ЛАСТОЧКА
road lovestory
Долг, совесть, справедливость или чувства? Что выберешь ты, встретив на своём пути настоящую любовь?
 |
Действующие лица: ОН ОНА ОФИЦИАНТ, он же ПРОВОДНИК |
I. КОРИДОР ВАГОНА
Стук колёс.
Она – красивая, элегантная, – стоит возле окна, курит электронную сигарету.
Мимо проходит Он, задевает её рюкзаком.
ОНА. Поосторожнее можно?
ОН. Извините, я случайно…
Она оценивающе сканирует его взглядом, трёт руку.
ОНА. Ещё бы вы сделали это специально.
ОН. Больно?
ОНА. Ладно, проехали. (отворачивается, курит)
Он некоторое время в замешательстве не знает, что сказать, уходит.
Она курит – кончик сигареты горит электронным голубым огоньком.
Возвращается Он – налегке, без рюкзака.
ОН. Простите, можно попросить у вас зажигалку?
Она опять сканирует его взглядом – в нём появляется лёгкое презрение.
Он выглядит непрезентабельно – небрит, потёртые джинсы, растянутый свитер.
ОНА. Зажигалку? Вы серьёзно?
ОН. Да. В моей закончился газ.
ОНА. (показывает свою сигарету) Это электронная сигарета!
ОН. (смущается) Простите, я не заметил.
Он становится к окну, достаёт из кармана зажигалку, прикуривает сигарету.
Она бросает на него возмущённый взгляд.
ОНА. Нормально! И что это значит?
ОН. Что?
ОНА. У вас же есть зажигалка!
ОН. Да? А, ну, да… Это другая.
Она фыркает, отворачивается.
ОН. А если честно, то это я к вам так клеился.
ОНА. (затягивается) И когда рюкзаком ударили – тоже клеились?
ОН. Нет, рюкзаком случайно. Но потом вы обернулись… и…
ОНА. И?
ОН. И… И мне сразу захотелось попросить у вас зажигалку.
ОНА. Фантастика…
ОН. В каком смысле?
ОНА. У вас на пальце след от кольца. Такой след остаётся, только если носить его очень долго и не снимать. То есть, только вы за порог из дома, кольцо сразу в карман – и вперёд?
ОН. Куда – вперёд?
ОНА. По бабам!
ОН. Ну, да…бабы моя слабость, вынужден согласиться.
ОНА. Вы бы хоть побрились, мачо.
ОН. (проводит рукой по щеке) А, по-моему, женщинам нравится лёгкая небритость.
ОНА. Лёгкая, а не такая… будто вы неделю ночуете в подворотне.
ОН. Да что вы? Правда?! У меня такой вид?!
ОНА. Даже хуже. И куда только ваша жена смотрит.
ОН. Я не женат.
ОНА. (хмыкает) Ну, ну…
ОН. Вам в голову не приходит, что кольцо не обязательно должно быть обручальным?
ОНА. Да вы что? Вот на этом пальце? (показывает безымянный палец)
ОН. Именно. Это мой любимый палец для всякой дряни.
ОНА. И где сейчас эта дрянь?
ОН. Смыл. Мыл руки с мылом и потерял. Это была серебряная печатка, в Турции на развале купил.
ОНА. (закрывает сигарету колпачком) Ужас. И зачем я слушаю весь этот бред?
Она хочет уйти, но Он преграждает ей дорогу.
ОН. Действительно. Зачем?
ОНА. Пропустите.
ОНА. Раз уж я такой наглый бабник, и вы меня сразу раскусили, может, согласитесь поужинать со мной в ресторане?
ОНА. И где логика? Я раскусила, что вы козёл, и поэтому должна с вами поужинать?
ОН. Именно. Вы ведь всё равно захотите поужинать, верно?
ОНА. И что?
ОН. А то, что в ресторане к красивой молодой женщине кто-нибудь обязательно начнёт клеиться. Вернее, не кто-нибудь, а точно такой же козёл. Вам придётся тратить время, и его отшивать. А если вы придёте со мно-ой… Чувствуете, какие грандиозные преимущества?
ОНА. Нет. Дело в том, что не все мужики козлы. И я иногда совсем не против приятного мужского общества. Так что пусть клеятся, а я разберусь в процессе. Пустите. (пытается пройти)
ОН. (не пускает) Ну уж нет… Теперь я должен доказать, что я и есть самое приятное мужское общество!
ОНА. Проводник! Тут какой-то сумасшедший не даёт мне пройти!
Появляется Проводник.
ПРОВОДНИК. Что-то случилось?
ОНА. Да, вот этот тип…
Он отходит в сторону.
ОН. Проходите. Простите, у меня совсем крышу снесло от вашей красоты.
Она уходит, Проводник тоже, но Она тут же возвращается.
ОНА. А хотите совет?
ОН. Не хочу, но давайте.
ОНА. Не по Сеньке шапка – слышали про такое?
ОН. Что?
ОНА. Не по Сеньке! Шапка! Неужели это непонятно?
ОН. Если честно, то нет.
ОНА. Жаль. Это бы сильно облегчило вашу сексуальную жизнь.
ОН. Правда?
ОНА. Правда. Подумайте об этом.
Она хочет уйти, но Он хватает её за руку.
ОН. А вам не кажется, что вы меня оскорбляете?
ОНА. Нет.
ОН. Унижаете?
ОНА. Нет. Отстань, нищеброд, дай пройти.
ОН. А! Так вот оно, ключевое слово – нищеброд! Я недостаточно дорого выгляжу!
ОНА. Проводник! Тут снова этот урод…
ОН. (отходит в сторону) Всё, всё… отстал…
ОНА. (дёргается) Ещё раз дотронетесь до меня, я вас ударю. (уходит)
ОН. Стерва.
ЗТМ.
Стук колёс, гудок поезда.
II. ВАГОН-РЕСТОРАН
Он сидит за столиком, уткнувшись в смартфон.
На столе перед ним пресс с кофе и чашка.
Заходит Она, подходит к столику.
ОНА. Разрешите?
Не дожидаясь ответа, садится напротив него.
ОН. Неожиданно. И что это значит?
ОНА. Во-первых, добрый вечер.
ОН. Приятно слышать от вас простые человеческие слова.
ОНА. Правда?
ОН. Добрый вечер
ОНА. Во-вторых, я хотела перед вами извиниться.
ОН. (с искренним недоумением) За что?
ОНА. Я вас оскорбила, назвала нищебродом.
ОН. Бросьте… Проехали.
ОНА. И всё-таки, примите мои извинения. Я не такая стерва, как вы могли подумать.
Подходит официант, ставит на стол бутылку вина и два бокала.
ОН. Простите, я это не заказывал.
ОНА. Это от меня. В качестве извинения. (официанту) Спасибо, вы можете идти.
Официант уходит.
Он берёт бутылку, рассматривает этикетку.
ОН. О, "Шато д'Армайяк" 2009 года… Дорогое?
ОНА. Неважно. Выпьем за мир и дружбу. Давайте, наливайте.
ОН. Я не могу.
ОНА. Почему?
ОН. Потому что вы только что второй раз обозвали меня нищебродом.
ОНА. Правда?!
ОН. И вот сейчас это действительно обидно.
ОНА. Глупость какая. Ну, хотите, закажите что-нибудь сами.
ОН. Официант!
Подходит официант.
ОН. Бутылку водки, пожалуйста.
Официант кивает, уходит.
ОНА. Сурово. А закусывать чем?
ОН. (кричит) И яичницу, пожалуйста! Одну!
ОНА. (смеётся) Вы меня так наказываете?
ОН. Да. Водка с яичницей приравнивается к тридцати ударам розгами.
ОНА. Я согласна. Главное, что вы простили меня.
