ДУСЯ
драматическая комедия
Без памяти влюбившись в своего начальника Романа, "девушка с ресепшн" Дуся пускает в ход все средства обольщения, чтобы заполучить объект своего вожделения. И не беда, что сын Дуси и по совместительству заместитель Романа на десять лет старше "жертвы" страсти Евдокии Петровны - ведь она вечно молода, красива и чертовски привлекательна. Жаль только, что об этом не догадываются ни лучшая подруга Дуси Эмма, ни сам Роман, ни его жена Вика. Однако, по просьбе сына Дуси, они решают подыграть своей подчинённой, ведь от любовной неудачи Дуся однажды уже пыталась наложить на себя руки. Это решение становится роковым для всех - страсти закипают как лава в вулкане, и извержение становится неизбежным.
|
Действующие лица: ДУСЯ РОМАН ЭММА ВИКА ДАНИЛ 2 полицейских (возможно и без них) |
ГОЛОС ДУСИ. Добрый день, клиника репродуктивного здоровья «Алые паруса», слушаю вас. Нет, сегодня приёма уже не будет, у нас юбилей. Хотите, запишу вас на завтра? Не плачьте, девушка, у нас прекрасные доктора, разберутся, вылечат, еще рожать замучаетесь. Миленькая моя, все так говорят, у всех безнадежный случай, а потом три двойни подряд… Я вас записываю на девять утра к нашему лучшему репродуктологу. Ваша фамилия? Через «т» или через «д»? «Е» или «и» в конце? Записала. Ждём вас завтра в девять ноль-ноль. А сейчас выпейте пятьдесят грамм коньячку, чтобы лучше спать. Кто сказал, что нельзя? Плюньте ему в лицо и выпейте. Всего доброго.
Слышатся звуки музыки и фейерверков.
Крики – «Поздравляем!»
I. КВАРТИРА ДУСИ
В комнате беспорядок.
Роман лежит на разобранном диване, прикрытый пледом.
Рядом разбросана его одежда и предметы женского туалета – коктейльное платье, сумка, туфли на каблуках.
Роман просыпается.
Садится, с недоумением оглядывается по сторонам.
Заглядывает под плед.
В ужасе натягивает плед до подбородка.
Нащупывает рукой телефон.
Звонит.
РОМАН. Даня… Привет. Ты не знаешь, где я?! Ты мой заместитель, поэтому спрашиваю. Понятно, не знаешь… Тут квартира какая-то, я раздет… Нет, не совсем, в трусах… рядом женские шмотки, но никого нет… Что?! Сейчас посмотрю…
Роман обматывается пледом, встаёт.
Подходит к окну.
РОМАН. Значит, так… Докладываю. Из окна видно детскую площадку, на качелях дети, на скамейках мамаши. Уставились в телефоны. Ещё парковка. Нет, вывесок нет. Магазинов тоже.
Отходит от окна.
РОМАН. Родичев, хватит мне морали читать, достал! Ты тоже вчера пил с медсёстрами! И охрана пила. Все пили. Пять лет клинике – можно и выпить! Всё, отбой, сам разберусь.
Раздражённо отбрасывает телефон.
Быстро собирает одежду с пола, одевается.
Заходит Дуся.
Она в коротком полупрозрачном халате, голова обмотана полотенцем.
Дуся раза в два старше Романа, но ведёт себя как восемнадцатилетняя девушка – кокетливо и смущённо.
ДУСЯ. Ой… А я в душе была. Роман Эдуардович, вы давно меня ждёте?
Роман в ужасе смотрит на Дусю.
Садится на диван.
Он в шоке.
РОМАН. Вообще-то, Евдокия Петровна, я вас не жду… (шёпотом) А мы где?
ДУСЯ. (тоже шёпотом) У меня дома. А почему вы шепчете?
РОМАН. (откашливается) Потому что… (вскакивает) Какого чёрта?! (показывает на женские вещи) Что это?!
Дуся поднимает с пола платье, сумку, туфли.
Кидает в кресло.
ДУСЯ. Это мои вещи, Роман Эдуардович. Мой дом и мои вещи. Я же не могу ходить дома в вечернем платье. Вам нравится мой халат? (крутится перед Романом) Правда, милый?
Роман садится, зажмуривается.
ДУСЯ. Я купила его в каком-то бутике за бешеные деньги – не смогла устоять. Я вас ослепила, правда? Правда?! Поэтому вы зажмурились?
РОМАН. (открывает глаза) Евдокия Петровна… Сядьте, пожалуйста.
Дуся с размаху садится Роману на колени.
Роман в ужасе.
РОМАН. Евдокия Петровна… Я не это имел в виду…
ДУСЯ. (обнимает Романа) Никто не узнает, что у тебя роман с девушкой на ресепшене. Никто. Я умею хранить тайны. (целует Романа)
Роман двумя пальцами снимает с себя руку Дуси.
РОМАН. Как я здесь оказался?
ДУСЯ. Никак.
РОМАН. Что значит – никак?! Встаньте немедленно!
ДУСЯ. (встаёт) Вас не поймёшь, Роман Эдуардович – то сядьте, то встаньте…
Роман вытирает вспотевший лоб.
Дуся кружит по комнате.
ДУСЯ. Все были пьяные-пьяные… Пять лет клинике… В процедурной в шампанское подмешали спирт… Вы говорили такие тосты! Особенно благодарили меня – за выдержку, за спокойствие, за талант общения с пациентами, они ведь такие капризные… А их общение с врачами начинается с меня. А потом вы засобирались домой и сели в моё такси…
РОМАН. Боже, нет…
ДУСЯ. Я давно заметила, как вы на меня смотрите, Роман Эдуардович.
РОМАН. Я?!
ДУСЯ. Я тоже в вас давно влюблена.
РОМАН. (тихо) Ужас… Это какой-то тихий ужас…
ДУСЯ. Ваша жена ни о чём не узнает. Я отправила ей сообщение, что вы заснули на столе в операционной. Она позвонила мне, просила за вами присмотреть. Говорит, вы очень беспокойно спите, можете упасть со стола. Я ей ответила, что там есть специальные ремни, которыми привязывают больных во время операций…
РОМАН. Немедленно скажите мне, что между нами ничего не было!
ДУСЯ. Зачем?
Роман подходит к Дусе вплотную, трясёт за плечи.
РОМАН. Немедленно скажите, что между нами ничего не было!
ДУСЯ. Но ведь будет же…Потом, на трезвую голову.
РОМАН. Немедленно… скажите…
ДУСЯ. Рома… Ромочка…
РОМАН. (стонет) Немедленно…
ДУСЯ. Секс – безделица… Да, его не было. Но мы лежали вместе, прижимались друг к другу… Дышали в унисон… Я обнимала тебя. Ты бормотал, что твоя клиника лучшая в городе, нет, в Европе, а я – лучшая девушка на ресепшене.
РОМАН. Так, всё… Я понял – секса не было. Слава богу, спасибо. Можно в душ?
ДУСЯ. Тут всё твоё.
Рома, закатив глаза, уходит.
ДУСЯ. Чистое полотенце в шкафчике справа!
Счастливо улыбается.
ДУСЯ. В шкафчике слева есть новая зубная щётка! Нераспечатанная!
Кружится по комнате со счастливым лицом.
ДУСЯ. Я специально её купила, когда заметила, как ты на меня смотришь!
Заходит Данил.
Он взволнован и запыхался.
ДАНИЛ. Мама, ты с кем?!
Дуся перестаёт кружиться.
ДУСЯ. Нет, ну, это нормально?! Даня, совесть имей. А вдруг я не одна? А вдруг я голая?!
Данил бросает на стол связку ключей.
ДАНИЛ. Извини, больше не буду. Ты с кем?
ДУСЯ. Не твоё дело.
Данил подходит к окну, смотрит вниз.
ДАНИЛ. Так, ясно…
Бросается к Дусе, хватает её за плечи.
ДАНИЛ. Мама, ты с ума сошла?!
ДУСЯ. Немедленно прекрати на меня кричать.
ДАНИЛ. Хочешь, чтобы тебя уволили?! И меня тоже?! Пинком под зад?!
ДУСЯ. Мы с Романом любим друг друга.
ДАНИЛ. Мама… Мамочка… Я с ума сойду… Где он?
ДУСЯ. В душе.
ДАНИЛ. И ты… вот в таком виде… перед Ромкой?!
ДУСЯ. Я же говорю – мы любим друг друга.
ДАНИЛ. Немедленно оденься. Немедленно! Оденься!
Данил хватает с кресла длинный махровый халат, кидает Дусе.
Дуся надевает махровый халат поверх полупрозрачного.
У неё на глазах слёзы.
ДУСЯ. Не кричи на меня.
ДАНИЛ. Я устал! Я дико от тебя устал!
ДУСЯ. Не кричи на меня…
ДАНИЛ. Ромка на десять лет младше меня! Ты нормальная?! Я спрашиваю! Ты! Нормальная?!
ДУСЯ. Не кричи, он услышит. Если он узнает, что я твоя мать, я… я покончу с собой.
Данил в отчаянии хватается за голову.
ДАНЯ. Я ещё не отошёл от твоей любви с этим… как его… байкером… Тим? Дим?! Какое-то короткое, собачье имя…
ДУСЯ. Замолчи, пожалуйста, я не хочу вспоминать об этом.
ДАНИЛ. Я же чудом тогда тебя от психушки отмазал… Вены сам тебе зашивал. И опять…
ДУСЯ. Данечка, уходи… Сейчас Рома выйдет.
ДАНИЛ. И прекрасно. Я ему всё скажу.
ДУСЯ. Данечка… Ты лысый, старый… Я не твоя мать! Вернее, твоя, но это жестоко. Это неправильно. Рома подумает, что я тоже старая.
Данил молчит.
Дуся берёт табуретку, ставит к окну, поднимается на подоконник.
Берётся за ручку, показывая свою готовность выбросится из окна.
ДУСЯ. Только попробуй сказать ему…
Данил в отчаянии машет рукой.
Уходит.
Дуся улыбается, делает танцевальные па на подоконнике.
Заходит Роман.
