не понял…
КРИСТИ. (передразнивает) «У Бога свои планы»… Красивые отговорки! (выкрикивает Роману в лицо) Ты должен был заставить Аню лечиться! Даже если у нее не было ни одного шанса, ты обязан был сделать все возможное, чтобы ее спасти! А не таскать ее по музеям и не катать в лодках в моих платьях!
Анна на балконе в отчаянии закрывает руками лицо.
РОМАН. Но она сама так захотела…
КРИСТИ. (перебивает) Да мало ли что она выдумала?!! Неужели ты не понял, что она ждала от тебя именно этого?! Что ты скрутишь ее, свяжешь, и силой отвезёшь лечиться!!! Что ты скажешь, что любишь её любую – лысую страшную, под капельницей, – лишь бы только живую! Лишь бы только она жила еще один день, один час, еще хоть одну секундочку! Ты мог продлить ей жизнь на год, на два, на десять лет! Ты мог вообще ее вылечить, если бы скрутил и силой заставил лечиться! А ты… Ты предпочел таскаться с ней по музеям и кататься по озеру в лодке, лишь бы запомнить ее красивой …
Роман стоит ошарашенный.
Анна отнимает руки от лица, она грустно улыбается – понятно, что в словах Кристи есть доля правды.
РОМАН. (потрясённо) Сейчас ты сказала то, в чем я боялся себе признаться.
КРИСТИ. Ну кто-то же должен был тебе это сказать. Только имей в виду, если ты сиганешь с балкона, то все равно уже ничего не исправишь.
Анна исчезает с балкона, словно растворяясь в темноте.
Кристи встает, заходит за рояль, переодевается в джинсы, свитер и куртку.
РОМАН. Ты куда?
КРИСТИ. В аэропорт. У меня скоро самолет.
РОМАН. По-моему, ты от меня просто сбегаешь.
КРИСТИ. Да кто ты такой, чтобы от тебя сбегать?!
Кристи берет свою маленькую сумочку, идет к выходу.
КРИСТИ. Пока! (уходит)
РОМАН. Кристи!!! Подожди, я тебя провожу! (бросается за Кристи)
ГОЛОС КРИСТИ. Не вздумай ко мне приближаться, предатель! Я тебе врежу!
ЗТМ.
СЦЕНА ДЕВЯТАЯ
Освещается кафе.
Роман сидит за столиком один, уронив голову на руки.
Перед ним полупустая бутылка шампанского.
К столику неслышно подходит Анна, она в том же полупрозрачном платье, с распущенными волосами.
Анна садится напротив Романа, он ее не замечает.
Анна берет бутылку, рассматривает.
АННА. Шампусик?! С утра? (укоризненно) Ро-омыч!
РОМАН. (вскидывает голову) Анюта!
Роман тянет руку к Анне, но не может дотянуться.
АННА. Ну да, я тоже делаю глупости. Призраки не являются в семь утра, да еще в кафе.
РОМАН. Скажи, Кристи сказала правду?! Про то, что я был должен тебя скрутить, связать и лечить?!
АННА. (ставит бутылку на стол) Никто никому ничего не должен, Ромыч. Ты поступил так, как хотела я. И это доказательство твоей любви.
РОМАН. Значит, Кристи сказала правду…
АННА. (трогает Романа за руку) Зато я запомнилась тебе красивой.
РОМАН. (со слезами) Но я и правда боялся твоей болезни, боялся этой жуткой больницы, я боялся, что ты облысеешь, что тебя будет вечно тошнить! Я мерзкий подлец и отвратительный трус.
АННА. Неправда. Если б я решила лечиться, ты бы прошел весь этот путь со мной до конца… Ты просто не смог меня переломить, пошёл у меня на поводу…
РОМАН. Я не должен был тебя слушать!
АННА. Но ведь ты сделал это только потому что очень сильно меня любил!
РОМАН. Значит, я неправильно тебя любил. Как последний мерзавец и трус.
АННА. Перестань. Каждый любит как умеет. А ещё – каждый чему-то учится, когда любит.
РОМАН. Я слишком дорого заплатил. Слишком дорого! И у меня нет ни малейшего шанса исправить свою ошибку…
АННА. (встает) И не надо ничего исправлять. Надо жить дальше.
