ЛЮБИТЬ НЕ ПОЗДНО
лирическая комедия
Каждый из нас хоть раз в жизни мечтал о большой настоящей любви - одной и на всю жизнь. Но если кажется, что жизнь прошла, слава и признание давно позади, а настоящей любви так и не случилось, остаётся закрыть все окна и двери и отгородиться от мира, коротая дни наедине с преданной помощницей, которую привык не замечать. Однако ангел-хранитель всегда на страже, поэтому чёрная полоса обязательно сменится белой, и если прислушаться к своему сердцу, окажется, что настощая любовь всегда была рядом - стоит только открыть ей душу.
 |
Действующие лица: АЛЕКСАНДР АРХИПОВ ЛЮДМИЛА ПАВЛОВНА РОДИОН ВИКА |
|
1. КОМНАТА АРХИПОВА Архипов лежит на кровати, отвернувшись к стене. Шторы на окне плотно задёрнуты. Заходит Людмила. В руке у неё дастер – метелка для пыли. Людмила смотрит на Архипова, сокрушённо качает головой. Подходит к окну, свободной рукой отдёргивает штору. Комнату заливает яркий свет. Архипов садится – он щурится от дневного света, прикрывается от него рукой. АРХИПОВ. Зачем ты это сделала? ЛЮДМИЛА. Затем, что вы не должны хоронить себя раньше времени. Посмотрите, какой день за окном, Александр Васильевич! Сказка, а не день – солнце светит, птицы поют, листва проклюнулась… АРХИПОВ. (резко перебивает) Закрой! Людмила невозмутимо смахивает дастером пыль с мебели. ЛЮДМИЛА. Ни за что. АРХИПОВ. Людмила Павловна! Немедленно закройте шторы! Вы же знаете, у меня аллергия на солнечный свет! ЛЮДМИЛА. Нет у вас никакой аллергии, Александр Васильевич. Вы придумали ее так же, как и всё остальное. |
 |
Архипов с трудом встаёт.
Кряхтя, сгорбившись и хватаясь за мебель, подходит к окну.
Нервно задёргивает шторы.
АРХИПОВ. И что я ещё придумал?!
ЛЮДМИЛА. Конец своей жизни, Александр Васильевич, вы придумали.
Архипов, ковыляя, подходит к Людмиле, в упор на неё смотрит.
АРХИПОВ. Я его не придумал. Он действительно наступил. (взмахивает руками, кричит) Наступил! И если я ещё могу двигаться и говорить, это совсем не значит, что… Ой! (сгибается, хватаясь за спину) Ой-ой-ой…
ЛЮДМИЛА. (подхватывает Архипова) Что, спина?
АРХИПОВ. Да, зараза такая…
Людмила помогает согнувшемуся Архипову дойти до кровати.
ЛЮДМИЛА. Давайте… Тихонечко. Без резких движений. Держитесь за меня. Вот так.
Помогает Архипову улечься в кровати.
ЛЮДМИЛА. Где ваша мазь от радикулита?
Архипов показывает на тумбочку.
АРХИПОВ. Там.
Людмила достаёт из тумбочки мазь, поднимает Архипову рубашку, начинает мазью натирать ему спину.
ЛЮДМИЛА. А вы говорите о каком-то конце! Да у вас жизнь ключом бьёт! Вон, какой роскошный приступ радикулита!
Людмила интенсивно трёт спину.
Архипов вскрикивает от боли.
АРХИПОВ. А! Осторожнее! А-а!!!
ЛЮДМИЛА. Боже, как же я люблю этот голос! Этот зычный бас Юлиана Цезаря!
АРХИПОВ. А-а-а!!!
ЛЮДМИЛА. Этот завораживающий баритон Дон Жуана!
АРХИПОВ. А-а-а!!!
ЛЮДМИЛА. Какие богатые интонации… Какой безмерный талант дан вам от бога! Я не пропустила ни одного фильма с вашим участием! Ни одного спектакля! Я всю жизнь вас боготворила…
АРХИПОВ. А теперь имеешь возможность мять мне задницу.
ЛЮДМИЛА. Да все женщины только мечтают об этом!
Архипов с трудом садится, одёргивает рубашку, берёт Людмилу за руку.
АРХИПОВ. Люда… Людмила Павловна… Людочка… Не надо пытаться заразить меня вашим неистощимым оптимизмом. Я труп, слышите? Меня нет!
ЛЮДМИЛА. О, господи! Да что вы говорите такое, Александр Васильевич! В вашем возрасте иметь из болячек только радикулит – да об этом можно только мечтать!
АРХИПОВ. (мрачно) Я пережил своё время, Люда. Это гораздо страшнее любого диагноза. Моё тело здесь, а жизнь – там… В десяти-двадцати годах раньше…
ЛЮДМИЛА. (берёт Архипова за руку) Так не бывает, Саша. Так не бывает. Если тело здесь, то и жизнь тоже здесь. А там – только воспоминания.
АРХИПОВ. Смотри сюда… (вытягивает руку) Смотри, что ты видишь?
ЛЮДМИЛА. Руку я вижу.
АРХИПОВ. Ты видишь старую руку, Люда. Видишь – морщины? Дряблую кожу – видишь? А обвисшие мышцы? А видишь, как она мелко дрожит?
ЛЮДМИЛА.(отводит глаза) Ничего я такого не вижу! У меня ужасная дальнозоркость.
АРХИПОВ. Старость, Люда, самая страшная на свете болезнь. Она убивает небольно, незаметно, но наверняка. Сначала тебе предлагают меньше ролей… Потом ещё меньше… Потом из главных героев переводят в эпизодические… А потом забывают вообще, словно тебя нет. Нет твоих прежних заслуг, ничего нет… Всё осталось в том времени, когда кожа была без морщин, мышцы крепкими, а рука не дрожала.
ЛЮДМИЛА. А, по-моему, вы просто не цените этот подарок.
АРХИПОВ. Какой подарок?
ЛЮДМИЛА. Дожить до таких лет. Ведь единственный способ не состариться – это умереть молодым.
АРХИПОВ. (вскакивает) Да ты не представляешь, как я завидую тем, кто ушёл на пике! На пике карьеры, молодости и красоты! А-а-а!!!
Архипов хватается за спину, сгибается.
Людмила его подхватывает.
ЛЮДМИЛА. Не делайте резких движений. Садитесь… Вот так…
АРХИПОВ. Все эти байки, что возраст у нас в голове – глупости. Ты когда-нибудь видела, как старятся собаки?
ЛЮДМИЛА. Какие собаки… Вы же знаете, у меня бронхиальная астма, мне нельзя заводить животных.
АРХИПОВ. Они старятся за месяц, за неделю, за считанные дни… Мгновенно! Вчера ещё твоё пёс резвился, как щенок, носился, как угорелый, хорошо ел… И вдруг – бац! У него седеет морда, выпадают зубы, отказывают задние лапы, а на глазах появляются бельма… А ведь у него нет "возраста в голове"! Он не знает, что должен состариться! Просто природа делает своё дело, и против неё не попрёшь. Она приходит с набором холодных острых инструментов и делает свою страшную операцию – без наркоза… Если бы ты знала, как меня бесят эти разговоры про то, что не надо сдаваться, что нужно жить несмотря ни на что, и что в любом возрасте есть своя прелесть! Нет в старости никакой прелести! Она костлявой рукой хватает тебя за горло и тащит в могилу! И только безумцы и дураки при этом пытаются улыбаться! Поэтому умирать нужно на пике! На взлёте! Пока ты молод и полон сил!
Людмила с восторгом смотрит на Архипова, увлечённая его монологом.
Потом вздыхает.
ЛЮДМИЛА. Люди – сволочи, Александр Васильевич. Просто ужасные сволочи!
АРХИПОВ. Ах, какое открытие!
ЛЮДМИЛА. Да нет, они не в том смысле сволочи, в котором вы думаете, а в том, что им надо сразу всё – и молодость, и красоту, и здоровье, и славу, и деньги. А ведь если подумать – достаточно только того, что руки-ноги двигаются, голова соображает, и дышать можно без ингалятора.
Людмила закашливается, достаёт из кармана ингалятор, прыскает в рот.
АРХИПОВ. Если бы все были довольны только тем, что можно дышать без ингалятора, мы до сих пор бы жили в пещерах и добывали огонь вот так… (показывает, как высекают огонь)
ЛЮДМИЛА. Да? Почему?
АРХИПОВ. Да потому, что именно стремление людей стать лучше других – красивее, богаче, умнее, знаменитее, – двигает мир вперёд. Этот мир только для молодых и сильных. И, наверное, это правильно.
ЛЮДМИЛА. А, по-моему, вы перегибаете палку, Александр Васильевич. В этом мире и для нас местечко найдётся – не очень молодых и здоровых.
АРХИПОВ. Да? Тогда какого чёрта вы торчите у меня целыми днями, а не нянчитесь с любимыми внучками? Почему там для вас не нашлось местечка?!
Людмила вздрагивает как от пощёчины.
ЛЮДМИЛА. (со слезами) Вы же прекрасно знаете, что мои внучки живут с дочкой в Испании… А я… Я не могу там… У меня аллергия на пыльцу от какой-то дряни, которая цветёт там почти круглогодично, и я задыхаюсь… И потом, у меня плохие отношения с зятем… Мне не нравится, что он младше дочки на десять лет!
Людмила закашливается, прыскает в рот ингалятором.