Не обращая внимания на Дусю, берёт телефон, звонит.
РОМАН. Вика, привет. Да, проснулся, да, в операционной. Прекрасно спалось. Извини, перебрал вчера. Не обижайся, малыш, я люблю тебя. Как?! Ты сейчас в операционной?! Стой там, не двигайся! Я сейчас приду и всё объясню!
ДУСЯ. Роман Эдуардович, помогите мне слезть отсюда…
РОМАН. Вы уволены, Евдокия Петровна.
ДУСЯ. Роман Эдуардович, у меня кружится голова…
Роман, не глядя на Дусю, быстро выходит.
ДУСЯ. Я люблю тебя, Рома! Я тебя люблю!
ЗТМ.
II. КЛИНИКА
Кабинет Романа – чуть поодаль стойка ресепшн.
Роман в белом халате сидит за столом.
У него на коленях сидит Вика – юная и красивая.
ВИКА. Господи… И ты с ней спал?!
РОМАН. (мрачно) Лежал. И дышал в унисон.
ВИКА. (целует Романа) Бедненький. Кто подмешал в шампанское спирт? Кто? Скажи, я его убью.
РОМАН. Да я сам убью, только не признается никто. А вообще, виновата ты.
ВИКА. Я?!
РОМАН. Ты! Ты! Сколько раз просил – ходи со мной на все корпоративные пьянки!
ВИКА. Рома, я дико боюсь больниц. Ты же знаешь. (встаёт) Мне от одного запаха дурно…
РОМАН. (тоже встаёт) Восьмое марта мы отмечали в ресторане, а ты всё равно не пошла.
ВИКА. Ну, извини… (прижимается к Роману) На этих корпоративах мне ужасно скучно… Я лучше в зал схожу.
РОМАН. Что-то ты зачастила в зал…
ВИКА. Ром?
РОМАН. Что?
ВИКА. Ревнуешь к тренеру?
РОМАН. Он тупой, как я могу к нему ревновать?
ВИКА. С чего ты взял, что он тупой? Ты его ни разу не видел.
РОМАН. Раз тренер, значит, тупой. Точка.
ВИКА. (целует Романа) А мог бы приревновать. Это так скучно – жить с самоуверенным мужиком…
РОМАН. Ты, между прочим, тоже… Могла бы сцену устроить. Я всю ночь провёл…
ВИКА. (перебивает, выкрикивая) Со старухой! Ты всю ночь провёл со старухой!
РОМАН. Ну, знаешь… Такие старухи ещё ого-го… В тёмном углу прижмут, мало не покажется!
ВИКА. Ты её голой видел?
РОМАН. Э-э… В халате. Полупрозрачном. Она завлекательно танцевала.
ВИКА. И как?
РОМАН. Как, как… Никак.
Вика наступает на Романа, смеётся.
ВИКА. Нет, говори правду!
РОМАН. Денситометрию ей надо сделать! И сдать анализ на кальций, фосфор и остеокальцин.
ВИКА. Выключи врача и включи мужика.
РОМАН. Я же говорю – кости рыхлые, фигура плывёт. У всех, между прочим, в её возрасте.
ВИКА. И что делать?
РОМАН. Следить за здоровьем и не строить из себя девочку.
ВИКА. А если в душе всё равно девочка?
РОМАН. Ну, не знаю… Это к психиатру. Вполне можно подкорректировать. Препаратами.
ВИКА. Ты жестокий.
РОМАН. Я реалист.
ВИКА. Ты жестокий реалист, Рома. Поэтому я хожу в зал, а не на твои корпоративы. В зале всё просто. А на твоих пьянках – влюблённая старая Дуся, которая пытается отбить тебя у меня… От этого просто мозг взрывается.
РОМАН. (обнимает Вику) Больше я никуда без тебя не пойду. Всё. Я больше не хочу пережить этот ужас…
Роман обнимает Вику.
Они целуются.
Заходит Данил.
ДАНИЛ. Я рад, что вы не поссорились.
РОМАН. Вика оказалась ещё более прогрессивных взглядов, чем я думал.
ВИКА. Он спал со старухой. Я должна его ревновать к этой развалине?
ДАНИЛ. (резко) Не сметь так говорить о моей матери!
Повисает пауза.
РОМАН. Ты сказал – матери?
ВИКА. Даня, я тоже что-то не поняла… Рома вчера перепил и проснулся у Дуси, которая на ресепшене. При чём тут твоя мать?
ДАНИЛ. При том. (садится) Евдокия Петровна – моя мать. Я не хотел это афишировать, вернее, она не хотела… Чёрт, я не знаю даже, как это объяснить… Короче, мама стесняется, что у неё такой взрослый сын, и просит это скрывать. Всегда. Ото всех.
РОМАН. (Вике) Я же говорил – ей нужен психиатр. (Данилу) Сейчас есть просто волшебные препараты.
ДАНИЛ. Заткнись. Дуся нормальная.
РОМАН. Я уже понял! И поэтому уволил её к чёртовой матери! Развели тут… семейственность.
ДАНИЛ. Пожалуйста, не делай этого.
РОМАН. Ты дурак? Она мне в любви объяснялась всё утро.
ДАНИЛ. Да, я дурак. И мать моя дура. Но, пожалуйста, не увольняй её! Мы пять лет работаем вместе. Я ни разу тебя не подвёл. Мы друзья, Рома! Так вот, у твоего друга – беда. Ему нужно спасти свою мать – не от смертельной болезни, не от нищеты или алкоголизма, – а от себя самой! Я уже вытаскивал её с того света после несчастной любви, больше не хочу. Устал. Это больно. И стыдно…
ВИКА. Ром, ну, правда, если всё так серьёзно… Не увольняй Дусю.
РОМАН. Я вот сейчас не понял – что от меня требуется? Вы что от меня хотите?!Чтобы я крутил роман с этой… (показывает на стойку ресепшн) С Евдокией Петровной? При живой жене?!
ДАНИЛ. (устало) Не надо ничего крутить. Дусе достаточно просто быть рядом.
РОМАН. Я утром видел, как ей достаточно. Еле ноги унёс.
ДАНИЛ. Ром, помоги. Это просто игра. Она наиграется и устанет. Надеюсь…
РОМАН. А если не устанет?
ДАНИЛ. Тогда переключится на другой объект. Я маму знаю. Она… увлекающаяся натура.
ВИКА. Ром, правда, отключи начальника, включи человека.
РОМАН. Вы сдурели? Оба?!
ДАНИЛ. Если ты её уволишь, я тоже уйду. И хрен ты найдёшь такого специалиста.
ВИКА. Ром, да пусть она тебя любит. Жалко, что ли?
РОМАН. Жалко! Я рехнусь тут с вами…
ВИКА. А я тебе подскажу, как себя с ней вести. Ну, чтобы быстрее ей надоесть…
Роман хватает Данила за грудки.
РОМАН. Друг называется… Шантажируешь?!
ДАНИЛ. Да, извини. Мама очень тяжело переживает любовные неудачи. Я как врач не могу ей больше это позволить. Стресс в её возрасте очень вредит здоровью.
Роман отпускает Данила.
РОМАН. Чёрт с вами… Позвони ей, чтобы выходила на работу
ДАНИЛ. Спасибо. Да, и она не должна знать, что ты в курсе, что она моя мать.
РОМАН. (язвительно) Тут уж извини, как получится. Вряд ли смогу держать это в себе.
ДАНИЛ. Уж ты постарайся!
Достаёт телефон, звонит.
ДАНИЛ. Мама, ты где?
Заходит Дуся.
Подходит к стойке ресепшн, на ходу говорит по телефону.
Она эксцентрично и не по возрасту одета.
У неё яркий макияж и прическа молодой девушки.
Разговор Дуси по телефону отлично слышно в кабинете Романа.
ДУСЯ. Как где? На работе.
ДАНИЛ. Разве тебя не уволили?
ДУСЯ Даня, если я поссорилась со своим молодым человеком, это не значит, что я буду реагировать на все его резкие выходки и обсуждать это с тобой.
Дуся нажимает отбой, заходит за стойку, достаёт из сумки зеркало.
Прихорашивается, подкрашивает губы.
РОМАН. Как она меня назвала?
ВИКА. «Мой молодой человек»… По-моему, это круто.
ДАНИЛ. И, пожалуйста, будьте с ней оба повежливей.
Вика провожает Данила к двери.
ВИКА. Не беспокойся, твоя Дуся в моих надёжных руках. Иди, тебя ждут больные.
Данил выходит.
Проходит мимо стойки ресепшн.
ДАНИЛ. (сквозь зубы бросает) Могла бы ради приличия не выходить на работу.
ДУСЯ. Тебя не спросила. (показывает язык)
На стойке звонит телефон.
Дуся берёт трубку.
ДУСЯ. Добрый день, клиника репродуктивного здоровья «Алые паруса», слушаю вас. Да, да, я Дуся. А откуда вы знаете? Ах, слышали про меня! (смеётся) Вот уж не знала, что я знаменитость. Прям так и говорят – «та самая Дуся?» С ума сойти… На УЗИ? Конечно, сейчас запишу. Что вредно – УЗИ?! Милочка, я вам как «та самая Дуся» скажу – УЗИ самое безвредное исследование. Для кого стресс – для ребёночка?! Господи, кто вам ерунду такую сказал?! Вы в курсе, что дети позируют и улыбаются, когда на них смотрят через УЗИ? Ну, так вот, теперь в курсе. Вам сделают первую фотографию вашего ненаглядного мальчика, а когда он будет жениться, вы покажете этот снимок его тёще. Как зачем?! Она никогда не сможет на него даже голос повысить, не то что гадость какую-нибудь сказать. У неё все время перед глазами будет стоять этот очаровательный зародыш с улыбкой. Откуда знаю, что мальчик? Так я по телефону определяю, еще не ошиблась ни разу. Завтра в семнадцать ноль-ноль удобно? Как ваша фамилия? Через «б» или через «в»? Вторая «у» или «е»? Записала. А теперь выпейте пятьдесят грамм… Ой, извините, вам это не надо, вы же беременны… Завтра в семнадцать ноль-ноль ждём вас и вашего мальчика. Всего доброго.
