Email:

ВНИМАНИЕ! ВСЕ АВТОРСКИЕ ПРАВА НА ПЬЕСУ ЗАЩИЩЕНЫ ЗАКОНАМИ РОССИИ, МЕЖДУНАРОДНЫМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ, И ПРИНАДЛЕЖАТ АВТОРУ. ЗАПРЕЩАЕТСЯ ЕЕ ИЗДАНИЕ И ПЕРЕИЗДАНИЕ, РАЗМНОЖЕНИЕ, ПУБЛИЧНОЕ ИСПОЛНЕНИЕ, ПЕРЕВОД НА ИНОСТРАННЫЕ ЯЗЫКИ, ВНЕСЕНИЕ ИЗМЕНЕНИЙ В ТЕКСТ ПЬЕСЫ ПРИ ПОСТАНОВКЕ БЕЗ ПИСЬМЕННОГО РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРА. ПОСТАНОВКА ПЬЕСЫ ВОЗМОЖНА ТОЛЬКО ПОСЛЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПРЯМОГО ДОГОВОРА МЕЖДУ АВТОРОМ И ТЕАТРОМ.

ВНИМАНИЮ НАРОДНЫХ И САМОДЕЯТЕЛЬНЫХ ТЕАТРОВ! ПЬЕСА ЗАПРЕЩЕНА К ПОСТАНОВКЕ БЕЗ СОГЛАСОВАНИЯ С АВТОРОМ. ЕСЛИ НЕСОГЛАСОВАННАЯ ПОСТАНОВКА БУДЕТ ОСУЩЕСТВЛЕНА, ОНА БУДЕТ СЧИТАТЬСЯ ПИРАТСКОЙ, И ЕЙ БУДУТ ЗАНИМАТЬСЯ ЮРИДИЧЕСКИЕ СЛУЖБЫ РОССИЙСКОГО АВТОРСКОГО ОБЩЕСТВА И ГИЛЬДИИ ДРАМАТУРГОВ РОССИИ.

ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЗА МАНЬЯКА
Комедия в двух действиях, восьми сценах и одной фотографии.

Несколько недель подряд все газеты и новости трезвонят о неуловимом маньяке, который маскируется под электриков, сантехников, врачей и даже юристов - всех тех, кого вызывают на дом одинокие пожилые дамы. Экзальтированная пенсионерка Эльза Григорьевна хочет поймать маньяка, чтобы стать женщиной года. Воплощая свой план, она попутно решает задачу, как же выдать замуж свою засидевшуюся в девушках внучку.

Действующие лица: ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА, энергичная дама, возраст которой уже внушает почтение, а внешность – все еще восхищение. ВЕРА, внучка Эльзы Григорьевны. Многочисленные любовные неудачи придают ей особый шарм. Она не в том возрасте, чтобы мечтать о принце, но и не в том, чтобы совсем не мечтать. ВЫСОКИЙ БРЮНЕТ (он же Электрик, Спасатель, Автомеханик). НЕВЫСОКИЙ БРЮНЕТ, он же Сантехник, Доктор, Нотариус. ГОЛОСА СОСЕДЕЙ ЗА ОКНОМ ЛУНА БРОДЯЧИЕ КОТЫ

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Просторная гостиная, соединенная с кухней и прихожей. Современная обстановка – мраморная барная стойка отделяет кухню от жилой зоны, диван, кресло, большой платяной шкаф, журнальный столик, большое зеркало с полкой для косметики, портрет адмирала Нельсона на стене, вышитый крестиком, большое окно, прикрытое портьерами и с приоткрытой створкой. На журнальном столике стоит телефон и лежит куча глянцевых журналов. В кухонной зоне - печь, холодильник, навесной шкаф и небольшой столик. На барной стойке стоит турка, ваза с фруктами и металлическая подставка с блюдцами и чашками.

За барной стойкой на высоком стуле сидит Эльза Григорьевна в брючном костюме и ажурной шали. На носу у нее очки, в руке чашка кофе. Забыв про кофе, Эльза читает газету. На лице у Эльзы неподдельный ужас. Она то и дело качает головой.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Кошмар! Ужас какой-то! Нет, это что делается-то?! (отбрасывает газету, хватается за сердце) Подумать только! Седьмая жертва за месяц! (залпом выпивает кофе, наливает из турки еще, кричит) Вера! Вера!! (подбегает к окну, кричит в распахнутую створку) Ве-ера!