РОМАН. (вскакивает) Но как мне жить дальше?! Как жить с этой виной?!
Освещается аэропорт.
Ко входу подходит Кристи. У неё грустное лицо.
Прежде, чем зайти в аэропорт, Кристи останавливается у входа, смотрит на небо.
АННА. Нет никакой вины, Ромыч. Есть маленькая слабость, большая любовь и желание сделать, как лучше.
РОМАН. Кристи уехала. Она мне никогда тебя не простит.
АННА. (отступая в темноту и исчезая) А вот это опять маленькая слабость, Ромыч. (смеется, исчезает, остается только ее голос) И большая любовь! А теперь напряги мозги и подумай, как делать действительно лучше!
РОМАН. (оглядываясь) Что?! Что ты сказала?!
ГОЛОС АННЫ. Прощай! Желаю тебе счастья, любимый!!!
Одновременно с её словами Кристи заходит в аэропорт.
ЗТМ.
СЦЕНА ДЕСЯТАЯ
Освещается гостиничный номер в Париже.
Дэн в наушниках лежит на диване.
Заходит Кристи, бросает сумку на рояль, садится рядом с Дэном.
ДЭН. (снимает наушники) Я что-то не понял, крошка. А где твой чемодан? Ты почему опять в этом? (показывает на свитер Кристи)
КРИСТИ. Ну, во-первых, здравствуй.
ДЭН. Ты чё-то меня пугаешь…
Кристи встает, идет к роялю, садится, отрывает крышку.
КРИСТИ. А во-вторых, я решила поменять имидж…
ДЭН. Чего-о?!
Кристи играет Лунную сонату. Дэн округляет глаза.
ДЭН. Ну, ну… Думаешь, эту лабуду кто-нибудь купит?!
КРИСТИ. Ты не поверишь, эта лабуда не нуждается в том, чтобы её покупали.
Дэн подходит к Кристи, чмокает е в щеку.
ДЭН. Ничё, крошка, твой заскок скоро пройдет. Офсайд долго не длится. Максимум – пару секунд. В твоём случае – день-два и снова запоёшь «двигай попой»!
КРИСТИ. (играет) Нет, Дэн, не пройдет. Боюсь, мой офсайд растянется на всю жизнь.
ДЭН. Чё ты несёшь?!
КРИСТИ. Правду, Дэн. Я несу правду.
ДЭН. Вообще-то, я котик – забыла?! Чё ваще происходит-то, я не понял?!! Что за тухляк ты играешь?! Где твои шмотки, где чемодан?!
В номер заходит запыхавшаяся Мишель.
МИШЕЛЬ. Простите, что врываюсь без стука… Просто я увидела, что вы вернулись и…
КРИСТИ. (переставая играть) Что вы хотели?
МИШЕЛЬ. Пожалуйста, мадмуазель, верните мне девятку пик! Видите ли, она из гадальной колоды, которая мне досталась от мамы, поэтому, сами понимаете…
Кристи берет свою сумку, открывает, достает карту, медленно рвет ее на мелкие кусочки.
МИШЕЛЬ. Что вы делаете?!
КРИСТИ. Уничтожаю боль и страдания. Можете оштрафовать меня за порчу имущества.
ДЭН. А чё, это мысль! Вкатите ей красную карточку, может, закидонов больше не будет!
Кристи встает, берет сумку, выходит из номера.
ДЭН. Ты куда, крошка?!
ГОЛОС КРИСТИ. Я ухожу от тебя, Дэн! Я не люблю тебя! И никогда не любила!
МИШЕЛЬ. (с восторгом) Молодец, девка! Огонь!
Мишель дастером сметает обрывки карты.
ДЭН. (растерянно) Чё она сказала? Я чё-то опять ничего не понял…
МИШЕЛЬ. Она тебя бросила, котик. И правильно сделала.
ДЭН. (хлопая глазами) Чё?
Мишель сует ему фигу под нос.
МИШЕЛЬ. Красная карточка. Пожизненно. Теперь ясно?!
ДЭН. (отшатываясь) За что?!
ЗТМ.
СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ
Освещается кафе.
За столиком в одиночестве сидит Кристи.
Перед ней чашка кофе и круассаны.