РОМАН. (Вике) Меня тоже ждут больные.
Уходит.
Проходит мимо Дуси.
РОМАН. Драсьте…
ДУСЯ. (интимно) Виделись уже, Роман Эдуардович…
Звонит телефон, Дуся берёт трубку.
ДУСЯ. (в трубку) Клиника репродуктивного здоровья «Алые паруса», здравствуйте. Дорогая, ты что, заболела? Ах, профилактически… Я уж испугалась, что ты беременная. Конечно, я договорюсь с врачом, самым лучшим, из профессорского состава. Что ж я лучшую подругу по блату к врачу не пристрою? А кто нужен?! Хорошо, кардиолог, я записала… Да, за здоровьем надо следить, ты молодец, Эмма. Целую, увидимся после обследования твоего драгоценного сердца.
Подходит Вика.
Дуся кладёт трубку телефона.
С вызовом смотрит на Вику.
ДУСЯ. Только не надо устраивать сцен.
ВИКА. А я и не собиралась.
ДУСЯ. А вид такой, словно собираетесь вцепиться мне в волосы…
ВИКА. (с иронией) Правда? Ну, хорошо, да, я ревную. Рома сказал, что неравнодушен к вам, Евдокия Петровна.
Дуся замирает.
У неё на лице гамма чувств – от удивления до восторга и счастья.
ДУСЯ. Он… так… сказал?
ВИКА. Да, у нас честные отношения. Он признался, с кем провёл ночь.
ДУСЯ Я… забыла… как вас… зовут…
ВИКА. Вика.
ДУСЯ. Вика… Так бывает в жизни… Муж полюбил другую…
ВИКА. Я знаю. Поэтому пришла посмотреть на вас.
Дуся выпрямляется, расправляет плечи – в глазах триумф.
ВИКА. Не понимаю, что он в вас нашёл.
ДУСЯ. Так вы у него спросите, у вас же честные отношения.
ВИКА. Не настолько, чтобы обсуждать его любовниц.
ДУСЯ. Жаль. Я бы хотела, чтобы он с вами меня обсудил. Чтобы сказал, что я красивее, сексуальнее и лучше в постели.
ВИКА. Мне кажется, вы теряете берега, Евдокия Петровна.
ДУСЯ. А вы вцепитесь мне в волосы, станет легче.
ВИКА. Боюсь, вырву последние.
ДУСЯ. Рискните. Устройте сцену! Тут везде камеры – будет отличное кино.
ВИКА. Имейте в виду – развод я Роме не дам.
ДУСЯ. Роман Эдуардович сам разберётся.
ВИКА. Кстати… Я поняла, на кого вы похожи. На Данилу Аркадьевича, нашего главврача! Просто копия. Не знаете, почему так?
ДУСЯ. (вздрагивает) Бред.
ВИКА. Я художник-фотограф, у меня профессиональная память на лица.
ДУСЯ. Бред, бред, Родичев мне совершенно чужой человек.
ВИКА. Ну, чужой так чужой. Пока, красотка. И не смей трогать моего мужа.
ДУСЯ. У тебя не спросила!
Вика уходит, еле сдерживаясь от смеха.
Отойдя на расстояние, не выдерживает, прыскает.
Дуся выхватывает мобильный телефон, строчит сообщение Роману:
«Люблю, люблю, люблю! Сегодня у меня в восемь. Люблю, твоя Дуся».
ЗТМ.
III. УЛИЦА (АВАНСЦЕНА)
Вика поправляет Роману воротник.
РОМАН. Я не могу так.
ВИКА. Можешь. Ничего страшного – пойдешь к ней и мило пофлиртуешь.
РОМАН. Только не надо делать вид, что ты озабочена спасением Дуси от психологической травмы. Ты развлекаешься.
ВИКА. Да. Но развлекаюсь совсем чуть-чуть, а от психологической травмы спасаю на полном серьёзе и со всей ответственностью. Даня наш давний друг и надёжный партнёр. Ты хочешь, чтобы его мать опять вскрыла вены?!
РОМАН. Нет, не хочу.
ВИКА. Тогда иди и сними всё на телефон, пожалуйста.
РОМАН. Зачем? По-моему, это подло.
ВИКА. Мне так спокойнее. У этой Дуси в голове гуси. Вдруг она завтра подаст на тебя в суд за харасмент…
РОМАН. За что?
ВИКА. Ты совсем от жизни отстал в своей клинике. За домогательства.
РОМАН. Ты права. Я включу камеру.
ВИКА. Подожди… У меня идея.
РОМАН. Какая?
ВИКА. Ты можешь подогнать к её дому такую машину с вышкой… на них ещё электрики лампы в уличных фонарях меняют?!
РОМАН. Вика, остановись…Ты меня пугаешь.
ВИКА. Ты представляешь… её лицо… Старой влюблённой женщины, которая думает, что ты тоже от неё без ума! Глаза горят, морщины, разные – мелкие и глубокие, – мешки под глазами, брыли, старая шея… и при этом мимика – влюблённой кокетливой девочки! Я сделаю такие портреты! Это будут шедевры! Только, пожалуйста, держи открытым окно…
РОМАН. Ты с ума сошла?!
ВИКА. (изображая обиду) Я всегда знала, что тебе плевать на мои интересы.
РОМАН. (мрачно) Хорошо, я найду машину. И постараюсь держать открытым окно.
Вика бросается Роману на шею, целует его.
ВИКА. Спасибо! Главное, заведи её, заведи хорошенько – чтобы она задыхалась от страсти! Мне нужно сделать крупные планы её лица, мне нужны настоящие, сильные эмоции…
ЗТМ.
IV. КВАРТИРА ДУСИ
На столе шампанское и два бокала, горят свечи.
Дуся в открытом платье полулежит на диване – у неё вид роковой соблазнительницы.
Рядом с ней на диване стоит кукла.
Звонок в дверь.
ДУСЯ. (кричит) Открыто!
Заходит Роман с цветами.
Он скован и мрачен.
РОМАН. Здравствуйте, Евдокия Петровна.
ДУСЯ. Рома, я не могу встать…
РОМАН. Что случилось?
ДУСЯ. Кружится голова. Наверное, от счастья. Помоги мне…
Роман подходит к Дусе, протягивает ей руку.
Дуся со смехом дёргает его к себе, целует.
ДУСЯ. Не могу поверить… Ты мой, мой… Наконец-то ты мой!
РОМАН. (отбивается) Подожди… Подожди, я сейчас… Очень душно!
Бросается к окну, распахивает его.
Дуся берёт цветы, опускает в них лицо, вдыхает запах.
ДУСЯ. Ненавижу срезанные цветы.
РОМАН. Извини… те. Я не знал.
ДУСЯ. (улыбается) Это хорошо. А то я осталась бы без букета. А ты знаешь, что все цветы алкоголики?
РОМАН. В смысле?
ДУСЯ. Если их поставить в шампанское, они простоят не три дня, а пять…
За окном видны вспышки фотоаппарата.
Дуся их не замечает.
РОМАН. Понял.
Открывает бутылку шампанского.
Забирает у Дуси цветы.
Протискивает букет в горлышко - цветы падают.
Роман судоржно подбирает их, по одному пытается вставлять в бутылочное горлышко.
Дуся с улыбкой за ним наблюдает.
За окном сверкают вспышки фотокамеры.
Роман нервно-сосредоточен.
ДУСЯ. Рома…
РОМАН. Да, Евдокия Петровна…
ДУСЯ. А когда ты понял, что влюбился в меня?
РОМАН. Я?!
ДУСЯ. Рома, ты сейчас как мальчишка…
Дуся подходит к Роману сзади, обнимает его.
ДУСЯ. Мне это нравится. Руки трясутся… Глаза прячешь… Я знаю, мальчишкам трудно признаваться в любви. Я скажу за тебя. Ты понял, что влюблён в меня, когда утром кричал – «Вы уволены, Евдокия Петровна»!
РОМАН. Да?! (замирает) Впрочем, да… (подбирает цветы, вставляет в бутылку) Да.
Дуся прижимается к Роману.
У неё счастливое лицо.
ДУСЯ. Это ты так дёрнул меня за косичку… «Вы уволены, Евдокия Петровна!» Вы уволены! Я сначала хотела обидеться… (поднимает упавший цветок, нюхает его) А потом… Потом поняла, что обижаться глупо. Так кричит человек, который женат, но при этом понимает, что попал в сети к другой женщине и ничего не может с собой поделать.
РОМАН. Да? Впрочем, да… Да. Так и есть, Евдокия Петровна.
ДУСЯ. Рома, она мне тебя не отдаст.
РОМАН. Кто?
ДУСЯ. Вика.
РОМАН. Да? Впрочем, да… Да.
ДУСЯ. Она устроила мне сцену ревности и даже почти ударила.
РОМАН. Да?! Впрочем, да… Она может.
Дуся разворачивает Романа к себе.
ДУСЯ. Поцелуй меня.
РОМАН. Куда?
ДУСЯ. Мальчики так глупеют, когда влюбляются…
РОМАН. Да? Впрочем, да… Да.
Вспышки фотоаппарата за окном не прекращаются.
Роман целует свой палец, прикладывает его к губам Дуси.
Дуся хватает Романа за руку, прижимается к ней щекой.
ДУСЯ. Я не буду тебя торопить. Твоё чувство – зыбкое, нежное, – оно ещё не окрепло.
РОМАН. Да? Впрочем, да… Так и есть, спасибо за понимание…
ДУСЯ. Я знаю, ты стесняешься своей вспыхнувшей страсти, боишься её…
РОМАН. Очень боюсь!
ДУСЯ. Я тоже боюсь. Мне никогда не везло в любви. Мужчины опасаются красивых и сексуальных женщин. Им нравятся серые мышки, такие, как Вика. Потому что с ними они чувствуют себя героями, а с такими, как я… теряются… Становятся нерешительными и вялыми, вот как ты сейчас.
РОМАН. Так, всё, я не могу больше…
ДУСЯ. Что?
РОМАН. Не могу притворяться!
Роман рывком вытаскивает из бутылки цветы.
Пьёт из горла шампанское.