ГОЛОС СОСЕДКИ. Эльза Григорьевна, Верочка только что домой ушла! Дождик пошел, и она с крыши ушла!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (отходя от окна) Вера!

В гостиную входит Вера, она недовольно морщится.

ВЕРА. Ну что ты кричишь?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вера, он приходит к пожилым дамам под видом электрика, сантехника, врача или спасателя и душит их капроновым фалом!

Вера подходит к барной стойке, берет газету и бегло просматривает ее.

ВЕРА. (откидывая газету) Ты опять читаешь ерунду о маньяке?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Это не ерунда, Вера! Седьмая жертва за месяц! Его не могут поймать, потому что он приходит по настоящим вызовам! То есть дамы моего возраста вызывают врача, электрика, сантехника или спасателя, а приходит… Он! Маньяк!

ВЕРА. (наливая себе кофе из турки) Но ты же не собираешься никого вызывать?!

Насмешливо смотрит на Эльзу Григорьевну, маленькими глотками отхлебывая кофе.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (шепотом) У нас на кухне сломался кран!

ВЕРА. Врешь! Кран в полном порядке.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А в гостиной барахлит выключатель.

ВЕРА. Он двадцать лет барахлит и еще сорок пробарахлит. (раздраженно отставляет чашку) Со здоровьем-то, надеюсь, у тебя все в порядке? Врач не понадобится?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (хватаясь за сердце и садясь на диван) Ой, не знаю, не знаю… Как страшно жить, когда нельзя никого вызвать! Вот представляешь, суну я руку за батарею, а вытащить не смогу. Понадобится спасатель, я его вызову, а он придет и задушит меня этим… капроновым фалом. Бр-р-р…

ВЕРА. Что-то не помню я, чтобы ты руки за батарею засовывала.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (задумчиво поигрывая концом шали) Все когда-то случается в первый раз. Очень страшно не иметь возможности сунуть руку за батарею. Я уж не говорю о здоровье. А вдруг аппендицит? Или инфаркт?! В моем возрасте случаются всякие такие штучки.

ВЕРА. (взрываясь) Вот что ты все время выдумываешь?! Какой инфаркт? Какой аппендицит? Ты только вчера собиралась на горнолыжный курорт! И вообще, почему ты переключилась на желтые газеты? (хватает со столика глянцевый журнал, в котором торчит закладка) А как же твой любимый «Гламур»? (открывает журнал на закладке, читает) «Дорогие читательницы, наш журнал объявляет конкурс на звание Женщины года. Чтобы принять в нем участие, вы должны прислать в редакцию свою фотографию и интересную историю о себе, где вы отличились каким-то необыкновенным поступком – усыновили ребенка, посадили горящий самолет, спасли жизнь человеку или…»

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (замирая и перестав играть концом шали) Поймали маньяка!

ВЕРА. Что? Что ты сказала?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Нет-нет, ничего…

ВЕРА. (подозрительно) Скажи, почему тут закладка? Ты задумала стать женщиной года? (откладывает журнал на столик)

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что ты! Куда мне… (вскакивает, подходит к зеркалу, поправляет прическу, подкрашивает губы, бежит к плите) Куда уж мне! (с грохотом ставит турку на плиту) Знаешь, кто отправил свои истории на этот конкурс? Марго и Кристи! Одна прославилась тем, что родила в шестьдесят семь лет ребенка от сына короля Свазиленда, другая занялась моржеванием с одной почкой. Куда уж мне!!! (с грохотом переставляет турку на барную стойку) У меня все почки на месте и аллергия на жаркие страны.

ВЕРА. (хохочет, садясь на диван) А тебе хочется их умыть!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вовсе нет. (садится в кресло и начинает нервно листать журнал)

ВЕРА. Хочется, хочется! А то я тебя не знаю! Марго и Кристи - твои заклятые подружки, которых тебе всегда хочется умыть! Скажи, тебе поэтому взбрело в голову сунуть руку за батарею? У нас поэтому срочно сломались выключатель и кран?! И ты поэтому расхотела ехать на горнолыжный курорт? Что ты задумала, Эльза?!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (листая журнал) Ничего я не задумала.