АРХИПОВ. Вот! А если бы вы были молоды и здоровы, то вам было бы плевать и на пыльцу, и на возраст зятя! У вас была бы своя личная жизнь! Так что я прав, нужно вовремя убираться с этого света!
ЛЮДМИЛА. (всхлипывает) Неправда… Оля с внучками раз в год приезжают ко мне… И мы счастливы… Очень счастливы! А вот вы могли бы получше относиться к своему сыну. Родик не заслужил такого свинского отношения.
АРХИПОВ. Слышать про него не хочу! Он опозорил меня!
ЛЮДМИЛА. Ничего ужасного он не сделал. Подумаешь, рассказал в интервью, что вы бросили его в полтора года! Об этом все и без него знали. Зато сейчас он хочет общаться с вами, а вы на порог его не пускаете!
АРХИПОВ. В следующий раз придёт, передай, что я его ненавижу.
ЛЮДМИЛА. Хорошо, передам. А за что вы его ненавидите?!
АРХИПОВ. За то, что ему всего тридцать лет, что у него белые зубы, высокий рост, хорошая фигура, и все бабы от него без ума!
ЛЮДМИЛА. Я запомнила. Передам.
АРХИПОВ. И ещё. Ты должна взять деньги за то, что готовишь мне, убираешь квартиру, ходишь по магазинам, стираешь и выслушиваешь мой маразматический бред.
ЛЮДМИЛА. (оскорблённо встаёт) Александр Васильевич! Вы меня обижаете…
АРХИПОВ. Нет, нет, пожалуйста, возьми!
Архипов достаёт из тумбочки пачку денег, протягивает Людмиле.
ЛЮДМИЛА. Ни за что!
АРХИПОВ. Люда, пожалуйста…
ЛЮДМИЛА. Я вас люблю! Как артиста!
АРХИПОВ. Люби на здоровье, но за работу, вот, возьми.
Архипов сует деньги Людмиле в карман.
ЛЮДМИЛА. Но я не прислуга!
Демонстративно кладёт деньги на тумбочку, распахивает шторы.
ЛЮДМИЛА. И я докажу вам, что возраст – он в голове! И не надо сравнивать себя с собаками! И про операцию без наркоза под названием "старость" не надо придумывать! Сейчас я вам кое-что принесу, сейчас, подождите…
Людмила уходит.
Приносит одну гантель, потом другую – тащит с трудом, согнувшись.
АРХИПОВ. Что за фокусы, Люда? Что это?
ЛЮДМИЛА. А это – чтобы мышцы дряблыми не были!
АРХИПОВ. У меня же радикулит!
ЛЮДМИЛА. Ничего, отлежитесь и начнёте заниматься.
Архипов, согнувшись, подходит к гантелям.
АРХИПОВ. Ты с ума сошла? Где ты их взяла?
ЛЮДМИЛА. На помойке. Выбросил кто-то.
Архипов пробует поднять гантель, но даже не отрывает её от пола.
АРХИПОВ. Господи, как же ты их принесла?
ЛЮДМИЛА. Потихоньку. С передышками.
АРХИПОВ. Немедленно отнеси обратно!
ЛЮДМИЛА. Сами несите! Но на вашем месте я бы не торопилась. Радикулит всё-таки…
Людмила гордо уходит.
Архипов пытается поднять гантель, с трудом отрывает её от пола, едва не падает.
АРХИПОВ. Ты уволена!
Людмила возвращается.
ЛЮДМИЛА. А я на вас не работаю, Александр Васильевич! Я тут по зову сердца.
АРХИПОВ. Тьфу! Вот навязалась на мою голову…
ЛЮДМИЛА. И пропасть я вам не дам! Вы нужны народу!
АРХИПОВ. Ты вот сейчас издеваешься? Издеваешься, да?!
ЛЮДМИЛА. Нет! Вам присвоили звание народного? Вот и соответствуйте! Оправдывайте доверие и честь, которая вам этим званием оказана!
АРХИПОВ. Как?
ЛЮДМИЛА. Для начала – побрейтесь и оденьтесь нормально.
АРХИПОВ. А дальше?
ЛЮДМИЛА. (показывает на гантели) Начните по утрам заниматься гимнастикой и читать новости в интернете.
АРХИПОВ. А дальше?
ЛЮДМИЛА. А дальше – само всё попрёт. Вот увидите.
АРХИПОВ. Что попрёт? Что?! Мне предложат главную роль в блокбастере?! Позовут на ток-шоу?! Предложат возглавить театр?!
ЛЮДМИЛА. А вы приведите себя в порядок и научитесь по утрам распахивать шторы. И тогда узнаете!
АРХИПОВ. Как же я ненавижу этот дурацкий, пустой оптимизм! Люда, дорогая… Скажите, если вы возьмёте в руки сморщенное гнилое яблоко, вы будете кричать – посмотрите, какое румяное вкусное яблоко?!
ЛЮДМИЛА. Нет, не буду. Я так и скажу, что яблоко гнилое и сморщенное. (прыскает в рот ингалятором) Но из его семечка вырастет румяное и вкусное яблоко!
АРХИПОВ. А мне плевать, что из семечка вырастет! Мне важно только то, что будет со мной! А меня… съело время! Я умер! Всё, что я хочу – это мраморный памятник на престижном кладбище и минуту молчания по центральному телевидению в свою честь.
ЛЮДМИЛА. Хорошо.
Людмила берёт телефон, набирает номер.
АРХИПОВ. Что вы делаете?
Людмила жестом показывает, чтобы Архипов ей не мешал.
ЛЮДМИЛА. Здравствуйте, это центральное телевидение? Вас беспокоит Людмила Воронина, поклонница народного артиста Александра Архипова. В последние годы я помогала ему по хозяйству.
АРХИПОВ. Что ты делаешь, Люда?
ЛЮДМИЛА. (в трубку) Я хочу сообщить, что Александр Васильевич только что умер.
АРХИПОВ. Люда!
Архипов пытается вырвать трубку у Людмилы, но она уворачивается.
ЛЮДМИЛА. Да, сейчас, прямо у меня на руках. Не знаю, наверное, сердечная недостаточность, я не врач. Последние слова? Конечно, запомнила. Он сказал, что хочет мраморный памятник на престижном кладбище и минуту молчания на центральном телевидении в честь него. Пожалуйста… Не за что. Это был мой долг – сообщить вам об этом.
Людмила нажимает отбой, с вызовом смотрит на Архипова.
АРХИПОВ. (потрясённо) Людмила Павловна… Ну, это просто вообще… Это переходит все границы!
ЛЮДМИЛА. Да? А по-моему, я всё правильно сделала, Александр Васильевич.
Людмила задёргивает шторы, занавешивает покрывалом зеркало.
АРХИПОВ. (растерянно) И что теперь будет?
ЛЮДМИЛА. Не знаю. Посмотрим.
У Архипова вдруг вспыхивают глаза.
АРХИПОВ. А знаете, мне нравится ваша идея!
ЛЮДМИЛА. Вообще-то, это ваша идея – помереть.
АРХИПОВ. Нет, правда! Теперь все целый день только и будут говорить обо мне… А может, даже три дня. А может – неделю! Вспомнят, какой я был тонкий, талантливый и незаменимый! Пересмотрят все мои фильмы! Вспомнят спектакли! И поймут, как несправедливо со мной обошлись! «Народный артист Александр Архипов умер в нищете и полном забвении!» А?! Как тебе заголовочек?! Может, мне, и правда, побриться?
ЛЮДМИЛА. И подушиться не забудьте! Тело должно хорошо пахнуть.
АРХИПОВ. О, господи… Чувствую прямо, как кровь побежала по жилам… Ап!
Архипов подпрыгивает на месте, делая ногами кульбит.
ЛЮДМИЛА. Осторожней! Спина!
АРХИПОВ. Какая спина! Включи скорее новости! Что-нибудь – телевизор или радио! Что-нибудь быстрее включи!
ЛЮДМИЛА. Вы же выбросили всё это ещё год назад! Сказали – зачем держать, если вас не показывают. Есть только интернет в моём телефоне.
АРХИПОВ. Ну?! И что там?!
ЛЮДМИЛА. (смотрит в телефон) Пока ничего.
АРХИПОВ. Как – ничего? Совсем ничего?!
ЛЮДМИЛА. Да подождите вы, ещё очень мало времени прошло.
АРХИПОВ. А сколько ждать?
Людмила прыскает в рот ингалятором, пожимает плечами.
Звонок в дверь.
АРХИПОВ. Кто это?
ЛЮДМИЛА. Не знаю. Но вам лучше лечь и не двигаться.
АРХИПОВ. Почему?
ЛЮДМИЛА. Потому что вы умерли!
Архипов быстро ложится на кровать – руки вдоль тела.
Людмила перекладывает ему руки на грудь.
ЛЮДМИЛА. И не надо делать такое довольное лицо! Щёки втяните! Чёрт… Цвет лица никуда не годится. Подождите, сейчас свет выключу.
Людмила приглушает свет, идёт открывать дверь.
Архипов встаёт, достаёт из тумбочки парфюм, быстро опрыскивает себя.
Ложится – руки вдоль тела.
Опомнившись, складывает их на груди.
В комнату заходит Родион.
За ним Людмила.
РОДИОН. И когда это случилось?
ЛЮДМИЛА. Утром… Я зашла, чтобы прибраться в комнате, смотрю, а Александр Васильевич… Какой-то бледный и за сердце держится. Я хотела вызвать врача… Но не успела.
РОДИОН. Понятно. (слегка пинает гантели) В таком возрасте опасно поднимать тяжести.
