ОЗЕРО ЛЮБВИ
деревенская комедия
Застукав Егора в сарае с другой женщиной, Алёна не поверила, что это русалка. И развелась с ним. Егор и рад бы помириться с женой, но на неё уже положил глаз местный «олигарх». И Алёна, кажется, не против его ухаживаний…
|
Действующие лица: ЕГОР АЛЁНА АЛЁША РУСАЛКА КАРЯКИН |
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Выходит Карякин – немолодой мужчина с брюшком и лысиной, одетый с лихим провинциальным шиком.
КАРЯКИН. Жили-были Алёна Григорьевна и Егор Васильевич. Недалеко от них было озеро. А рядом с озером – ткацкая фабрика. Как всё это связано? Оказалось – самым невероятным образом…
Карякин уходит.
Поднимается занавес.
I. ДЕРЕВЕНСКИЙ ДОМ
В комнате предрассветный полумрак.
Егор в полной амуниции рыбака – с удочками, ведром и рюкзаком за спиной, – крадётся к двери. Он старается не шуметь, но пару раз задевает ведром о мебель. Ведро звенит.
Выскакивает Алёна – в ночнушке, с ружьём, – целится в Егора.
АЛЁНА. Стоять! Руки вверх!
Егор бросает удочки и ведро, поднимает руки.
ЕГОР. Алён… Ты чё?!
АЛЁНА. (опускает ружьё) Тьфу… Ты, что ли?
ЕГОР. (опускает руки) Я, конечно, кто ж ещё…
АЛЁНА. Я думала, грабитель забрался, чуть по ногам не пальнула… А куда это ты собрался?
ЕГОР. Так это… Воздухом подышать.
Алёна включает свет, ставит ружьё в угол, поднимает удочку.
АЛЁНА. Воздухом подышать, значит…
ЕГОР. Ну, да… Дома не продохнуть – вон, натопила как.
АЛЁНА. Я сколько удочек о колено сломала – не помнишь?!
ЕГОР. (трагически) Двадцать.
АЛЁНА. Правильно. Двадцать лет живём, двадцать удочек. Эта, значит, двадцать первой будет…
Алёна со всего маха пытается сломать удочку о колено, но удочка не ломается.
Алёна повторяет попытку.
Удочка снова не поддаётся.
ЕГОР. (не без злорадства) Что, не то колено-то уже?
АЛЁНА. (замирает) Че-го-о?!
ЕГОР. Я говорю, не получается с первого раза? Раньше-то как было? Хрясь! И пополам… А сейчас… Даже звук какой-то… невнятный. Будто не удочку ломаешь, а кота под зад пнула и промахнулась.
АЛЁНА. Знаешь, что… А иди ты… на свою рыбалку.
Алёна бросает в Егора удочку, он ловко её ловит.
АЛЁНА. Иди, иди! (показывает на дверь)
ЕГОР. Чё, правда, что ли? Отпускаешь?!
АЛЁНА. Отпускаю! (упирает руки в бока) И без улова домой не приходи!
ЕГОР. Алён, да какой там улов, в этом болоте… Так, чисто из спортивного интереса на воздухе посидеть…
АЛЁНА. Ты бы из спортивного интереса крыльцо лучше починил!
ЕГОР. Алён, только не начинай…
АЛЁНА. Двадцать лет… Двадцать лет я слышу – «Алёна, только не начинай! Алёна, только не начинай!»…
ЕГОР. Да прибью я эту ступеньку!
АЛЁНА. Сама прибью! Катись на свою рыбалку!
Закрывает лицо руками, всхлипывает.
Егор обнимает Алёну.
ЕГОР. Ну, прости… Хочешь, не пойду никуда? Щас прям молоток возьму и хозяйством займусь!
АЛЁНА. Хочу!
ЕГОР. А ничё, что вся деревня спит ещё?
АЛЁНА. Ничего.
ЕГОР. По закону шуметь, вроде, нельзя…
АЛЁНА. А ты тихонечко.
ЕГОР. Как же молотком да тихонечко…
АЛЁНА. А ты не сильно замахивайся.
ЕГОР. Драсьте… Это как – не замахиваться?! Как ты говоришь – это только гвозди гнуть. Давай, я с рыбалки приду и нормально приколочу.
Алёна берёт ведро, надевает его Егору на голову.
АЛЁНА. Сколько раз ты мне это обещал?
ЕГОР. (в ведре, гулко) Много! (снимает ведро) Но сегодня – точно приколочу.
АЛЁНА. С ведром прям красавец был. Зря снял.
ЕГОР. Один – один. Ты победила. Так я пошёл, да? А то сейчас самый клёв начнётся…
АЛЁНА. Осторожней, с крыльца не навернись. Третья ступенька снизу.
ЕГОР. Я помню.
Целует Алёну, поспешно выходит.
Алёна прислушивается.
Слышится страшный грохот, звон ведра.
ГОЛОС ЕГОРА. Йо!
Алёна делает победный жест, усмехается, уходит.
ЗТМ.
Выходит Карякин.
КАРЯКИН. Ну, а что… У каждого настоящего мужика есть такая ступенька. Которую он двадцать лет прибить не может. Как в анекдоте – «Пацан сказал – пацан забыл. Женщина напомнила – пацан снова забыл». Егор Васильевич считал, что ступенька – это такая мелочь, из которой не стоит делать трагедию. Трудно перешагнуть, что ли?
Карякин уходит.
II. ОЗЕРО
На мостках с удочкой сидит Егор.
Он напряжённо смотрит на поплавок.
Подходит Карякин.
КАРЯКИН. Клюёт?
ЕГОР. (вздрагивает, шёпотом) Карякин, сгинь!
КАРЯКИН. Куда я сгину, я на работу иду.
ЕГОР. Вот на работу и сгинь! Ты, Карякин, со своей фабрикой всю экологию тут сгубил.
КАРЯКИН. Я сгубил?!
ЕГОР. А кто отработанную краску в озеро сливает? Я, что ли?!
КАРЯКИН. А куда мне её сливать?
ЕГОР. Да хоть в овраг! Но не сюда же! Раньше тут от такие лещи водились! А щас… Тьфу. (плюёт) Не пойми что домой приношу. Алёнка жарит и плачет.
КАРЯКИН. Знаешь, что… У меня дорогие импортные краски. Они нетоксичные. И рыба тут крупная водится, сам видел! Это ты рыбак просто хреновый.
ЕГОР. (вскакивает) Что ты сказал?!
КАРЯКИН. Отойди с дороги, я на работу опаздываю.
Егор хватает Карякина за грудки.
ЕГОР. А поплавать не хочешь, Карякин? А то я быстро организую.
КАРЯКИН. Егор Васильевич… Ну, интеллигентный вроде бы человек. И чего завёлся?
Егор отпускает Карякина.
ЕГОР. Сам не знаю. Обидно стало.
КАРЯКИН. (поправляет галстук) Ах, обидно… Так я повторю. Хреновый ты рыбак. Давай так, если ты большую рыбу поймаешь, я тебе сто тыщ за неё дам.
ЕГОР. (прищуривается) Спор, что ли?
КАРЯКИН. Ну, не спор – уговор.
ЕГОР. А как же я большую рыбу поймаю, если ты её потравил?
КАРЯКИН. Не травил я никого! Нет рыбы – нет денег. Всё. До свидания.
Карякин, насвистывая, уходит.
Егор смотрит ему вслед, вертит пальцем у виска.
Садится, берёт удочку, напряжённо смотрит на поплавок.
Поплавок начинает дёргаться.
Егор вскакивает, подсекает, отводит удочку назад.
Леска натягивается.
ЕГОР. От это да… За корягу, что ли, зацепилась…
Далее следует акробатический этюд – Егор дёргает удочку, она не поддаётся, поплавок ходит по воде ходуном, удочка гнётся, Егор чуть не падает с мостков в воду.
ЕГОР. Или не за корягу… (вытирает пот со лба) Рыбак, говоришь, я хреновый… Ну, щас посмотрим…
Снова акробатический этюд – Егор пытается вытянуть удочкой что-то очень крупное. По натянутой леске, пляшущему поплавку и выгнутой удочке видно, что напряжение очень сильное – Егор упирается изо всех сил, снова едва не падает с мостков в воду. Наконец, он сдается, перестаёт бороться.
ЕГОР. Нет, точно за корягу.
Последний раз изо всех сил дёргает удочку.
На мостки плавно приземляется русалка.
Лежит, тяжело дышит.
ЕГОР. От это да…
Русалка бьёт хвостом.
ЕГОР. От это лещ…
Русалка садится, прикрывая грудь руками.
РУСАЛКА. Извините, у вас ста грамм не найдётся? Согреться… А то зуб на зуб не попадает.
ЕГОР. Щас… (бьёт себя по карманам) Щас… Щас… (шарит в рюкзаке, замирает) Не, я ж не пью вроде… Совсем.
РУСАЛКА. Правда? Рыбак – и не пьёте?!
ЕГОР. Так хреновый я рыбак…
РУСАЛКА. Ну, не знаю… Меня за двадцать лет никто так ловко подсечь не смог.
ЕГОР. А ты, что… двадцать лет там… сидела?
РУСАЛКА. Неприлично спрашивать у женщины, сколько она сидела. Дайте мне руку, пожалуйста.
Протягивает Егору руку.
Егор безумно смотрит на протянутую руку русалки.
Падает в обморок, задевая ведро.
Ведро звенит.
Русалка подползает к Егору, хлопает его по щекам.
РУСАЛКА. Эй… Эй, вы живы?!
ЕГОР. (стонет) Сгинь… Сгинь, нечистая…
РУСАЛКА. (обиженно) Ну, знаете, если бы в это озеро бурду разноцветную не сливали, я была бы чистая! А ещё здоровая! (кашляет) А была бы я здоровая, вы бы так просто меня не поймали.
ЕГОР. (садится) А говорила – рыбак хороший, ловко подсёк… Да ты просто полудохлая, оказывается.
РУСАЛКА. (поправляет волосы) Ничего я не полудохлая. Приболела просто немного, с кем не бывает.
Егор встаёт, подхватывает русалку под мышки, тащит к краю мостков.
РУСАЛКА. Эй! Что вы делаете?!
ЕГОР. На волю тебя отпускаю. В море-окиян.
РУСАЛКА. Стойте! Не надо!
ЕГОР. (замирает) Что значит – не надо?
РУСАЛКА. Я там умру! Там краска! Химия! Дышать нечем! (кашляет)
ЕГОР. И что мне делать прикажешь?
РУСАЛКА. (смущённо) Не знаю… Может, к себе возьмёшь?
ЕГОР. (в ужасе) Куда – к себе?!
РУСАЛКА. Домой. Ты же где-то живёшь.
ЕГОР. Я с женой живу! Нормально, если я с рыбалки вот с этим приду? (показывает на грудь русалки)
РУСАЛКА. (прикрывает грудь) Извини, не подумала. (кашляет) Ладно, вернусь тогда в среду обитания.
Помогая себе руками, передвигается к краю мостков, кашляет.
РУСАЛКА. Сколько проживу, столько проживу. Помру, так помру. Одной русалкой больше, одной меньше, какая разница…
ЕГОР. Стоять!
Русалка замирает, смотрит на Егора.
Егор в смятении мечется по мосткам, схватившись за голову.
ЕГОР. Что же делать-то… Что делать… Что делать… А может, я сплю просто?
Сильно хлопает себя по щекам.
РУСАЛКА. Осторожнее! Зубы выбьете.
ЕГОР. Алёнка всё равно выбьет… (бьёт себя по щекам)
РУСАЛКА. Послушайте, я не могу причинять вам такие страдания. Я пошла.
ЕГОР. Пошла она! Чем?! Хвостом?! А ну, полезай сюда! (показывает на ведро)
РУСАЛКА. Зачем?
ЕГОР. Притащу на огород и в бочку выпущу. А Алёнке скажу, что так и было!
РУСАЛКА. (оскорблённо) Извини, конечно, но я не собираюсь в бочке жить.
ЕГОР. А где собираешься?
РУСАЛКА. В любом нормальном помещении, где тепло.
Егор с силой лупит себя по щекам.