РОМАН. Мне надоел этот дурдом!
ДУСЯ. Тогда я сейчас…
РОМАН. Что – сейчас?!
ДУСЯ. Я думала, мы потанцуем, но раз ты уже не можешь, я – в душ.
Дуся убегает, бросив кокетливый взгляд на Романа.
Роман в растерянности смотрит ей вслед.
В распахнутом окне появляется Вика.
ВИКА. Ромка! Это было гениально! Я таких снимков наделала! Вау! Посмотреть хочешь?!
Вика протягивает Роману фотоаппарат.
Роман его отталкивает.
РОМАН. Мы должны немедленно прекратить этот кошмар и извиниться перед Евдокией Петровной!
ВИКА. Рома, ты что?! Как – прекратить?! Она сейчас начнёт раздеваться! Это старое тело, которое её мозг отказывается признать уродливым – Ромка, это же подарок! Это такой сюжет! Ещё пять минут, Рома! Умоляю, пожалуйста, потерпи всего пять минут! А потом я позвоню, и ты скажешь, что тебя срочно вызывают в клинику.
Роман пытается вытолкать Вику в окно.
РОМАН. Я закрываю окно! Уходи!
ВИКА. Рома, пять минут!
РОМАН. Я чувствую себя вооруженным грабителем! Нет, хуже, жестоким маньяком!
ВИКА. Продержись ровно пять минут! Фотография – моя жизнь! Я художник!
Роман выталкивает Вику, захлопывает окно, задёргивает шторы.
Мечется по комнате.
Пьёт шампанское из бутылки.
Заходит Дуся.
Она в неглиже – смущена, но решительна.
ДУСЯ. А зачем ты закрыл окно? Там сверкали такие прекрасные молнии… Ты боишься грозы?
РОМАН. (мрачно ) Нет.
ДУСЯ. Тогда – открой.
Роман, тяжело вздохнув, распахивает шторы, открывает окно.
ДУСЯ. Во время грозы – особенный воздух, он вкусный и в нем много опасности. Я люблю его. Я люблю тебя… Сегодня вечером так много любви – я хочу, чтобы мы в ней купались…
Дуся начинает медленно раздеваться.
За окном, не переставая, сверкают вспышки.
Роман в отчаянии закрывает лицо руками.
Дуся подходит к нему, обнимает, целует, увлекает в порыве срасти к дивану.
У Романа звонит телефон.
РОМАН. (упавшим голосом) Да… Хорошо…
Нажимает отбой, убирает телефон.
РОМАН. Извини, меня срочно вызвали в клинику.
Роман, не глядя на Дусю, быстро уходит.
Дуся стоит одна в полной растерянности.
За окном ещё две короткие вспышки.
Дуся резко захлопывает окно, задёргивает шторы.
Зябко обхватив себя руками, ёжится, словно от холода.
Подбирает одежду.
Достает толстый халат, кутается в него.
Задувает свечи.
Забирается с ногами на диван, берёт куклу.
ДУСЯ. (кукле) Он очень занятой человек. Очень. И очень порядочный. Не может изменить жене, пока с ней не разведётся – вот и удрал. Мы же его простим? Немного обидимся, но простим. Буду дуться на него завтра весь день, пусть понервничает!
ЗТМ.
V. КЛИНИКА
Дуся стоит за стойкой ресепшн с телефонной трубкой в руке.
Подходит Эмма – ровесница Дуси.
У неё в руках бумаги.
Эмма скромно и по возрасту одета – не старается выглядеть моложе своих лет.
ДУСЯ. (в трубку) В конце «е» или «и»? Записала. Не переживайте, милочка, дайте мне вашего мужа, я его уговорю пойти к врачу. Алё, муж? Ну и что вы упираетесь как средневековый невежа, что за мракобесие, я не понимаю? Ой, да перестаньте, у нас тут курорт, а не больница. Вам что, биологический материал свой жалко? Ах, сдавать стесняетесь… Знаете что, а вы пятьдесят грамм перед этим… Нет, поллитру нельзя, а двести можно. Все, договорились, так жене и передайте – Дуся прописала, для храбрости. Всего доброго, до свидания.. (нажимает отбой)
ЭММА. Ну и работка у тебя, не соскучишься…
ДУСЯ. Эмма, здравствуй, дорогая! Ну, и как твоя профилактика?
ЭММА. (натянуто улыбается) Доктор сказал – потроха как у пятнадцатилетней.
ДУСЯ. Ой-ой-ой… Доктор сказал… Они за деньги тут ещё и не то скажут.
ЭММА. Язва ты, Дуся. Могла бы за подругу порадоваться.
ДУСЯ. Я и радуюсь. Только честно скажу, выглядишь ты не очень. Паршиво ты выглядишь, Эмчик.
ЭММА. Ну, знаешь, возраст никого не красит.
ДУСЯ. Возраст? У тебя есть возраст?
ЭММА. Он у всех есть.
ДУСЯ. У меня – нет!
ЭММА. Что?! Ты опять влюбилась?!
ДУСЯ. Совсем чуть-чуть… Увлеклась.
ЭММА. Знаю я твоё «чуть-чуть». И кто он на этот раз? Шепни мне в моё старое, глухое ушко…
Мимо быстро проходит Роман.
Дуся зыркает на него глазами, показывая Эмме.
ДУСЯ. Красивый?
ЭММА. Не разглядела. Очки лень доставать. Это он?!
ДУСЯ. (шёпотом) Да. Мы не афишируем свои отношения на работе. И вообще, я на него обиделась, уже несколько дней с ним не разговариваю. Сбежал на работу в самый интимный момент, представляешь?
Эмма смотрит вслед Роману.
ЭММА. Дура ты, Дуся. Старая дура…
ДУСЯ. Завидуешь, старая кошелка?
ЭММА. Конечно, завидую… (плачет) Ещё как завидую…
ДУСЯ. Эмма, ты чего? Что случилось?!
Дуся выхватывает у Эммы бумаги, читает, сходит с лица.
ДУСЯ. Эмчик… Этого не может быть…Разве бывает рак сердца?
ЭММА. (в слезах) Бывает… Как оказалось.
ДУСЯ. Этого не может быть, Эмма, этого не может быть…
Эмма вытирает слёзы.
Забирает у Дуси бумаги, убирает в сумку.
ЭММА. Может, Дусь, может. У всех в нашем возрасте должна быть подруга, которая скоро умрёт. И у тебя она есть. Подругу надо всячески поддерживать, развлекать, ободрять и говорить – «всё будет хорошо, сейчас всё лечится, дорогая, держись…»
ДУСЯ. Держись, Эмчик… Всё будет хорошо, дорогая, сейчас всё лечится…
ЭММА. Фиг ты от меня так просто отделаешься. Как насчёт культурно-массовых развлечений, а потом водки надраться до потери пульса?
ДУСЯ. А тебе можно?
ЭММА. Мне теперь всё можно, Дуся.
ДУСЯ. Хорошо…
Выходит из-за стойки, обнимает Эмму.
ДУСЯ. Куда пойдём, Эмчик?
ЭММА. А, не знаю… Куда ноги понесут, туда и пойдём.
Стоят, обнявшись.
ДУСЯ. Всё будет хорошо, Эмчик… Всё будет хорошо… вот увидишь, моя дорогая…
ЭММА. Охотно верю, Дуся, охотно верю… Сейчас всё лечится…
ЗТМ.
VI. ВЫСТАВКА
Дуся и Эмма стоят посреди выставочного зала.
Стены увешаны фотографиями Дуси.
Дуся на снимках во всех ракурсах, со всеми подробностями немолодого лица и фигуры.
Среди снимков много почти обнажённых – они откровенны, провокационны и очень художественны.
Вверху неоновыми буквами горит название выставки – «Дуся».
Выставка красиво и креативно оформлена.
ДУСЯ. (тихо) А-а-а…
ЭММА. Кричи, Дуська, громче кричи… Легче будет.
ДУСЯ. А-а-а!!!
Дуся пытается сумкой сбить фотографии – колотит по ним, но они прочно закреплены.
Эмма ей помогает, пытается сорвать фотографии, но останавливается, хватается за сердце, сгибается.
Дуся в отчаянии убегает, не замечая, что Эмме плохо.
Эмма разгибается, смотрит на фотографии, улыбается через боль.
ЭММА. А хорошо-то как… Господи, как хорошо… жить…
Достаёт бумаги – выписки врачей, рвёт их.
ЭММА. Пусть какая угодно, но жизнь… С подлостями, предательствами, уродствами и морщинами – жизнь!
Подбрасывает в воздух обрывки бумаг.
Уходит вслед за Дусей.
ЗТМ.
VII. КРЫША (АВАНСЦЕНА)
Дуся стоит на краю крыши, собирается броситься вниз.
Слышен шум проезжающих машин, гудки – оживлённая трасса.
Эмма из последних сил удерживает Дусю.
ДУСЯ. Пусти! Отойди! Не трогай меня!
ЭММА. Дусь, так нечестно! Ты обещала со мной надраться!
Достаёт одной рукой из сумки бутылку водки.
ЭММА. Выполнишь обещание – и делай, что хочешь!
Дуся замирает.
По лицу бегут слёзы.
Эмма открывает бутылку, поит из горла Дусю.
ЭММА. Давай… глоточек… ещё глоточек… сейчас отпустит… сейчас станет легче…
ДУСЯ. Не станет.
ЭММА. Станет. Хочешь, поменяемся – я тебе свой диагноз, а ты мне вот всю эту свистопляску с любовью и голыми фотками?! Давай махнёмся не глядя, а?!
Пьёт водку из бутылки.
ДУСЯ. Давай…
ЭММА. Хрен тебе, а не мой диагноз… Живи. Люби. Ори от душевной боли, пытайся покончить с собой – рядом я с водкой, знаешь ведь, что не дам.
ДУСЯ. Знаю…
ЭММА. Ты не представляешь, Дуська, как это всё… здорово. Как это прекрасно – стоять на крыше и хотеть сдохнуть от того, что ты влюблённая старая дура…
ДУСЯ. Эмчик… Я старая?