ЛЮДМИЛА. Да… Я тоже предупреждала – не вздумайте поднимать эти гантели!
Родион по-хозяйски обходит комнату.
ЛЮДМИЛА. Родик, а как вы узнали?
Родион рассматривает содержимое шкафа, картины на стенах.
РОДИОН. Что? Вы что-то сказали?
ЛЮДМИЛА. Я спрашиваю, Родион, откуда вы узнали о смерти отца?
РОДИОН. А! Ехал в машине, включил радио… Обычно я слушаю музыку, а тут чёрт дёрнул переключить на новости. Скажите, а вы случайно с отцом не расписаны?
ЛЮДМИЛА. (вздрагивает) Ну, что вы! Конечно, нет…
РОДИОН. Отлично! Значит, вы не сможете претендовать на квартиру.
ЛЮДМИЛА. Это всё, что вас волнует?
РОДИОН. А что меня ещё должно волновать? Надеюсь, у него больше нет детей?
ЛЮДМИЛА. Мне об этом ничего неизвестно. Вы не хотите к нему подойти?
РОДИОН. Зачем?
ЛЮДМИЛА. Ну, как же… Поцеловать, проститься. Отец всё-таки.
РОДИОН. Я боюсь покойников. И потом, какой же он мне отец? Я его видел раза три в жизни, и все три раза – по телевизору.
ЛЮДМИЛА. Но вы же претендуете на наследство! Ради приличия могли бы и подойти.
РОДИОН. Простите, как вас?
ЛЮДМИЛА. Людмила Павловна.
РОДИОН. Людмила Павловна, а вы кто здесь?
ЛЮДМИЛА. Никто.
РОДИОН. Ну, так и идите себе.
Людмила уходит.
РОДИОН. Стойте. Вы любили его?
ЛЮДМИЛА. Да, очень. Как артиста.
РОДИОН. Тогда займитесь похоронами и всей этой лабудой с поминками, хорошо?
ЛЮДМИЛА. Хорошо.
РОДИОН. А то я, честно говоря, не представляю, как это делать…
Родион фотографирует на телефон лежащего Архипова.
ЛЮДМИЛА. Что вы делаете?
РОДИОН. Как что? Снимки. На память.
Людмила, раскинув руки, заслоняет собой Архипова.
ЛЮДМИЛА. Прошу вас! Не надо…
РОДИОН. Почему? Это вместо подойти и поцеловать… Отойдите, не мешайте!
ЛЮДМИЛА. Дикость какая-то…
Людмила отходит, брызгает ингалятором в рот.
Родион продолжает фотографировать.
У него звонит телефон.
РОДИОН. Да… Я его сын.
У Людмилы тоже звонит телефон.
ЛЮДМИЛА. Алло…
РОДИОН. Конечно, я дам интервью, у меня даже снимки есть.
ЛЮДМИЛА. Нет, нет, никаких интервью!
В дверь непрерывно звонят, потом стучат.
РОДИОН. Сколько вы мне за это заплатите?
ЛЮДМИЛА. Да идите вы со своими деньгами знаете куда?!
Стук и звонки в дверь усиливаются.
Родион бросается к двери, Людмила хватает его за руки.
ЛЮДМИЛА. Не открывайте! Это журналисты!
РОДИОН. (вырывается) Пустите! Это мой дом! Что хочу, то и делаю!
Архипов вскакивает с кровати.
АРХИПОВ. Я сам открою!
Быстро идёт к двери.
Отстраняет со своего пути Родиона и Людмилу, открывает дверь.
Из двери на Архипова направляется яркий свет, многочисленные фотовспышки, слышен гул голосов, щелчки фотоаппаратов.
Немая сцена.
Родион и Людмила, замерев, потрясённо смотрят на Архипова.
АРХИПОВ. (раскинув руки перед дверью) Братцы! Хорошо-то как! Прямо как в прежние времена!
РОДИОН. Чёрт… Он, что – притворялся?!
ЛЮДМИЛА. Да вы что! У него пульса не было! Он дышать перестал! Да что я, покойников, что ли, не видела?!
РОДИОН. Покойник?! (показывает на Архипова) Вот это – покойник?!
ЛЮДМИЛА. Радовались бы, Родион, что я ошиблась!
Людмила снимает плед с зеркала, распахивает шторы.
РОДИОН. Так я и радуюсь! Папа! Сколько лет, сколько зим! Ты меня узнаёшь?!
ГОЛОСА ЖУРНАЛИСТОВ. Вы живы, Александр Васильевич?! Господин Архипов, вы не умерли?! Ваша прислуга ошиблась?!
Архипов хватает гантели, зычно кричит хорошо поставленным голосом.
АРХИПОВ. Не дождётесь!
Многочисленные вспышки фотокамер.
Архипова в эффектной позе с гантелями снимают со всех сторон.
Родион с досадой на лице отходит в тень.
ЗТМ.
2. КОМНАТА АРХИПОВА
Шторы распахнуты.
Кровать аккуратно застелена.
Архипов – свежий и бодрый, – поднимает гантели.
Входит Людмила в фартуке.
В руках у неё прозрачный стакан с жидкой смесью.
ЛЮДМИЛА. Александр Васильевич, вот завтрак!
АРХИПОВ. (кладёт гантели) Минуточку, Людмила!
Архипов встаёт на весы, смотрит на цифры, сходит с лица.
АРХИПОВ. Чёрт…
ЛЮДМИЛА. Что случилось?
АРХИПОВ. А ты не видишь?! Плюс двести грамм! Всё, меня снимут с роли! Меня снимут… Снимут с роли! (мечется по комнате) Я же на диете! Откуда такой вес? О, господи…
ЛЮДМИЛА. Отставить панику!
Архипов замирает.
ЛЮДМИЛА. Никто вас не снимет. А вес у вас нормальный. Это мышечная масса растёт.
АРХИПОВ. Правда? (щупает бицепсы)
ЛЮДМИЛА. Ну, конечно, вы же уже почти месяц качаетесь!
АРХИПОВ. Тогда почему всего двести грамм?
ЛЮДМИЛА. Ну, знаете… В вашем возрасте и это неплохо. Вот, выпейте, это специальный коктейль. Я рецепт на сайте культуристов нашла.
АРХИПОВ. (берёт стакан) Вот зачем ты сейчас про возраст?
ЛЮДМИЛА. Затем, что надо трезво смотреть на вещи. Пейте, будете как Шварценеггер.
АРХИПОВ. (пьёт, морщится) Ну, и гадость…
ЛЮДМИЛА. Пейте, это очень полезная гадость, от неё мышцы растут.
Людмила достаёт из кармана телефон, смотрит расписание.
ЛЮДМИЛА. Значит, так. Через два часа у вас интервью на радио. Тема – трудная доля забытых артистов. В пятнадцать ноль-ноль у вас пробы на проект «Анна Каренина». В семнадцать ноль-ноль у вас съёмки в ситкоме «Ё-моё» в главной роли! Запомнили? Если что, я буду звонить и напоминать.
АРХИПОВ. Запомнил. Это ж надо… (радостно) До ситкомов докатился!
Ставит недопитый коктейль на стол.
ЛЮДМИЛА. Все великие актёры играли в комедиях.
АРХИПОВ. Только не надо меня успокаивать, я сейчас хоть чёрта лысого сыграю, причём – гениально! Людочка, выйди, мне надо переодеться.
Людмила выходит, но в двери замирает.
ЛЮДМИЛА. Ой… Александр Васильевич…
АРХИПОВ. Ну, что ещё?
ЛЮДМИЛА. Я кое-что вам купила…
АРХИПОВ. (укоризненно) Люда… Зачем? Что?!
ЛЮДМИЛА. Только, пожалуйста, не возражайте, деньги я из тумбочки взяла, это те, которые вы мне за работу всучить хотели… Считайте, что я их взяла. Стойте! Не одевайтесь…
Людмила уходит.
Архипов обеспокоено смотрит на часы.
Людмила возвращается, в руках у неё плечики с белым мужским костюмом.
Людмила прикладывает костюм к Архипову.
ЛЮДМИЛА. (смущённо) Вот… Посмотрите, какая красота!
АРХИПОВ. Люда… Но почему белый?
ЛЮДМИЛА. А вы в зеркало гляньте… Видите, как освежает?
Архипов бросает стеснительный взгляд в зеркало.
АРХИПОВ. Я не собираюсь молодиться.
ЛЮДМИЛА. При чём здесь молодиться, Александр Васильевич? Вы просто покажете всем, что полны сил и желания работать.
АРХИПОВ. Правда?
ЛЮДМИЛА. Давайте, давайте, надевайте быстрей, а то на интервью опоздаете.
Архипов надевает белый пиджак.
Людмила им любуется.
ЛЮДМИЛА. Красота… Лет двадцать долой.
АРХИПОВ. А по-моему, я в нём смешон. Он только подчёркивает мою обвисшую рожу.
ЛЮДМИЛА. Хотите, узнаю телефон пластического хирурга?
АРХИПОВ. Хочу!
ЛЮДМИЛА. Вообще-то, я пошутила…
АРХИПОВ. А я – нет. (пальцами подтягивает лицо, смотрит в зеркало) Всё-таки, это была гениальная идея, Людочка – объявить меня умершим. Как все всполошились! Как забегали! Забытая звезда умирает в полном одиночестве… А потом – ах, оказывается, горничная ошиблась! Забытая звезда воскресла на глазах у прессы! Две недели в первых сточках всех новостей! Как это сейчас называется – пиар?!