ЕГОР. Проснись, скотина!
Хватается за щёку, сгибается от боли.
РУСАЛКА. Говорила же – осторожней!
ЕГОР. А-а-а…
РУСАЛКА. Холодное что-нибудь приложить надо.
Берёт свой хвост, протягивает Егору.
РУСАЛКА. Вот, возьми!
Егор берёт хвост, прикладывает к щеке.
РУСАЛКА. Ну, как? Легче?
ЕГОР. Угу…
РУСАЛКА. Крепче прижимай.
ЕГОР. (отбрасывает хвост) Да иди ты!
РУСАЛКА. Я в хорошем смысле. А ты что подумал?
ЕГОР. (мрачно) Я тоже в хорошем. Тиной просто воняет.
РУСАЛКА. (нюхает свой хвост) Да, и там, где я буду у тебя жить, хорошо бы душ… Кабинки, знаешь, такие бывают… Заходишь туда, воду включаешь – и хорошо-о-о-о!
Егор смотрит на русалку обезумевшими глазами.
РУСАЛКА. Вот только не надо сейчас себя снова бить. Лучше обними и унеси. В ведро я всё равно не влезу.
ЕГОР. Я тебя сейчас обниму… Я тебя сейчас так обниму! А Алёнка тебя вечером с лучком, со сметанкой… на ужин пожарит!
РУСАЛКА. (отшатывается) Предупреждаю, я ядовитая! Двадцать лет вот в этой воде даром не проходят!
ЕГОР. Ничего… Мы тебя водкой запьём.
Русалка испуганно вжимается в землю.
ЗТМ.
Выходит Карякин.
КАРЯКИН. Вот все говорят – Карякин, Карякин… Карякин то, Карякин сё… Карякин природу отравляет, Карякин с фабрики работниц увольняет… Карякин ворует, Карякин врёт, Карякин никого за людей не считает… Да, не считаю. Да, вру. Да, отравляю, увольняю, ворую. Поэтому дом у меня в деревне самый шикарный. На косогоре. Налево глянешь – поле бескрайнее. Направо глянешь – лес вековой. Если подумать – живые деньги. Лес китайцам продавать можно. Поле – тем же китайцам в аренду сдать, пусть мандарины свои выращивают, у них везде мандарины растут – хоть на северном полюсе, хоть в космосе… Химия! Мать наша. С её помощью что хочешь и где хочешь вырастить можно. Жаль, земля эта – государственная, а то бы я развернулся! На китаянке женился бы, они едят мало и всё подряд – можно тараканами даже кормить. А вообще, я не то хотел, конечно, сказать. А что? Забыл.
Уходит, но останавливается.
КАРЯКИН. А! Вспомнил. Егор Васильевич – лох чистой воды. Добрый, отзывчивый дурак. Все проблемы у людей от того, что они добрые и отзывчивые дураки. Человек стержень должен иметь. Стальной. (сжимает кулак) Вот как у меня!
Уходит.
III. ДЕРЕВЕНСКИЙ ДОМ
Комната.
Слышен стук молотка.
Егор роется в шкафу.
Достаёт женскую блузку, засовывает за пазуху, но до конца спрятать не успевает.
Заходит Алёна.
В руках у неё молоток, во рту гвозди.
Алёна выразительно смотрит на Егора.
АЛЁНА. (не вынимаю гвоздей изо рта) Аым вы бы… мыэн… ы?!
ЕГОР. (испуганно замирает) Ты что-то сказала?
АЛЁНА. (выплёвывает гвозди) Я говорю – тебе зачем моя кофта?!
Егор достаёт блузку из-за пазухи, держит перед собой.
ЕГОР. Ой… и правда, кофта… И зачем она мне? Забыл.
Алёна вырывает у Егора из рук блузку, засовывает в шкаф.
АЛЁНА. Странный ты какой-то… стал… после рыбалки. Рыба где?
Егор молчит.
АЛЁНА. Рыба, я спрашиваю, где?!
ЕГОР. (показывает на ведро) Там.
АЛЁНА. (заглядывает в ведро) Опять мелочь притащил. Мучиться теперь, жарить… А это что? (достаёт из ведра чек, читает) «Рыбторг». Мойва арктическая охлаждённая… триста рублей… Ты, что, купил её?!
ЕГОР. Алён… Клёва не было… Совсем, никакого… Стыдно мне стало – ты тут молотком машешь, ступеньку прибиваешь… а я… как сволочь последняя… (горестно опускает голову) с пустым ведром…
АЛЁНА. (мечтательно) А у Карякина – такое крыльцо… Такое крыльцо! Перила кованые, ступеньки дубовые, крепкие… Блестят так, что отсюда видно… Полжизни за такое крыльцо!
ЕГОР. Алён…
Егор падает на колени, хватает руку Алёны с молотком, целует.
ЕГОР. Алён… Будет у тебя такое крыльцо! Здоровьем клянусь, будет.
АЛЁНА. (дёргает руку) Егор, ты с ума сошёл?! Руку отдай, она грязная! Встань! Пол тоже грязный, я не мыла ещё.
ЕГОР. (встаёт) Иди мойву пожарь, а? Есть так хочется, что желудок скрутило.
Алёна берёт ведро, идёт на кухню.
АЛЁНА. Странный ты какой-то…
Егор выхватывает из шкафа блузку, выскакивает из дома.
Через секунду слышится грохот, вскрик Егора.
ГОЛОС ЕГОРА. Йо!
ЗТМ.
Выходит Карякин.
КАРЯКИН. А сейчас – лирическое. Очень хочется жениться. Но не на ком. Вернее, в моём положении – только свистни, и полторы тысячи работниц моей ткацкой фабрики согласятся выйти за меня замуж. Даже те, кто уже замужем. Но это же всё не то, вы понимаете… Им деньги мои нужны. Фабрика. Дом на косогоре с крыльцом. А я хочу, чтоб меня просто так полюбили. Без дома, без фабрики, без денег. Вон, как Алёна Григорьевна любит своего Егора Васильевича. У него ни гроша за душой нет. Голодранец чистой воды. А она всей душой к нему прикипела… Ругаются они страшно, на всю деревню орут так, что деревья гнутся. Но когда у Егора Васильевича аппендицит приключился, Алёна Григорьевна профессора медицинского в заложники взяла. И не отпустила, пока он Егора не прооперировал. Профессор приехал к бабке молока парного попить, а тут такое… Алёна Григорьевна с ружьём его до больницы вела. Под прицелом. Не дам, говорит, нашим коновалам моего Егора резать! Его светило медицинское оперировать должен! Так и привела профессора с банкой молока к операционному столу. Хочу, чтобы ради меня кто-нибудь на такое способен был. А ещё сына хочу. Вон, у Егора Васильевича обормот в армию загремел. А я б своего отмазал! Я бы в Лондон его учиться отправил. На художника. А потом его картины за миллионы бы продавал. Долларов… Эх! Почему так – деньги есть, счастья нет. Счастье есть – денег нет. Я ж красивый ещё. Молодой! А как узнать – за деньги тебя полюбили или за красоту? Ума не приложу.
Пригладив руками остатки волос, а потом, почесав пузо, Карякин уходит.
IV. САРАЙ
Между досками в стене – большая щель.
В углу стоят огородные инструменты – лопаты, грабли, тяпки.
Рядом тазы, вёдра, мотки шлангов и большая садовая тачка.
В тачке сидит русалка.
Рядом стоит Егор.
Русалка примеряет блузку Алёны, застёгивает её на пуговицы.
РУСАЛКА. В груди жмёт немножко, а так ничего, миленькая блузка.
ЕГОР. Ты мне тут на Алёнкины прелести не наезжай. Всё у неё на месте.
РУСАЛКА. (осматривает себя) Я и не наезжаю. Просто говорю – жмёт немножко в груди. А косметику ты принёс?
ЕГОР. Чего-о?! Какую ещё косметику?!
РУСАЛКА. Водостойкую. Хотя… Сейчас это необязательно.
ЕГОР. (гордо) Алёнка моя не малюется. Так, по праздникам иногда… Гигиенической помадой.
Русалка скептически смотрит на Егора.
РУСАЛКА. В чёрном теле жену держишь.
ЕГОР. Я ж говорю – не малюется! Не любит.
РУСАЛКА. Не любит, потому что возможностей нет. Косметика дорогая, а ты, я смотрю, не особо богат.
ЕГОР. Это вот щас чё за наезд?!
РУСАЛКА. Ой, извини. Мысли вслух. Женские…
ЕГОР. Ты с мыслями-то поосторожней. А то обратно в озеро скину. Я и так рискую… (смотрит в щель между досками) Алёнка в сарай, конечно, не ходит, но мало ли… Вдруг приспичит.
РУСАЛКА. Бронхит подлечу – и больше ты меня не увидишь.
ЕГОР. Я тебя в соседний район отвезу. От греха подальше. В смысле, там озеро чище.
РУСАЛКА. Не поеду я в соседний район!
ЕГОР. В смысле – не поедешь? А кто тебя спрашивать будет? За хвост в багажник закину и отвезу.
РУСАЛКА. (вздыхает) Нельзя мне в соседний район, Егорушка…
ЕГОР. Ты ещё скажи, что у тебя прописка в нашем озере есть.
РУСАЛКА. Конечно, есть! Как же русалке и без прописки…
ЕГОР. Мама дорогая… Всё интереснее и интереснее! И где твой паспорт, позволь спросить?
РУСАЛКА. (кладёт руку на сердце) Вот здесь.
ЕГОР. Ой… Ни разу у рыбы сердца не видел.
РУСАЛКА. Сам ты рыба. Обидеть меня пытаешься?
ЕГОР. Разобраться.
РУСАЛКА. Тогда слушай… Нигде, кроме нашего озера я жить не могу. Здесь я от любви утопилась, здесь и жить буду до скончания века.
ЕГОР. (трёт виски) Кошмар какой… У нас тут за всё время только одна утопленница была. Студентка из города. К кому приехала, зачем – никто не знал… Я рыбачить пришел, а на берегу женское платье лежит и сумка. В ней – студенческий и обратный билет на электричку до города. Я тревогу поднял, тело достали… Лично не видел, но говорят, молоденькая была, дурочка… Даже не помню, как звали.
РУСАЛКА. Маша. Училась в институте лёгкой промышленности. Влюбилась в студента, он на курс старше учился. Говорил, что всю жизнь на руках носить будет, женится… А сам диплом получил и смылся. Я в деканате адрес узнала – и за ним. Встретились мы возле озера, а он… а он…
Берёт свой хвост, вытирает набежавшие слёзы.
ЕГОР. Что, женат оказался?
РУСАЛКА. Да в том-то и дело, что нет. Сказал, что рано ему о семье думать. Не нагулялся ещё.
ЕГОР. Что, так и сказал – не нагулялся?
РУСАЛКА. Так и сказал.
ЕГОР. (восторженно) От это я понимаю! От это честный человек!
РУСАЛКА. Не смогла я жить без него. Ни минуты не смогла. Он ушёл, а я разделась и… (обмахивается хвостом) Теперь сердце моё здесь, и любовь здесь, поэтому никуда я отсюда не поеду.
ЕГОР. Звали-то как этого засранца?
РУСАЛКА. Гоша.
ЕГОР. Гоша… Гоша… Да нет такого у нас. А какая фамилия?
РУСАЛКА. Память девичья… Помню только, что на букву «М» начинается.
ЕГОР. А выглядит как?
РУСАЛКА. (мечтательно) Высокий… Красивый… Стройный… Брюнет с голубыми глазами. Как посмотришь – ноги подкашиваются.
ЕГОР. Странно… Нет вроде таких. Кроме меня.
РУСАЛКА. Если увижу его – сразу узнаю.
ЕГОР. Врёшь ты всё. Я в нашей деревне всё про всех знаю. Высокий красивый Гоша на букву «М» – это я, но я тебя знать не знаю. И в институте лёгкой промышленности я никогда не учился. Я шофёрские курсы закончил.
РУСАЛКА. Знаешь, что… Вези меня обратно! Лучше от химикатов сдохнуть, чем тебя слушать.
ЕГОР. (хватает тачку) Да пожалуйста! Баба с возу, как говорится…
Катит тачку к двери, но останавливается.