Вера подходит к зеркалу, расчесывается и красит губы.

ВЕРА. Не вздумай ловить маньяка! Лучше попробуй родить. Хотя, если честно, все эти конкурсы такая ерунда! Что там является главным призом? (заглядывает через плечо Эльзы в журнал и читает) Бриллиантовое колье и кругосветное путешествие с фотосессиями и интервью в лучших журналах мира?! Портрет на обложке «Гламура»? Тебе это надо? Колье наверняка откажется фальшивкой со стразами, путешествие непременно будет на табуретке в автобусе, а лучшие мужские журналы заменят изданием для слепых. Не вздумай ловить маньяка! Это глупо и может плохо кончиться.

Вера проходит в прихожую и надевает легкую куртку.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Куда ты собираешься?

ВЕРА. У меня встреча с Ленкой в кафе «У Страуса» через двадцать минут.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (вскакивая) Какой страус?! Какая Ленка?! Через двадцать минут придет Август, сын Нины Петровны с первого этажа. Я обещала познакомить его с тобой! Это твой шанс, Вера! Август очень приличный молодой человек! Очень!

ВЕРА. (хохочет) Кандидат филологических наук?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Учитель рисования в школе.

ВЕРА. (хохочет громче) Учитель рисования по имени Август! И это ты называешь приличным человеком?! И это считаешь моим шансом?!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Да! Это я называю приличным человеком и считаю твоим шансом! Он добрый, честный и любит детей! И умеет рисовать! Немедленно раздевайся и дождись Августа.

ВЕРА. (устало) Не начинай все сначала. Хватит сватать меня инженерам, учителям, библиотекарям, разносчикам газет, таксистам и почтальонам. Не надо меня никому сватать! Я не хочу замуж!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (хватая ее за сумку) Хочешь!

ВЕРА. (дергая на себя сумку) Не начинай все сначала или я опять уйду жить в «Мерседес» на крышу.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (дергая сумку на себя) И это все, что у тебя есть – какой-то там «Мерседес»?!!

ВЕРА. (дергая сумку) Не какой-то там, а AMG 500.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Твой AMG 500 невозможно любить! Это кусок железа. И он тебя никогда не полюбит. Вера, ты должна выйти замуж и родить мне правнуков! Вера, ты должна познакомиться с Августом!

ВЕРА. Скажи, как его дразнят в школе?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Кого?

ВЕРА. Августа!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Не знаю… Кажется, Сентябрем.

ВЕРА. Вот-вот. Ты хочешь, чтобы твои правнуки были Сентябревичи? Ну почему, скажи, почему для тебя все убогие – это приличные люди?! (вырывает сумку)

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Приличный человек, Вера, это когда есть вот здесь (стучит себя пальцем по лбу) и здесь (стучит в область сердца)

ВЕРА. Приличный человек, бабуля, это когда есть вот здесь! (выхватывает из сумки кошелек и трясет им перед носом Эльзы) Других критериев не существует!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Нет, ты не такая… Ты не такая, Вера! Я тебя этому не учила!

ВЕРА. (засовывая кошелек в сумку) Иногда жизнь учит лучше других воспитателей.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. И поэтому ты живешь с AMG 500?

ВЕРА. Если бы я жила по твоим принципам, у меня бы даже старого «Запорожца» не было.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Это безнравственно, Вера! Это так безнравственно – «Мерседес» на крыше! Мне стыдно перед соседями! Я… я в ГАИ позвоню! Крыша – не место для «Мерседесов».

ВЕРА. Замолчи!

Хватает со столика возле зеркала щетку для волос, швыряет ее в стену. Щетка попадает в портрет одноглазого Нельсона.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Не трогай Нельсона, его вышивала моя бабушка!

Вера несется к двери, хватая по пути с вешалки берет. Эльза бежит за ней.

ВЕРА. А ты не трогай меня! Займись своими делами! Лови маньяка! Только меня не трогай!

Выбегает, хлопая дверью. Эльза возвращается в гостиную, концом шали бережно протирает портрет. Дверь распахивается, влетает Вера.