ЛЮДМИЛА. Да плевать, как называется. Главное – о вас все вспомнили.
АРХИПОВ. Столько работы сразу свалилось! От журналистов отбоя нет, продюсеры рвут на части!
ЛЮДМИЛА. Кстати, могли бы объяснить журналистам, что я не горничная.
АРХИПОВ. А я разве не объяснил?
ЛЮДМИЛА. Нет, конечно. Они так и называют меня – горничная Архипова.
АРХИПОВА. Ну, извини.
ЛЮДМИЛА. Ладно, чего уж там. Вы вообще голову потеряли, когда все о вас вспомнили!
Людмила заботливо поправляет на Архипове лацканы белого пиджака.
Архипов берёт её за руку.
АРХИПОВ. Потерял. Каюсь. Давно хотел вам сказать, но всё не решался, Людмила Павловна…
Звонок в дверь.
ЛЮДМИЛА. Я открою.
Людмила уходит.
Архипов рассматривает себя в зеркале, снимает пиджак, вешает на спинку стула.
Заходит Людмила с Родионом.
Родион ставит на пол большую дорожную сумку.
РОДИОН. Привет, пап…
АРХИПОВ. (с пафосом) Какие люди! Ну, здравствуй, сын. Чем обязан?
РОДИОН. Вот только не надо этих интонаций. Не на сцене.
АРХИПОВ. (меняет тон) Ну, хорошо. Какого чёрта ты припёрся?
РОДИОН. Вот, уже лучше. Пап… Можно я тебя буду так называть?
АРХИПОВ. Да назвал уже сто раз, чего спрашиваешь.
РОДИОН. Пап, можно я у тебя немного поживу?
АРХИПОВ. У меня?
РОДИОН. У тебя.
АРХИПОВ. Поживёшь?
РОДИОН. Ну, да. Чёрная полоса в жизни – с девушкой расстался, с матерью поругался, с работы выгнали, денег нет, только ты и остался…
Архипов в задумчивости проходит по комнате.
Людмила за ним наблюдает.
АРХИПОВ. А чего с девушкой расстался?
Родион молчит.
ЛЮДМИЛА. Александр Васильевич, ну, какая разница?
АРХИПОВ. А с работы почему выгнали?
РОДИОН. Ладно. Я всё понял. Пока.
Родион берёт сумку, уходит.
ЛЮДМИЛА. (укоризненно) Александр Васильевич… В вашем возрасте сыновьями так не разбрасываются.
АРХИПОВ. Да что ты мне всё возраст, возраст! Мне всего шестьдесят восемь! Ладно, догони его.
Людмила убегает.
Архипов нервно ходит по комнате.
Заходит Людмила с дорожной сумкой.
За ней – Родион.
АРХИПОВ. (рявкает) Займёшь дальнюю комнату! Отбой в двадцать три ноль-ноль! И чтоб никаких гулянок!
Родион, вытянувшись, отдаёт честь.
РОДИОН. Есть, товарищ командир!
Родион выхватывает у Людмилы сумку, уходит строевым шагом, отдавая честь.
АРХИПОВ. Клоун!
ЛЮДМИЛА. Ох, вы же опоздаете, Александр Васильевич.
АРХИПОВ. (смотрит на часы) Чёрт, побежал…
ЛЮДМИЛА. Подождите! А что вы хотели сказать мне?
АРХИПОВ. (останавливается) Ах, да… (берёт Людмилу за руку) Людмила Павловна… Людочка… Ты не представляешь, как я благодарен тебе за то, что всё это время, пока я был беспомощным, неопрятным, вредным и всеми забытым стариком… ты была рядом со мной. Это ты вытащила меня из ада, ты дала новую жизнь и новые силы… Спасибо тебе.
Архипов целует Людмиле руку.
Людмила страшно смущается.
АРХИПОВ. Спасибо тебе, дорогая… Я был мерзким, противным, опустившимся маразматиком… Не представляю, как ты столько лет терпела меня.
ЛЮДМИЛА. (со слезами) Как вы можете так говорить, Александр Васильевич. Что значит – терпела? Вы для меня всегда были… самым лучшим… самым талантливым… самым прекрасным и добрым…
Архипов целует Людмилу в щёку.
АРХИПОВ. Спасибо, Людочка. Никогда не забуду.
Архипов быстро уходит.
Людмила хватается за щёку – за то место, куда её поцеловал Архипов.
Глаза светятся счастьем.
ЛЮДМИЛА. Александр Васильевич… А как же костюм? Вы забыли переодеться!
Стоит, не дождавшись ответа, начинает вальсировать.
Останавливается перед зеркалом, прихорашивается.
Убирает волосы то так, то эдак.
Натягивает одежду на себе так, чтобы лучше была видна фигура.
Заходит Родион.
Людмила, спохватившись, быстро одёргивает платье.
РОДИОН. Слушай, метнись, приготовь что-нибудь, а? Жрать хочется, сил нет.
ЛЮДМИЛА. Я?
РОДИОН. Ну, не я же.
ЛЮДМИЛА. Но я не прислуга.
РОДИОН. Да мне плевать, кто ты. Раз ошиваешься здесь, делай женскую часть работы.
ЛЮДМИЛА. Я и делаю.
РОДИОН. Вот и делай. Сказано – есть хочу, – что непонятного?
ЛЮДМИЛА. Всё понятно. Всего хорошего.
Людмила с оскорблённым видом уходит.
Родион оглядывается, по-хозяйски надевает белый пиджак.
Берёт гантели, принимает перед зеркалом эффектные позы.
ЗТМ.
3. КОМНАТА АРХИПОВА
Архипов обеспокоено ходит по комнате.
Выглядывает в окно.
Смотрит на часы.
Хватает телефон, но тут же отбрасывает его на стол.
АРХИПОВ. Родик! Родион!
Родион не отвечает.
АРХИПОВ. Ты оглох?!
Заходит Родион.
У него вальяжный, расслабленный вид.
На голове – слегка сдвинутые наушники.
РОДИОН. Ты что-то сказал?
АРХИПОВ. Да, я что-то сказал! Где Людмила Павловна? Почему её нет уже неделю?
РОДИОН. Откуда я знаю? Дела, наверное, у тётки… Она же здесь не работает, насколько я знаю. Чего ты психуешь?
АРХИПОВ. У неё нет никаких дел, кроме моих!
РОДИОН. (усмехается) Значит, появились.
Архипов в бешенстве хватает Родиона за грудки.
АРХИПОВ. Десять лет! Слышишь… Все десять лет она каждый день приходила сюда! Все меня заживо похоронили, забыли, растоптали своим равнодушием, а она каждый день приходила сюда, открывала вот эти шторы и говорила мне, что жизнь продолжается! Она не дала мне сломаться, заставила поверить в себя и жить дальше! Она кормила меня с ложечки, она драила эту квартиру, она прислушивалась к каждому моему вздоху, потому что боялась, что депрессия доконает меня, и я выйду в окно или повешусь! Она не могла просто так исчезнуть! Что ты ей сказал?!
РОДИОН. Ничего. Я просто попросил есть.
АРХИПОВ. Попросил есть?! А как ты попросил есть?
РОДИОН. Нормально попросил.
АРХИПОВ. Каким тоном ты попросил есть?!
РОДИОН. Нормальным тоном.
АРХИПОВ. (отталкивает Родиона) Понятно. Теперь мне всё понятно! (хватается за голову) Что ты наделал… Она больше никогда не придёт… Она гордая!
РОДИОН. Ну, хочешь, я позвоню ей и извинюсь.
АРХИПОВ. У меня нет её телефона.
РОДИОН. Давай адрес, я съезжу и извинюсь.
АРХИПОВ. У меня нет её адреса. Она всегда появлялась сама. Сначала после спектаклей с цветами, потом возле дома – с преданным взглядом и тоже с цветами. Она всегда была рядом. Зачем мне было узнавать её адрес, а тем более телефон?!
РОДИОН. Высокие отношения!
АРХИПОВ. Вон.
РОДИОН. Где?!
АРХИПОВ. Не придуривайся! Ты сейчас пойдёшь вон отсюда и не вернёшься, пока не найдёшь Люду!
Архипов толкает Родиона к двери.
Родион упирается.
РОДИОН. Как я её найду?
АРХИПОВ. Не знаю!
РОДИОН. Дай хоть обуться!
АРХИПОВ. Не дам!
Архипов выталкивает Родиона за дверь, возвращается в комнату.
Следом почти сразу заходят Родион и Людмила с букетом цветов.
Людмила на каблуках, в красивом платье, с причёской, макияжем, посвежевшая и похорошевшая.
АРХИПОВ. (ошарашено) Людочка…
ЛЮДМИЛА. Подхожу к двери, а там Родик в носках … Что тут у вас происходит?
РОДИОН. Тирания и деспотия у нас тут происходит, Людмила Павловна.
АРХИПОВ. (рявкает) На колени!
РОДИОН. (бухается на колени) Вот, я же говорил!
АРХИПОВ. Проси прощения!
РОДИОН. (бьётся лбом в пол) Простите меня, Людмила Павловна!
ЛЮДМИЛА. Мальчики, вы тут с ума сошли?
Родион встаёт, отряхивает колени.
РОДИОН. Можно я теперь к себе пойду, а?
ЛЮДМИЛА. Подожди. Цветы поставь, пожалуйста, в вазу.
Протягивает букет Родиону.
РОДИОН. Я?!