ОН. Пока ещё нет. Я в процессе.
ОНА. Это уже хорошо. Вы не хотите спросить, как меня зовут?
ОН. А я, что, ещё не спросил?
ОНА. Нет.
ОН. И как вас зовут?
ОНА. Вероника. Можно просто Ника.
ОН. А меня можно просто Андрей.
Она закрывает лицо руками, смеётся.
ОН. И что вас так рассмешило?
ОНА. Ой, простите… У меня младшего брата зовут Андрей. Я всю жизнь дразнила его Андрей-дуралей.
Приходит официант, приносит на подносе бутылку водки, две рюмки, корзинку с ножами и вилками и тарелку с яичницей, ставит всё на стол, уходит.
ОНА. Вы обиделись?
Он молчит, разливает по рюмкам водку.
ОНА. У меня всегда плохо получалось просить прощения. Пока извиняюсь, ещё раз десять скажу что-нибудь обидное. Ну! Перестаньте дуться. Дуралей – прекрасное имя. Ой… В смысле, Андрей.
Он молча протягивает ей рюмку, Она берёт, Он переплетает свою руку с её рукой.
ОНА. На брудершафт? Водку?
Он молчит.
ОНА. Ладно, чёрт с вами. Только без поцелуев.
Они, привстав, выпивают.
ОН. Без поцелуев извинения не принимаются.
ОНА. Ты просто феерический нахал. Я не буду с тобой целоваться. Яйца есть буду, а целоваться – нет.
Она садится, берёт вилку, ест яичницу.
Он тоже садится, молча на неё смотрит.
ОНА. Ты едешь в командировку?
ОН. Да.
ОНА. А кем ты работаешь?
ОН. Учителем.
ОНА. (с изумлением) Кем?
ОН. Учителем математики в старших классах. А что тебя так удивляет?
ОНА. Ничего. Просто даже забыла, что такая профессия существует. Кругом сплошные менеджеры, коучи, девелоперы и супервайзеры. В крайнем случае – депутаты. А сколько ты получаешь? Ой, извини… Можешь не отвечать.
ОН. Нормально я получаю.
Она усмехается.
ОН. Кроме уроков в школе я занимаюсь репетиторством. Натаскиваю для поступления в вуз.
ОНА. С ума сойти… И… сколько?
ОН. Полторы тысячи в час. В неделю у меня десять-пятнадцать часов, иногда больше.
ОНА. Разве у учителей бывают командировки?
ОН. Курсы повышения квалификации. Они у всех бывают.
ОНА. Какая скука… Неудивительно, что ты зашёл в поезд и сразу набросился на меня. Математика, курсы, квалификация, репетиторство… От этих слов скулы сводит и зубы ломит.
ОН. А кто ты по профессии?
ОНА. Женщина!
ОН. Исчерпывающе.
ОНА. Хорошо, что ты это понимаешь.
ОН. Кто больше платит, с тем и живёшь?
Она, привстав, даёт ему пощёчину, идёт к выходу.
Он её догоняет.
ОН. Подожди!
ОНА. Ты только что назвал меня проституткой.
ОН. Извини. Я… я же простил тебя за нищеброда, теперь ты прости меня за проститутку. Официант! Шампанского! Самого лучшего!
Он подводит её к столику.
ОНА. После водки?
ОН. Да, после водки. А куда деваться, если мы всё время ссоримся…
Он помогает ей сесть, садится напротив.
ОНА. Я портниха.
ОН. В каком смысле?
ОНА. По профессии я – портниха. Шью элитную одежду для собак.
ОН. С ума сойти… И… сколько? Если не секрет.
ОНА. От тридцати тысяч одно изделие, в зависимости от сложности.
ОН. Чёрт…
ОНА. В неделю я шью пять-шесть изделий, иногда больше.
ОН. Чёрт…
ОНА. Я же говорю – одежда элитная.
ОН. И что… Много желающих?
ОНА. Очередь! На два месяца вперёд.
ОН. Чёрт…
Подходит официант, ставит на стол шампанское в ведёрке и два бокала, хочет открыть бутылку, но Он жестом останавливает. Официант уходит.
Он виртуозно откупоривает бутылку, наливает, протягивает ей бокал.
ОН. Мир?
ОНА. (берёт бокал) Перемирие.
Чокаются, пьют.
ОН. И где ты берёшь столько собак? В смысле, вот эту очередь на два месяца вперёд…
ОНА. Даю объявление в интернете.
ОН. (захмелев) Как – объявление? Просто объявление?
ОНА. (захмелев) Просто объявление. "Ваша сука будет самой красивой". Или – "Ваш кобель станет неотразимым франтом".
ОН. Странно… Я тоже даю объявление в интернете. "Гарантирую поступление в вуз»… «Сделаю любого и каждого гением математики". И – никакой очереди. Так, ерунда, единичные звонки…
ОНА. Сравнил! То собаки, а то… математика, вуз…
ОН. Действительно… (наливает ещё шампанское) Ты меня закатала в асфальт.
ОНА. В каком смысле?
ОН. Своей успешностью. Востребованностью. Платёже… этой… способностью.
ОНА. Брось, не комплексуй. А хочешь, возьму у тебя уроки?
ОН. Чего?
ОНА. Математики, господи, чего же ещё… Я дважды два не могу сложить. Ты заработаешь, а я получу удовольствие.
ОН. Ты серьёзно?
Она бухает на стол пятитысячную купюру.
ОНА. Вот! Мне уроки на всю сумму, пожалуйста!
ОН. Мне кажется, мы наклюкались окончательно. Официант, счёт!
ОНА. Я заплачу…
ОН. Нет. Я заплачу… (берёт со стола её деньги) Могу себе это позволить…
Подходит официант, Он вручает ему купюру.
ОН. Сдачи не надо.
ОФИЦИАНТ. Благодарю. (уходит)
ОН. (с энтузиазмом) Приступим?
ОНА. К чему?
ОН. К урокам по математике!
ОНА. Прямо здесь?
ОН. А где?
ОНА. А где ты обычно занимаешься со своими учениками?
ОН. У себя дома…
ОНА. Так и пойдём к тебе. Не будем нарушать традиции.
Она забирает со стола шампанское, уходит.
Он берёт водку и вино, догоняет её.
Стук колёс.
ЗТМ.
III. КУПЕ
Он и Она спят полураздетые на одной полке.
На столе – пустые бутылки.
Звонит мобильный – долго и настойчиво.
Она берёт со стола телефон.
ОНА. Алло… В каком смысле – кто я? Какой Андрей? Кто вам нужен?! Ой…
Она нажимает отбой, садится, оглядывается.
ОНА. Ой-ёй-ёй…
Она трясёт его.
Он просыпается, привстав, оглядывается.
ОН. Ё… прст…
ОНА. (встаёт, одевается) Кажется, звонила твоя жена. Я случайно ответила. На автомате…
Он хватает телефон – тот звонит у него в руке, – Он с ужасом на него смотрит.
ОН. Что ты ей сказала?!
ОНА. Ничего.
ОН. Совсем ничего?
ОНА. Я просто сказала "ой", и отключилась.
ОН. Кошмар…
ОНА. Не надо было телефоны разбрасывать!
ОН. (отвечает нежно) Алё… Ирочка?! (слушает, меняет тон на сухой) Да, утешился быстро. Ну, извини. Так получилось. Да забирай ты, что хочешь, хоть весь дом вывози…
Она с интересом прислушивается к разговору.
ОН. Что?! Нет уж, гитару, пожалуйста, оставь! Это моя гитара!!! А что, этот твой олигарх тебе гитару не может купить?! Ну, да, такую, конечно, не может, она раритет… Иди к чёрту и не звони больше…
Он нажимает отбой, сидит в прострации.