ЕГОР. Кофту снимай!
РУСАЛКА. Да пожалуйста!
Расстёгивает блузку, снимает, бросает Егору в лицо.
РУСАЛКА. На! Подавись!
ГОЛОС АЛЁНЫ. Егор!
Егор испуганно замирает.
ГОЛОС АЛЁНЫ. Ты куда запропастился?! Егор!
Егор бросается к стене, смотрит в щель между досками.
ЕГОР. От это попались! Сюда бежит!
РУСАЛКА. Спрячь меня!
ЕГОР. Куда?!
РУСАЛКА. Спрячь, Егорушка! Боюсь я её…
ЕГОР. И правильно делаешь.
Егор хватает в углу какие-то тряпки, быстро закрывает ими русалку.
Катит тачку в угол.
Замечает торчащий наружу хвост.
Егор едва успевает затолкать его под тряпки.
Заходит Алёна.
Хвост снова вываливается наружу.
Егор хватает его, прячет за спину.
АЛЁНА. Ты что тут делаешь, чёрт глухой?! Ору, ору на всю деревню.
ЕГОР. Так я, это… Тяпку, вон, наточил.
АЛЁНА. (берёт тяпку) Новая тяпка… Руки, что ли, занять нечем?
ЕГОР. Есть… Чем…
Теребит за спиной русалочий хвост.
АЛЁНА. Там Карякин к тебе пришёл.
ЕГОР. Что ему надо?
АЛЁНА. Улов просил показать.
ЕГОР. Показала?
АЛЁНА. Ну, да. Жалко, что ли?
ЕГОР. А он?
АЛЁНА. Сидит и жрёт. Хорошая мойва у меня получилась, с лучком, со сметанкой.
ЕГОР. От урод! От скотина!
АЛЁНА. Да что у вас происходит? Один в сарае прячется, другой над каждой рыбиной там ухахатывается.
ЕГОР. (зло) Пошли отсюда.
Алёна замечает на полу свою блузку.
АЛЁНА. А это что?
ЕГОР. Где?
АЛЁНА. (поднимает блузку) Вот! Опять эта кофта…
ЕГОР. Ой… Зацепилась, наверное.
АЛЁНА. Да что ж она всё время к тебе цепляется… (засовывает блузку в карман) А почему тут так рыбой воняет? (шумно принюхивается)
ЕГОР. Чем?!
АЛЁНА. А ты сам разве не чувствуешь? (снова принюхивается)
ЕГОР. Так от тебя и несёт.
АЛЁНА. Да?! (поочерёдно нюхает руки) Странно… Вообще всё странно… Пошли, а то Карякину там больно хорошо одному.
Алёна, недоумённо нюхая руки, выходит.
Блузка висит у неё из кармана.
Егор, резко дёрнувшись, идёт за ней.
В руках у него остаётся хвост.
Из-под тряпок высовывается русалка.
РУСАЛКА. Хвост отдай!
ЕГОР. (спохватившись) Йо!
Возвращается, отдаёт русалке хвост.
Уходит.
Русалка натягивает на ноги хвост.
РУСАЛКА. (ворчит) Опять пришивать… Мне костюмерша скоро голову оторвёт за порчу имущества…
ЗТМ.
Выходит Карякин.
Поглаживает себя по животу.
Лицо довольное.
КАРЯКИН. Люблю повеселиться, особенно пожрать.
Скрывается за противоположной кулисой.
Выглядывает из-за кулис, подмигивает.
КАРЯКИН. Особенно на халяву!
Скрывается.
V. ДЕРЕВЕНСКИЙ ДОМ
В комнату заходят Алёна и Егор.
Алёна подходит к столу, берёт пустую сковородку.
АЛЁНА. Ты посмотри на него… Всё смолотил, подчистую.
Егор проникновенно смотрит на Алёну.
ЕГОР. Алён…
АЛЁНА. Что?
ЕГОР. Ты бы губы накрасила…
АЛЁНА. Чего-о?!
ЕГОР. Я говорю, ты бы губы накрасила, если бы я тебе помаду купил?
Алёна угрожающе постукивает сковородкой по руке.
АЛЁНА. Та-ак… И откуда такие мысли?
ЕГОР. (пятится) Ниоткуда! Так, в голову просто пришло.
АЛЁНА. (наступает) Двадцать лет не приходило, а тут вдруг пришло!
ЕГОР. (пятится) Алён, да я, чесслово, просто так спросил! Вдруг тебе чего-то хочется, а я и не знаю… Вернее, у нас денег на это нет!
АЛЁНА. Сказать, чего мне хочется? Сказать?!
ЕГОР. (замирает) Крыльцо как у Карякина?
АЛЁНА. Мозги как у Карякина! (легонько стукает Егора сковородкой по голове) Человек всё наперёд просчитать может! Сопоставить! Понять свою выгоду… Принять верное решение… (обессиленно садится на стул) Не то, что мы… Нищеброды несчастные.
ЕГОР. А вот и не всё он просчитать может! Пролетел твой Карякин! Как фанера над Парижем!
АЛЁНА. Какая фанера? Над каким Парижем?! Что ты несёшь?!
ЕГОР. Сто тыщ мне должен твой Карякин.
АЛЁНА. (ахает) За что?!
ЕГОР. Не могу пока сказать. Проспорил он.
АЛЁНА. Егор, ты, это… Ты лучше скажи… Что-то не нравишься ты мне в последнее время, Егор…
ЕГОР. И помада у тебя будет! И крыльцо – лучше, чем у Карякина! И вот это вот… (выхватывает у Алёны из кармана блузку) Вот этого вот я тебе вагон накуплю!
АЛЁНА. Ну, точно крыша поехала.
ЕГОР. На месте у меня крыша!
Егор подхватывает Алёну на руки, кружит по комнате.
ЕГОР. Ты у меня самая крутая в деревне будешь! Все обзавидуются!
АЛЁНА. А ты не сильно на сто тыщ губу раскатал? Ты на что так разгуляться собрался? Сто тыщ сейчас деньги, что ли? Ты цены-то знаешь, миллиардер?!
ЕГОР. Да плевать мне на цены! Всё, что надо – куплю! Остальное – подарю!
АЛЁНА. Уронишь! Уронишь, дурень ты старый! Пусти!
Егор ставит Алёну на пол.
ЕГОР. Чёй-то старый-то? Молодой ещё.
АЛЁНА. (одёргивает) Ключевое слово – дурень. А молодой или старый – без разницы.
ЕГОР. Вот что ты за человек… Помечтать не даёшь. Полёт души на корню обрубаешь. Женщина окрылять должна, а не…
АЛЁНА. (постукивая по руке сковородкой) Что – «не»?! Ну?! Что – «не»?!
ЕГОР. (пятится) Не… не…
АЛЁНА. (наступает) Договаривай!
ЕГОР. (пятится) Забыл!
АЛЁНА. Так я напомню! Ты же знаешь, я могу.
Егор упирается спиной в стену, зажмуривается.
ЕГОР. Хватит мне угрожать!
АЛЁНА. А то что?
ЕГОР. А то – увидишь!
АЛЁНА. Ударишь, что ли?!
ЕГОР. (открывает глаза) А чё сразу – ударишь?! Я ведь чё и похуже могу…
Алёна и Егор ошарашено смотрят друг на друга.
ЕГОР. В смысле – получше… Ты ж знаешь, я могу…
Егор хватает Алёну в охапку вместе со сковородкой, тащит в кровать.
Алёна обнимает Егора.
ЗТМ.
Кровать скрипит.
В полумраке, мимо, наощупь пробирается Карякин.
КАРЯКИН. Это что творится, вообще? Ничего не видно… А что за звуки? (прислушивается к скрипу) Нет, это что за звуки, я вас спрашиваю?! А! Это же электричка… Последняя. Понял, отстал. Ухожу…
Уходит.
В темноте слышится грохот.
МУЖСКОЙ ГОЛОС. (вскрикивает) Йо!
Зажигается свет.
Егор подскакивает в кровати.
ЕГОР. Да что такое! На самом интересном месте!
АЛЁНА. Егор… А кто это там твоим голосом кричит? Ты же здесь вроде…
ЕГОР. Где?!
АЛЁНА. Чокнешься с тобой.
ЕГОР. Ладно… Пойду себе морду набью.
АЛЁНА. Ты уж там постарайся, врежь как следует.
ЕГОР. Не боись, врежу.
Егор в трусах идёт к двери.
Дверь распахивается.
Заходит Алёша в военной форме, держится за коленку.
АЛЁША. Пап, мам… А чё это вы тут делаете?
Все трое замирают.
АЛЁНА. Алёшенька, сынок…
Егор ударяет себя по ляжкам.
ЕГОР. От это да! От это поворот! Дембельнулся, что ли?!
АЛЁША. Нет, в самоволку ушёл!
АЛЁНА. А-а-а! (в ужасе прикрывает рот рукой)
АЛЁША. Да шучу я, шучу! Мам, пап, ну, вы всё такие же! Совсем не изменились. Со сковородкой и в трусах!
Алёна быстро накидывает халат, подходит к Алёше, обнимает его, гладит, целует.
АЛЁНА. Коленку сильно ушиб, сынок?
АЛЁША. Та не, немножко. (трёт колено) А что, ступеньку так и не починили?
АЛЁНА. (машет рукой) Да починили, только опять сломалась. (зло зыркает на Егора)
АЛЁША. Я сам починю. Больше не сломается.
АЛЁНА. Ну, слава те, господи! Мужик появился в доме!
Егор в это время возле шкафа делает какие-то манипуляции руками позади себя.
Жестом фокусника достаёт бутылку самогона.
ЕГОР. Опаньки!
Ставит бутылку на стол.
Повисает пауза.
АЛЁНА. (грозно) Это что ещё за «опаньки»?! Где взял?
ЕГОР. Так этсамое… К возвращению бойца берёг.
АЛЁНА. (грозно) Где берёг, я спрашиваю?!
ЕГОР. Так там уже нет.
АЛЁША. Мам, пап, ну, вы всё такие же! Кровать ещё не застелили, а уже ругаетесь.
ЕГОР. Йо!
Прикрывает рукой рот, глядя на незастеленную кровать.
Алёна бросается к кровати, накрывает её покрывалом.
Егор быстро натягивает штаны.
АЛЁША. Кстати, вот насчёт этого… (показывает на бутылку) Я ЗОЖ.
ЕГОР. Йо!
АЛЁНА. (в ужасе) Кто ты, сыночек?
АЛЁША. Да не пугайтесь вы так! ЗОЖ – это здоровый образ жизни. Спорт, правильное питание, отказ от вредных привычек. Не пью я, в общем.
АЛЁНА. (Егору) Видал, что армия с человеком делает? Пойду салатику из овощей настругаю.
Алёна уходит, прихватив со стола бутылку самогона.
ЕГОР. Эх… А мог бы папке и подыграть. Мог бы ЗОЖ свой за порогом оставить и с папкой сделку века обмыть!
АЛЁША. Какую ещё сделку века?
ЕГОР. Дело я провернул. Коммерцию. Аж на сто тыщ! Не обмоешь – не выгорит!
АЛЁША. Пап, я ж не знал.
ЕГОР. Будешь теперь салатик свой трескать как кролик… вместо того, чтобы с папкой порадоваться.
АЛЁША. Да что за дело-то? Расскажи.
ЕГОР. Не могу пока. (делает неопределённый жест рукой) Вот деньги получу, тогда расскажу. Может быть. А обмыть всё равно надо.
АЛЁША. Чем?
Егор жестом фокусника достаёт из-за спины бутылку самогона.
ЕГОР. Опаньки!!!
Ставит бутылку на стол.
Достаёт из шкафа стаканы.
Заходит Алёна.
Молча забирает со стола бутылку.
Уходит.
Егор замирает со стаканами в руках.
ЕГОР. Вот как она это делает, а? У неё, что, третий глаз на затылке? Или антенна встроенная?
АЛЁША. Ты бы «опаньки!» так громко не кричал, у неё бы антенна и не сработала.
Егор вздыхает, убирает стаканы в шкаф.
ЕГОР. Победил ЗОЖ.