ЛЮДМИЛА. Ну конечно! А что тут сложного? Берёшь вазу, наливаешь воду, ставишь букет.
АРХИПОВ. (язвительно) Но сначала делаешь свежий срез и добавляешь в воду немного дрожжей.
Родион берёт букет, уходит с лицом, выражающим высшую степень недоумения.
Букет держит на вытянутой руке.
АРХИПОВ. (недовольно) Где ты была?
ЛЮДМИЛА. В пансионате. Для астматиков. Прогулки на свежем воздухе, лечебные процедуры… За спиной словно крылья выросли. Про ингалятор совсем забыла!
АРХИПОВ. А позвонить трудно было?
ЛЮДМИЛА. У меня телефон сел, а зарядку я дома забыла.
АРХИПОВ. Дома забыла?! Да я тут чуть с ума не сошёл!
ЛЮДМИЛА. Александр Васильевич, а что это у вас с лицом?
АРХИПОВ. (хватается за лицо) Где?! А! Ну, это… Это небольшие омолаживающие процедуры…
ЛЮДМИЛА. Что?! Вы… сделали уколы ботокса?!
АРХИПОВ. Тише! Не орите так, Родик услышит! (шёпотом) Ну, сделал, да… Зато мне дали роль Каренина в международном проекте!
ЛЮДМИЛА. О, господи… Слава богу, что не Вронского… А что это у вас в ухе?
АРХИПОВ. (хватается за ухо) Маленькая серёжка. Это модно. А что?
ЛЮДМИЛА. Ничего. По-моему, у вас крышу снесло.
АРХИПОВ. А кто мне говорил, что возраст у нас в голове? Кто?!
ЛЮДМИЛА. По-моему, вы как-то слишком рьяно взялись за дело.
АРХИПОВ. Нормально я взялся. Вы, кстати… тоже… слегка причепорились. К чему бы это?
ЛЮДМИЛА. Спасибо, что заметили. А это я к тому, чтобы меня за прислугу больше не принимали.
АРХИПОВ. Хочу принести вам свои извинения за своего сына. Убил бы балбеса.
ЛЮДМИЛА. Не надо никого убивать. Надо было его воспитывать. Раньше…
Заходит Родион с вазой в одной руке, с цветами в другой.
Под мышкой – нож.
Родион ставит вазу на стол, начинает отрезать черенки цветов.
Всем своим видом демонстрирует, каким глупым занятием его заставили заниматься.
Людмила и Архипов молча за ним наблюдают.
АРХИПОВ. Спасибо за букет, Люда. Прямо как в прежние времена… после спектакля.
ЛЮДМИЛА. Этот букет кто-то выбросил, Александр Васильевич. Он лежал возле вашего дома, а я его подобрала. Правда, красивый?!
РОДИОН. А! Чуть не порезался!
Архипов забирает у Родиона нож.
АРХИПОВ. Дай сюда! Руки из… задницы растут!
Архипов отрезает стебли, ставит цветы в воду.
АРХИПОВ. Ладно, пусть живут здесь. Они же не виноваты, что их кто-то выбросил.
ЛЮДМИЛА. Я тоже так подумала.
РОДИОН. Надеюсь, про дрожжи это была штука?
ЛЮДМИЛА. Ну, почему же… Там есть маленький кусочек в холодильнике, пойду, сама принесу. А потом приготовлю что-нибудь на ужин.
Людмила уходит.
Родион смотрит ей вслед.
РОДИОН. Обалдеть, какая любовь…
АРХИПОВ. Какая любовь?
РОДИОН. Такая любовь! Хочешь сказать, что она не влюблена в тебя?
АРХИПОВ. Кто влюблён?
РОДИОН. Пап… Не включай идиота. Людмила Павловна в тебя влюблена по уши.
АРХИПОВ. А, ну, да… Как в артиста.
РОДИОН. Да какого артиста! Как в мужчину она в тебя влюблена. Или ты… Ты, что, не догадывался?!
Родион обходит Архипова, который стоит в полном недоумении.
РОДИОН. Нет, ты, что, правда, не видел… Не понимал ничего? Думал, она по доброте душевной все эти годы тебя обхаживает и денег за это не просит?
АРХИПОВ. Да ей сто лет! Какая любовь?! Ей сто лет было сто лет назад!
РОДИОН. Ну, не знаю… По-моему, она и сейчас ещё… очень даже ничего.
Заходит Людмила, бросает в воду кусочек дрожжей.
ЛЮДМИЛА. Вы чего как два петуха в боевой стойке? Опять ссоритесь?
РОДИОН. Нет, разговариваем о жизни.
Родион уходит.
Людмила поправляет в вазе цветы.
Архипов обходит её, с интересом оглядывает с ног до головы.
Смачно хлопает по заду.
Людмила вздрагивает, замирает.
Медленно поворачивается.
С силой залепляет Архипову пощёчину – так, что он отлетает на два шага назад.
АРХИПОВ. (хватается за щёку) Простите, Людмила Павловна… Это всё Родик, мерзавец.
ЛЮДМИЛА. При чём здесь Родик?
АРХИПОВ. Он подумал… То есть, сказал… В общем, это неважно. Простите меня, ради бога!
Архипов бухается на колени перед Людмилой.
АРХИПОВ. Сам не знаю, что на меня нашло. Бес попутал…
ЛЮДМИЛА. Я где-то читала, что ботокс очень плохо влияет на мозги. После этих уколов люди катастрофически глупеют.
АРХИПОВ. Правда? Вот видите… Клянусь, я больше не буду ничего колоть, только не уходите! Без вас этот дом становится мёртвым…
Заходит Родион, видит Архипова на коленях.
РОДИОН. Ой, пардон!
Архипов быстро вскакивает.
Родион поспешно уходит.
АРХИПОВ. Вы не уйдёте, Людмила Павловна?
ЛЮДМИЛА. (подумав) Нет. Только пообещайте, что больше не будете распускать руки.
АРХИПОВ. Обещаю! Ни за что… Никогда! (бьёт себя по рукам)
ЛЮДМИЛА. Вы не опоздаете? У вас репетиция через час.
АРХИПОВ. Откуда вы знаете про репетицию?
ЛЮДМИЛА. (улыбается) Я всегда всё про вас знаю.
АРХИПОВ. Тогда я побежал… Сейчас… Только…
Архипов достаёт из шкафа (снимает со стула) белый пиджак, надевает.
АРХИПОВ. Вот. Очень полюбил его, просто не вылезаю!
Архипов машет рукой, уходит.
Людмила смотрит ему вслед, улыбается.
Глаза светятся счастьем.
ЗТМ.
4. КОМНАТА АРХИПОВА
Архипов, разметавшись, спит на кровати.
Рядом с ним из-под одеяла торчит юная женская нога.
В комнате беспорядок.
Рядом с кроватью разбросана легкомысленная женская одежда.
Стоят пустые бутылки из-под шампанского и виски.
В комнату бодрым шагом заходит Людмила, распахивает шторы.
ЛЮДМИЛА. Александр Васильевич! Что-то вы сегодня совсем обленились! Скоро обед! Подъём!
Архипов недовольно мычит, отмахивается, открывает глаза.
ЛЮДМИЛА. Боже… Что за запах?! Вы пили?!
АРХИПОВ. (шёпотом) Люда! Закрой немедленно шторы! Ты, что, не видишь, человек спит!
ЛЮДМИЛА. Какой человек?
АРХИПОВ. Хороший человек, красивый… (показывает на ногу)
Людмила в ужасе смотрит на женскую ногу, потом на женские вещи.
Девушка под пледом ворочается, стонет, приподнимается.
ВИКА. Пить… Принесите, пожалуйста, пить… Голова раскалывается…
Людмила стоит с каменным лицом.
Архипов поспешно встаёт, натягивает штаны – это джинсы с многочисленными потёртостями и дырками.
АРХИПОВ. Мышонок, я сейчас сам принесу… Людмила Павловна не прислуга. Людмила Павловна, это Вика – наш второй режиссёр. Вика, это Людмила Павловна – мой… моя… моё… Друг!
Архипов убегает.
Вика садится в кровати, она в одной комбинации.
ВИКА. Скажите, а где здесь ванная?
Людмила с каменным лицом указывает направление.
Вика встаёт, проходит мимо Людмилы, чуть притормаживает.
ВИКА. Людмила Павловна, будьте другом, сварите кофе!
Вика уходит.
Людмила стоит, замерев, с каменным лицом.
Заходит Архипов со стаканом воды.
АРХИПОВ. А Вика где?
Людмила молчит с каменным лицом, смотрит прямо перед собой.
Архипов ставит стакан на стол.
Подходит к Людмиле.
Людмила его словно не видит.
АРХИПОВ. Люда! (трясёт её за плечи) Люда, что с тобой?!
ЛЮДМИЛА. (безжизненным монотонным голосом) Со мной всё в порядке, сейчас пойду и сварю кофе, Вика просила, она в ванной.
Людмила хочет уйти, но Архипов удерживает её за плечи.
АРХИПОВ. У тебя неприятности, да?
ЛЮДМИЛА. Да, с утра поругалась с дочкой по телефону…
АРХИПОВ. Фигня, помиритесь. Как тебе мой мышонок, а? Красивая, да? А грудь какая – во! Пол съемочной группы по ней сохнет, включая главного режа, а она меня выбрала!
ЛЮДМИЛА. Что это у вас? (показывает на руку Архипова)
АРХИПОВ. А! Это тату. Прикольно, да? (напрягает бицепс)
ЛЮДМИЛА. Да, очень прикольно. А сколько мышонку лет?