ОНА. О, как! Неожиданный поворот.
ОН. (отрешённо) Это был палисандровый Телекастер шестьдесят девятого года из первой серии, как у Джорджа Харрисона, такой больше нигде не найти ни за какие деньги.
ОНА. Кажется, я очень кстати тебе подвернулась. И на звонок ответила вовремя…
ОН. Я думал, она решила ко мне вернуться и поэтому позвонила.
ОНА. Ну, знаешь, от олигарха к учителю очень редко возвращаются. Это… (берёт бутылку с остатками водки) понижение градуса. Как у нас вчера. От этого болит голова и трясутся руки. Опохмелиться, кстати, не желаешь?
ОН. Убери.
ОНА. (прячет бутылку под стол) И правильно. Верный путь к алкоголизму.
ОН. Между нами… что… всё было?
ОНА. А ты не помнишь?
ОН. Нет.
Она берёт со стола исписанный формулами листок.
ОНА. Сначала ты объяснял мне логарифмы… Потом мы снова повысили градус…
ОН. Можно быстро – было, не было?
ОНА. Ты так спрашиваешь, словно боишься, что я тебя девственности лишила.
ОН. Было или не было?!
ОНА. Я не помню!
ОН. Значит, не было.
Он резко встаёт, одевается.
ОНА. А вдруг было?
Он берёт у неё исписанный листок.
ОН. Если я объяснял тебе вот это, то точно не было. Секс и логарифмы для меня взаимоисключающие моменты.
ОНА. Какие-какие?!
ОН. Взаимо-исключающие!
Она подходит к нему вплотную, обнимает.
ОНА. А чего ты иголки выпустил? Подумаешь, жена к другому ушла… Подумаешь, полквартиры вынесла… Подумаешь, гитара… Ты ведь, когда в поезд сел – ты сразу задумал ей отомстить. Поэтому и кольцо снял, поэтому и ко мне клеился. А теперь что?
ОН. А теперь – всё. Я всё время ждал, что она позвонит и скажет, что передумала. Но ты мне всё объяснила… Про понижение градуса. И больше я ничего не жду.
ОНА. Такой большой мальчик и так страдает… Смешно.
ОН. Смешно, согласен.
Он стоит некоторое время в замешательстве, потом вдруг набрасывается на неё, валит на полку.
ОНА. (отбивается) Ты что?! Отпусти!
ОН. Большой мальчик больше не хочет страдать!
Заходит проводник.
ПРОВОДНИК. (невозмутимо) Чай не желаете?
ОНА. Желаем!
ОН. Да, сушняк жуткий! И покрепче, пожалуйста!
Проводник выходит.
Она залепляет ему пощёчину.
ОН. За что?!
ОНА. Одно дело – мы занимаемся математикой, и всё происходит само собой. Другое дело – ты мстишь своей бывшей.
ОН. (отпускает её) Извини. Ты права.
ОНА. Тогда я пошла?
ОН. Иди.
Она встает, открывает дверь купе, чтобы выйти, но, подумав, садится рядом с ним.
ОНА. Я вспомнила.
ОН. Что?
ОНА. Когда ты заснул, я посмотрела в сети – сейчас нет никаких курсов повышения квалификации для математиков.
ОН. Ты плохо смотрела.
ОНА. Нет, хорошо. У всех учителей в разгаре экзамены, в это время нет никаких курсов.
ОН. И что из этого следует?
ОНА. Даже не знаю.
Она внимательно и подозрительно на него смотрит.
ОНА. Мне кажется, что ты мне врешь. Ты не учитель.
ОН. Чёрт… Я хотел это сделать немного позже.
ОНА. Что?
ОН. Дай мне руку.
ОНА. Что?
ОН. Дай руку, пожалуйста. Желательно – правую.
Она протягивает руку.
Он достаёт из рюкзака наручники, один застёгивает на её правой руке, второй – на своей левой.
ОНА. Что ты делаешь?
ОН. Говорю же, хотел пристегнуть тебя поближе к Москве, чтобы поменьше с тобой возиться. Но раз ты начала копаться в интернете и искать информацию про меня… Извини.
ОНА. Это шутка?
ОН. Это арест.
Свободной рукой Он достаёт из рюкзака удостоверение, разворачивает перед ней.
ОНА. (смотрит в удостоверение) Какая же я дура…
ОН. Ну, зачем так самокритично?
ОНА. Какая дура… У тебя же на лбу написано – мент!
ОН. Неправда. В полиции я всего третий год. До этого работал учителем математики.
ОНА. Отпусти меня!
ОН. Не ори. Иначе мне придётся вызвать наряд, поедешь в купе транспортной полиции с двумя конвойными. А так тихо-спокойно доедем до Москвы, и тихо-спокойно заведем на тебя уголовное дело.
ОНА. Отпусти, пожалуйста…
ОН. Извини. Глупо получилось с этой математикой.
Заходит проводник, ставит на стол два стакана с чаем в подстаканниках.
ПРОВОДНИК. Больше ничего не желаете?
ОН. Вещи из седьмого купе сюда принесите, пожалуйста.
Он протягивает проводнику сто рублей, проводник вопросительно смотрит на неё, Она кивает.
ОНА. Да, принесите.
Проводник кивает, уходит.
ОНА. Немедленно меня отпусти! Прекрати этот цирк!
ОН. Скворцова Вероника Павловна? Восьмидесятого года рождения?
ОНА. Ну, да. И что?
ОН. Вы задержаны по подозрению в мошенничестве.
ОНА. Что? Бред какой…
ОН. Как бывший математик, скажу, что это – мошенничество в особо крупных размерах.
ОНА. Я жаловаться буду! Тебя попрут из полиции!
ОН. Перестань дёргаться. Руку больно.
ОНА. Помогите! Полиция!
ОН. Дура. Я здесь.
ОНА. О, господи… Товарищ старший лейтенант Пантелеев… отпустите меня, пожалуйста…
ОН. Смирись. Мне за тебя капитана дадут.>
ОНА. Да что я такого сделала?
ОН. Ты? Посещала крутые тусовки, знакомилась с богатыми мужиками и чистила их счета.
ОНА. Так уж и чистила… Немного совсем снимала. Чуть-чуть…
ОН. Сейчас ты едешь с экономического форума в Сочи. Там ты познакомилась с банкиром Бажиным Сергеем Антоновичем, охмурила его, напоила, залезла в его ноутбук… и тоже сняла чуть-чуть… всего ничего… три миллиона долларов.
ОНА. Чёрт, надо было самолётом лететь…
ОН. У Бажина инфаркт, у его жены – нервный срыв.
ОНА. Вообще-то, нормальный человек в такой ситуации не будет заявлять в полицию. Подумаешь, три миллиона… Из-за них жена узнала… чем он на форумах занимается! А промолчал бы – семью сохранил.
ОН. (тихо) Да нахрен она нужна, такая семья.
ОНА. Что?
ОН. Я говорю, до этого ты то же самое проделала с инвестиционным королём Семёновым, с нефтяником Паниным, с газовиком Никитиным и владельцем золотых приисков Степановым.
ОНА. Они тоже заявления написали?
ОН. Представь себе, никому не нравится терять со счетов кровные миллионы. Ты вообще головой думала, когда всё это затевала?
ОНА. Дай чаю, во рту пересохло.
Он подаёт ей стакан, Она пьёт – видно, что левой рукой держать стакан ей неудобно.
ОНА. Я думала, что если у человека есть жена, дети и репутация, то он предпочтёт не заметить, что у него со счёта пропало немного денег, чем признаться, что загулял в командировке с какой-то шалавой.