Алёша потихоньку достаёт из рюкзака бутылку водки.
Ставит на стол, прикладывает палец к губам.
АЛЁША. Т-с-с!
Егор округляет глаза.
АЛЁША. Т-с-с!
ЗТМ.
Выходит Карякин.
КАРЯКИН. Про алкоголь. Вся деревня пьёт. Не пьют только младенцы и беременные бабы, и то не факт. А я вот завязал. Потому что один раз по пьяни чуть не женился. Думаете, почему я такой богатый? Потому что не женат. Бабы, они ж какие… Им лишь бы женить на себе, а потом всё отсудить. Как я тогда с крючка соскочил, сам не понимаю. Девчонка молоденькая была, рыжая, глаза зелёные. Федулкина, кажется, по фамилии. Лена звали. Или Света. Нет, Римма. Точно Римма. Короче, Римма сразу во мне разглядела бешеный потенциал, хотя я тогда ещё на пятом курсе учился, денег только пять тыщ на сберкнижке лежало. Но она цепкая – ум увидела во мне. Хватку. Возможности роста. В общем, подпоила вином и «люблю-не-могу» говорит. Я от вина разомлел и что-то ей там такое пообещал. Мама дорогая, как у неё крышу снесло! Давай имена нашим детям придумывать – Петя, Федя, Ваня, Саня, Таня, Маня… Я заднюю скорость включил и смылся, не оглядываясь. С тех пор капли в рот не беру. И жениться не собираюсь. Гражданский брак – это пожалуйста. Живи, пользуйся. Но чтоб совместно нажитое делить – щас, разбежался!
Слышится звук смс, Карякин достаёт телефон, читает.
КАРЯКИН. Чего?! «Готовь бабки, я большую рыбу поймал». (звонит) Алё! Ты охренел, что ли, Егор Васильевич? Я от твоей рыбёшки до сих пор изжогой мучаюсь – какие бабки, за что? (слушает) Чего?! Куда?! (нажимает отбой) Кто-нибудь что-нибудь понял? В каком смысле я ему сто тыщ продул?! Сейчас я ему отвечу… Сейчас… (набирает в телефоне сообщение) «ПрОспись» или «ПрАспись»? Короче… «Отвали!»… Нет, не так.
Стирает, снова набирает сообщение.
С довольным видом перечитывает.
КАРЯКИН. «Через пятнадцать минут на проходной. Деньги при мне».
Отправляет сообщение, быстрым шагом уходит.
КАРЯКИН. (на ходу) Тяжело быть человеком слова. А ведь мог бы послать…
VI. САРАЙ
Русалка сидит в тачке.
Она полуприкрыта тряпками.
Ест мороженое.
Забегает возбуждённый Егор, хватает тачку, катит к двери.
РУСАЛКА. Эй! Куда?!
ЕГОР. Тихо сиди. Щас прокатимся в одно место!
Тряпкой накрывает русалку с головой.
Русалка тут же откидывает тряпку.
РУСАЛКА. Не хочу я никуда ехать! Мне и тут хорошо!
ЕГОР. Откуда мороженое?
РУСАЛКА. Артист, который Лёшку играет, перед выходом на сцену сунул, доесть не успел.
ЕГОР. Заткнись! (накрывает русалку с головой тряпкой, тихо) Отсебятину не неси, уволят. (громко) Мне Карякин сто тыщ за тебя должен!
РУСАЛКА. Какой Карякин?
ЕГОР. Директор ткацкой фабрики. Который тебя краской отравил. (катит тележку) От разожралась-то, тяжёлая какая.
РУСАЛКА. А почему так мало?!
ЕГОР. (замирает) От это хороший вопрос! От это я промахнулся! (достаёт телефон) Сколько просить?
РУСАЛКА. (откидывает тряпку) Не знаю.
ЕГОР. (тыкает кнопки в телефоне) Мильон попрошу.
РУСАЛКА. А у него столько есть?
ЕГОР. Найдёт. Нет, не буду мильон просить. (прячет телефон в карман) Лучше синица в руках. (закрывает русалку тряпкой) Держись крепче. Эх, прокачу!
Егор разгоняет тачку со всего маху и еле успевает затормозить перед резко распахнувшейся дверью, в которую заходит Алёна.
Алёна упирает руки в бока.
АЛЁНА. Та-ак… И что это у нас за трудовой порыв среди ночи?!
ЕГОР. (сходит с лица) А ты чё не спишь-то?
АЛЁНА. А чё-то не спится…
ЕГОР. Алён… Вот щас лучше тихо-мирно уйди с дороги и ни о чём не спрашивай.
АЛЁНА. А чёй-то?
ЕГОР. А той-то.
АЛЁНА. Думаешь, я не знаю, что там?
ЕГОР. (в ужасе) А что… знаешь?
АЛЁНА. Нет. Но сейчас узнаю.
Алёна откидывает тряпку с тачки.
Потрясённо смотрит на русалку с мороженым.
ЕГОР. Алён…
Алёна открывает-закрывает рот, не может ничего сказать.
ЕГОР. Алён… Ты снизу-то посмотри… Тут никак… (поднимает тряпку, показывает хвост) Тут совсем не по этой части. (Русалке) Да скажи ты ей! Не было у нас ничего! Скажи ей! Не было!
РУСАЛКА. Алёна, кофточка у вас очень красивая, только жмёт мне сильно в груди.
Алёна, закрыв лицо руками, убегает.
Егор бросается за ней.
ГОЛОС ЕГОРА. Алёна! Прости! Алён! Не было у нас ничего!
Русалка невозмутимо сидит в тачке, ест мороженое, пожимает плечами.
ЗТМ.
Выходит Карякин.
Быстро, с грустным лицом, проходит за противоположную кулису.
Возвращается.
КАРЯКИН. А, да… Забыл сказать. Алёна Григорьевна и Егор Васильевич развелись. Что, почему, как – никто не знает. Грустно. Не знаю, почему, но мне грустно, господа и дамы. Я-то думал, что они умрут в один день. Хотя… Что им мешает сделать это в разводе?
С грустным лицом уходит.
VII. САРАЙ
Егор с каменным лицом сидит в углу на старом матрасе, уставившись в одну точку.
Заходит Алёша со сковородкой, накрытой крышкой.
АЛЁША. Пап, а пап…
Егор молчит, не реагирует – взгляд неподвижный, безжизненный.
АЛЁША. Пап, я поесть тебе принёс.
Егор молчит.
АЛЁША. Пап, ты меня слышишь? Я поесть принёс!
ЕГОР. Не хочу.
Алёша подходит к Егору.
АЛЁША. Пап, так нельзя. Ты уже месяц не ешь.
ЕГОР. Не месяц, а всего тридцать дней.
АЛЁША. Нельзя тебе тридцать дней ничего не есть! Ты же автобус водишь. Сознание потеряешь от голода – людей угробишь. Они ж не виноваты, что вы с мамой… у вас с мамой такое…
ЕГОР. (мрачно) Не потеряю я сознание. Я ночью в огороде морковку дёргаю и ем. Вот. (показывает морковную ботву)
АЛЁША. Пап, на одной морковке нельзя автобус водить. Реакция не та. Вот, смотри. (открывает сковородку) Мама котлет нажарила, я свою порцию тебе оставил. (суёт сковородку под нос Егору) Ты только понюхай, вкуснотища какая… С корочкой, как ты любишь…
ЕГОР. (отталкивает сковородку) У меня ЗОЖ, я жареное не ем.
Алёша ставит сковородку на табуретку, садится рядом с Егором.
АЛЁША. (в отчаянии) Да что ж такое-то! Мама с утра до вечера вяжет и вяжет, вяжет и вяжет… Метров пять уже шарф связала на нервной почве. Ты не жрёшь уже месяц – глаза ввалились, чёрный весь стал. Что между вами случилось? Что стряслось, я спрашиваю?!
ЕГОР. У мамы спроси.
АЛЁША. Спрашивал!
ЕГОР. А она что?
АЛЁША. Говорит, у папы спроси!
ЕГОР. А я говорю, у мамы спроси, ей лучше знать.
АЛЁША. (в отчаянии) Ничего не понимаю. Столько лет – душа в душу… Ну, ругались, конечно, какая семья без скандалов. Но любили же ведь! Любили друг друга так, что люди завидовали! Что случилось?!
ЕГОР. У мамы спроси.
АЛЁША. Тьфу, заладил. Мама вяжет, петли считает! Её сбивать нельзя!
ЕГОР. (отрешённо) А ты сбей. Пять метров – куда, нахрен, шарф такой…
АЛЁША. Я каждый день мучаюсь, думаю, что между вами такого могло произойти. Вот мы с тобой тогда выпили, так?
Егор молчит.
АЛЁША. Ну, когда я из армии вернулся. Так?
ЕГОР. (монотонно) Так.
АЛЁША. Я спать лёг, чтоб на маму не дышать, так?
ЕГОР. Так.
АЛЁША. Ты вроде тоже лёг. Или нет. Сначала в телефоне что-то писал. Так?
ЕГОР. Ну, так.
АЛЁША. А среди ночи мама вдруг сервиз, который вам на свадьбу подарили, бить начала! Весь до последнего блюдечка разбила. Последнее, кстати, об коленку. Что между вами случилось? Изменить ты ей не мог, ты из дома не выходил, да и не по этой ты части…
ЕГОР. Лёха, ты голову глупостями не забивай, работу лучше ищи. У нас на автобазе стажёр требуется – пойдёшь?
АЛЁША. Пойду, только это не глупости, пап. Вы ведь сейчас со своим разводом имущество делить начнёте, дом продавать придётся, а я тут вырос, я в этот дом чужих людей не пущу, пап, я предупреждаю – возьму ружьё и от покупателей отстреливаться буду.
ЕГОР. Лёх, ты дурак? Лично я делить ничего не буду. Я этот дом для вас с мамой строил, живите и радуйтесь. Ступеньку только прибейте.
АЛЁША. А ты где жить будешь?
ЕГОР. Не знаю ещё. Хотя нет, знаю. На кладбище.
АЛЁША. Папа…
ЕГОР. Да успокойся ты. Не собираюсь я на себя руки накладывать. Просто болит.
АЛЁША. (вскакивает) Где?! Что болит?!
ЕГОР. Всё. Весь организм болит.
АЛЁША. Давай тебя к доктору запишем, пап. У меня одноклассница в регистратуре работает.
ЕГОР. Много понимает твой доктор. У меня заряд кончился. Как в батарейке. А аккумулятор шарф вяжет, ему не до меня. (показывает на сковородку) Сколько там котлет?
АЛЁША. Восемь. Твоё любимое число.
ЕГОР. (поднимает крышку) А чё бледные такие?
АЛЁША. Нормальные. С корочкой.
ЕГОР. Разве ж это корочка… (берёт котлету, жуёт) И несолёные.
АЛЁША. Насчёт несолёного, пап… Я на твоём месте попытался бы с мамой помириться.
ЕГОР. (жуёт) Поздно. Ушёл поезд. Последнее блюдечко об коленку разбито.
АЛЁША. Боюсь я, пап…
ЕГОР. Чего?
АЛЁША. Мама не старая ещё у нас… Красивая, хозяйственная, руки, откуда надо растут.
ЕГОР. (перестаёт жевать) И чё?!
АЛЁША. Ну, не знаю… Карякин как-то странно на неё смотрит.
ЕГОР. И чё?!
АЛЁША. А то!
ЕГОР. Что – то?!
АЛЁША. А вот то самое!
ЕГОР. Какое – то самое?!
АЛЁША. Такое, что он в гости к ней прямо сейчас припёрся!
ЕГОР. А я тут при чём?!
АЛЁША. Ну, как знаешь. Мама сказала удочки тебе отдать и всякие рыболовные снасти.
ЕГОР. Выбрось всё это.
АЛЁША. Как – выбрось?
ЕГОР. Просто. В печку, или на помойку.
АЛЁША. Пап, а как ты рыбачить будешь?
ЕГОР. Никак! Отрыбачил своё. Хватит!
АЛЁША. Ладно… (берёт пустую сковородку, идёт к двери) Пошёл я. (останавливается) А он с цветами пришёл.