ВЕРА. Электрошокер под стопкой белья в шкафу! А то ты еще в рукопашную с маньяком бросишься! (убегает)

Эльза бежит за ней. Высунувшись за дверь, кричит.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что мне сказать Сентябрю?!

ГОЛОС ВЕРЫ ЗА СЦЕНОЙ. Пусть работает над собой! Когда достигнет высот хотя бы Никаса Сафронова, я с ним поговорю! Может быть…

Эльза с грохотом закрывает дверь. Кутаясь в шаль, идет к телефону, звонит.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (в трубку, елейно) Ниночка Петровночка? Август может не торопиться. Да, Вера не согласилась с ним встретиться. Сказала, что ему нужно подучиться рисовать. Хотя бы до уровня Левитана. Извините. Сами вы… рвачи и деляги. Просто у моей Верочки обостренное чувство прекрасного. Она не может встречаться с человеком, у которого не было ни одной персональной выставки!

Бросает трубку, садится в кресло. Хмурится, барабаня пальцами по подлокотнику. Хватает трубку, снова звонит.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (елейно) Маргоша? Здравствуй, дорогая. Как поживаешь? Тебя одолевают журналисты? Ну еще бы, так отличиться в шестьдесят восемь лет! Ах, да, тебе пятьдесят восемь, как я могла забыть? Скажи, дорогая, ты кормишь грудью наследника Свазиленда? Ах, козьим молоком поишь? А почему? Он же не козел, а всего лишь внук короля. Ах у них, королей Свазилендов, так принято… Странно… На твоем месте я бы призналась, что у тебя просто нет молока. Что в этом стыдного в нашем-то возрасте? Ладно, ладно, не злись. Ах, к тебе приехали с телевидения? Хорошо, я перезвоню.

Швыряет трубку. Лезет за диван, достает оттуда пачку сигарет и зажигалку. Сдувает с них пыль, прикуривает. Снова прячет сигареты и зажигалку за диван.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (затягиваясь, ворчит) Вот невидаль – родить в разгар климакса. Тоже мне, героиня! Телевидение у нее! А молоко-то козье!

Идет к барной стойке, берет чистое блюдце, тушит сигарету, блюдце прячет в навесной шкаф. Садится в кресло, звонит.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Кристи! Здравствуй, дорогая! Как поживаешь? Что ты говоришь?! Тебя показывают иностранным студентам? Господи, как нетактично… Заспиртовали бы сначала, а потом уж показывали. Извини, дорогая, шучу. Конечно, я не хочу, чтобы тебя спиртовали, иначе как же ты станешь женщиной года? Что? Ты знаешь, как мне стать женщиной года? И как же? (смеется, но резко замолкает) Отдать тебе свою почку?! Ну, знаешь… Я не уверена, что у меня их две. Да, не уверена, максимум – полторы. Просто я не делаю из этого цирка и не шныряю по прорубям, как… как мокрохвостая выдра! Передавай привет иностранный студентам. И тебе того же. И тебе туда же! Ну да, конечно, я опять штопаю своего Нельсона. А что мне еще делать с двумя-то почками?

Швыряет трубку. Лезет за диван, достает сигареты. Сдувает пыль, прикуривает. Подходит к портрету Нельсона, затягивается и, прищурившись, смотрит на него.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Господи, как тяжело и больно стареть… Старость это не возраст и не болезнь, а скука и одиночество. Скука и одиночество! Как я хотела бы в бой, на передовую с шашкой наголо! И чтобы боевые раны, и слава, и вселенский почет! А если погибнуть, то с пользой для человечества, со смыслом и под барабанную дробь! Не хочу быть старой рухлядью, съеденной молью! Хочу почет, славу и уважение! Хочу, чтобы все бабушки мира вышивали мой портрет крестиком и передвали его по наследству!

Подходит к зеркалу, прикрывает один глаз шалью и принимает позу Нельсона на портрете. Бежит к барной стойке, хватает с подставки новое блюдце, тушит в нем сигарету и прячет в шкаф. Берет газету за краешек двумя пальцами.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (шепотом) Седьмая жертва за месяц… А Верка, Верка-то какова! Никаса Сафонова ей подавай!