ОН. Ты слишком хорошо думаешь о людях. Жёны давно закрывают глаза на измены, если у мужа есть деньги. Репутация в наше время – пустой звук. А для человека, который сумел сколотить состояние, нет понятия "немного денег". Он каждую копейку считает.
ОНА. Грустно…
ОН. Я только одного понять не могу, как люди – не дураки, не конченые идиоты, а акулы бизнеса, сколотившие состояния, – выбалтывали тебе пароли от своих счетов. Ты их гипнотизировала, что ли?
ОНА. Не поверишь, но никого даже спрашивать не приходится. У каждого юзера на рабочем столе лежит файл, чаще всего он называется "Passwords", и в нём все пароли от всех банков, всех карт, соцсетей, да считай, от всей жизни – бери, не хочу. А у этого лоха – Бажина, – была целая папка, так она так и называлась – "Пароли". А в ней куча файлов с паролями для каждой отдельной карты. Мечта начинающего хакера.
ОН. (встрепенувшись) Мне показалось или только что было чистосердечное признание?!
ОНА. Показалось!
ОН. Ну, и зря. Оно тебе надо – все эти очные ставки, опознания?
ОНА. Это не я! Никто меня не опознает!
Он достаёт из рюкзака бумагу.
ОН. Да вот же ориентировка. Твой портрет и твоё описание – рост, цвет глаз, цвет волос, родинка возле уха…
ОНА. Засунь эту ориентировку себе… в рюкзак! Это не я! Ты ничего не докажешь!
Короткий стук в дверь. Заходит проводник, у него в руках вещи – чемодан, халат, тапочки, косметика, ещё что-то вразнобой. Проводник сваливает всё это на полку рядом с ней.
ПРОВОДНИК. Вот, собрал ваши вещи. Что-то ещё?
ОНА. Нет, спасибо.
ПРОВОДНИК. (смотрит на наручники) Вы уверены?
ОНА. Это сексуальные игры, не беспокойтесь.
ПРОВОДНИК. Я и не беспокоюсь.
Проводник выходит.
ОНА. Ты не мог бы переодеть наручник? Я, вообще-то, правша.
ОН. Я тоже.
Она возмущённо на него смотрит.
ОН. Твой комфорт меня не волнует.
ОНА. Сколько ещё до Москвы?
Он смотрит на часы, тяжело вздыхает.
ОНА. Сколько?
ОН. Десять часов.
ОНА. И все десять часов мы будем вот так?! (показывает наручники)
ОН. А куда деваться… Говорил же, хотел тебя арестовать позже, но ты полезла в интернет. Зная твои хакерские возможности, лучше не рисковать.
ОНА. Слушай… (интригующе замолкает)
ОН. Что?
ОНА. А давай, я переведу тебе на счёт половину того, что свистнула у этого Бажина, а ты откроешь наручники и немного отвлечёшься на… на… на пейзаж за окном!
ОН. Как долго ты думала!
ОНА. (радостно) Ты согласен?!
ОН. Я лучше получу капитана.
ОНА. Тебе мало полтора миллиона? Хорошо, три.
Он бросается на неё в состоянии, близком к ярости. Хватает свободной рукой за руку, в которой Она держит чай.
ОН. Тебе не приходило в голову, что не всё можно купить за деньги?!
ОНА. Всё! Всё можно купить за деньги! Позвони сейчас своей Ире и скажи, что у тебя есть три миллиона долларов! И попроси, чтобы она вернулась!
Он сидит, замерев.
ОНА. Ну?! Звони!
Он берёт телефон, звонит.
ОН. Это я, Ира. Помнишь, ты говорила, что я неудачник и лох? Что на моём месте в полиции люди деньги гребут лопатами? Так вот, я, это… в общем, тоже нагрёб. Три миллиона долларов. Да, долларов, не рублей! Как, зачем говорю? Возвращайся ко мне, Ир…
Смотрит на телефон, нажимает отбой.
ОНА. И что?
ОН. Она заплакала и повесила трубку.
ОНА. Ну, вот, я же говорила! Но, вообще-то, это, конечно, грабёж. Твоя Ира и за половину бы прибежала обратно. Там наверняка старый скупердяй, а тут ты – красивый романтик. Я бы выбрала красивого романтика с миллионом, а не старого скупердяя с миллиардом, правда. Он за каждой копейкой будет следить, а ты всё на неё потратишь.
ОН. Заткнись. Ира не продажная тварь. Она не вернётся.
ОНА. Все! Все люди продажные твари!
ОН. Нет.
Звонит телефон.
ОН. Да… Да, я понял, спасибо, Ира. (нажимает отбой)
ОНА. За что спасибо?
ОН. Ира оставила мне гитару…
ОНА. А я что говорила? Это первый признак того, что она собирается вернуться! Давай номер карты, я переведу деньги. Только наручники сначала сними.
ОН. Если бы я мог, то таких, как ты, сажал бы пожизненно. А ещё лучше – расстреливал.
ОНА. За что?
ОН. Своим цинизмом такие, как ты, отравляют воздух. Они заражают других поганым вирусом ощущения, что главное в жизни – деньги.
ОНА. Ты чего? Если она оставляет тебе такую дорогую гитару, значит, вернётся, никуда не денется! Не может же уважающая себя женщина сразу сказать – я передумала, я возвращаюсь! Она будет делать это не сразу, постепенно… полунамёками.
ОН. Я тебе сейчас скотчем рот заклею.
Она замолкает.
Какое-то время они едут молча.
Слышится стук колёс.
ОНА. (тихо) Я в туалет хочу.
ОН. Что?
ОНА. (громче) Я в туалет хочу! Подозреваю, что и ты тоже.
ОН. Придётся терпеть.
ОНА. Не знаю, как у тебя, а у меня с детства это плохо получается.
ОН. Я не могу отпустить тебя.
ОНА. (встаёт) Тогда пойдём вместе. Я не могу больше!
ОН. (встаёт) Чёрт…
ОНА. Отвернёшься, ничего страшного.
Он свободной рукой достаёт из рюкзака пистолет.
ОН. Пошли.
ОНА. Ты можешь расстегнуть наручники, раз у тебя пушка.
ОН. Нет.
ОНА. Ну, пожалуйста… Чем ты рискуешь? А мне не придётся мучиться. Женщинам, знаешь, как-то сложнее… во всех смыслах… во всех областях жизни, а в этой - особенно…
Он, подумав, расстёгивает наручники, освобождает её.
Она морщится, растирает запястье.
ОН. (наставив на неё пистолет) Пошли. И только попробуй дёрнись…
Выходят из купе.
Слышится стук колёс, гудок поезда.
Резкий топот ног, его голос – «Стоять!» – звук выстрела, её громкий крик.
ЗТМ.
IV. КУПЕ
Он, толкая её перед собой, заводит в купе.
Она снова прикована к нему наручниками.
Блузка на ней разорвана.
ОНА. Ты меня ранил…
ОН. Я стрелял в потолок.
ОНА. Рикошет… Посмотри, там, на спине… Больно!
Он разворачивает её, видит немного крови.
ОН. Ерунда, царапина. Я же говорил – не дёргайся.
ОНА. Я должна была попытаться. Был ма-а-аленький шанс, что ты не будешь стрелять и я убегу.
ОН. Не было этого шанса.
ОНА. Был. Ну, кто я такая?! Тоже мне, нашёл преступницу! Подумаешь, разводила толстосумов на бабло… Не убивала никого, не разоряла, не отбирала последнее, а просто брала чуть-чуть, при том, что легко могла забрать всё. Мне показалось, что ты в последний момент поймёшь, что лучше ловить настоящих убийц и насильников, а не меня.
ОН. В последний момент я понял, что если посажу хоть одну такую дрянь, как ты, то проживу жизнь не зря. Убийцы и насильники рядом с тобой… святые.