ЕГОР. Кто?
АЛЁША. Олигарх местный. Карякин.
ЕГОР. И чё?!
АЛЁША. (в сердцах) Да ничё! Сиди тут, в стенку гляди, может, что интересное высидишь!
Бьёт сковородкой в стену, уходит.
ЗТМ.
VIII. ДЕРЕВЕНСКИЙ ДОМ
Комната.
Алёна с длинным шарфом в руках сидит на кровати, вяжет.
Беззвучно шевелит губами, считая петли.
Перед ней стоит Карякин в костюме и галстуке.
В руке – три чахлых цветка.
КАРЯКИН. Алёна Григорьевна, вы слышали, что я вам сказал?
АЛЁНА. (отрешённо) Слышала.
КАРЯКИН. И какой ваш ответ?
АЛЁНА. (вяжет) Мне надо подумать.
КАРЯКИН. Да чего тут думать? Я богат, молод, красив. Сейчас таких мужчин – раз-два и обчёлся. Не пью, между прочим, и не курю. Алёна Григорьевна, да вы со мной королевой в деревне будете!
АЛЁНА. А почему я? Вы вроде раньше ко мне никакого интереса не проявляли.
КАРЯКИН. Проявлял. Очень даже. Вы просто не замечали.
АЛЁНА. Ну, не знаю… Женщина такие вещи очень тонко чувствует. От вас никаких флюидов я не чувствовала, Карякин. Скепсис и превосходство – вот, что я ощущала с вашей стороны.
КАРЯКИН. Ладно, так и быть, признаюсь. Я вашему Егору Васильевичу всегда завидовал. И хотел оказаться на его месте. Вы любить умеете просто так. Не за деньги. Поэтому теперь, когда вы его бросили, я решил попытать счастья.
АЛЁНА. Карякин, у вас целая фабрика ткачих! Молодых, незамужних. Вы, что, думаете, они вас только за деньги будут любить?
КАРЯКИН. Уверен на сто процентов. Так да или нет, Алёна Григорьевна? Вы выйдете за меня?!
АЛЁНА. (вяжет) Ну, не знаю… Как-то всё это очень странно и неожиданно. Я, если честно, в шоке, Карякин.
КАРЯКИН. (откашлявшись) Вас смущает брачный контракт, который я предлагаю вам заключить? Но вы должны меня понять… Я человек обеспеченный… У вас взрослый сын, который, возможно, скоро женится. Неизвестно, какая невестка вам попадётся. Вдруг – алчная? А вы при деньгах… То есть, при мне. Так шта-а…
АЛЁНА (откладывает вязание) Тьфу, сбили меня со счета. Карякин, мне на ваш брачный контракт плевать. Меня другое смущает.
КАРЯКИН. И что же?
АЛЁНА. То, что я вообще замуж не собираюсь.
КАРЯКИН. О-о… Я знал, что вы золотая женщина.
Садится рядом с Алёной, берёт её руку.
КАРЯКИН. Гражданский брак – это то, о чём я всегда мечтал. Всегда… Всю свою жизнь… Чтобы женщина не хотела замуж, чтобы никаких штампов в паспорте…
Припадает к руке Алёны долгим поцелуем.
АЛЁНА. Да вы не так меня поняли, Карякин. Отдайте, что вы делаете… Отдайте руку! Щекотно!
Пытается вырвать руку, но Карякин её не выпускает.
В комнату врывается Егор хватает со стены ружьё, направляет на Карякина.
ЕГОР. Убью, скотина!
Карякин испуганно отталкивает руку Алёны, поднимает руки вверх, прячется за Алёну.
На лице у него испуг и ужас.
АЛЁНА. Егор, оно заряжено! Осторожнее!
ЕГОР. (взводит курок) Пристрелю сейчас гадину…
В комнату забегает Алёша, хватает ружьё за ствол, отводит от Карякина.
АЛЁША. Папа! Не надо!
Ружьё стреляет в стену.
Карякин вздрагивает, падает, как подкошенный.
Алёна визжит.
Алёша подходит к Карякину, смотрит на него.
АЛЁША. Пап, ты убил его…
ЕГОР. Чем? Взглядом?
АЛЁША. Рикошетом.
АЛЁНА. (решительно) Нужно немедленно закопать труп. Тащите его в огород. Я за лопатой.
Бросается к двери.
КАРЯКИН. (открывает глаза) Не надо меня закапывать!
Алёна замирает.
КАРЯКИН. (садится) Я просто так упал… Устал. (встаёт, отряхивается) Чокнутая семейка!
Быстро уходит, но тут же возвращается.
КАРЯКИН. А что это вообще было? В честь чего артобстрел?
Егор вскидывает ружьё.
ЕГОР. Я тебе сейчас покажу, в честь чего!
Карякин стремительно исчезает.
Повисает пауза.
ЕГОР. Ты ради меня действительно готова была закопать в огороде Карякина?
Алёна садится за стол, закрывает руками лицо.
АЛЁНА. Забирай свои удочки и уходи. Убирайся, слышишь?!
ЕГОР. Нет уж, я хочу, чтоб ты объяснила Лёшке, что случилось! А то он понять ничего не может.
АЛЁНА. Да пожалуйста! (вскакивает) Я застала твоего отца с голой бабой! В сарае!
АЛЁША. Да не может этого быть…
АЛЁНА. Может! Этот извращенец посадил её в тачку и… и… и не знаю даже, как это назвать…
ЕГОР. Это была не баба!
АЛЁНА. А кто?!
ЕГОР. Утопленница! Русалка! Я же показал тебе её хвост!
АЛЁНА. (Алёше) Нет, ты видал извращенца?! Он даже костюм для неё купил! А я думаю, чего он мне намекает – то губы накрась, то платье поинтереснее надень… Скучно ему, видите ли, стало! Разнообразия не хватает! На ролевые игры потянуло старого козла! Тьфу!
АЛЁША. Не верю… Пап… Правда, что ли?!
АЛЁНА. А главное – в сарае! У меня под носом!
АЛЁША. Пап, кто она? С работы?
ЕГОР. Молчать!
Повисает пауза.
ЕГОР. Всем молчать! Я сейчас всё расскажу…
Егор молчит, набирает воздуха в грудь, собираясь с духом. Ходит туда-сюда. Выглядывает за кулисы, будто чего-то ждёт. Нервничает. Алёша и Алёна напряженно следят за ним. С отчаянием на лице Егор наконец встает посреди комнаты.
ЕГОР. (трагически) Да… С работы.
Алёна с оскорблённым видом выходит, громко хлопает дверью.
ЗАНАВЕС
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Выходит Карякин.
КАРЯКИН. Про смерть. Если бы меня сегодня убили, то мой дом, деньги и фабрика – кому бы достались? Правильно. Тётке по мамашиной линии. Тётке, которая заставляла меня донашивать девчачьи колготки за своей дочкой и говорила, что от сладкого в голове заводятся червяки. Тётке, которую я ненавидел за то, что она считала меня нахлебником. А теперь, случись что со мной, она первая прибежит за моим добром, потому что других родственников у меня нет. Почему мне это раньше в голову не приходило? Спасибо Егору Васильевичу за выстрел. (низко кланяется) Огромная благодарность Алёне Григорьевне за напоминание о лопате, которой когда-нибудь меня закопают. (кланяется ещё ниже) Мне срочно нужен наследник. Срочно!
Уходит, но возвращается.
КАРЯКИН. Я не могу ждать ни секунды! Часики тикают, нужно успеть ещё поставить наследника на ноги. Так что извините, дамы и господа, я буду реже тут появляться, мне нужно устроить личную жизнь! Как думаете, Алёна Григорьевна еще сможет родить?!… Мне тоже кажется – сможет.
Быстро уходит.
IX. ДЕРЕВЕНСКИЙ ДОМ
Комната.
Егор, обхватив руками голову, сидит на кровати.
Алёша ходит перед ним с обеспокоенным видом.
АЛЁША. Пап, но если это, и правда, была русалка, то куда она делась? Где она?!
ЕГОР. (в отчаянии) Не знаю! Пропала! Вместе с тачкой! Я тогда за Алёнкой в дом побежал. Алёнка дверь у меня перед носом захлопнула… Пока я то, сё, в дверь колотился, просил меня выслушать, пока Алёнка вещи мои вышвыривала… Вернулся – нет никого в сарае. Исчезла как наваждение.
АЛЁША. (тихо) Пап, так, может, наваждение и было?
ЕГОР. Мать её видела! Я не сумасшедший!
АЛЁША. Не сумасшедший, конечно. Может, всё-таки к доктору? Хороший доктор, отец моей одноклассницы. Он терапевт, правда, но ведь что-то всё равно соображает.
ЕГОР. Да пошёл ты со своей одноклассницей, знаешь, куда! Мне Карякин за неё сто тыщ должен! Слушай… Так это он её и украл! Чтоб не платить! Сказал, что у проходной ждёт, а сам… Как же я сразу не догадался!
Алёша с сочувствием смотрит на Егора.
Егор ловит его взгляд, поднимает руки вверх.
ЕГОР. Ладно. Всё, сдаюсь. Я пошутил. Это Верка была, диспетчерша наша, с автобазы.
Егор встаёт, понуро идёт к выходу.
ЕГОР. Съеду сегодня к ней. Больше вас с мамой беспокоить не буду.
Выходит.
ЗТМ.
X. ДЕРЕВЕНСКИЙ ДОМ
Комната.
Слышен стук молотка.
Алёна перед очень маленьким зеркалом примеряет белое платье.
Крутится, пытается рассмотреть себя со всех сторон.
АЛЁНА. (кричит) Лёша! Лёша, сюда иди!
Заходит Алёша с молотком в руках, во рту – гвозди.
АЛЁНА. (продолжая крутиться) Лёшка, что-то я рассмотреть не могу… Морщит, что ли, на спине? Или не морщит?
Алёша вытаскивает изо рта гвозди.
АЛЁША. Морщит. Сильно, причём.
Разворачивается, уходит.
АЛЁНА. Лёш, ну, вот что ты злишься? Всем ведь хорошо будет! Я к Карякину перееду, тебе этот дом достанется… Папаша твой с диспетчершей своей счастлив. Нужно проще смотреть на вещи. Современнее. Я к психологу в город ездила, так он мне сказал, сорок лет – время перемен. Ничего в этом страшного нет.
Алёша быстро возвращается в комнату – взлохмаченный, злой.
АЛЁША. Нет отца у диспетчерши, поняла?! Не живёт он с ней, я узнавал! Довела ты его просто своими придирками! Сбежал, куда глаза глядят!
АЛЁНА. Ты как с матерью разговариваешь?! Что за тон?!
АЛЁША. Мам, ну, вы же любите друг друга с папой! Я знаю! Какой Карякин?!
АЛЁНА. Такой Карякин! Богатый, серьёзный, ответственный. Не то, что папаша твой…
АЛЁША. Смотри, пожалеешь.
АЛЁНА. А пожалею – и ладно. Психолог сказал, нужно не бояться делать ошибки. Легче принимать новое. Проще относиться к промахам.
АЛЁША. Дурак твой психолог.
АЛЁНА. К дуракам тоже надо относиться проще. Улыбнулся и пошёл дальше. Морщит или не морщит, я тебя спрашиваю?
АЛЁША. Сильно морщит. Ужасно. Нельзя с такой гармошкой на спине в ЗАГС идти.
АЛЁНА. Это ты сейчас из вредности говоришь, да?
АЛЁША. Что вижу, то и говорю.
АЛЁНА. (пожимает плечами) Ну, и подумаешь… Растолстела немного за двадцать лет, да. Нужно принимать себя такой, какая есть.
АЛЁША. Сколько ты психологу отдала?
АЛЁНА. Десять тысяч, а что?
АЛЁША. А то, что за десять тысяч он был обязан сказать тебе, что человеку, с которым ты прожила двадцать лет, нужно было поверить! Просто взять и поверить, что папа не врёт! Что он говорит правду!
АЛЁНА. Лёш… Вот сейчас не смешно.
АЛЁША. А я и не шучу! Спор был?! Был. Карякин подтверждает. Отец тебе и мне говорил, что скоро сто тыщ домой принесёт? Говорил! Значит, всё остальное – тоже правда!