ЭММА. Ну… Если честно, то да. Ты бы юбки, что ли, подлиннее носила, Дусь. И не красилась бы так ярко. Может, в глаза бы так не бросалось, что тебе даже не сорок лет.
ДУСЯ. А я всё думала – почему он открыл окно? Почему всё время от меня отходит подальше – я к нему, он от меня… А это – чтобы в кадр не попасть. И за окном вспышки эти… Молния есть, а грома нет…
Эмма поит Дусю водкой из бутылки.
ЭММА. Давай ещё глоточек… Шикарная выставка, между прочим. У того, кто это снимал – талант!
ДУСЯ. Держи меня крепче, держи… Жить не хочется.
ЭММА. (гладит Дусю по голове) Жить не хочется только здоровым. А больным – так хочется, так хочется, Дусь…
Эмма обнимает Дусю.
Они садятся рядом.
ЭММА. Ну, как? Отпустило?! Прошла любовь? Помидоры завяли?!
ДУСЯ. Не знаю… Ничего не знаю…
ЭММА. Дусь, на этой выставке народу – ноль. Оденься прилично, раскраску свою смой, никто и никогда не поймёт, что ты та самая Дуся.
ДУСЯ. Ты это сейчас говоришь как – «держись, всё лечится».
ЭММА. Ага. Даже твоя вечная молодость, Дуся.
Эмма ложится на колени Дусе.
Дуся гладит её по голове.
ДУСЯ. Всё равно не буду длинные юбки носить. И краситься не перестану. Знаешь, почему ты заболела? Потому что приняла старость. Открыла ей дверь. Сдалась. Одеваться стала, как старуха, седину отрастила, косметикой не пользуешься… Влюбляться перестала! Молодые, конечно, тоже болеют, но реже. Болезни боятся всех этих дурацких глупостей… Как подступиться к человеку, у которого в голове только любовь и цацки?! Гораздо проще подмять того, кто серьёзен и сосредоточен. Знаешь, Эмчик, как я буду тебя лечить?
Эмма молчит.
У неё открыты глаза.
ДУСЯ. На море с тобой поедем. В коротких платьях. И обувь модную купим – знаешь, такая, на белой подошве, – слипоны называется. Молодёжь сейчас вся в них рассекает. У тебя какой размер, Эмчик?
Эмма не отвечает.
У неё безвольные руки и безжизненные глаза.
Дуся в ужасе на неё смотрит.
Обнимает, прижимает к себе.
ДУСЯ. Скажи, какой у тебя размер… Пожалуйста, ну, скажи…
Наклоняется к Эмме, плачет.
ДУСЯ. Хорошо, тогда я тебе куплю, как себе, одинаковые… Помнишь, ты как-то мерила мои босоножки, с бантами, и они тебе подошли… А ты сказала – банты дурацкие, не надену такие ни за что… А зря… Надо уметь носить дурацкие бантики, Эмчик, с ними весело и легко… Весело и легко…
Дуся бережно закрывает Эмме глаза.
Целует её.
Плачет.
ЗТМ.
VIII. КЛИНИКА
За стойкой ресепшн никого нет.
Телефон то и дело звонит.
В кабинете по обе стороны от стола, упершись руками в столешницу, стоят Роман и Вика.
РОМАН. (в ярости) Ты понимаешь, что ты натворила?!
ВИКА. Откуда я могла знать, что она припрётся на мою выставку?! Дуся и современная фотография… С ума сойти! Бред! В кошмарном сне не приснится…
РОМАН. Мы подлецы, Вика. Ты сделала нас подлецами…
ВИКА. Я сделала гениальные фотографии, Рома. Да, иногда ради хорошего снимка приходится создавать неординарные ситуации и подглядывать. Портретная съёмка – это искусство. Меня пригласили в Америку с этой выставкой! В Нью-Йорк и в Лас-Вегас!
РОМАН. Ты уничтожишь эту фотосессию.
ВИКА. Ни за что.
Роман через стол хватает Вику за плечи.
РОМАН. Тогда я сам её уничтожу.
ВИКА. Эта старуха тебе дороже, чем я?! А, поняла! Ты всё-таки спал с ней! И поэтому в тебе заговорил рыцарь.
Роман замахивается, чтобы дать Вике пощёчину, но останавливается.
Стоит с занесённой рукой.
Стремительно заходит Данил.
Бросает на стол лист бумаги.
Роман опускает руку.
Вика берёт бумагу, читает.
ВИКА. «Прошу уволить меня по собственному желанию…»
Роман выхватывает у Вики заявление, рвёт.
ДАНИЛ. Зря стараешься, я ещё напишу.
РОМАН. Я снова порву. Даня, я клянусь, мы найдём Евдокию Петровну, я подключу все свои связи.
ДАНИЛ. Какие связи?! Ты убил мою мать!
Данил в отчаянии смотрит на телефон на стойке, который разрывается от звонков.
ВИКА. Не понимаю – что за истерика? Дуси нет всего несколько дней…
ДАНИЛ. Неделю.
ВИКА. Ну, хорошо, неделю. Загуляла старушка. Захотела развеяться.
Данил в ярости наступает на Вику.
ДАНИЛ. Она тебе не старушка! Она моя мать… Кстати! Весь город гудит о твоей бесподобной выставке… Не организуешь билетик по блату, а?! Говорят, там уже толпы, не протолкнуться! Особенно после того, как в модели признали пожилую работницу самой известной клиники города!
Вика растерянно пятится от Данила.
Роман бросается между ними.
РОМАН. Даня, бей меня! Ударь, ну, пожалуйста! Я заслужил…
Данил останавливается.
Закрывает лицо руками.
ДАНИЛ. Извините… Это я во всём виноват. Мать зачем-то на работу сюда устроил… Думал, будет под моим присмотром, и с ней ничего не случится…
Заходит Дуся – она ярко накрашена, с экстравагантной причёской.
На Дусе короткая юбка, на ногах – слипоны на белой подошве.
Дуся прижимает к груди обувную коробку.
Все трое в кабинете замирают, глядя на Дусю.
Дуся невозмутимо подходит к стойке ресепшн.
Снимает трубку разрывающегося от звонков телефона.
ДУСЯ. Добрый день, клиника репродуктивного здоровья «Алые паруса», слушаю вас. К эндокринологу? Минуточку, сейчас посмотрю его график…
Дуся открывает ноутбук на стойке, смотрит в нём расписание.
ДУСЯ. Завтра в восемь тридцать утра вас устроит? Ваша фамилия? Через «м» или через «л»? В конце «у» или «ю»? Записала. А почему такой голос грустный? Какая к чёрту диета? Немедленно съешьте что-нибудь вкусное! С таким настроением вы до завтра не дотянете… Ждём вас завтра в восемь тридцать. Всего доброго.
Дуся кладёт трубку.
К стойке подходит Данил.
ДАНИЛ. Евдокия Петровна, где вы были всё это время?
Подходит Роман.
РОМАН. Да, Евдокия Петровна… Мы все телефоны вам оборвали. Заявление в полицию собрались писать…
ДУСЯ. Меня долго не было?
ДАНИЛ. Неделю.
ДУСЯ. Правда?!… А мне показалось три дня. Простите меня. Мы с Эммой, подружкой, удрали на море. Так куролесили там! Все мужчины были от нас без ума… Меня уволят теперь?!
РОМАН. Нет, что вы… Мы очень рады, что вы нашлись. Без вас в клинике очень плохо, Евдокия Петровна. Пусто и тихо…
ДУСЯ. (смущается) Спасибо… Просто Эмма очень захотела на море. У неё больное сердце, и я не смогла ей отказать.
К стойке подходит Вика.
ДАНИЛ. (тихо) Эмма умерла неделю назад, мам. Звонили её родные…
Вика показывает на коробку.
ВИКА. Это что у вас там?
ДУСЯ. (открывает коробку) Слипоны… Крутые, правда? Я купила себе и Эмме –одинаковые. Но Эмма забыла их у меня в гостиничном номере. (смеётся) Она всегда была такая растяпа…
Все молчат.
ДУСЯ. Не надо смотреть на меня так осуждающе. Ну, с кем не бывает… Разве вы в молодости не совершали безумных поступков? Не сбегали на море с лучшей подругой?
Дуся насмешливо смотрит на Романа, потом на Данила.
РОМАН. Сбегал… Конечно, сбегал.
ДУСЯ. Ну, вот, видите… А можно я пораньше уйду? Мне нужно отдать Эмме слипоны.
РОМАН. Конечно, идите.
ДУСЯ. Спасибо!
Вприпрыжку весело убегает с коробкой подмышкой.
На прощание машет рукой.
ВИКА. По-моему, она придуривается. Просто издевается над нами!
ДАНИЛ. Главное, жива… Главное, что она – жива!
РОМАН. А вы знаете, что мы все – моральные уроды?
ВИКА. (пожимает плечами) Ну, хотите, я извинюсь перед ней?
ДАНИЛ. Мне кажется, она ничего не помнит… И не понимает. Ей нужен хороший врач.
Данил уходит.
У Вики звонит телефон.
ВИКА. Алло! Как?! (сходит с лица) Что-то можно спасти?! Я поняла…
Нажимает отбой.
Рука с телефоном безвольно повисает.
РОМАН. Что случилось?
ВИКА. Выставочный центр горит. Эпицентр пожара на моей выставке. Люди не пострадали, но фотографии не спасли…
Роман отводит глаза, молчит.
ВИКА. А хорошо устроилась эта старуха… Отомстила мне, а сама прикинулась сумасшедшей…
РОМАН. Не говори ерунды. Дуся не могла ничего поджечь.
ВИКА. Я всё равно поеду в Америку. Я напечатаю новые фотографии!
РОМАН. Я стёр все снимки из твоего компьютера.
ВИКА. Что?!
РОМАН. И с карты памяти твоей фотокамеры тоже всё стёр…
ВИКА. Ты… (в ярости) Ты извращенец! Ты влюбился в эту старуху! Ты в неё втрескался как последний урод!
Вика убегает.
ЗТМ.
IX. КВАРТИРА ДУСИ
Дуся в коротком халате полулежит на диване.
Листает альбом с фотографиями.