ОНА. Ты с ума сошёл?!
ОН. Нет. Просто откровенное, стопроцентное зло честнее твоих хакерских операций исподтишка. Зло принято уничтожать. Это правильно, это нормально. Любой убийца и насильник знает, что рано или поздно его поймают и накажут. Надеется, может, что не найдут, но понимает, что он злодей. А твои операции это вроде как и не до конца преступление – подумаешь, украла немножко, не убила же никого! Они дают ощущение безнаказанности и вседозволенности. Знаешь, сколько инфарктов ты помогла заработать? Или ты думаешь, что те, кто умеет зарабатывать, не имеют сердца? Я раскопаю все эпизоды с твоим участием и докажу их. Жалко, что за такое мошенничество не судят, как за причинение тяжкого вреда здоровью или как за убийство.
ОНА. Какой защитник богатеньких нашёлся…
ОН. Просто знаю, что не все, у кого есть деньги, воруют или берут взятки. Некоторые зарабатывают их потом и кровью.
ОНА. (тоскливо) Сколько ещё до Москвы ехать?
ОН. (смотрит на часы) Восемь часов пятьдесят минут.
ОНА. Мне нужно переодеться, одежда в крови.
ОН. Наручники я больше не расстегну.
ОНА. Тогда достань у меня из чемодана синюю блузку и помоги мне.
ОН. Что помоги?
ОНА. Переодеться помоги!
ОН. Ну, уж нет!
ОНА. Тогда расстегни наручниким!
ОН. Ну, уж нет!
ОНА. Тебя, что, заело?! «Ну, уж нет, ну, уж нет…» Я тут кровью истекаю, а вдруг у меня заражение будет? Достань из чемодана аптечку, там перекись, обработай рану и заклей пластырем!
ОН. Давай лучше блузку надену.
ОНА. Сначала обработаешь рану, потом блузку наденешь. Или я накатаю на тебя заявление о жестоком обращении с арестованной. Мало не покажется!
Он свободной рукой хватает чемодан, открывает, начинает его потрошить.
ОН. Сколько барахла… И зачем это всё таскать с собой?!
Достаёт аптечку, из неё перекись, вату и пластырь.
ОНА. Как видишь, пригодилось.
Она свободной рукой расстёгивает пуговицы, сбрасывает с одного плеча блузку.
ОН. (зажмуривается) Отвернись… В смысле, повернись.
Она поворачивается к нему спиной, Он обрабатывает рану, заклеивает пластырем – делает всё неуклюже. Выхватывает из чемодана жёлтую блузку.
ОН. Я готов.
ОНА. К чему?
ОН. В смысле – повернись.
ОНА. (поворачивается к нему лицом, смотрит на блузку) Я просила синюю!
ОН. (зажмуривается) Какая разница?
ОНА. Ты, что, не видишь, что жёлтая не подходит к этим брюкам?
ОН. (стоит, зажмурившись) Нет, не вижу. Слушай, тебя действительно это сейчас волнует?
Она выхватывает у него жёлтую блузку, запихивает её в чемодан, достаёт синюю.
ОНА. Я больше тебе скажу, это единственное, что меня сейчас волнует. Держи. Надевай!
Он начинает неуклюже надевать на неё блузку со спины, понимает, что должен расстегнуть наручники, иначе не получится полностью снять старую и надеть новую блузку.
ОНА. Да ладно тебе, расстёгивай! Я, что, в окно выпрыгну?
ОН. Да запросто! Куда-то же ты рванула там, возле туалета… В мчащемся поезде.
ОНА. К счастью я рванула, Андрей-дуралей, к счастью. Решила, что лучше спрыгнуть с поезда и разбиться, чем сидеть в тюрьме. Сколько там дают за мошенничество?
ОН. Ещё раз назовёшь меня дуралеем, пристрелю при попытке к бегству.
Он расстёгивает наручники, Она быстро скидывает с правой руки блузку, надевает синюю. Он тут же застёгивает наручники. Она пытается застегнуть пуговицы – получается плохо.
ОНА. Помоги, я не могу левой рукой.
Он застёгивает на ней пуговицы, слегка отвернувшись.
ОНА. И чего это ты вдруг стал такой стеснительный? Мы же спали вместе.
ОН. Во-первых, я не спал. Во-вторых, я тогда ещё не при исполнении был.
Она берёт его за подбородок, поворачивает его лицо к себе.
ОНА. Не надо быть трусом. Научись смотреть правде в глаза. Мы спали. Ты был при исполнении. И у тебя от меня сносит крышу.
ОН. Да пошла ты!
Он порывается выйти из купе, но обнаруживает, что прикован к ней наручниками.
ОНА. (хохочет) Андрей-дуралей!
Он, судя по выражению лица, скрипит зубами. Садится. Свободной рукой берёт смартфон, утыкается в экран.
Она садится с ним рядом, рассматривает левую руку.
ОНА. Ой, ноготь сломала.
Он молчит.
ОНА. Мне нужна пилка.
Она встаёт, роется в чемодане. Он вынужден привстать, потому что его левая рука невольно участвует в этом действии. Наконец, Она садится, правой рукой начинает подпиливать ноготь на левой. Его левая рука ходит ходуном – вслед за её рукой.
Он косится на неё, злится.
ОНА. (хихикает) Похоже, будто у тебя болезнь Паркинсона!
ОН. (сухо) Я могу запретить тебе этим заниматься.
ОНА. Так запрети.
Он выхватывает у неё пилку, бросает на стол. Снова смотрит в смартфон.
Она садится на полке с ногами, прислоняется к нему.
ОНА. Может, перекусим что-нибудь? Ещё ехать и ехать…
ОН. Я не голоден.
ОНА. Я голодна! У меня в чемодане есть чипсы и лимонад.
Он резко вскакивает, роется в чемодане, открывает пакет чипсов и лимонад, даёт ей.
ОН. И сядь от меня подальше, не надо по мне растекаться.
ОНА. Да пожалуйста.
Она немного отсаживается от него, ест чипсы, его пристёгнутая левая рука нелепо тянется за её правой. Он чертыхается. Звонит телефон.
ОН. Да! Привет… Что? Да, понял. Вернусь? Не знаю, послезавтра, наверное. Конечно, счастлив. Конечно, доволен. Как слон. Целую. (нажимает отбой)
Она перестаёт хрустеть чипсами, смотрит на него – Он сидит в прострации.
ОНА. Слушай, давай бабки перекину, а то она снова уйдёт.
Он не реагирует.
ОНА. Никто не узнает, не бойся.
Он не реагирует.
ОНА. (хрустит чипсами) А, вообще, ты, конечно, прав, нафиг такая любовь?!
Он в отчаянии бросается к ней на колени, рыдает, плечи его трясутся.
Она смотрит на него, неуверенно гладит, по плечам, по голове.
ОНА. Товарищ старший лейтенант… Вы мне брюки намочите… Придётся снова переодеваться. Не плачь, ну, пожалуйста! Мужские слёзы не выношу…
ОН. Три лимона, всего каких-то три сраных лимона, и она уже в моей ванной, сидит в пене и ждёт меня…
ОНА. Я же говорила…
Он с новой силой всхлипывает, рыдает, обхватив её свободной рукой.
ОНА. Всё, я больше так не могу. (берёт его телефон, жмёт повтор вызова) Ира? Ты пену смой и вали к своему олигарху, поняла?! Я кто? Я арестованная, которая ему предлагала взятку. Но он не взял. Да, не взял, потому что этот дуралей свято верит, что не всё в жизни можно купить. Хорошо, передам, до свидания. (нажимает отбой)
ОН. (поднимает голову) Что она сказала?..
ОНА. Просила передать, что забирает гитару.