АЛЁНА. Ты с ума сошёл?
АЛЁША. Мам, ты только на секунду допусти, что папа не врёт. Только на секундочку…
АЛЁНА. Ты сам-то в это веришь?
Алёша молчит.
АЛЁНА. Ну, вот, а меня заставляешь.
АЛЁША. Я найду эту русалку, слышишь?! Найду и за руку к тебе приведу! За хвост притащу! И передай женишку своему, пусть деньги папке готовит.
Алёша уходит, хлопает дверью.
ЗТМ.
XI. ГРИМЁРКА
Русалка в спортивном костюме сидит перед зеркалом, пилит ногти.
На столике рядом стоит полупустая бутылка шампанского.
Костюм русалки с хвостом и париком валяется рядом на стуле.
Тачка стоит в углу.
В гримёрную врывается Егор.
ЕГОР. Ты что творишь, а?!
РУСАЛКА. (равнодушно) А что я творю?
ЕГОР. Ты на сцену когда должна была выйти?!
РУСАЛКА. Когда?
ЕГОР. После моих слов – «Я сейчас всё расскажу»! Тут заходит Карякин с тачкой, в ней – ты! Он говорит – «Что это у вас в огороде такое странное»? Алёна падает в обморок. Я подхватываю Алёну на руки, Карякин говорит, что вместо ста тысяч, которые он мне должен, может взять Лёшку начальником производства к себе на фабрику… Потом – «бла-бла-бла, бла-бла-бла», ещё пара сцен, мы с Алёной целуемся – и всё, финал, занавес, очередь в гардероб. А ты что творишь?!
РУСАЛКА. У меня бойкот. Этой скотине мало, что он Карякина играет, так он у меня роль Бабы Яги в детском спектакле забрал! Подсидел, гад!
ЕГОР. Да разве ж сейчас время счеты сводить?! Зачем тогда вообще на сцену вышла?!
РУСАЛКА. А как бы я его тогда опозорила? Если бы я отказалась выйти, спектакль бы просто отменили. А так – пусть выкручивается, паразит.
ЕГОР. Ты с ума сошла?! Ты всех подставила!
РУСАЛКА. А что я должна была?! Промолчать в тряпочку?! Вот скажи, зачем ему Баба Яга?! Ему что, нормальных ролей мало?! Он ведь и так – заслуженный!
ЕГОР. Ну человек он просто такой – все под себя гребёт, всё захапать пытается. Но остальные же в этом не виноваты!
РУСАЛКА. Виноваты! Могли бы и заступиться за меня всем коллективом.
ЕГОР. Сегодня заступимся! Вот прямо после спектакля все вместе пойдем к директору и заступимся! Ну пожалуйста… (молитвенно складывает руки) Выйди на сцену!
РУСАЛКА. Не выйду! На Лёшку твоего смотреть не могу… Знаешь, чем он перед спектаклем с гримершей занимался?!
ЕГОР. Чем?!
РУСАЛКА. Он табуретку под ней держал, когда она своему фикусу листья протирала!
ЕГОР. От кобе-е-ель!!! Хочешь, в морду ему дам после спектакля?!
РУСАЛКА. Вот ещё, сдался он мне…
ЕГОР. Дорогая… Милая… Талантливая! Красавица! Мы спектакль закончить не можем! Не знаем, что делать… Там чёрт ногу на сцене сломит! Все околесицу несут, народ в зале свистит!
РУСАЛКА. Это к деньгам.
ЕГОР. Алёна за Карякина замуж собралась! Карякин рвёт и мечет, у него через полчаса спектакль в другом театре, он по пробкам доехать не успеет!
РУСАЛКА. Да ты что! Как интересно…
ЕГОР. (бухается на колени) Выручай! Умоляю! А то они хотят в финале просто меня связать и в психушку отправить! Больше ни на что фантазии не хватает.
РУСАЛКА. А что, мне нравится… Элегантный финал.
Егор достаёт из кармана кошелёк, вытряхивает из него пачку денег.
ЕГОР. Вот… Взнос за ипотеку сегодня заплатить собирался. Возьми!
РУСАЛКА. (забирает деньги) Ух, ты… Не жалко?
ЕГОР. (чуть не рыдая) А что делать? Нас же уволят всех к чёртовой матери!
РУСАЛКА. Ладно, так и быть, выйду… Придумаю что-нибудь.
ЕГОР. (тихо) Только жене моей про деньги не говори, ладно?! Она на расправу покруче, чем Алёна, которую играет…
РУСАЛКА. (надевает парик) Ладно. Помоги…
Берёт со стула костюм русалки.
Егор бросается ей помогать.
РУСАЛКА. Ой… Подожди! Я тут с горя шампанского немножко… (щелкает себя по подбородку) Голова кружится.
ЕГОР. За тачку крепче держись!
РУСАЛКА. А текст какой?
ЕГОР. А я знаю? Импровизируй!
РУСАЛКА. Кофе! Сначала в буфет – кофе пить! Иначе я не человек! В смысле, не русалка.
Русалка в костюме русалки садится в тачку.
Егор увозит тачку.
ЗТМ.
XII. ДЕРЕВЕНСКИЙ ДОМ
Комната.
Алёша собирает вещи в сумку.
Лицо злое.
Заходит Алёна – вытирает руки тряпкой.
АЛЁНА. Лёш… Смородину поможешь собрать? Мошка замучила, полведра только набрала.
АЛЁША. Сама собирай. Или Карякина своего позови в помощники.
АЛЁНА. (замечает сумку) Не поняла я… А куда это ты собрался?
Алёша засовывает рубашку комом в сумку.
АЛЁША. В город поеду. Надоело всё!
АЛЁНА. (выхватывает рубашку) В какой город?! Кому ты там нужен?!
АЛЁША. А здесь я кому нужен?! Папка на автобазе живёт, ты к свадьбе готовишься.
АЛЁНА. Лёша! Ты взрослый! У твоих ровесников родители уже десять раз развелись, на других женились и снова развелись! Не надо изображать тут детскую травму!
АЛЁША. Мам, рубашку отдай.
АЛЁНА. (прячет рубашку за спину) Не отдам.
АЛЁША. Мам, это моя единственная крутая рубашка.
АЛЁНА. А зачем тебе крутая рубашка? Ты смородину идёшь собирать.
АЛЁША. Щас!
Изловчившись, выдёргивает у Алёны рубашку.
АЛЁША. Разбежался!
Засовывает рубашку в сумку, резко задёргивает на сумке молнию.
АЛЁША. Чтоб Карякин твоё варенье зимой жрал?! Слипнется у него, поняла?! И рожа треснет! Там слипнется, а тут – треснет!
АЛЁНА. Лёшенька, а давай я с тобой к своему психологу съезжу.
АЛЁША. Чего?!
АЛЁНА. Ты не представляешь, какой он хороший. Я, вон, вязать после него совсем перестала, как отрезало. И ты нервничать перестанешь. Где, где мой телефон, сейчас я ему позвоню… (мечется в поисках телефона) К нему не прорваться, конечно – очередь… Но я скажу, у меня критический случай. Он поймёт. Этот психолог очень чуткий человек, очень…
АЛЁША. Мам, замри!
Алёна замирает.
АЛЁША. Мам, я не просто так уезжаю в город. Я женюсь.
АЛЁНА. (потрясённо) На ком?!
АЛЁША. На женщине.
АЛЁНА. Я спрашиваю – где ты её взял? Ты же демпе… денде… дембельнулся только что!
АЛЁША. В интернете я её взял.
Алёна в ужасе прикрывает рот рукой.
АЛЁНА. Мамочки…
АЛЁША. Да ладно тебе, сейчас все по интернету знакомятся. (весело) Хочешь, фотку покажу?
АЛЁНА. (сухо) Покажи.
Алёша достаёт телефон, показывает Алёне фотографию.
Алёна с оскорблённым видом смотрит.
АЛЁНА. Что это?
АЛЁША. Невеста моя, Юля.
АЛЁНА. Ужас какой…
АЛЁША. Почему ужас?
АЛЁНА. Ей сколько лет?
АЛЁША. Ну, постарше меня немножко.
АЛЁНА. Да где немножко?! Её сорок с гаком – как мне!
АЛЁША. И что? Я специально твоего возраста выбирал, мне такие нравятся.
АЛЁНА. Подожди, подожди… А кто это рядом с ней?
АЛЁША. Это сын. Моего возраста. А это – две дочки, близняшки. Хорошенькие, правда? Двенадцать лет.
Алёна, раскинув руки, бросается к двери.
АЛЁНА. Не пущу!
АЛЁША. Пустишь. Иди, своему Карякину смородину собирай.
Алёша отодвигает Алёну от двери, уходит.
Алёна в смятении хватает телефон, набирает сообщение.
ЗТМ.
Выходит Карякин.
КАРЯКИН. Ужас, какие хлопоты эта свадьба, какие хлопоты… Бабы на фабрике, как узнали, что я женюсь, думаете, поздравлять меня бросились? Фигушки! Они увольняться начали. За четыре дня пять штук – фьють! – и нет их. Спрашивается, а чего работали? Чего ждали?! (поднимает указательный палец) А вот! Я всегда знал, что жениться можно было только на Алёне Григорьевне. Остальным – дом мой нужен с кованым крыльцом!
Уходит.
Возвращается.
КАРЯКИН. А вообще… Я, конечно, когда женюсь, заведу любовницу. Или две. Жалко, что у меня ткацкая фабрика, а не Большой театр. Мне балерины нравятся… Одна особенно – блондинка такая… Как махнёт ногой, так у меня аж бабочки в животе… Эх!
Почесав пузо, уходит.
XIII. ДЕРЕВЕНСКИЙ ДОМ
Комната.
Алёна сидит за столом, нервно вяжет шарф.
Заходит Егор.
ЕГОР. Привет. Чего звала?
Алёна молчит и вяжет.
ЕГОР. Случилось чего, я спрашиваю?
Алёна молчит, вяжет.
Егор выхватывает у неё вязание.
ЕГОР. Я «смску» от тебя получил – «Приезжай срочно, беда!».
АЛЁНА. (вскакивает) Это ты так срочно приехал?! Через час и сорок минут?!
ЕГОР. Алён, я в рейсе был. Быстрее не смог.
АЛЁНА. Ну, не смог, так не смог. Всё, поздно уже. (плачет)
ЕГОР. Да что случилось-то?!
АЛЁНА. Алёшка наш…
ЕГОР. Что – Алёшка?!
АЛЁНА. (навзрыд) Женится-а-а!
ЕГОР. От так поворот! От так сюрприз! То есть, ты – замуж, Алёшка – женится, а я один, как дурак…
АЛЁНА. Он на старухе женится-а-а!
ЕГОР. Как – на старухе?!
АЛЁНА. С тремя детьми-и-и!
ЕГОР. От это номер! Ну, Лёха… Ну, даёт! (повелительно топает ногой) Лёха! Иди сюда! Выпорю как сидорову эту… козу!
АЛЁНА. (вытирает слёзы) Уехал он. В город. Если бы ты пораньше приехал, догнал бы его. А так… Последняя электричка – всё… Ушла!
ЕГОР. А может, оно и к лучшему…
АЛЁНА. Что – к лучшему?!
ЕГОР. А что ему в нашей деревне сидеть? А там – пропишется, работу найдёт, глядишь, городским станет.
АЛЁНА. Господи, как я с тобой жила двадцать лет… Ну, идиот же! Кто его пропишет?! Да он через неделю сюда приедет! С этой старухой и её выводком!
ЕГОР. Нехорошо так детей называть, Алён.
АЛЁНА. А ребёнка моего на себе женить хорошо?! Спаси его, слышишь?! Спаси и сохрани!
ЕГОР. Так, давай спокойно. Кто его невеста?
АЛЁНА. Я же говорю – старуха.
ЕГОР. Зовут как?
АЛЁНА. Юля!
ЕГОР. Прекрасное имя… Где он её нашёл?
АЛЁНА. В интернете!
ЕГОР. Прекрасное место.
АЛЁНА. Да что ж у тебя всё прекрасное-то?!