АРХИПОВ. Тридцать! Пять… Да, кажется, тридцать пять. Я же в паспорт к ней не заглядывал. Она говорит – тридцать пять, – я и верю.
ЛЮДМИЛА. Тридцать пять? Чудесный возраст…
АРХИПОВ. Да? Могла бы быть и помоложе. Ладно, помоложе у нас только хлопушки, а это ни фига не интересно.
Архипов натягивает на себя майку с ярким принтом.
АРХИПОВ. У хлопушек мозгов нет!
Людмила показывает на дырки в джинсах Архипова.
ЛЮДМИЛА. Скажите, а вам… не дует?
АРХИПОВ. Нет! Классные штаны, правда?
ЛЮДМИЛА. Да, прикольные. Пойду кофе сварю. Кстати, у нас нет кофе.
АРХИПОВ. Как – нет?
ЛЮДМИЛА. Так. Вы же никогда не пили кофе, у вас от него изжога…
АРХИПОВ. Да когда это было! Изжога… В старости это было! А теперь… Людочка… Теперь новая жизнь! Может, сгоняешь в магазин?!
ЛЮДМИЛА. Сгоняю.
Архипов достаёт из тумбочки деньги, протягивает Людмиле.
АРХИПОВ. Вот деньги.
Людмила забирает деньги, уходит.
АРХИПОВ. (кричит вслед) Кофе и что-нибудь вкусное! Пирожные или торт! Вика сладкое любит!
В комнату вваливаются хохочущие Родион и Вика.
ВИКА. Сань, представляешь, стою я под душем, и вдруг вваливается это чудовище!
РОДИОН. И что характерно, Сань, она даже не завизжала!
АРХИПОВ. За Саню сейчас ремня схлопочешь…
Архипов пытается пнуть Родиона, тот уворачивается.
ВИКА. А чего зря визжать? Я сразу поняла, что ты Санькин сын! Похожи ведь как две капли воды.
АРХИПОВ. Тем более надо было визжать. Я бы пришёл и пенделей ему надавал. А вообще, закрываться надо в ванной, девушка.
ВИКА. А девушка одна живёт! Нет у неё привычки запираться в ванной.
Вика и Родион смеются.
Архипов задумчиво на них смотрит, теребя серёжку в ухе.
ВИКА. (кричит) Людмила Павловна! Кофе готов?!
АРХИПОВ. Кофе в пути. Выяснилось, что его нет дома, поэтому Людочка любезно согласилась сходить за ним в магазин.
ВИКА. Слушай, Сань, а какого чёрта она тут делает? Ты не говорил, что с тобой живёт друг в юбке!
РОДИОН. Ой… Да ты никак ревнуешь папашу к этой старой мочалке…
Архипов перебивает его зычным криком.
АРХИПОВ. Не сметь! Не сметь называть Людмилу Павловну старой мочалкой! Я этого не позволю!
ВИКА. Вот теперь я действительно ревную.
АРХИПОВ. Людмила Павловна мне… как сестра. Даже больше – как мать! Да, сначала она была просто поклонницей моего таланта, и мало чем выделялась из толпы восторженных фанаток. Но когда слава и деньги закончились, рядом осталась только она… Поэтому попрошу воздержаться от сальных шуточек в её адрес.
ВИКА. Прости, Сань. Я не хотела никого обидеть. (целует Архипова) Мать так мать. Обещаю, что буду относиться к ней с уважением.
РОДИОН. Та-ак… А ты, что, здесь жить собираешься?
ВИКА. Собираюсь.
РОДИОН. В качестве кого?
АРХИПОВ. В качестве твоей мачехи! Устроит?
РОДИОН. (опешив) Ну, ты даёшь, пап… Вы поженитесь?
ВИКА. Конечно, поженимся. (вплотную подходит к Родиону) Ты кого больше хочешь – братика или сестричку?
РОДИОН. (пятится) Ты бы оделась всё-таки…
Вика отходит и одевается.
Заходит Людмила.
Она в короткой юбке, вульгарно накрашена, на каблуках.
На голове – сумасшедшая прическа.
В руках у Людмилы коробка с тортом и пакет.
Все, замерев, смотрят, как Людмила подходит к столу и водружает в центр коробку.
АРХИПОВ. Людочка… Что с тобой?
ЛЮДМИЛА. А что со мной?
АРХИПОВ. К чему этот маскарад?
ЛЮДМИЛА. Интересно, почему, когда вы делаете уколы ботокса и носите рваные джинсы – это вторая молодость, а когда я крашу губы и надеваю короткую юбку, это маскарад?
ВИКА. (потрясённо) Саня… Ты колол ботокс?!
Людмила едва не падает на каблуках.
Достаёт из пакета бутылку коньяка, торжественно ставит рядом с тортом.
РОДИОН. Ну, ни фига себе!
АРХИПОВ. А кофе?
ЛЮДМИЛА. Извините, братцы, про кофе я напрочь забыла. Пока шмотки покупала, косметику выбирала, то сё… из головы совсем вылетело. Вы чего так все на меня смотрите? Не хотите опохмелиться?
ВИКА. Я думаю, надо выпить. Как минимум – за знакомство. Сейчас принесу рюмки.
Вика уходит, Родион уходит за ней.
Архипов берёт Людмилу за плечи.
АРХИПОВ. Люда… Людочка… Что случилось?
ЛЮДМИЛА. А что вам не нравится, Александр Васильевич? Вам шестьдесят восемь, мне пятьдесят девять. Гляньте, какие мы с вами два крутых перца! Глядишь, я тоже себе… тридцатипятилетнего любовника найду!
Заходят Вика и Родион, заговорщицки смеются, ставят на стол рюмки.
Людмила разливает по рюмкам коньяк, режет торт.
РОДИОН. Пап, а Вика берёт меня помощником второго режиссёра, представляешь!
ВИКА. Да, Сань, ты почему не сказал, что у тебя сын работу найти не может? Давно бы пристроили.
АРХИПОВ. Мышонок… Ты хочешь, чтобы эта рожа была не только у меня дома, но и на работе?
ВИКА. Хочу. Детям помогать надо. (обнимает Родиона) Смотри, какой у тебя чудесный ребёнок, Саня!
ЛЮДМИЛА. (поднимает рюмку) Друзья мои! Я хочу выпить… за Сашу.
Все берут рюмки.
ЛЮДМИЛА. За его редкий талант и тонкую благородную душу! Вот есть мнение, что надо вовремя уходить из профессии… Уходить на пике славы, чтобы не переживать мучительного падения и стыда, когда молодые вытеснят тебя из профессии и займут твоё место, уходить, чтобы тебя запомнили молодым и блистательным. А я хочу сказать, что никто не знает, когда этот пик наступит. Может быть, он уже был… А может быть наступит сейчас… А может быть, ещё только будет. И возраст тут совсем ни при чём. Александр Васильевич всем это доказал. О его Каренине пишут все мировые критики – хвалят, ругают, – но все признают, что это яркое явление в мировом кино. Его комедийная роль в новом ситкоме тоже наделала много шума – Архипов стал таким популярным, что куда там нашим молодым актёрам! За его многогранный талант! За взятую им новую высоту!
ВИКА. Ура!
Все пьют.
АРХИПОВ. (вытирает слезу) Спасибо, Людочка!
ВИКА. А я хочу выпить за нашу помолвку. (наливает коньяк в рюмку) Санечка сделал мне предложение, и мы подали заявление в ЗАГС. Свадьба в августе.
ЛЮДМИЛА. Александр Васильевич… Это правда?
АРХИПОВ. Правда, Людочка, правда. Спасибо тебе за моё второе дыхание, за эту вторую молодость… Кстати… А тебе идёт эта юбка! Вот уж не думал, что у тебя такие обалденные ноги!
ЛЮДМИЛА. Ура! (залпом выпивает коньяк) А ну-ка, горько! Быстренько – горько!!! Хочу видеть это! Горь-ко!!!
Людмила снова наливает коньяк в рюмку, залпом выпивает, наливает ещё.
Вика и Архипов целуются.
РОДИОН. Ужас, какой вертеп… Пап, ну, кто так целуется!
Людмила хватается за грудь, начинает задыхаться.
РОДИОН. Э-э-э, Людмила Павловна… Что с вами?!
АРХИПОВ. (бросается к Людмиле) Люда!
ЛЮДМИЛА. Сейчас… сейчас… пройдёт… (задыхается ещё больше)
Архипов и Родион укладывают Людмилу на кровать.
ВИКА. Ой, мамочки… "Скорую" вызвать?
АРХИПОВ. У неё в сумке есть ингалятор, давай быстрее сюда!
Вика выбегает, Родион бросается за ней.
Людмила задыхается.
АРХИПОВ. Люда, дыши! Дыши! Эй, где вы там?! Быстрее!
Прибегает Родион, отдаёт Архипову ингалятор.
Архипов прыскает Людмиле в рот.
Людмила задыхается.
АРХИПОВ. Тут ничего нет! Он закончился!
Заходит Вика с телефоном.
ВИКА. "Скорая" уже едет…
АРХИПОВ. Она задохнётся! О, господи! Люда! Дыши!
Вика хватает свою сумку, достаёт ингалятор, протягивает Архипову.
ВИКА. Вот, возьми! Кажется, такой же…
Архипов прыскает Людмиле в орт.
Людмила начинает дышать.
Дышит ровнее и глубже.