Он садится, рукой вытирает глаза.
ОН. И чёрт с ней.
ОНА. С Ирой или с гитарой?
ОН. С обеими. Я ведь из-за Ирки в полицию работать пошёл. Хотя в школе неплохо зарабатывал, и преподавать очень любил. А она…
ОНА. Шубу хотела?
ОН. Да какую шубу? Шубу я ей одной левой… Ну, не одной… копил, конечно, но всё равно не проблема. У неё одноклассник коттедж построил, капитан полиции. А заканчивал – филологический. Помотался по газетам, статьи писал, с хлеба на воду перебивался, а потом, раз – дом в три этажа, Лексус, и все боятся и уважают. Ирка как с той встречи одноклассников пришла, так каждый день просила – иди в полицию, им кадры нужны, Кузьмин тебя в уголовный розыск пристроит.
ОНА. Эх, жалко, что ты не Кузьмин…
ОН. (кивает) Жалко. Жилось бы проще. Три года в полиции отпахал, а денег ещё меньше, чем в школе. Там я хоть репетиторством подрабатывал, а здесь… (машет рукой) устаю, как собака, времени ни на что не хватает, еле до кровати доползаю. Но втянулся, работа интересная. А взятки брать так и не научился.
ОНА. А часто давали?
ОН. Ты первая.
ОНА. Эх, ты просто намекать не умел! Или намёков не понимал. Что ж Кузьмин с тобой опытом не поделился?
ОН. Этим не делятся, это в крови.
ОНА. А Ира что?
ОН. Ира в последний месяц домой приходить поздно начала. Позже меня. И парфюмом дорогим пахнуть стала. Мужским. Я спросил – у тебя другой? Она – слава богу, что заметил. Я говорю - убью гада. А она – не убьёшь, у него четыре телохранителя. Ну, и всё… Стала вещи свои потихоньку к нему перевозить. Я до последнего ждал, что одумается… Тебя когда клеил – так, дурачился. Думаю, дай проверю без отрыва от производства – могу я ещё вызвать интерес у женщин или не могу…
ОНА. Ещё как можешь, и ещё какой интерес!
ОН. Да уж, помню я, как ты меня отшила.
ОНА. Потому что чувствовала – ещё чуть-чуть, и пропала. А потом думаю – что-то переборщила. Ну и пошла извиняться.
ОН. Лучше бы не извинялась. Арестовал бы я тебя (смотрит на часы) ещё через семь часов, и обошлись бы мы без всего этого…
Звонит телефон.
ОН. Да, Ира. Да, это правда, от денег я отказался. Потому что я не беру денег от женщины, с которой только что переспал. Представь себе, я переспал с арестованной. Нет, сначала переспал, а потом уже арестовал. Причём тут Кузьмин?! Он меня этому не учил, я сам догадался. Она рядом, утешает меня. Мы в наручниках, извини, неудобно разговаривать. (нажимает отбой)
ОНА. Молодец. Всё правильно сказал.
ОН. Не понял только – зачем она звонила?
ОНА. Как, зачем? Боится, что три миллиона мимо просвистят. Думаешь, этот её, с четырьмя телохранителями, золотым дождём её поливает? Да она там за каждую копейку отчитывается, уж поверь мне. Маникюр сделала – чек, пожалуйста, предъяви. Мороженое купила – покажи, сколько потратила. В кафе зашла – почему два кофе заказала, а не один, сплошное разорение с тобой! А ещё и наблюдателя какого-нибудь приставит, следить, чтобы налево не бегала.
ОН. Откуда ты знаешь?
ОНА. Да пара подружек так живут. Я поэтому за богатого замуж выходить не стала. Придумала, как без этого к их деньгам подобраться… Ой! Имей в виду, это не чистосердечное признание!
ОН. Да ладно, я ж без протокола.
ОНА. Ладно, без протокола скажу. Мне тоже противно, что всё в жизни решают деньги. А что делать? Если ничего изменить не можешь, приходится принимать правила игры. Я училась на художника-модельера, думала, интересная работа, выставки-показы-слава… Только у Андрея-дуралея в двадцать семь лет случился инсульт, и его парализовало. Лежал как труп, говорить не мог, только дышал. Жена через неделю от него ушла, а мама у нас старенькая, у самой сердце… Пришлось институт бросить и думать, как жить дальше. Сначала объявление в интернет дала – шью элитную одежду для собак. Ну, пошли клиенты… В месяц человека три. Хорошо, если хотя бы у одного сразу две собаки. За работу дорого брала, шила шикарно, все довольны были, по рекомендациям приходить стали. Только толку-то… Шприцы, лекарства, памперсы, специальная кровать, противопролежневый матрас, массажист, сиделка… Всё – бешеные деньги. Подработки брала, где только можно, всё равно не справлялась. А тут кругом ещё реклама от частных клиник – реабилитация после инсульта… Пять лет я сражалась за него, пять лет он лежал, как бревно, и молчал. (молчит, вздыхает) Андрей-дуралей с детства невезучим был. И добрым – последнее отдаст. Я его потому дуралеем и называла. Про себя вообще никогда не думал. В общем, решила я, что кровь из носа, но реабилитация у Андрюхи будет. Причём самая лучшая. Спроси, где он теперь?
ОН. Где он теперь?
ОНА. В лучшей клинике. А спроси, как он теперь?
ОН. Как он теперь?
ОНА. Сейчас узнаем. (достаёт свой телефон, звонит) Привет, Андрей. Ты как там? (включает громкую связь)
ГОЛОС АНДРЕЯ. Привет, ласточка! Я нормально! Врач не пускает на беговую дорожку, говорит, ещё рано. А почему рано, если я уже могу? Скажи ему, пусть разрешит бегать, ты за что деньги платишь?
ОНА. Хорошо, скажу…
ГОЛОС АНДРЕЯ. А ты почему плачешь?
ОНА. (бодро) Я? С чего ты взял?
ГОЛОС АНДРЕЯ. Кого ты обманываешь, ласточка? У тебя такой голос, когда ты хочешь заплакать.
ОНА. Ой… не слышу! Связь пропадает… Я перезвоню.
Она нажимает отбой, падает Ему на колени, плачет.
Он нерешительно гладит её по голове, по плечам.
Стук колёс.
Заглядывает проводник.
ПРОВОДНИК. У вас всё хорошо?
ОН. У нас всё отлично.
Проводник кивает, уходит.
Он берёт бутылку из-под шампанского.
ОН. Ты сейчас должна взять вот это и ударить меня по голове. Потом взять ключ в левом кармане брюк, расстегнуть наручники, убежать в конец поезда и сойти на ближайшей станции.
Она садится, внимательно смотрит на него, берёт бутылку.
ОН. Только бей изо всех сил, чтобы я отрубился.
ОНА. А если не получится?
ОН. Значит, ударишь ещё.
ОНА. А если убью?
ОН. Ну, значит, судьба.
ОНА. Нет, я так не могу.
ОН. Сколько ещё нужно платить за реабилитацию?
ОНА. Да я уже за всё заплатила сто раз, больше не надо.
ОН. Всё равно бей. Мать и брат без тебя пропадут, а у меня никого нет.
Она, подумав, нерешительно замахивается, опускает бутылку.
ОНА. Не могу. Может, ты сам?
Он выхватывает у неё бутылку.
ОН. Сам так сам…
Со всего маху бьёт себя по лбу, хватается за голову, садится.
ОН. Ой-ёй…
ОНА. (бросается к нему) А-а… Больно?!
Он смеётся, Она тоже.
ОН. Не понимаю, ну как так можно? Спать с чужими мужиками ради брата – пожалуйста, а мента по башке бутылкой треснуть, – так "не могу"…
Она сходит с лица, хватает бутылку, замахивается.