У Кристи грустное, задумчивое лицо.
Сзади подходит Анна, кладет руку на плечо Кристи.
АННА. Скажи, он ведь тебе понравился?
Кристи не оборачивается, молчит.
АННА. Признайся, он тебе очень понравился.
КРИСТИ. (грустно) Это не имеет никакого значения. Все равно он никогда не посмотрит на меня, как на женщину.
АННА. Это еще почему?
КРИСТИ. Ну, во-первых, потому, что он всегда будет любить только тебя. А во-вторых… (усмехается) Я не его поля ягода. Слишком вульгарная, слишком безвкусная и примитивная. Все – слишком, слишком… И везде со знаком минус.
Анна садится напротив Кристи.
АННА. Не говори ерунды, я тоже не образец шарма и утонченности. (усмехается) Ты ведь видела мои вещи!
КРИСТИ. Да при чем тут шмотки. (вздыхает) Я бы со скуки сдохла в музее, заснула бы в опере, а на озере сразу перевернула бы лодку, как только на меня сел первый комар. Я не умею получать удовольствие, как нормальная интеллигентная девушка…
АННА. Вот в этом-то вся и прелесть. Ты непосредственная и искренняя, как ребенок, ты любишь жизнь, ты не умеешь врать.
КРИСТИ. Да ладно… Так загибаю иногда, что чертям тошно!
АННА. (смеется) Я как увидела твои платья, сразу поняла – наш человек.
КРИСТИ. (настороженно) В смысле – ваш?!
АННА. В смысле – экстравагантный и с чувством юмора. Я в твоё зелёное платье влюбилась с первого взгляда.
КРИСТИ. (оживляясь) А, это которое от Диора?! С вырезом ниже попы? Тебе тоже понравилось, да?!
АННА. Я сразу сказала, в этом – только в музей!
КРИСТИ. (прыскает) Неужели не выгнали?
АННА. Нет. Ромыч меня со спины прикрывал.
КРИСТИ. (хохочет) Бедные музейные экспонаты! Они такого еще не видели!
АННА. (заговорщицки) А на озере я была…
КРИСТИ. Подожди, я угадаю! В купальнике?! В том, красном, из неопрена. Щас неопрен вообще на пике…
АННА. Какой купальник в сентябре месяце?!
КРИСТИ. А, ну да… Я вообще не знаю, зачем взяла шесть купальников. Погоди, дай подумать… В кожаных легинсах ты была!
АННА. Точно! А от комаров накинула норковое манто.
КРИСТИ. Круто, блин.
АННА. А в красном купальнике я была…
КРИСТИ. Только не говори, что в опере!
АННА. Почти. В красном купальнике я была в дельфинарии. Там был дельфин Ганс, он не отлипал от меня ни на секунду – Ромыч даже приревновал. Мы с Гансом обнимались, целовались и плавали наперегонки!
КРИСТИ. (грустно) Как прекрасно вы проводили время. А мы с Дэном таскаемся только по ночным клубам, и ревнует он меня не к дельфинам, а исключительно к пьяным козлам. Знаешь, на твоем месте я вцепилась бы в эту жизнь всеми зубами и когтями, я включила бы такую стерву! Всех вокруг бы измучила, извела, всю кровь бы выпила из окружающих, но выжила бы любой ценой!!!
АННА. Вот поэтому ты тут, а я… тоже тут, но в другом измерении.
КРИСТИ. Только не думай, что я считаю, будто ты слабая. Еще неизвестно, что круче – радоваться каждому дню, зная, что умираешь, или выжить любой ценой, загнав в гроб всех вокруг.
АННА. Круче то, что ближе твоему характеру.
КРИСТИ. Это точно. Ненавижу ломать себя. Терпеть не могу делать уступки. И все таки… если бы я примчалась с твоей медицинской картой сразу, у тебя не было бы выбора, и ты не удрала бы из клиники.
АННА. (качает головой) Удрала бы. Как ты не понимаешь… Это был чемодан судьбы. У меня появился выбор, и я его сделала. Если бы ты прилетела с моей картой вовремя…
КРИСТИ. Ну?! Что бы ты сделала?! Не отдала мне чемодан?
АННА. Сказала бы, что я не я, и у меня нет твоего чемодана.