Все замирают.
ВИКА. (Архипову) Что ты так смотришь? У меня аллергия на всякую гадость, которая весной цветёт. Вот, на всякий случай ношу с собой…
АРХИПОВ. Какое счастье, что у тебя аллергия, мышонок… Какое счастье!
ЛЮДМИЛА. А последнее желание умирающей никто послушать не хочет?
РОДИОН. Очень хотим!
ЛЮДМИЛА. Оставьте нас с Сашей одних.
РОДИОН. (приобнимает Вику) Пойдём. По-моему, они собираются прикончить коньяк без нас.
Вика и Родион уходят.
АРХИПОВ. Людочка… Как же ты меня напугала. Ты как себя чувствуешь?
ЛЮДМИЛА. Не знаю. Хочется умереть… Но при этом та-ак хочется жить!
АРХИПОВ. Знакомое чувство…
ЛЮДМИЛА. Поцелуйте меня.
АРХИПОВ. Что?
ЛЮДМИЛА. Поцелуйте меня. Пожалуйста…
Архипов деликатно целует Людмилу в щёку.
ЛЮДМИЛА. Поцелуйте меня по-настоящему. Как будто я молодая, очень красивая и вы от меня без ума. Вы же артист! Сыграйте эту несложную роль…
Архипов целует Людмилу.
Она его обнимает.
Архипов отстраняется – явно смущённый.
ЛЮДМИЛА. Спасибо… Больше всего в жизни я боялась, что у меня закончится ингалятор, я умру, а вы меня так и не поцелуете…
ЗТМ.
5. КОМНАТА АРХИПОВА
Архипов в шикарном халате сидит за столом.
На лице – косметическая тканевая маска.
Пьёт кофе, читает в планшете новости.
Кровать убрана.
Шторы распахнуты.
Заходит Людмила с веником.
У Людмилы запущенный, неухоженный вид, она небрежно одета.
Начинает мести пол.
ЛЮДМИЛА. Опять новости в Интернете читаете?
АРХИПОВ. (уставившись в планшет) Да… Всё, как вы учили – чтобы быть в тонусе и не отставать от жизни.
Отхлёбывает кофе.
ЛЮДМИЛА. И что пишут?
АРХИПОВ. Да ерунду всякую. Вот раньше новости были так новости! Первый человек полетел в космос! Начали новую комсомольскую стройку! Повысили надои и собрали рекордный урожай!
ЛЮДМИЛА. Да, да, и трава была зеленее, и деревья выше. Вы просто состарились, Александр Васильевич – вот вам все новости теперь и кажутся ерундой.
Архипов откладывает планшет, возмущённо смотрит на Людмилу.
АРХИПОВ. Я?! Состарился?!
Людмила видит на его лице косметическую тканевую маску, хватается за сердце.
ЛЮДМИЛА. О, господи!
Архипов срывает с лица маску, бросает её на стол.
АРХИПОВ. Извините. Вам, кстати, тоже не помешало бы…
ЛЮДМИЛА. Что?
АРХИПОВ. Побольше следить за собой. Что-то вы… совсем себя запустили.
ЛЮДМИЛА. А зачем мне за собой следить? Вы ведь всё равно женитесь на другой…
Людмила отворачивается, Архипов встаёт, подходит к Людмиле, принюхивается.
АРХИПОВ. Так… Ты что, опять выпила?
ЛЮДМИЛА. Совсем чуть-чуть. Чтобы не помереть от тоски.
АРХИПОВ. Какой тоски, Люда?! Какой тоски?! Смотри! (подскакивает к окну) Смотри! Видишь, какое солнце?! А какое небо?! Ты дышишь. Иногда с ингалятором, но всё равно дышишь, живёшь, двигаешься, голова работает – что ещё надо?!
ЛЮДМИЛА. Молодость и красоту, Александр Васильевич. Всего лишь… молодость и красоту. Как у вашей Вики…
АРХИПОВ. О, господи! Хочешь, я дам тебе телефон пластического хирурга? Хочешь, оплачу операцию?
ЛЮДМИЛА. Нет, не хочу.
Людмила достаёт из кармана фартука ингалятор, прыскает в рот.
Потом из кармана достаёт фляжку, делает глоток коньяка.
Архипов выхватывает у неё фляжку.
АРХИПОВ. Прекрати пить! Тем более с лекарством…
ЛЮДМИЛА. Ничего ваш пластический хирург не исправит. Только испортит. Молодое лицо на старом теле выглядит очень нелепо… Хотите, я покажу вам свою грудь?
АРХИПОВ. Не надо!
ЛЮДМИЛА. А пятую точку?!
АРХИПОВ. Боже упаси!
ЛЮДМИЛА. Вот видите… А ещё коньяк отбираете. Дайте сюда!
Людмила забирает у Архипов фляжку, отхлёбывает из неё.
Снова начинает подметать.
Архипов смотрит на неё.
Людмила вытирает слёзы.
ЛЮДМИЛА. Вы думаете, что победите старость, если женитесь на молодой?
АРХИПОВ. Ничего я не думаю. Мы с Викой любим друг друга.
ЛЮДМИЛА. (отхлёбывает из фляжки) Ещё бы вам не любить друг друга… Она упругая, как резиновая кукла, а вас пригласили сниматься в Голливуд…
АРХИПОВ. (сухо) Людмила Павловна, по-моему, вы превращаетесь в злобную, старую и ревнивую алкоголичку!
ЛЮДМИЛА. (выпрямляется, со слезами) Александр Васильевич! Неужели вы не понимаете, что когда молодое тело отдаётся старой дряблой развалине – это противоестественно!
АРХИПОВ. Ей уже тридцать пять! А мне всего шестьдесят восемь! Я не развалина!
ЛЮДМИЛА. Эх, Александр Василич… Разве можно быть настолько слепым…
Людмила прыскает в рот ингалятором, отхлёбывает коньяк из фляжки.
АРХИПОВ. Что ты имеешь в виду?
ЛЮДМИЛА. (отводит взгляд) Да нет, ничего…
Архипов хватает Людмилу за плечи.
АРХИПОВ. Нет, ты уж договаривай, раз начала.
ЛЮДМИЛА. Вы опять скажете, что я ревнивая алкоголичка.
АРХИПОВ. (трясёт её) Да говори, наконец!
ЛЮДМИЛА. Уберите руки.
Архипов отпускает Людмилу.
ЛЮДМИЛА. Хорошо, я скажу. Ваш сын и Вика…
АРХИПОВ. Так, а вот теперь замолчи.
ЛЮДМИЛА. Нет уж! Скажу! Когда вы в прошлый раз уезжали на съёмки в Америку, вот эта кровать ходуном ходила! Я пришла убираться, а тут тако-о-о-е! Знаете, сколько они мне заплатили, чтобы я ничего вам не сказала?! Знаете?! Сейчас покажу!
Людмила уходит.
Архипов потрясённо стоит посреди комнаты.
Заходит Людмила, швыряет Архипову пачку денег.
Деньги разлетаются веером.
ЛЮДМИЛА. Вот! Вот! Я даже не пересчитывала!
Купюры медленно оседают вокруг неподвижного Архипова, который стоит с каменным лицом.
ЛЮДМИЛА. Простите… Что я наделала…
АРХИПОВ. Вон.
ЛЮДМИЛА. Мне уйти?
АРХИПОВ. Да. Никогда не думал, что скажу вам это, но я больше не хочу вас видеть. Совсем. Никогда.
ЛЮДМИЛА. Хорошо. Прощайте, Александр Васильевич. Навсегда прощайте.
Людмила уходит.
Архипов берёт со стола косметическую маску, растягивает её, накладывает на лицо.
Горько, фальшиво, по-актёрски хохочет.
ЗТМ.
6. КОМНАТА АРХИПОВА
Полумрак.
Родион и Вика обнимаются, целуются.
ВИКА. (отстраняясь) Подожди… Не могу больше. Мне всё время кажется, что он войдёт…
РОДИОН. (прижимает Вику к себе) Перестань! Он ещё неделю будет на съёмках.
Тихо заходит Архипов.
Он в джинсах и длинном, чёрном пальто.
Родион и Вика его не замечают.
ВИКА. (отталкивает Родиона) Знаю! Всё равно не могу. У меня ощущение, что он стоит за спиной… Мне прямо мерещится этот его старческий запах, такой специфический… Фу… Никакими парфюмами его не перебьёшь.
РОДИОН. Эй, эй, полегче, он всё-таки мой отец!
ВИКА. Извини. Откуда я знала, что это так тяжело – жить со стариком. Думала, его слава и гонорары всё компенсируют.
РОДИОН. Я! Я тебе всё компенсирую! Иди сюда!
ВИКА. Не могу больше врать! Не хочу больше за него замуж! Тебя люблю!
РОДИОН. Так давай ему скажем.
ВИКА. Как?
РОДИОН. Позвоним и скажем!
Родион достаёт телефон.
Вика пытается его выхватить.
ВИКА. Нет! Не надо! Пожалуйста!
РОДИОН. (уворачивается) Нет уж, мне тоже надоело всё время бояться, что он войдёт!
ВИКА. Подожди! А где мы будем жить? И на что? Ты получаешь копейки, я тоже… Машина, и та – его.
РОДИОН. (замирает) Чёрт… Что-то я не подумал… Ладно, потерпим тогда. Иди сюда!
Родион прижимает Вику к себе, они целуются.
Архипов включает свет.
Родион и Вика оборачиваются, замирают.