Рядом с ней лежит обувная коробка.
Звонок в дверь.
ДУСЯ. Заходите! Открыто!
Заходит Роман.
В руках он держит цветы и бутылку виски.
ДУСЯ. А, это вы… (листает альбом) Странно, мне показалось, что мы расстались.
РОМАН. Тебе показалось.
ДУСЯ. О! Мы опять на «ты»?
РОМАН. Конечно, мы же любим друг друга.
Роман открывает бутылку виски.
Протискивает в горлышко цветы.
ДУСЯ. Что ты делаешь?
РОМАН. Все цветы – алкоголики. Если их поставить в бутылку, то они простоят не три дня, а пять.
ДУСЯ. (смеётся) Это правда. Эмма меня этому научила. Хочешь посмотреть её фотографии?
РОМАН. Очень хочу.
Роман садится рядом с Дусей.
Она показывает ему альбом.
ДУСЯ. Вот это мы с ней на выпускном. У Эммы такое злое лицо, потому что в ателье ей не успели сшить платье. И она надела мамино, свадебное. Оно ей большое в груди, поэтому декольте пришлось подколоть булавками. Видишь, как по-дурацки выглядит? Я смеялась над ней – не могла просто подложить ваты в лифчик? А она мне ответила, что не хочет выглядеть озабоченной дурой, ведь все прекрасно знают, какого размера у неё грудь… А вот это я у неё на свадьбе – подружка невесты. Эмма так ревновала меня к своему жениху! Он до этого меня ни разу не видел – Эмма его от меня скрывала, потому что считала, что я его обязательно уведу. Но на свадьбу всё равно позвала – потому что похвастаться своим счастьем хотела, ну, и всё-таки я подруга, лучшая, как не позвать… А на свадьбе с собой не справилась, закрыла меня в туалете – мы в доме отдыха каком-то гуляли. Представляешь, все веселятся, а я в туалете сижу и реву. Я с Эммой три года потом не разговаривала. Она на коленях у меня прощения просила… Муж её всё равно через год бросил с ребёнком, к другой ушёл… А вот это мы в Индии вместе на слонах катаемся. Эмма визжала страшно, слона боялась. Заразу какую-то подхватила, чуть не померла. Я её из чайной ложечки отпаивала, доктора местные уже рукой на неё махнули, сказали, помрёт. А я знахарку нашла, она мне лекарство дала на травах… А вот это она на работе. Она до пенсии поваром работала – на каком-то режимном предприятии. Молоко за вредность людям выдавала… Рецепты всякие новые собирала, готовила вкусно. Жалела рабочих, говорила – бедные, сорок лет, а здоровье у всех ни к черту. А сама с работы ни кусочка домой никогда не принесла. Впроголодь с ребёнком сидела, но чтобы с кухни кусок хлеба утащить – это ни-ни…
Роман осторожно обнимает Дусю.
РОМАН. А где последние фотографии? Где вы с Эммой на море…
Дуся вздрагивает, закрывает альбом.
ДУСЯ. Они у неё остались. Сейчас она придёт за слипонами и покажет.
РОМАН. А может, ну её…
ДУСЯ. Кого?
РОМАН. Эмму. Давай удерём в ресторан.
ДУСЯ. (отшатывается) Нет, нет, я не могу её подвести, я обещала. У Эммы больное сердце, она расстроится…
РОМАН. Дуся, она умерла.
ДУСЯ. Кто?
РОМАН. Эмма… Её родственники позвонили в клинику и сказали, что Эмма скончалась. На море ты была одна.
Дуся берёт коробку, открывает.
Достаёт слипоны.
ДУСЯ. Я не хочу это знать.
РОМАН. Возвращайся в реальность, Дусь. Это больно, страшно и неприятно, но ты нужна здесь.
ДУСЯ. Кому?
РОМАН. Себе. Мне. Данилу.
ДУСЯ. Ты знаешь, что он мой сын?
РОМАН. Знаю.
ДУСЯ. Я не хочу уходить из мира, где я молодая, красивая, влюблённая, и где есть Эмма.
Дуся ложится Роману на колени.
Он гладит её по голове.
РОМАН. А хочешь, мы будем иногда туда возвращаться? Я и ты. Вместе.
ДУСЯ. И ты будешь меня там любить?
РОМАН. Да. Очень. Будем сбегать куда-нибудь в хорошее место и отрываться на всю катушку. Вместе с Эммой.
ДУСЯ. А Вика?
РОМАН. А Вика не будет знать.
ДУСЯ. Хорошо. А можно попросить её убрать мои фотографии? Я на них старая и некрасивая. Не такая, как в жизни.
РОМАН. Не переживай. Я их сжёг. Вместе с выставочным центром.
ДУСЯ. Я люблю тебя.
РОМАН. Я тебя тоже люблю.
ДУСЯ. Тогда поцелуй меня.
Роман целомудренно целует Дусю в щёку.
ДУСЯ. Вот видишь, всё не по-настоящему. Зачем ты попросил вернуться?
РОМАН. Извини… (встаёт) Прости меня…
ДУСЯ. Уходи. И забери эту коробку. Там, возле подъезда, мусорный бак, если положишь слипоны туда, бомжиха Зойка с удовольствием их заберёт.
Роман берёт обувную коробку.
Уходит.
Дуся полой халата стирает с губ яркую помаду.
У неё на лице смирение и обречённость.
ЗТМ.
Х. КЛИНИКА
Роман сидит за столом, работает с компьютером.
Дуся за стойкой ресепшн говорит по телефону.
Дусю не узнать – она без косметики, волосы собраны в простой узел.
На Дусе серая скучная старушечья одежда.
ДУСЯ. (тусклым голосом) Как ваша фамилия? (записывает) Хорошо, вы записаны на завтра на десять тридцать утра. Что значит – неудобно? Другого времени нет. До свидания.
Кладёт трубку, берёт вязание.
С каменным лицом вяжет.
Мимо стойки быстро проходит Данил.
Подходит к Роману.
ДАНИЛ. Я не знаю, что делать.
РОМАН. (мрачно) Я тоже не знаю.
ДАНИЛ. Клиенты требуют вернуть на ресепшн «нашу Дусю». Так и говорят – «Нашу Дусю»! Жалуются, что с этой старой мымрой невозможно общаться.
РОМАН. Объясни им, что эта старая мымра и есть наша Дуся.
ДАНИЛ. Я пытаюсь. Они не верят.
Роман встаёт, ходит по кабинету – бросает взгляды на стойку ресепшн.
Дуся невозмутимо продолжает вязать.
РОМАН. Если честно, я тоже скучаю по нашей Дусе.
ДАНИЛ. И я. Как мать нынешняя Евдокия Петровна меня, конечно, больше устраивает. Но как работник! Клиентов стало меньше, Рома… Гораздо меньше. Из клинки словно упорхнула душа… Мы стали обычной, скучной больницей, в которой люди боятся врачей.
РОМАН. Да знаю я… Но поделать ничего не могу – Дуся стала трезвомыслящей пожилой женщиной. Вон, шарф тебе вторую неделю вяжет.
ДАНИЛ. (морщится) Ага, ужасного грязно-серого цвета… Слушай, а может, отправим её на пенсию? А на ресепшн возьмём молодую, яркую, боевую девку… Вот с такими сиськами! (показывает)
Роман грустно смотрит на Дусю.
РОМАН. Сиськи тут не помогут, Даня. Никто не поможет нашим «Алым парусам» кроме прежней – странной и сумасшедшей, – Дуси.
ДАНИЛ. И что нам делать?
РОМАН. (пожимает плечами) Ничего. Той Дуси нет, а эту я не могу отправить на пенсию. Совесть не позволяет.
ДУСЯ. (кричит) Данечка, подойди! Нужно померить шарф!
Данил с кислым лицом подходит к Дусе.
Дуся перекидывает ему через шею серое невзрачное вязание.
ДУСЯ. Как думаешь, длины достаточно?
ДАНИЛ. Мам, а поярче пряжи не было?
ДУСЯ. Хочешь ходить, как попугай? Хорошо, я пущу по краям красные полоски.
ДАНИЛ. Лучше жёлтые.
ДУСЯ. Кому лучше?
ДАНИЛ. Мне. Тебе. Окружающим людям.
ДУСЯ. Я тоже раньше так думала. Но оказалось, что серый цвет – самый оптимальный. С ним проще жить. И пищеварение лучше. Кстати, я сварила борщ. Придёте с женой поужинать?
ДАНИЛ. (вздыхает) Ты уверена, что умеешь варить борщ?
ДУСЯ. (тоже вздыхает) А что там уметь? Вскипятил воду, бросил туда овощи, добавил кусок рыбы, и готово.
ДАНИЛ. (кивает) Хорошо. Придём, обязательно.
Уходит.
Дуся вяжет.
К стойке подходит Роман.
РОМАН. Евдокия Петровна…
ДУСЯ. Слушаю вас, Роман Эдуардович.
РОМАН. А пойдёмте сегодня в кино!
ДУСЯ. (не переставая вязать) Какое-то странное предложение, Роман Эдуардович. А как же Вика?
РОМАН. Э-э… У нас с Викой в последнее время не очень хорошие отношения.
ДУСЯ. Всё равно странное. Вам нужна спутница помоложе. И, как бы это сказать… посимпатичнее.
Роман выхватывает у Дуси вязание.
РОМАН. Мне нужна ты, Дуся! Ты!
ДУСЯ. Не уколитесь спицами, Роман Эдуардович. Они жутко острые.
РОМАН. Жду вас сегодня в восемь возле кинотеатра.
Дуся забирает у Романа вязание.
ДУСЯ. Я не приду. В моём возрасте смешно таскаться по кинотеатрам с таким молодым и красивым мужчиной, как вы, Роман Эдуардович. А лучше, знаете, что… Берите-ка вы вечером свою Вику и приходите ко мне на борщ. Даня будет с женой… Забыла, как её зовут, но это неважно. Приходите. Заодно и помиритесь со своей Викой.
РОМАН. Какой, к чёрту, борщ… Где ты и где борщ, Дуся?
ДУСЯ. Хороший борщ, с карасями. Вчера научилась варить.