Удар в рапиде.
Он падает.
ЗТМ.
V. КУПЕ
Он лежит на полу.
Она сидит рядом с ним, салфеткой обрабатывает рану на лбу.
ОН. (открывает глаза, стонет) Ты не убежала?
ОНА. Нет.
ОН. Почему?
ОНА. Потому что ты был без сознания.
ОН. Ну, да, правильно… (садится, держится за голову) Ты для этого меня и ударила… Чтобы вырубить и убежать.
ОНА. Нет. Я ударила тебя за то, что ты сказал, будто я спала с чужими мужиками.
ОН. Ничего не понимаю. То есть, ты оскорбилась?
ОНА. Да, я очень сильно оскорбилась, и поэтому решила дождаться, когда ты придешь в себя, чтобы сказать тебе – я ни с кем не спала. Деньги со счетов воровала, да, флиртовала, в постель затаскивала – да…
ОН. Подожди, подожди… У меня сейчас вообще что-то дважды два не складывается…
ОНА. Я им в спиртное подсыпала порошок. Это не лекарство и не отрава, нет, это очень лёгкое успокоительное, оно растительное! Им младенцев успокаивают, если они плохо спят. Со спиртным даёт потрясающий снотворный эффект – просто потрясающий! Они засыпали как младенцы.
ОН. Бедные мужики… То есть, они за свои бабки даже не того… не этого…
ОНА. Я и тебе этот порошок подсыпала!
Он закашливается.
Стук колёс.
Заходит проводник, смотрит на сидящую на полу парочку в наручниках, на его разбитую голову.
ПРОВОДНИК. У вас всё нормально?
ОН. Всё хорошо, разве не видно?
ПРОВОДНИК. "Скорая", полиция – не нужны?
ОН. Нет.
ПРОВОДНИК. Тогда, может, чай?
ОНА. Да, принесите, пожалуйста, чай.
Проводник кивает, уходит.
ОН. Какой чай? Ты не собираешься убегать?
ОНА. Мне что, второй раз бить тебя бутылкой по голове?
ОН. Да! Бить! Я уже понял, что ты святая и ни с кем не спала! Теперь бей меня и беги, пока не пришёл этот Штирлиц с чаем.
Она замахивается, опускает бутылку.
ОНА. Я не могу. Одно дело деньги со счёта перевести, другое – человека ударить, да ещё второй раз по одному и тому же месту.
Он выхватывает у неё бутылку.
ОН. Тогда будешь сидеть в тюрьме.
ОНА. Ну и ладно. А сколько?
ОН. Что – сколько?
ОНА. Сколько мне дадут?
ОН. Не знаю. Смотря какой у тебя будет адвокат.
ОНА. Самый лучший! У меня же есть деньги. Куча денег! Я найму самого лучшего адвоката, и мне, скорее всего, дадут условно. А если я от тебя сбегу, то еще пару-тройку статей себе обеспечу… Как хорошо, что я тебя не послушала.
ОН. Вынужден тебя огорчить, деньги у тебя конфискуют.
ОНА. Как… конфискуют…
ОН. Так. Это не твои деньги. Это деньги обманутых потерпевших, которые за них не получили даже элементарный секс. Так что у тебя нет ни копейки на адвоката. Будешь пользоваться бесплатным защитником. (протягивает ей бутылку) Ну, как, не передумала оставаться?
ОНА. (берёт бутылку) Я у тебя тоже немного денег… того… Пока ты спал.
ОН. Что?!
ОНА. Совсем чуть-чуть… У тебя там кот наплакал.
ОН. (забирает у неё бутылку) У меня-то зачем?
ОНА. Сама не знаю. Рефлекс. Выпили-пофлиртовали – деньги в кассу… В мою. Ты же не будешь писать на меня заявление?
ОН. Буду! (хватает её рукой за горло) Буду я писать на тебя заявление! Я два года копил! На машину! Новую!
Заходит проводник, ставит на стол чай.
ПРОВОДНИК. Ваш чай, пожалуйста.
ОНА. (сдавленным голосом) Я отдам! Я тебе всё отдам, сама, только заявление на меня не пиши…
ПРОВОДНИК. Всё хорошо?
ОН. Всё отлично, Штирлиц. Свободен!
Проводник уходит.
Он отпускает её.
ОН. Извини.
Она трёт горло, берёт телефон.
ОНА. Я сейчас переведу всё обратно. Ой, сел… А зарядку я в гостинице забыла…
Он расстёгивает наручники.
ОНА. Что ты делаешь?
ОН. Уходи. Я тебя отпускаю в туалет, и ты сбежишь во время остановки поезда. Уходи! Мы как раз подъезжаем к станции…
Она быстро собирает чемодан.
ОН. Возьми только сумку. Преступники не сбегают с чемоданами.
Она бросает чемодан, берёт сумку. Выходит из купе, но возвращается, целует его в щёку.
ОНА. Спасибо.
ОН. Уходи!
Она выходит.
Звук торможения поезда.
Он ложится на полку, на его руке болтаются наручники.
Отдалённые голоса и звуки железнодорожной жизни.
Он закрывает глаза, засыпает.
Поезд трогается.
ЗТМ.
В полумраке видно, что в купе тихо заходит Она.
Ложится рядом с ним, стараясь не разбудить.
VI. КУПЕ
Они лежат рядом.
Он открывает глаза.
ОН. Мне приснилось, что ты вернулась.
ОНА. Это был вещий сон.
Он поднимает руку, смотрит на их руки, снова скованные наручниками.
ОН. Зачем?
ОНА. Скажи, а какое звание у Кузьмина?
ОН. Капитан.
ОНА. Я хочу, чтобы тебе тоже дали капитана.
ОН. Зачем тебе это?
ОНА. Не знаю. Но когда я выскочила из поезда и побежала ловить такси, меня, словно молния, пронзила мысль – тебе не дадут капитана! Я бежала, а у меня в голове стучало - «не дадут капитана, не дадут капитана, не дадут капитана!» А может, и вообще… выгонят из полиции.
ОН. Да я сам уволюсь. Вот приеду и подам рапорт об увольнении. Хреновый из меня полицейский.
ОНА. Прекрасный из тебя полицейский.
ОН. Хреновый.
ОНА. Прекрасный!
ОН. Хреновый! Вот Кузьмин, он да… Он орёл.
ОНА. К Кузьмину я бы никогда не вернулась.
ОН. Кузьмин бы тебя никогда и не отпустил.
ОНА. Да он бы меня даже не арестовал, за три миллиона-то, зелёных!
ОН. Замолчи, и так тошно.
Молчат пару секунд.
ОНА. Вот, видишь, тебе тошно от несовершенства мира. Таким и должен быть настоящий полицейский. Тонким. Ранимым. Неуверенным в том, что он поступает правильно…
ОН. Тебе бы в высшей школе полиции преподавать.
ОНА. Сколько нам ещё ехать?
ОН. Четыре часа пятнадцать минут.
ОНА. Как мало…
ОН. Мало? Ты хочешь подольше болтаться на привязи?
ОНА. Да, хочу. Мне понравилось.
ОН. Извращенка.
ОНА. Только не говори, что ты не расстроился, когда понял, что больше меня не увидишь.
ОН. (привстаёт) Нет, не расстроился. Ты для меня чужой человек. Просто я понял, что не смогу спать спокойно, если засажу тебя в тюрьму. Ты ведь спасала брата.
ОНА. (видно, что сильно расстроена его ответом и ей хочется отомстить) А вдруг это был мой подельник с заготовленным текстом?
ОН. (вскакивает) Что?!
ОНА. Да пошутила я, пошутила.
Он пытается пристегнуть наручник.
ОНА. Успокойся, твои кандалы закрыты. Ключ у тебя в кармане.