ЕГОР. А чё? Никто ж не умер. Подумаешь, трое детей…
АЛЁНА. (хватает телефон) Сейчас я тебе покажу эту старую морду… Сейчас… Если найду… Так, вот здесь, кажется, если мне память не изменяет….Ой, мамочки…
ЕГОР. Что?
АЛЁНА. У неё не трое детей… У неё больше… Тут пишут, шесть только усыновлённых…
ЕГОР. Да покажи ты!
Егор выхватывает у Алёны телефон, смотрит, хмурится.
Потом улыбается всё шире и шире.
АЛЁНА. Ты чего лыбишься?!
ЕГОР. Дурочка ты у меня.
АЛЁНА. Чего-о-о?!
ЕГОР. Дурочка и есть.
АЛЁНА. Знаешь, что… (выхватывает телефон) Если я с тобой развелась, то это не значит, что я не смогу тебя треснуть сковородкой по голове.
ЕГОР. Тресни, родная! Тресни. Это мой эротический сон.
АЛЁНА. Ты можешь выключить жизнерадостного придурка и объяснить, почему ты ржёшь?
ЕГОР. Ты на фотку-то внимательно посмотри.
АЛЁНА. (смотрит в телефон) И чего?!
ЕГОР. А того! Актриса это! Американская! Трое своих детей и шестеро усыновлённых! Помнишь, мы кино с ней смотрели, а я семечками подавился. Ты меня потом ещё по спине колотила и говорила – «Вот нефиг было на эту калошу так пялиться!».
АЛЁНА. (смотрит в телефон) Ой, точно… Джулия, а не Юля её зовут… Как же я сразу-то не заметила!
Егор подходит к Алёне, кладёт ей на плечо руку.
ЕГОР. Дурочка ты моя… Знаешь, что Алёшка этим сказать хотел?
АЛЁНА. Что?
ЕГОР. Помирить он нас хотел. Любой ценой. Любым, даже вот таким глупым способом. Думал, мы испугаемся и снова поженимся, чтобы его вернуть. И в город он ни в какой не поехал. У друга своего пожить договорился, у Пашки.
АЛЁНА. Откуда ты знаешь?
ЕГОР. Оттуда! Алён, ну, я же автобус вожу! У меня там покруче, чем в интернете, новости обновляются.
АЛЁНА. Руку убери.
ЕГОР. Чего?
АЛЁНА. Руку убери, говорю. Тяжёлая.
ЕГОР. А если не уберу?
АЛЁНА. Закричу.
ЕГОР. А кричи. Кричи громче! Это мой самый эротический сон.
Пытается поцеловать Алёну.
Алёна дает ему оплеуху, отталкивает Егора, хватает ружьё.
ЕГОР. Алён, ты чего?
АЛЁНА. А чего у тебя глаза такие бешеные?!
ЕГОР. Нормальные глаза. Всегда такие после рейса…
АЛЁНА. Думаешь, я придумала, что Алёшка женится?
ЕГОР. Да не думал я так, с чего ты взяла!
АЛЁНА. Думал, думал! Я тебя насквозь вижу!
ЕГОР. Слуша-а-ай.... И ведь правда… Только сейчас сообразил. А чё, вон, шарф вяжешь, фотки мне дурацкие из интернета показываешь. Каждая собака знает, кто это… Точно! Психуешь ты, помириться хочешь – не знаешь, как, вот и придумала про Лёшку!
АЛЁНА. Уходи, а то пристрелю.
ЕГОР. Да там патронов нет.
АЛЁНА. Есть! Лёшка вчера зарядил.
ЕГОР. Алён… Я люблю тебя.
АЛЁНА. А я тебя нет! В одну реку… как там… нельзя залезть дважды!
ЕГОР. Ну, если так… Если так… Если нельзя, то… Ладно тогда. Счастья тебе. Богатства. Мужа хорошего. Детей здоровеньких. Чего там ещё… А, крыльца крепкого, чтоб все ступеньки – ух! (показывает), – железно держались.
Стремительно уходит.
Алёна садится, опёршись на ружьё, плачет.
Со стороны крыльца раздаётся грохот.
ГОЛОС ЕГОРА. Йо!
Алёна заходится в новом рыдании.
ЗТМ.
Выходит Карякин.
КАРЯКИН. Всё. Завтра надеваю хомут на шею. Страшно-о-о… Сегодня дом в порядок привёл, убрал с глаз всё лишнее – цацки там, побрякушки всякие дорогие… Алёна Григорьевна, конечно, привыкла жить по-спартански, но вдруг… глаз заиграет… появится вкус к красивой жизни… Не надо всего этого. Лишнее. Я даже кольца не купил, мы же не школьники… Не эти, как их, Алые паруса с Ромео и Джульеттой. Последний день холостой жизни! Надо ж… Дожил! Пойду закачу мальчишник… Кстати, кто-нибудь селфи со мной сделать хочет?! Давайте, давайте, пока я добрый… Налетайте на холостого Карякина!
Уходит.
XIV. ОЗЕРО
На мостках с удочкой сидит Алёша.
На нём «самая крутая» рубашка.
Подходит Алёна.
АЛЁНА. Лёш! Возвращайся домой, а?!
АЛЁША. (хмуро) Как ты меня нашла?
АЛЁНА. А чего не найти-то?
АЛЁША. Я же в город уехал.
Алёна гладит Алёшу по голове.
АЛЁНА. Да конечно! Уехал ты… А то я не знаю…
Алёша дёргается от руки Алёны.
АЛЁНА. У Пашки ты живёшь. Нет у тебя никакой невесты.
АЛЁША. Всё равно не вернусь домой. Пока с папкой не сойдёшься.
АЛЁНА. Да как же я с ним сойдусь? У него другая, у меня другой. Завтра свадьба.
АЛЁША. И не стыдно тебе?
АЛЁНА. А чего стыдиться-то?
АЛЁША. А того, что по расчёту замуж выходишь! За бабки!
АЛЁНА. Нет. Не стыдно. Старые мы уже для любви. Хочется материальной стабильности. Крепкого крыльца. Уверенности в завтрашнем дне.
АЛЁША. Это с Карякиным у тебя будет уверенность? Ха-ха! Он всю кровь из тебя высосет.
АЛЁНА. Как это?
АЛЁША. А вот так это. Увидишь. Он вампир. Энергетический.
АЛЁНА. Господи, мой психолог правильно говорит – мир сошёл с ума… Русалки, вампиры… Лёш, я раньше тоже думала, что любовь – всё в этой жизни. Что деньги не главное. Но когда двадцать лет изо дня в день видишь перед собой морду весёлого раздолбая, который обещает тебе сказочную жизнь где-то там… впереди! – а сейчас у тебя денег ровно на пожрать, заплатить за электричество и закрыть кредит за холодильник… это, Лёша… не передать словами… Ну её в задницу, эту любовь… Пошла она лесом! Буду, как все – мозгом думать, а не чем попало.
АЛЁША. Ну, ну… Прибежишь потом… к папке.
АЛЁНА. (усмехается) У него русалка.
АЛЁША. А ты, когда поймёшь, что папка лучше всех, русалке этой космы выдерешь, хвост оторвёшь и взашей выгонишь.
АЛЁНА. (обнимает Алёшу) Романтик ты у меня. Надо же. После армии – а всё равно романтик. (целует Алёшу в затылок) А чего рубаху-то праздничную нацепил на рыбалку? Испачкаешь.
АЛЁША. Жить надо сейчас и сегодня, мама. Нельзя откладывать красивые вещи на праздничный день.
АЛЁНА. Психолог мне то же самое говорит. Слово в слово. Но я так не могу! Папке своему спасибо скажи, что я экономная! Ой… (смотрит на дёргающийся поплавок) Ой, смотри! Клюёт, клюёт!
Алёша вскакивает, дёргает удочку.
Леска натягивается.
Видно, что на крючке под водой что-то тяжёлое.
АЛЁНА. Подсекай, подсекай!
Алёша дёргает удочку из стороны в сторону, делает разные «па», но безрезультатно.
АЛЁША. Это она!
АЛЁНА. Кто?!
АЛЁША. Русалка! Помоги мне!
Алёна начинает помогать Алёше вытащить улов.
АЛЁНА. Лёш… Может, ну её…
АЛЁША. Кого?
АЛЁНА. Русалку эту.
АЛЁША. А! Значит, веришь в неё! Веришь?!
АЛЁНА. Я не верю. Я помешаться боюсь с тобой за компанию.
Алёша делает последний рывок удочкой, выдёргивает из воды пустое ведро.
Ведро, расплескивая воду, со звоном приземляется у его ног.
Алёша и Алёна потрясённо смотрят на него.
АЛЁНА. Ну, слава богу… (поправляет причёску) Крыша не потекла ещё.
АЛЁША. Странно. Это должна была быть она.
АЛЁНА. Ну… Мало ли… За… гуляла… За… бухала…
АЛЁША. Мам, что ты несёшь…
АЛЁНА. Что вижу, то и несу.
Переворачивает ведро, заглядывает в него.
АЛЁНА. Чтоб вечером вернулся домой, ясно?! А то я твоего Пашку в киднеппинге обвиню.
АЛЁША. Отменишь свадьбу, тогда вернусь.
АЛЁНА. Ты как с матерью разговариваешь?!
АЛЁША. Как мать заслуживает, так и разговариваю.
АЛЁНА. (задумчиво) Да гори оно всё огнём…
АЛЁША. (с надеждой) Что, правда? Отменишь?!
АЛЁНА. Не знаю. С одной стороны… А с другой… Но опять же… Фамилия у него противная… А так – хороший мужик. Руки мне всё время целует… Подумаю ещё.
Алёна берёт ведро, уходит.
АЛЁША. Мам, а ведро куда?!
АЛЁНА. В хозяйстве пригодится!
ЗТМ.
Выходит потрёпанный пьяный Карякин.
КАРЯКИН. Дрась… те вам… Да… выпил немного… да… Ну, а чё… терять больше нечего… С мальчишника вот иду, как нормальный пацан… Знаете, сколько мальчишек было? Один. Один мальчишка… Я! Хотел друзей позвать… Ау! Где они, друзья?! А нет их! Позвать некого. Поэтому я один такой одинокий мальчишечка иду с мальчишника… (посылает воздушный поцелуй) Хоть бы морду кто набил, всё бы веселее было…
Уходит.
XV. АВАНСЦЕНА
Выходит Карякин под руку с Алёной.
Карякин в костюме с цветком в петлице.
Алёна в белом платье.
Карякин украдкой смотрит на часы.
АЛЁНА. Карякин, пока мы не дошли до ЗАГСа, мне нужно сказать кое-что важное.
КАРЯКИН. Алёнушка, давай после ЗАГСа. Придём домой, выпьем, расслабимся…
АЛЁНА. (останавливает Карякина) Нет, Карякин, я должна сказать это прямо сейчас. А то, может, ты со мной и расслабляться не захочешь.
КАРЯКИН. (поморщившись) Хорошо, Алёнушка, только быстро, а то мы на регистрацию опоздаем.
АЛЁНА. Значит, так, Карякин. Я беременна.
Карякин в изумлении замирает.
КАРЯКИН. Что? Как – беременна?
АЛЁНА. Так. Сегодня у врача была. Он подтвердил.
КАРЯКИН. Как ты можешь быть беременной, если мы с тобой ни разу… того-этого?!
АЛЁНА. А я не от тебя беременна, Карякин. От Егора.
КАРЯКИН. Это что получается, мне чужого ребёнка теперь кормить?
АЛЁНА. Ну, почему же… Ты можешь отказаться. Я специально тебе до регистрации это сказала. Как честная женщина.
КАРЯКИН. Мне надо подумать, Алёнушка.
АЛЁНА. Подумай, Карякин… Подумай…
Карякин в смятении ходит из стороны в сторону, Алёна за ним наблюдает.
Карякин резко останавливается.
КАРЯКИН. Стоп! Так ты же можешь на алименты подать!
АЛЁНА. Могу.
КАРЯКИН. Да и вообще – ребёнок с отцом может жить.
АЛЁНА. Может, конечно.
КАРЯКИН. Ну, так это ж облегчает задачу! (подходит к Алёне, обнимает её) А мы с тобой своего родим! Карякина! Правда, Алёнушка?