РОМАН. А… Ну, если с карасями… Тогда приду. Обязательно. Только без Вики. А Даню оставлю сегодня на ночное дежурство.
ДУСЯ. Мне показалось или вы делаете какие-то грязные намёки, Роман Эдуардович?
РОМАН. Не показалось. Делаю. Страшно стыжусь этого, Евдокия Петровна, но отчего-то захотелось погарцевать перед вами как жеребец.
ДУСЯ. (продолжает вязать, смеётся) Погарцевали и хватит. Идите. А то у меня петли криво идут…
Роман заскакивает-полуложится на стойку.
РОМАН. А вот не уйду.
ДУСЯ. Что вы делаете, Роман Эдуардович?
РОМАН. Пытаюсь откопать прежнюю Дусю. Среди борщей с карасями и серых ниток!
ДУСЯ. Вы сейчас стойку сломаете.
РОМАН. И чёрт с ней. Закажу новую. Я тут хозяин.
Дуся бросает вязание.
Встаёт.
ДУСЯ. Знаете, что… Хватит выделываться. Кобель!
РОМАН. Что?!
ДУСЯ. Хоть бы возраста моего постеснялись. Я в матери вам гожусь.
РОМАН. Сейчас это модно, Евдокия Петровна. Женщина должна быть намного старше.
Роман пытается поцеловать Дусю.
Она бьёт его недовязанным шарфом.
ДУСЯ. Тьфу на вас, Роман Эдуардович…
РОМАН. (подставляет голову) Ещё так сделайте, Евдокия Петровна! Ударьте меня…. И плюньте.
Заходит Вика и два полицейских – лейтенант и старшина.
Вика с насмешкой смотрит на возню на стойке ресепшн.
ЛЕЙТЕНАНТ. Роман Эдуардович, вы арестованы по обвинению в поджоге. Вот постановление о задержании.
Старшина надевает на Романа наручники.
ДУСЯ. (растерянно) Не может быть… Рома…(кричит) Подождите, это не он, это я! Я подожгла выставку! Отпустите его! Арестуйте меня!
ВИКА. На камерах Рома. Он даже не спрятал лицо.
Романа уводят.
ВИКА. (Дусе) Старая дура. Испортила жизнь человеку.
Уходит.
Дуся потрясённо смотрит ей вслед.
ЗТМ.
XI. КРЫША (АВАНСЦЕНА)
Дуся сидит на крыше, свесив ноги.
ДУСЯ. Ну, вот, Эмчик… Я всё сделала, как ты сказала. Юбку длинную надела, косметику смыла, серьёзной стала. Никаких глупостей, никаких необдуманных, спонтанных поступков. Ты знаешь, так действительно легче жить. Жизнь, правда, становится однообразной, размеренной, но в этом есть своя прелесть… Кажется, что время замерло, остановилось, и так будет всегда – никаких страстей, никаких потрясений… Каждый день ты совершаешь одни и те же спокойные разумные действия – идёшь на работу, потом с работы, потом какой-нибудь сериал по ТВ, потом спать, утром опять на работу… Меня такая жизнь затянула, Эмчик. Я думала, больше недели не выдержу, но нет, ничего, хорошо пошло… Вчера выбросила последнюю оранжевую помаду. Зойка, бомжиха, её сразу же подобрала из помойки, сегодня с оранжевыми губами сидела возле подъезда. Лицо старое, грязное, а губы оранжевые. Смешно. И грустно. Наверное, я тоже так выглядела – смешно. Мне казалось, что я молодая… Спасибо Вике, если бы она эти фотографии не сделала, я бы так и думала, что молодая… Я ей так и сказала вчера – спасибо, открыла старой дуре глаза… А сегодня, представляешь, Эмчик… Мне впервые место в метро уступили. Девочка какая-то. В слипонах. Встала и говорит – присаживайтесь, я постою. Меня как током сначала шарахнуло, так унизительно показалось. А потом села и думаю – а что, хорошо… Хорошо, понимаешь, когда к тебе вот так, с уважением всякая сопливая молодёжь. Даже приятно. Я, Эмчик, никогда не чувствовала себя взрослой. Мне всегда казалось, что у меня всё ещё впереди – счастье, жизнь, любовь… А оно, вон оно как – место в метро уступают… Если б ты не умерла, мы с тобой вместе сериалы бы смотрели. А потом обсуждали, кто с кем, как и куда… Это ж ужас, как интересно, оказывается. Семечек нажаришь целую сковородку, а потом садишься и смо-о-отришь… Нет, конечно, я иногда скучаю по тому, как раньше жила. Надену короткое платье, встану перед зеркалом и плачу – коленки старые, целлюлит на ляжках, на икрах вены… И как я раньше не замечала? Красавицей ведь себе казалась… Так хочется снова казаться красавицей. Но не получается. Перед глазами сразу те фотографии… Пару раз было желание что-нибудь с собой сделать. Но как вспомню тебя, так сразу стыдно… Ты так жить хотела, любой – старой, некрасивой, больной… Вот, теперь сюда прихожу с тобой говорить, мне кажется, ты до сих пор где-то здесь. Стоишь, следишь, чтоб я с крыши не прыгнула. Вовремя подхватить хочешь…. Кладбища я не люблю. Там народу много, и живого и мёртвого. А тут только мы с тобой. (смотрит вверх) И звёзды.
На крышу выбегает Данил.
ДАНИЛ. Мама!
ДУСЯ. (встаёт) Так, спокойно, я просто дышу воздухом.
ДАНИЛ. Какого чёрта?! Со стороны это выглядит так, словно ты собираешься сигануть вниз…
ДУСЯ. Не дождёшься. Чего мне сигать-то теперь? Всё хорошо, все живы, здоровы… Ты, вон какой красавец вырос… Пойдём домой.
ДАНИЛ. С ума я с тобой сойду, мам.
ДУСЯ. Ну, я же хорошая стала.
ДАНИЛ. Хорошая, хорошая… Но всё равно с приветом.
ДУСЯ. Ты же врач. Должен понимать, что сразу ничего не проходит. Тем более вечная молодость. Она испаряется потихоньку – капля за каплей…
ДАНИЛ. Что-то мне не нравится, как ты это говоришь.
ДУСЯ. Как?
ДАНИЛ. Обречённо. Дай посчитаю пульс.
ДУСЯ. Надоел. Ну, надоел, зануда! Вот скажи, как у такой матери, какой была я, мог вырасти такой ужасный зануда?
Дуся уходит.
Данил идёт за ней.
Их голоса отдаляются.
ДАНИЛ. Мама, дай пульс, у тебя явно тахикардия…
ДУСЯ. Иди к чёрту!
ЗТМ.
XII. ТЮРЬМА
По краям комнаты два конвоира.
Роман – за решёткой.
Заходит Дуся – она по-прежнему выглядит, как обычная пожилая женщина, на ней серая скучная одежда.
Лицо без косметики.
РОМАН. Дуся!
Дуся бросается к решётке.
ДУСЯ. Роман Эдуардович…
РОМАН. Дуся… Дорогая… Я так тебя ждал.
Хватает руки Дуси через решётку, целует.
ДУСЯ. (пытается отнять свои руки) Как вам не стыдно, Роман Эдуардович, я в матери вам гожусь.
РОМАН. Когда я отсюда выйду, я буду старше на целых пять лет. Скажи, тогда у меня появятся шансы?
ДУСЯ. Я очень надеюсь, Роман Эдуардович, что вас освободят по амнистии гораздо быстрее. Так что не будете вы старше на пять лет. Максимум – на два года.
РОМАН. Дуся, я совершенно не умею сидеть в тюрьме. Мне здесь плохо.
ДУСЯ. Ничего, привыкните помаленьку. Я бы с удовольствием посидела за вас, но мне не дают.
РОМАН. Как там в клинике?
ДУСЯ. Плохо. Нельзя было отдавать её Вике.
РОМАН. Ты же знаешь, я нанёс ей огромный материальный и моральный ущерб, уничтожив гениальную выставку, которую ждали в Лас-Вегасе и Нью-Йорке.
ДУСЯ. А теперь Вика наносит огромный ущерб репродуктивному здоровью граждан нашего города. Боже, что она творит!
РОМАН. Что?
ДУСЯ. Флиртует с Даней. Он разводится с женой, которую я не помню, как зовут, и, кажется, у меня есть все шансы стать свекровью Вики.
РОМАН. Круговорот людей в природе… Представляешь, что будет, если я на тебе женюсь? Я стану свекром своей бывшей жене.
ДУСЯ. Ты хочешь, чтобы я вышла замуж за уголовника?
РОМАН. Очень хочу. Знаешь, тут кормёжка плохая, поэтому мозги работают как-то особенно ясно и четко. Я тут, в неволе, вдруг понял – возраста не существует.
ДУСЯ. Да, что-то совсем плохо тут кормят… А что существует?!
РОМАН. Вообще не существует ничего, что загоняет нас в какие-то рамки и условности. Дыши как дышится, люби как любится, и будь счастлив хоть с гиппопотамом.
ДУСЯ. Шикарный комплимент, Роман Эдуардович. Я так понимаю, гиппопотам – это я…
РОМАН. Я хочу сказать, что ты правильно жила, Дуся, пока всякие идиоты вроде меня не попытались вправить тебе мозги.
ДУСЯ. Слышала бы сейчас это Эмма…
РОМАН. Кстати, как она?
ДУСЯ. Хорошо. Я берёзку ей посадила. Правда, все говорят, что это осина.
РОМАН. И правда, хорошо. Привет ей передавай. Она замечательная.
ДУСЯ. Роман Эдуардович, тюрьма вас сделала таким романтичным… Таким милым, смешным и трогательным…
РОМАН. Это ты меня таким сделала, Дуся. Можно я тебя поцелую?
ПЕРВЫЙ КОНВОИР. Время свидания истекло.
ДУСЯ. Нельзя, Роман Эдуардович. Я в матери вам гожусь.
Второй конвоир провожает Дусю к выходу.
РОМАН. Дуся, я тебя всё равно поцелую! Вот выйду отсюда и поцелую!
ДУСЯ. Вот когда станете старше меня, тогда и поговорим.