Отбросив газету, направляется к телефону. Среди наваленных на столе журналов отыскивает телефонный справочник и нужный номер телефона. Перекрестившись на Нельсона, решительно куда-то звонит.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Алло, диспетчер? У меня выключатель сломался…

ЗТМ.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Эльза Григорьевна напряженно сидит на диване с прямой спиной. Слышится звонок в дверь. Эльза Григорьевна вскакивает, бежит к двери, но на середине пути замирает и бросается к шкафу. Истерично роется в нем, наконец, выдергивает из-под стопки белья небольшой продолговатый предмет – электрошокер. В дверь настойчиво звонят. Эльза Григорьевна заполошно вертит в руках электрошокер, не зная, куда его спрятать. Засовывает в декольте. Запахивает на груди шаль, вскидывает голову и, перекрестившись на Нельсона, бежит открывать дверь. На пороге – высокий брюнет в спецодежде с небольшим чемоданчиком. Он делает шаг в комнату и оглядывается, пытаясь разглядеть Эльзу, спрятавшуюся за дверью.

ЭЛЕКТРИК. Здравствуйте! Электрика вызывали?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (из-за двери) Вызывала!

Электрик проходит в комнату и оглядывается.

ЭЛЕКТРИК. Что у вас случилось-приключилось?

Эльза, вылезая из-за укрытия, закрывает дверь так, чтобы не поворачиваться к электрику спиной.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Там… (показывает пальцем на Нельсона) Там барахлит что-то…

С опаской приближается к электрику, соблюдая безопасную дистанцию. Электрик встает перед портретом и критически на него смотрит.

ЭЛЕКТРИК. И чем я этому парню могу помочь?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Там… Там выключатель под ним. Работает через раз.

Электрик ставит на стол чемоданчик и раскрывает его. Эльза, сохраняя безопасное расстояние, вытянув шею, заглядывает в чемоданчик.

ЭЛЕКТРИК. Снимите портрет.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Он не снимается! Нужно руку – вот так…

Просовывает руку за портрет и щелкает выключателем. Свет исправно включается и выключается.

ЭЛЕКТРИК. Я что-то не понял, мадам… Вы предлагаете мне работать вслепую?!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Я предлагаю вам устранить неисправность.

ЭЛЕКТРИК. Снимите портрет!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (отскочив подальше от электрика и хватаясь за грудь, где топорщится электрошокер) Он не снимается.

Электрик, захлопнув чемоданчик, решительно направляется к двери.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Стойте! Вы что, не можете сунуть руку за портрет?!

ЭЛЕКТРИК. (останавливаясь) А ничего, что там минус на плюс?

Эльза, забыв об опасности, подскакивает к нему.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Но я же сую! Десять раз на дню!

ЭЛЕКТРИК. Вот и суйте.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вот и сую.

ЭЛЕКТРИК. Вот и суйте, суйте!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. То есть вы – не профессионал?

ЭЛЕКТРИК. Я – не профессионал?! Я?! Да я на ты с электричеством!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Тогда почините мне выключатель.

ЭЛЕКТРИК. Снимите портрет!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Он не снимается!

Электрик подбегает к портрету и дергает его на себя. Портрет не поддается. Эльза хватает электрика за рукав.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Не трогайте Нельсона! Его моя бабушка…

ЭЛЕКТРИК. (дергая портрет) Прибивала?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (повиснув у него на руке) Вышивала, черт вас возьми!

Электрик отпускает портрет и вырывает руку у Эльзы.

ЭЛЕКТРИК. Сумасшедший дом. Первый раз вижу полководца, намертво прибитого к выключателю!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (возмущенно) Это флотоводец!

ЭЛЕКТРИК. (орет) Да какая разница?! Кто его прибивал?!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Я! Там дырка в обоях, ее нужно было как-то облагородить.

ЭЛЕКТРИК. Сумасшедший дом.

Открывает чемоданчик, достает отвертку, закатывает рукава и лезет рукой за картину. Громко чихает, шаря рукой за Нельсоном.

ЭЛЕКТРИК. Пылищи-то!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Извините…

ЭЛЕКТРИК. (шепотом) Его там нет!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (шепотом) Кого?

ЭЛЕКТРИК. Выключателя! Дырка в обоях на месте, а выключателя нет.