КРИСТИ. Да… А не такая уж ты и фея. Чувствую, Ромыч хлебнул бы с тобой.
АННА. Ну, с тобой ему тоже достанется.
КРИСТИ. (грустно) Я же говорю – мне ничего с ним не светит. Парень, который ревнует к дельфину – не для меня. Вернее, я не для него…
Кристи двигает Анне свой кофе.
КРИСТИ. Хочешь кофе?
АННА. Хочу, но не могу. Я же призрак.
КРИСТИ. А ты попробуй, может, получится?
Анна подносит чашку к губам, кофе льется мимо нее на пол.
КРИСТИ. Охренеть, как изысканно…
Анна берет круассан, отламывает кусок, отправляет в рот, круассан падает на пол. Анна отламывает еще кусок.
КРИСТИ. Я всегда говорила, что пищеварение должно быть как-то проще устроено. Вот бы мне так, жрать – и все мимо.
АННА. Не торопись, это ты всегда успеешь…
Анна накрывает руку Кристи своей.
АННА. Ты должна немедленно ехать в аэропорт.
КРИСТИ. Еще рано. Мой рейс через четыре часа.
АННА. Твой рейс через двадцать минут, Кристи.
КРИСТИ. Ты хочешь сказать…
АННА. Ты, как минимум, должна забрать свои прекрасные платья и норковое манто.
КРИСТИ. А как максимум?
Анна встает, начинает удаляться.
АННА. А как максимум – жизнь покажет.
КРИСТИ. (вскакивает) Подожди… Ты считаешь, что Ромыч может со мной… меня…
АННА. Ромыч просто создан для тебя!
Анна отдаляется все дальше.
КРИСТИ. Ты правда так думаешь?!
АННА. Я просто уверена.
КРИСТИ. Подожди! А если у нас с ним… все выгорит, ты не будешь мозолить глаза, держать свечку и мучить советами?!
АННА. Не буду. Но с одним условием.
КРИСТИ. Каким?
АННА. Ты разрешишь мне примерять каждое свое новое платье!
КРИСТИ. Да не фиг делать, подруга! Залетай на огонек после шопинга. Кофейку дерябнем…
АННА. Нет-нет, ты не так меня поняла. Я же не просто так умерла, я просто выполнила своё предназначение в той жизни – познакомила тебя с Ромычем. Скоро у меня начнётся другая жизнь, новая – очень долгая и очень счастливая. И я доберусь, наконец, до твоих платьев на законном основании!
КРИСТИ. Не поняла, ты о чём?
АННА. Через год я появлюсь на свет маленькой, чудесной девочкой!
Анна исчезает.
КРИСТИ. Где?! У кого ты появишься?!!!
УДАЛЯЮЩИЙСЯ ГОЛОС И СМЕХ АННЫ. А ты сама догадайся, дорогая мамочка!!!
Кристи некоторое время стоит в оцепенении, потом, словно очнувшись, проводит рукой по глазам, будто прогоняя наваждение.
КРИСТИ. Совсем крыша поехала… Привидится же такое!
Кристи растерянно оглядывается, садится, делает пару глотков кофе, смотрит на наручные часы, замирает.
Резко вскакивает, так что с грохотом падает стул, бросается вон из кафе.
ЗТМ.
СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ
Освещается аэропорт с вывеской "Paris".
Из дверей выходит Роман.
У него в руках огромный букет искусственных цветов, он тянет за собой чемодан на колесиках.
Навстречу ему выбегает Кристи, они сталкиваются.
Кристи и Роман на мгновение замирают.
Проникновенно смотрят друг на друга.
КРИСТИ. Ты?! Ты приехал?! В Париж?! Зачем?!
РОМАН. Анюта сказала – подумай, как сделать лучше… Я подумал и… Вот.
Роман протягивает Кристи цветы, она отшатывается.
РОМАН. Не бойся, они искусственные.
Кристи прижимает букет к себе, нюхает.
КРИСТИ. Какая прелесть… Никто ни разу не догадался подарить мне искусственные цветы.
РОМАН. А еще… (показывает чемодан) Я привез тебе твои вещи.
КРИСТИ. Это тоже Анюта сказала сделать?
РОМАН. Нет, это я сам. Я теперь все и всегда решаю сам.