ЗТМ.
ГОЛОС ДУСИ. Прошло два года…
XIII. КЛИНИКА
За столом Романа сидит Дуся.
Дуся шикарно выглядит, но без прежней эксцентричности, когда она молодилась.
У неё интеллигентная причёска, сдержанный макияж, деловой, очень элегантный костюм.
Она что-то набивает в компьютере.
Рядом на столе – портрет Эммы.
За стойкой ресепшн стоит Вика, она разговаривает по телефону.
ВИКА. Добрый день, клиника репродуктивного здоровья «Алые паруса». К какому доктору? Ин… кринологу?!
ДУСЯ. (из-за стола) Эндокринологу, дура!
ВИКА. Эндокринологу, да, да, поняла. На четыре часа вас устроит? Почему утра? Дня!
ДУСЯ. (кричит) Надо говорить шестнадцать ноль-ноль, жертва ЕГЭ!
ВИКА. Да, да, простите, шестнадцать ноль-ноль, жертва ЕГЭ. Да не вы жертва, а я… А, и вы тоже?… Вот видите, как неожиданно мы нашли друг друга... Всё, записала. Всего доброго.
Вика кладёт трубку.
ДУСЯ. А фамилия? Почему фамилию не спросила?
ВИКА. Извините, Евдокия Петровна, забыла.
ДУСЯ. (торжествующе) Штраф тысяча рублей!
ВИКА. Хорошо, Евдокия Петровна.
Вика достаёт из сумки тысячную купюру, с размаху бухает её на стойку.
Дуся углубляется в работу.
Заходит старик – сгорбленный, с палочкой, с бородой и в очках.
Замирает, глядя на Вику.
ВИКА. Вы дверью не ошиблись, дедушка? Тут репродуктивным здоровьем занимаются, нотариус за углом.
СТАРИК. (шамкая, скрипучим голосом) Мне, дочка, репродуктивное здоровье и надо. Нотариус подождёт.
ВИКА. Ого! Даже не знаю тогда, какого доктора вам предложить.
СТАРИК. Мне, дочка, Дуся нужна. Которая на твоём месте работала.
ВИКА. Евдокия Петровна?
СТАРИК. Только не говори, что она уволилась.
ВИКА. Ну, почему уволилась… Евдокия Петровна наш генеральный директор.
Старик прикладывает руку к уху.
СТАРИК. Ась? Чёт не расслышал… Кто?!
ВИКА. (кричит) Евдокия Петровна! К вам посетитель!
ДУСЯ. (не отрываясь от компьютера) Гони его в шею! Ко мне никто не записан.
ВИКА. Извините, дедуля, наш генеральный ужасно занят.
Старик, громко стуча палкой, решительно направляется в кабинет к Дусе.
Вика бросается ему наперерез.
Звонит телефон.
ВИКА. Дедушка! Вам сказали – нельзя!
СТАРИК. На звонок ответь, секретутка… Телефон разрывается.
ДУСЯ. Мне работать сегодня дадут? Тут в бухгалтерии бардак страшный! Уволю всех к чёртовой матери!
Старик палкой отодвигает в сторону опешившую Вику.
Подходит к столу Дуси.
СТАРИК. Ну, здравствуй, Дуся.
ДУСЯ. (не отрываясь от компьютера) Драсьте…
Заходит Вика.
ВИКА. Евдокия Петровна… Охрану позвать? Это сумасшедший какой-то…
ДУСЯ. Ну, позови, если найдёшь эту охрану…
Вика быстро уходит.
ДУСЯ. Дедуль, я в объявлении написала – мне нужны молодые гинекологи. Молодые! Ну кто к вам пойдёт, у вас же руки трясутся и челюсть вот-вот отвалится.
Старик подходит к Дусе.
СТАРИК. Я обещал, что тебя поцелую?
Старик хватает Дусю, пытается поцеловать.
Дуся отбивается.
ДУСЯ. Эй! Что вы делаете?! Вика! Помогите!
Убегает от старика.
Старик бросается за ней.
Дуся хватает стул, выставляет перед собой ножками вперёд.
ДУСЯ. Старый козёл! Не подходи!
Старик выпрямляется.
Отбрасывает в сторону палку, срывает бороду и очки – это Роман.
РОМАН. Тебе, Дусь, не угодишь. То молодой, то старый…
ДУСЯ. (роняет стул) Рома…
Роман подходит к Дусе, обнимает.
ДУСЯ. Откинулся, что ли?
РОМАН. Фу, Евдокия Петровна… Что за жаргон! По амнистии вышел.
ДУСЯ. А маскарад зачем?
РОМАН. Чтобы ты мне в матери не годилась.
ДУСЯ. Дурак… Не до такой же степени я старуха, чтобы такой динозавр ко мне клеился…
РОМАН. Ну, извини. Немного переборщил. Для гарантии.
Роман целует Дусю.
Дуся в замешательстве, но тоже обнимает и целует Романа.
Заходят Вика и Данил.
Потрясённо смотрят на целующихся Дусю и Романа.
ВИКА. Я же говорила, что здесь чёрт знает что творится!
ДАНИЛ. Это же Ромка…
ВИКА. Какой ещё Ромка?
ДАНИЛ. Или не Ромка?
ВИКА. Точно Ромка… Мамочки, ему же еще сидеть и сидеть…
Данил порывается, чтобы уйти, но Роман его придерживает.
РОМАН. Не дёргайся, Даня, бить не буду. Или буду… Дусь, объясни расклад, кто здесь кому кем приходится и почему ты генеральный.
ДАНИЛ. (порывается уйти) Я все-таки пойду, у меня больные.
РОМАН. (держит его) Стоять. Никто не уйдет, пока я не пойму, что тут происходит.
ДУСЯ. (прижимается к Роману) Как хорошо, что ты состарился, Рома… Как хорошо… Палочку выбрось, а бороду обратно верни, тебе идёт!
ДАНИЛ. (Роману) Вот что ты наделал?! Мама так долго была в ремиссии…
РОМАН. Да плевать мне на ремиссию, я рад, что она закончилась. Что тут у вас за дворцовый переворот?!
ВИКА. Я вышла замуж за Даню…
ДАНИЛ. Даня долго не выдержал и развёлся.
ВИКА. И как последний подлец вместе с мамашей отсудил у меня клинику.
ДАНИЛ. Ты сама её отдала, потому что наделала долгов по налогам.
ДУСЯ. (Роману) Надеюсь, остальное тебе понятно?
РОМАН. Э-э… Не совсем.
ДУСЯ. Вика родила дочку от своего тренера – чудесная девочка! Ангелочек… Беленькая, кудрявая, первое слово сказала – «Дуся»…
ДАНИЛ. Тренер отказался платить алименты, Вика растит ребёнка одна.
РОМАН. А-а! Понял. Вы сжалились и взяли Вику на ресепшн.
ВИКА. Это временно! Пока меня снова не пригласят в Америку с выставкой.
ДАНИЛ. Боюсь, этого долго ждать.
ВИКА. Да идите к чёрту, я здесь больше не работаю! Благодетели, тоже мне…
Вика раздражённо уходит.
Данил идёт за ней.
ДАНИЛ. Вика, подожди… Вика! Я пошутил. Вика! Вернись немедленно! Ну, хочешь, я буду голый тебе позировать?! Только не уходи! А хочешь, ты в нашей лаборатории сделаешь фотосессию зарождения новой жизни? Шустрый сперматозоид гоняется за гордой и неприступной яйцеклеткой! Ему мешают соперники – такие же шустрые сперматозоиды, – но он побеждает в неравном бою! Это будет бомба! Я обещаю! Америка – твоя!
Данил быстро уходит вслед за Викой.
Его голос затихает в отдалении.
ДУСЯ. (кричит вслед) Даня, не унижайся! (тихо) Чёрт, мне кажется, что они снова сойдутся…
РОМАН. Вот именно поэтому я был против семейственности на работе. Ужас, что вы тут развели.
ДУСЯ. А, по-моему, все очень мило… Страсти кипят, работа идёт, что еще для бизнеса надо?
РОМАН. Совсем меня с толку сбили. Кажется, я собирался сделать тебе предложение… Пойдёшь за меня?
ДУСЯ. Куда?
РОМАН. Хороший вопрос. Да хоть куда.
ДУСЯ. (смотрит на портрет Эммы) Мне надо спросить у Эммы. У неё трезвые мозги и здравая логика.
РОМАН. Опять эта Эмма… А вдруг она скажет – нет?
ДУСЯ. Эмма?! Скажет – нет?!
РОМАН. Ну, да… Тут, знаешь, трезвые мозги и здравая логика не самые лучшие советчики.
ДУСЯ. Тогда я пошлю её к чёрту. В конце концов, при чём тут Эмма?!
РОМАН. Действительно… Эмма тут ни при чём.
Роман поворачивает портрет к стене, обнимает Дусю.
Они целуются.
ЗТМ.
ЗАНАВЕС
Новосибирский Академгородок
сентябрь-октябрь 2018 года
(2018.10.01)
ВНИМАНИЕ! ВСЕ АВТОРСКИЕ ПРАВА НА ПЬЕСУ ЗАЩИЩЕНЫ ЗАКОНАМИ РОССИИ, МЕЖДУНАРОДНЫМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ, И ПРИНАДЛЕЖАТ АВТОРУ. ЗАПРЕЩАЕТСЯ ЕЕ ИЗДАНИЕ И ПЕРЕИЗДАНИЕ, РАЗМНОЖЕНИЕ, ПУБЛИЧНОЕ ИСПОЛНЕНИЕ, ПЕРЕВОД НА ИНОСТРАННЫЕ ЯЗЫКИ, ВНЕСЕНИЕ ИЗМЕНЕНИЙ В ТЕКСТ ПЬЕСЫ ПРИ ПОСТАНОВКЕ БЕЗ ПИСЬМЕННОГО РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРА.
ПОСТАНОВКА ПЬЕСЫ ВОЗМОЖНА ТОЛЬКО ПОСЛЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПРЯМОГО ДОГОВОРА МЕЖДУ АВТОРОМ И ТЕАТРОМ.