АЛЁНА. Правда, Карякин. А можно тебя попросить никогда больше не называть меня дебильным именем Алёнушка?
КАРЯКИН. А как мне тебя называть, Алёнушка?
АЛЁНА. Алёна Григорьевна. Как раньше.
КАРЯКИН. Хорошо. Я просто нежно хотел.
Алёна берёт Карякина под руку.
АЛЁНА. Ты, Карякин, должен понять, наш союз… он, как бы это сказать… больше делово й. Брачный контракт, ребёнок от бывшего мужа, алименты… Тут нежности неуместны. Мы должны относиться друг к другу уважительно и без сантиментов.
Карякин целует руку Алёне.
КАРЯКИН. Ещё раз убеждаюсь, что сделал правильный выбор. Вы чудесная женщина, Алёнуш… Алёна Григорьевна. «Уважительно и без сантиментов»! Блеск!
АЛЁНА. И ещё, Карякин. Ты должен знать, что я тебя не люблю.
КАРЯКИН. Да знаю я, знаю! Пошли быстрее, чего время тянуть. (смотрит на часы)
Алёна тяжело вздыхает, оглядывается на кулисы, берёт Карякина под руку, идёт с ним намеренно очень медленно.
КАРЯКИН. Может, побыстрее пойдём?
АЛЁНА. А куда торопиться? До регистрации ещё полчаса.
КАРЯКИН. У меня ощущение, что вы хотите сбежать, Алёна Григорьевна.
АЛЁНА. Какой ты мнительный, Карякин. Ужас просто. А впрочем, ты прав, есть такие мысли!
Карякин крепче берёт Алёну за руку.
КАРЯКИН. А вот не отпущу! Всё! Попалась!
АЛЁНА. Пусти, больно!
КАРЯКИН. Сейчас как поцелую!
Алёна отстраняется от Карякина, останавливает его.
АЛЁНА. Подожди, Карякин, ты должен знать…
КАРЯКИН. Ну, что ещё?
АЛЁНА. Я ведь за тебя из-за корысти иду.
КАРЯКИН. Из-за какой корысти?
АЛЁНА. Обыкновенной. Корыстной.
На лице Карякина отображается сложная гамма чувств.
Наконец, он расплывается в улыбке.
КАРЯКИН. Алёна Григорьевна! Корысть – чувство глубоко интимное. В настоящей, корыстной корысти человек даже самому себе никогда не признается, не то что объекту этой самой корысти. Так шта-а-а… Позвольте вашу ручку… (целует Алёне руку) Но я оценил! Оценил вашу последнюю попытку сбежать из-под венца. Вы прелесть. Надеюсь, ваша беременность окажется такой же мифической, как и ваша корысть.
АЛЁНА. Смешной ты, Карякин. Такой смешной, что иногда даже милый. Тебе бы бабу нормальную… С ежовыми рукавицами.
КАРЯКИН. Так я нашёл уже!
Порывисто обнимает Алёну, пытается поцеловать.
Алёна выкручивается из его объятий.
АЛЁНА. Ой, всё… И правда, пойдём быстрее, Карякин, а то у тебя уже левый глаз дёргается, смотреть неприятно.
Алёна быстро ведёт Карякина к выходу.
Им навстречу выбегает Алёша.
В руках у него одежда Егора.
АЛЁША. Мама! Папка там… Папка наш…
АЛЁНА. Что папка?!
КАРЯКИН. Молодой человек, вы внятно можете сказать, что случилось?
АЛЁША. Папка там… утопился!
Все трое, изобразив ужас на лицах, убегают.
Карякин на бегу смотрит на часы.
ЗТМ.
XVI. ОЗЕРО
На мостках стоит Алёна, прижимает к груди одежду Егора.
В глазах – слёзы.
Подбегает Карякин, он в трусах, мокрый.
КАРЯКИН. Нет нигде тела! Наверное, течением унесло.
АЛЁНА. Каким течением? Это озеро!
КАРЯКИН. Тогда не знаю. (украдкой смотрит на часы) Тогда… тогда просто унесло.
АЛЁНА. (уткнувшись в одежду, рыдает) Это я во всём виновата! Зачем, зачем я согласилась замуж пойти! Жили бы потихонечку – он у Верки своей, я одна, с Лёшкой! Я ведь люблю его! Так люблю, что хоть самой в воду!
КАРЯКИН. Хочешь, поищу ещё раз? Для гарантии.
АЛЁНА. (вытирает слёзы) Не надо. А то ещё сам утонешь. Там вода, вон, какая разноцветная… и пахнет химией.
КАРЯКИН. Ну, как хочешь, моё дело предложить.
Одевается, смотрит на часы.
Выходит Алёша – в трусах, мокрый.
АЛЁША. (мрачно) Всё дно обшарил, нет ничего…
АЛЁНА. Наверное, течением унесло… (плачет)
АЛЁША. (смотрит на Карякина) Скотина… Это из-за тебя всё… (бросается к Карякину, начинает душить) Свадьбу ему захотелось! Будет тебе свадьба! С русалкой!
Алёша толкает Карякина в воду, слышится всплеск.
КАРЯКИН. (выныривает) Чокнутая семейка! (скрывается под водой, снова выныривает) Идиоты! (скрывается под водой, выныривает) Придурки!
АЛЁНА. Лёш, а он не утонет?
АЛЁША. Да он плавает как собака!
АЛЁНА. Лёш, ты бы всё равно… руку ему подал…
АЛЁША. Щас!
Подходит Егор в трусах.
ЕГОР. Вы одежду мою не видели?
Алёна с Алёшей потрясённо смотрят на Егора.
ЕГОР. А то решил искупаться, разделся на берегу… Вышел, а одежды – тю-тю… Спёр кто-то…
Алёна молча протягивает Егору одежду.
ЕГОР. Спасибо. (начинает одеваться)
АЛЁША. Папка… Папка! (бросается к Егору, обнимает) Живой!
ЕГОР. А чё мне сделается-то? На автобазе душ сломался, дай, думаю, сполоснусь… А вы чего сюда прибежали? Штаны мои зачем-то уволокли…
АЛЁНА. Лёша! Карякин пропал! Не выныривает…
АЛЁША. Течением унесло.
ЕГОР. (смотрит в воду) Чёт пузырей много, плохой признак…
АЛЁНА. Второго утопленника я не переживу…
АЛЁША. Мам, по-моему, такое не тонет…
АЛЁНА. Помогите ему!
ЕГОР. Без паники. Там есть, кому помогать.
АЛЁНА. Кому? Что ты несёшь?
АЛЁША. Да, пап, похоже, нырять придётся.
Алёша собирается прыгать в воду, Егор его удерживает.
ЕГОР. До пяти сосчитай… Раз, два, три…
АЛЁНА. Лёшка, прыгай!
ЕГОР. Четыре, пять!
На поверхности появляется Карякин, его в объятиях держит русалка.
Егор и Алёша помогают им выбраться на мостки.
АЛЁША. Пап, а кто это с ним?
АЛЁНА. Рыба какая-то… С сиськами.
ЕГОР. Не верила мне?! Не верила?! Вот! Полюбуйся теперь на своего Карякина!
КАРЯКИН. (стонет) Алёнушка… Я не виноват. Она сама на меня ка-а-ак прыгнет!
РУСАЛКА. Всем здрасьте… Хоть бы спасибо сказали, я этого пузана еле вытащила, тяжёлый, как грузовик с навозом.
АЛЁНА. (трогает хвост русалки) Мамочки… Настоящая…
ЕГОР. А я что говорил!
АЛЁНА. Подожди… Если она была у нас в сарае… в тачке… То как она в озере снова оказалась?
РУСАЛКА. (тихо) Можно было не уточнять!
ЕГОР. (в замешательстве) А! Знаю! Бабка Нюра пьяная мимо нашего дома шла…
РУСАЛКА. Да! Точно! Пьянющая! В драбадан…
ЕГОР. Ты её окликнула…
РУСАЛКА. Ты экстрасенс просто, Егорушка…
ЕГОР. (тихо) За такие деньги могла бы и сама текст придумать…
РУСАЛКА. Я бабку окликнула и говорю – отпусти меня, старая, в озеро, выполню три твоих желания. Она с тележкой как гнедая к озеру понеслась…
АЛЁНА. Выполнила?
РУСАЛКА. Что?
АЛЁНА. Три желания.
РУСАЛКА. Драсьте… Я ж русалка, а не золотая рыбка. Классику надо знать! Я хвостом вильнула, только бабка меня и видела.
ЕГОР. (Алёне) Ну, что я тебе говорил?! Я за двадцать лет тебе ни разу не соврал.
АЛЁНА. Странно, сколько здесь живу, ни разу про русалок не слышала. Откуда она взялась?
ЕГОР. Да утопилась она тут лет двадцать назад. Из-за какого-то Гоши.
Карякин присматривается к русалке.
КАРЯКИН. Федулкина? Ты?! Римма?
РУСАЛКА. Маша. (присматривается к Карякину) А откуда ты меня знаешь?
АЛЁНА. Сдаётся мне, что Карякин и есть тот самый Гоша… Вас ведь Юрий зовут, Карякин? Юрия и Георгия можно называть Гошей. Если я ничего не путаю.
КАРЯКИН. Не путаете, Алёна Григорьевна. Меня в институте лёгкой промышленности все Гошей звали.
РУСАЛКА. (потрясённо) Что время с людьми делает… И это вот из-за этого пузана я утопилась?!
Пальцем показывает на живот Карякина.
Повисает пауза.
Карякин прикрывает руками живот.
КАРЯКИН. Молчала бы, Федулкина. Сама-то на кого похожа…
Алёна обнимает Егора.
АЛЁНА. Прости…
ЕГОР. (смущённо) Да ладно, чего уж там… Думаешь, если бы я в сарае тебя с водяным застукал, то поверил бы, что это водяной? Убил бы обоих.
АЛЁНА. Всё равно прости. Я ведь чуть за Гошу замуж не вышла… Чтоб тебе отомстить.
Алёша весело постукивает Карякина по плечу.
АЛЁША. Карякин, сто тыщ гони!
КАРЯКИН. Щас! Вы мне за моральный ущерб в два раза больше должны! (смотрит на часы) Чёрт!
РУСАЛКА. Эх, Карякин, Карякин… И зачем я свою молодую жизнь загубила? Из-за кого… Скинь меня обратно в озеро.
КАРЯКИН. Да с удовольствием!
Подхватывает русалку.
РУСАЛКА. Стой!
Карякин замирает.
РУСАЛКА. Ещё раз в озеро краску сольёшь, я на тебя жалобу напишу! В Роспотребнадзор!
КАРЯКИН. Я думал, ты скажешь – поцелуй меня на прощание, Гоша!
РУСАЛКА. Серьёзно? И ты бы поцеловал?
Полный текст пьесы представляется по запросу театрам, заинтересованным в постановке. Email:
FINITA LA COMMEDIA!
Новосибирский Академгородок
январь 2019 года
(2019.01.24)
ВНИМАНИЕ! ВСЕ АВТОРСКИЕ ПРАВА НА ПЬЕСУ ЗАЩИЩЕНЫ ЗАКОНАМИ РОССИИ, МЕЖДУНАРОДНЫМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ, И ПРИНАДЛЕЖАТ АВТОРУ. ЗАПРЕЩАЕТСЯ ЕЕ ИЗДАНИЕ И ПЕРЕИЗДАНИЕ, РАЗМНОЖЕНИЕ, ПУБЛИЧНОЕ ИСПОЛНЕНИЕ, ПЕРЕВОД НА ИНОСТРАННЫЕ ЯЗЫКИ, ВНЕСЕНИЕ ИЗМЕНЕНИЙ В ТЕКСТ ПЬЕСЫ ПРИ ПОСТАНОВКЕ БЕЗ ПИСЬМЕННОГО РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРА.
ПОСТАНОВКА ПЬЕСЫ ВОЗМОЖНА ТОЛЬКО ПОСЛЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПРЯМОГО ДОГОВОРА МЕЖДУ АВТОРОМ И ТЕАТРОМ.