РОДИОН. Папа… Ты давно здесь?
АРХИПОВ. Давно.
ВИКА. А как же съёмки?
АРХИПОВ. Отстрелялся пораньше. Хотел сюрприз тебе сделать.
ВИКА. Прости…
РОДИОН. Прости, пап. Хочешь, ударь меня.
ВИКА. (подскакивает к Архипову) И меня, Сань! И меня!
АРХИПОВ. (отодвигает Вику) Я тебе не Саня.
ВИКА. А кто?
АРХИПОВ. Александр Васильевич.
ВИКА. И что теперь… Александр Васильевич?
Архипов достаёт из кармана ключи, картинным жестом кидает их на стол.
РОДИОН. Что это значит, пап?
АРХИПОВ. Ключи от квартиры. Вы можете жить здесь. Буду вам каждый месяц подкидывать немного деньжат. Машину тоже забирайте.
Архипов бросает на стол брелок с ключами.
РОДИОН. А ты?
АРХИПОВ. А что я? Пойду с горя повешусь. Пока, молодёжь.
Архипов машет рукой и, весело насвистывая, уходит.
Родион берёт ключи от квартиры.
Вика берёт ключи от машины.
Смотрят друг на друга, словно не верят своему счастью.
Вика с визгом бросается Родиону на шею.
Родион подхватывает Вику на руки, кружит по комнате.
ЗТМ.
7. УЛИЦА ПЕРЕД ДОМОМ (АВАНСЦЕНА)
Людмила метёт улицу.
Она в длинном белом платье, аккуратно причёсанная, накрашенная, на каблуках.
Сзади подходит Архипов.
Он в джинсах и белой рубашке навыпуск.
Останавливается, оценивающе оглядывает Людмилу с ног до головы.
Улыбается, хлопает её по заду.
Людмила вскрикивает, оборачивается, замахивается метлой.
ЛЮДМИЛА. Александр Васильевич… Вы?! Как вы меня нашли?
АРХИПОВ. Не поверите – нанял частного детектива. Он всего за пятьдесят тысяч вычислил, что вы работаете дворником в этом районе.
ЛЮДМИЛА. О, господи… Зачем вам это?
АРХИПОВ. Ужасно соскучился.
ЛЮДМИЛА. А как же молодая жена?
АРХИПОВ. Я её отпустил. К Родику. И Родика отпустил. Пусть живут. Квартиру и машину им отдал, материально обещал помогать…
ЛЮДМИЛА. Это правда?
АРХИПОВ. Не, ну, а что… Жизнь тяжёлая у молодёжи сейчас – пока найдёшь себя, пока устроишься, пока зарабатывать нормально начнёшь… А жизнь-то проходит… Мне не жалко, я помогу… Почему бы родному сыну – и не помочь?
ЛЮДМИЛА. А где вы жить будете?
АРХИПОВ. Как где? У тебя…
ЛЮДМИЛА. У ме-ня?!
АРХИПОВ. Частный детектив сказал, что у тебя двушка на окраине. Неужели не пустишь?
ЛЮДМИЛА. О, господи… (шарит в кармане платья) Ингалятор забыла, кажется…
Архипов достаёт из кармана ингалятор, протягивает Людмиле.
АРХИПОВ. Вот, держи. Купил на всякий случай.
Людмила быстро прыскает ингалятором в рот, дышит.
ЛЮДМИЛА. Спасибо… Александр Васильевич, не могу я вас в двушку пустить…
АРХИПОВ. Да? Почему?
ЛЮДМИЛА. У меня там дочка. И внучки. И этот… как его… зять! Они из Испании сюда переехали… Там, в Испании, какая-то дрянь цветёт, ну, и внучка задыхаться от неё начала, совсем, как я – наследственность, наверное… В общем, они сюда и переехали от греха подальше… Вот. Нет у нас двушки на окраине.
АРХИПОВ. А что есть?
ЛЮДМИЛА. Дворницкая в подвале вон того дома…
АРХИПОВ. Так это же прекрасно! Совсем как в молодости! Жить негде, есть нечего, карманы пустые – жизнь прекрасна и удивительна! Я люблю тебя, Люда!
ЛЮДМИЛА. Я вам не верю…
АРХИПОВ. Очень сильно люблю. Я как Родика с Викой увидел, так у меня в голове словно вспыхнуло… Ты – моя кровь в жилах! Моё сердце, моё дыхание! Ты – моя душа, Людочка…
ЛЮДМИЛА. Очень похоже на монолог главного героя. И лицо держите, словно вас крупным планом снимают.
АРХИПОВ. То есть – не веришь?
ЛЮДМИЛА. Я же не девочка. Мозги есть, слава богу.
Архипов выхватывает у Людмилы метлу.
АРХИПОВ. Дай сюда!
Начинает мести улицу.
ЛЮДМИЛА. Что вы делаете?
АРХИПОВ. Буду мести, пока ты не поверишь, что я люблю тебя!
Людмила пытается отобрать у Архипова метлу.
ЛЮДМИЛА. Прекратите немедленно! Вон, вас уже фотографируют! Сейчас в новостях везде сообщат, что народный артист Александр Архипов зарабатывает, подметая улицы!
С разных сторон мелькают вспышки фотоаппаратов.
Архипов яростно метёт.
АРХИПОВ. Пусть сообщат!
Людмила хватается за метлу.
ЛЮДМИЛА. Отдайте мой рабочий инструмент! Я сейчас управляющего позову!
АРХИПОВ. Зови! Вот он обрадуется, что сам Архипов ему улицы метёт!
ЛЮДМИЛА. Александр Васильевич, ну, правда… Хватит валять дурака! Нам не двадцать лет! И даже не сорок!
АРХИПОВ. Вот именно! Поэтому всё можно списать на старческий маразм… Кстати, а чего это вы так вырядились на работу? Прям как на свадьбу!
ЛЮДМИЛА.(смущённо) Да, вы правы. Наверное, это маразм. Вот, думаю, мету я улицу, а тут вы подходите… С букетом цветов… А я некрасивая… Поэтому платье и надела.
Архипов, согнувшись, хватается за спину.
АРХИПОВ. А-а!
ЛЮДМИЛА. Что? Спина?!
АРХИПОВ. Да… Прихватило что-то… А-а!
ЛЮДМИЛА. (обхватывает его) Держитесь за меня! Отдайте метлу, что вы в нее вцепились…
Людмила отбрасывает метлу, стоит, одной рукой обхватив Архипова, другой брызгает в рот ингалятором, смеётся.
ЛЮДМИЛА. Вот дуралеи старые! Женихаться вздумали, а сами на ногах еле стоим!
АРХИПОВ. А я не сдамся! Там, в кармане у меня, в правом, возьми…
ЛЮДМИЛА. Что?
АРХИПОВ. (со стоном) Возьми, увидишь…
ЛЮДМИЛА. Да что ж я, в карманах у вас шариться буду?! Вон, на нас и так пялятся все!
АРХИПОВ. Пусть пялятся! (показывает в зал язык) Возьми, я сказал!
Людмила лезет в карман Архипову, достаёт бархатную коробочку.
ЛЮДМИЛА. Это что?
АРХИПОВ. Открой.
Людмила открывает коробочку – там кольцо.
ЛЮДМИЛА. Что это, я спрашиваю?!
АРИХИПОВ. Людочка, что бы я сейчас не ответил, ты скажешь, что я играю крупный план. Поэтому ты просто надень его и скажи "Да".
Людмила пытается надеть кольцо, оно налезает только на мизинец.
АРХИПОВ. Ну?!
ЛЮДМИЛА. Да.
АРХИПОВ. Ну, слава богу… А теперь отведи меня в свою дворницкую и сгоняй в аптеку за мазью.
ЛЮДМИЛА. (любуясь кольцом) Александр Васильевич… Саша… А можно отрывок какой-нибудь… Про любовь… Специально для меня… Из классики! Всё равно вас все уже крупным планом снимают… Вон, даже наш управляющий выбежал, телефон достаёт…
Архипов поднимает метлу, опершись на неё, постепенно выпрямляется, декламирует.
АРХИПОВ. Я тосковал, забытый, нелюбимый,
Толк в жизни потерял. Один. И вот
Богиня с тонкой талией осиной
Устроила в душе переворот.
И мир расцвёл! А мой увядший разум
С надеждой в новой грации воскрес.
Она возникла облачком. И сразу
Взлетел я и вознёсся до небес…
ЛЮДМИЛА. Ой, это Шекспир?! Я что-то такого не помню…
АРХИПОВ. Это я сам написал. Для тебя.
ЛЮДМИЛА. Правда?
АРХИПОВ. Никогда стихов не писал, а тут вскочил посреди ночи и…
Безумный, я в порывах дикой страсти
В мечтах своих витал и день, и два.
Богиня, я всецело в твоей власти,
Прости мне откровенные слова.
Архипов обнимет Людмилу.
АРХИПОВ. Люблю тебя! О, боже, что за счастье
В терзаньях дни пустые проводить,
Ждать, словно высшей милости, ненастья
В надежде жар душевный охладить.
Всю жизнь свою к ногам твоим бросаю,
Моя богиня! Я тобой пленён.
И душу в клочья, в лепестки терзаю,
Чтоб знала ты, как я в тебя влюблён.
Архипов и Людмила обнимаются, целуются.
ЗАНАВЕС
Все права принадлежат автору и защищаются РАО и законом Р.Ф. об авторских правах.
Постановка пьесы возможна только после заключения прямого контракта между Автором и Театром.