ОН. Дай телефон.
ОНА. Зачем?
ОН. Дай мне свой телефон!
Она протягивает ему мобильный, Он набирает повтор вызова.
ОНА. Что ты делаешь?
ОН. Работаю хорошим полицейским. Звоню твоему подельнику.
ОНА. Не надо! Ему нельзя волноваться! Я пошутила…
ОН. Алло, Андрей? Это старший лейтенант Пантелеев. Ваша сестра сейчас находится под арестом. Скажите, в клинике кто-нибудь может подтвердить вашу личность?
ОНА. Андрей! Это неправда! Я на свободе!
ОН. Ваша сестра подозревается в мошенничестве. Она воровала деньги со счетов. Говорит, что спасала вас. Так кто может подтвердить вашу личность? Мне нужно убедиться, что вы на самом деле брат и на самом деле больны.
ОНА. Ему нельзя волноваться… Пожалуйста, скажи ему, что ты пошутил!
ОН. Да, передайте трубку главврачу, будьте добры… Здравствуйте, это старший лейтенант Пантелеев, мне нужно, чтобы вы подтвердили личность… (молчит, слушает) Да, хорошо, я перезвоню.
ОНА. (потрясённо) Что?!
ОН. Ему стало плохо… Попросили перезвонить позже. Извини.
ОНА. Зачем… Зачем ты это сделал…
ОН. (потрясённо) Не знаю… (расстёгивает наручники, снимает) Я попытался действовать по инструкции. Первый раз в жизни – строго по инструкции.
Некоторое время они сидят, потрясенные произошедшим.
Наконец, Она хватает телефон, звонит.
ОНА. Это Скворцова, я по поводу брата… Что с ним? (молчит, лицо каменеет) Я поняла. Спасибо.
Она нажимает отбой, рука с телефоном обессиленно опускается.
ОН. Что?
Она достаёт из его рюкзака пистолет, целится ему в грудь.
ОНА. Повторный инсульт. Они ничего не смогли сделать. Он умер.
Её палец почти нажимает на курок.
Открывается дверь, заходит проводник.
ПРОВОДНИК. Простите, мы уже подъезжаем, нужно сдавать бельё. (замирает, глядя на пистолет) Это… опять сексуальные игры?
ОНА. (опускает пистолет) Да. Не беспокойтесь.
Проводник кивает, уходит.
Он падает перед ней на колени.
ОН. Прости… прости… Я не хотел…
Звонит его телефон, Он отвечает.
ОН. Да, Ира… (слушает) Да… Да … Да… Да… Я не уверен, что скоро приеду. Не знаю когда… Хорошо. Я тебя тоже. (нажимает отбой, говорит Ей) Ира вернулась. Сказала, что любит меня.
ОНА. Поздравляю. (бросает пистолет) Желаю счастья. (берёт чемодан, уходит)
Он стоит на коленях, поднимает пистолет, приставляет его к виску.
Открывается дверь, в проёме появляется Она.
ОНА. Знаешь, как он называл меня? Ласточка. Я его Андрей-дуралей, а он меня – Ласточка. Я его как-то спросила – почему ласточка? А он ответил – ты такая же быстрая, сообразительная и красивая. Я из-за него замуж не вышла. Потому что второго дуралея такого на свете нет. А я только такого же и смогла бы полюбить. Доброго и доверчивого… Знаешь, что я ему сказала, когда он спросил, откуда у меня столько денег на его лечение? Что в лотерею выиграла. Сорвала джек-пот в несколько миллионов долларов… Что про меня даже в газетах писали и по телевизору показывали, пока он как овощ лежал. Он поверил. Он всем всегда верил… Рыжий был… башка кудрявая, а на носу веснушки. А когда смеялся – щербина между зубами, смешная такая… Анекдоты любил, хохотал над ерундой всякой, палец покажи… А работал сапожником, представляешь? У него будка была своя – "Ремонт обуви". Там и с женой своей познакомился, у неё на босоножке каблук отвалился. Он мне сказал, что ни у кого не было такой идеальной стопы и таких дерьмовых босоножек… Поэтому и влюбился. Она денег побольше хотела, как все бабы, поэтому он работал без выходных… Вечером на его будку напали какие-то подонки. Его сильно избили, выручку забрали. От травмы – инсульт… А дальше ты знаешь…
Он нажимает на курок.
Слышится сухой щелчок.
Осечка.
Она вынимает из кармана несколько патронов, подбрасывает их в руке.
ОНА. Пока ты спал, я разрядила пистолет. Андрюха говорил, что оружие не должно быть заряженным. От этого бывают трагедии.
Она закрывает дверь.
Он стоит на коленях с пистолетом в руке.
ЗТМ.
VII. КОРИДОР ВАГОНА
Стук колёс.
Она – красивая, элегантная, – стоит возле окна, курит электронную сигарету.
Со спины подходит он, застёгивает на её руке наручник, второй надевает на свою руку, защёлкивает. Ключ выбрасывает в окно.
ОНА. Ты?… Что ты тут делаешь?
ОН. Три года я езжу туда-сюда на этом поезде. Три года я жду тебя.
ОНА. Я опять арестована?
ОН. Да. На всю жизнь. Навсегда. Я люблю тебя.
ОНА. А как же Ира?
ОН. Не знаю. С тех пор ни разу её не видел. Выгнал, отдал квартиру, гитару, всё.
ОНА. Отпусти меня.
ОН. Не могу. Ты же видела, ключ – тю-тю… Улетел в окно.
ОНА. Отпусти меня!
ОН. Ни за что. Я люблю тебя.
ОНА. А я тебя ненавижу!
ОН. Вот поэтому я – с наручниками.
ОНА. Проводник! На меня напали!
Подходит тот же проводник.
ПРОВОДНИК. Это снова вы? Здравствуйте, давно вас не видел. (ему) А с вами – видимся регулярно, но все равно здравствуйте.
ОН. Привет, Штирлиц. Я же говорил, что дождусь её!
ПРОВОДНИК. Ваши вещи в её купе или наоборот?
ОН. Даже не знаю.
ОНА. Наоборот.
Проводник кивает, уходит.
ОН. Я уволился из полиции, открыл частную школу и теперь деньги гребу лопатой.
ОНА. Поздравляю.
ОН. У меня есть дом, сад, хорошая машина, стабильный доход, блат и неплохие перспективы.
ОНА. Мне нет до этого никакого дела.
ОН. Ты можешь напоить меня и увести со счёта все мои деньги.
ОНА. Я больше этим не промышляю… Я шью на заказ свадебные платья.
ОН. Я дорого одет, чисто выбрит и от меня хорошо пахнет!
ОНА. И что?
ОН. Я хочу тебя хоть чем-то заинтересовать!
ОНА. И не мечтай. Это бесполезно.
ОН. Ласточка…
ОНА. Это запрещённый приём.
ОН. Ласточка…
ОНА. Не надо, пожалуйста…
ОН. Ласточка!
ОНА. Прекрати!
ОН. Ласточка! Ты можешь ненавидеть меня, сколько угодно, но жить мы будем вместе. Я люблю тебя, ласточка…
Он целует её, Она не сопротивляется.
Мимо проходит проводник с её сумкой.
ОНА. (проводнику) Пожалуйста, наоборот. Его вещи – в моё купе.
Проводник, вздохнув, уходит назад.
Они снова целуются.
Мимо проходит проводник с его рюкзаком.
ПРОВОДНИК. (ворчит) Не понимаю, какая разница?…
FINITA LA COMMEDIA!
Все права принадлежат автору и защищаются РАО и законом Р.Ф. об авторских правах.
Постановка пьесы возможна только после заключения прямого контракта между Автором и Театром.