Роман обнимает Кристи.
КРИСТИ. А если я скажу, что меня нельзя целовать?
РОМАН. Скручу, свяжу и все равно поцелую…
КРИСТИ. Но ты даже не спросил, нравишься ты мне или нет!
РОМАН. Если бы не нравился, ты бы не принеслась сюда с таким довольным лицом.
КРИСТИ. Я?! С довольным лицом?
РОМАН. С очень довольным! Я бы даже сказал – счастливым.
КРИСТИ. Представь себе, с этим лицом я собиралась уехать домой, в Москву.
РОМАН. Врёшь. С этим лицом ты помчалась обратно ко мне, в Гамбург.
КРИСТИ. Да конечно! Сейчас! Разбежалась!!!
РОМАН. Именно – разбежалась. Так разбежалась, что чуть с ног с меня не сшибла! Твой рейс на Гамбург через пятнадцать минут, только тебе он уже не нужен. Потому что я здесь…
Роман пытается поцеловать Кристи, она отшатывается.
КРИСТИ. Я же сказала – не приближайся ко мне! Врежу!
РОМАН. Не врежешь!
КРИСТИ. Врежу! Врежу!
РОМАН. А если вот так?!
Роман достает телефон, вытягивает руку, чтобы сделать селфи, одновременно целует Кристи.
Кристи его обнимает, они самозабвенно целуются.
Сзади проходит Анна и, улыбаясь, исчезает, помахав им рукой.
Поет Эдит Пиаф.
ЗТМ.
СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ
Освещается гостиничный номер в Париже.
Мишель ходит по номеру, сметает пыль дастером, говорит по телефону, прижав его к уху плечом.
МИШЕЛЬ. А что я тебе говорила?! Нет у него никакой женщины! Клер, ну не истери. Подумаешь – разорился. Не он первый, не он последний. Зато женщина у него одна – ты! Я же говорила, его что-то гложет… Видишь, какой он у тебя благородный – тихо страдал, цвета твоих волос не замечал, – но молчал, стиснув зубы, расстраивать не хотел. Что?! (замирает) Нет, погадать я тебе не могу, я на работе, у меня даже карт с собой нет. Только не плачь, Клер, я тебя умоляю! Ну хорошо, хорошо…
Мишель достает из кармана передника колоду карт, раскладывает на рояле.
МИШЕЛЬ. Только, Клер… Русская знаменитость порвала мне девятку пик. Ага, на мелкие кусочки, в клочья, в хлам, в пыль… (раскладывает карты) Так что теперь как ни гадай – все хорошо будет. Ну?! (показывает на карты) Что я тебе говорила?! Твоего Жана ждет процветание и успех! Так что не реви, всё будет… эээ, как это по-русски – за-ши-бись!!!.
В номер забегает запыхавшийся Лоран.
Мишель быстро сгребает с рояля карты, прячет в карман.
МИШЕЛЬ. Что-то случилось, месье Лоран?
ЛОРАН. Конечно, случилось! Зачем ты сказала, что наш отель станет любимым местом для русских?!
МИШЕЛЬ. Что, опять?!
ЛОРАН. Да!
МИШЕЛЬ. И кто же, боюсь спросить?
ЛОРАН. (упавшим голосом) Оркестр русских народных инструментов!
МИШЕЛЬ. (охает) Целый оркестр?!! Вот страсти-то будут кипеть!
Лоран со стоном хватается за голову.
МИШЕЛЬ. Не волнуйтесь, месье Лоран, я все улажу.
Мишель обнимает Лорана, похлопывает его по плечу.
МИШЕЛЬ. Я все улажу!!!
Громко звучит музыка оркестра русских народных инструментов – "Во поле березка стояла"…
ЗАНАВЕС
ГОЛОС ЛОРАНА. (перекрикивает музыку) Рояль! Срочно уберите рояль! Они телескоп потребовали в номер!
ГОЛОС МИШЕЛЬ. Месье Лоран, а вы точно уверены, что это оркестр?!
Слышится протяжный стон Лорана…
КОНЕЦ
Все права принадлежат автору и защищаются РАО и законом Р.Ф. об авторских правах.
Постановка пьесы возможна только после заключения прямого контракта между Автором и Театром.