Эльза выдергивает его руку, сует свою. Щелкает выключателем. Свет исправно включается-выключается. Электрик громко хохочет.

ЭЛЕКТРИК. Зачем вы меня вызывали? Если у вас что-то и барахлит, то в голове, а не в электропроводке.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы так думаете?

ЭЛЕКТРИК. Уверен.

Сует руку за картину, щелкает выключателем. Свет не реагирует.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (радостно) Вот! Я же говорила!

Электрик, бросив на нее недовольный взгляд, достает из чемоданчика моток провода. Эльза в ужасе отскакивает от него, хватаясь за грудь, где спрятан электрошокер. Электрик заглядывает за портрет, ковыряется за ним отверткой и вытаскивает крышку выключателя. Затем он засовывает туда провод, пытаясь вывести контакт наружу, и в этот момент его бьет током. Слышится треск, электрик орет, его отшвыривает на Эльзу. Эльза, выхватив элетрошокер, включает его, и бьет электрика по затылку. Трещит электричество. Бездыханный электрик падает к ногам Эльзы.

Эльза орет. Электрик лежит.

Электрик лежит. Эльза щупает у него пульс, потом у себя.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (шепчет) Я убила его… А вдруг он не маньяк? А вдруг – честный электрик?! А-а-а…

Она трясет электрика за плечи, его голова бьется о пол. Из нагрудного кармана вываливается лист бумаги с корявым детским рисунком.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (читает вслух) Папе от сына Димы. (схватившись за грудь) Господи, у него есть малютка сын! Эй! (легонько бьет электрика по щекам) Эй!

Эльза бежит к кухонному шкафу, достает бутылку шампанского и, с громким хлопком открыв ее, поливает шампанским электрика.

ЭЛЕКТРИК. (не открывая глаз) Вы с ума сошли?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (допивая из горла содержимое бутылки) Моя бабушка говорила, то от шампанского оживают даже цветы в гербарии.

ЭЛЕКТРИК. Ваша бабушка – дура.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Не говорите так. Впрочем, говорите, говорите, мне приятно осознавать, что вы живы и мне не надо думать, куда девать тело.

ЭЛЕКТРИК. А уж мне-то как приятно… Что со мной?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы забыли вырубить электричество, прежде чем лезть в выключатель с отверткой.

ЭЛЕКТРИК. Что вы говорите? А мне показалось, кто-то долбанул меня по затылку. (привстав, трет затылок)

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вам показалось. Вы можете встать?

ЭЛЕКТРИК. Нет. Меня парализовало. (падает на пол)

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Да вы симулянт!

ЭЛЕКТРИК. Совсем чуть-чуть. Если у вас найдется бутерброд с черной икрой, паралич пройдет.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А если не найдется?

ЭЛЕКТРИК. А если не найдется, будете делать мне массаж до тех пор, пока ноги не отойдут.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вставайте! (дергает его за руку) И чините мой выключатель.

ЭЛЕКТРИК. Скажите, зачем вы меня ударили?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (в ужасе) Я?!

ЭЛЕКТРИК. Да, вон той штукой. (кивает на электрошокер, валяющийся на диване)

Эльза хватает электрошокер и прячет его в декольте.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Простите, простите меня, пожалуйста… Я думала, вы маньяк! А потом у вас из кармана вывалилось вот это (показывает электрику рисунок) и я поняла, что ошиблась. Простите!

Электрик хохочет. Эльза смотрит на него с удивлением. Электрик хохочет и хохочет. Резко замолкает и, держась за затылок, перебирается на диван.

ЭЛЕКТРИК. И вы только на основания этого рисунка сделали вывод, что я не маньяк?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Да. У злодеев не может быть маленьких детей.

ЭЛЕКТРИК. А у меня их и нет. Этот рисунок мне дал Гоша – настоящий электрик, который должен был к вам придти. Посмотрите внимательно, там на обратной стороне написан ваш адрес. Гошка запил с горя, а я не мог оставить друга в беде, вот и пришел по вызову.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (взвизгивая запрыгивает на стул) Какая беда у Гошки?

ЭЛЕКТРИК. Сука с течкой сбежала. Чемпионка Европы среди йоркширских терьеров. Представляете, какие щенки родятся, если ее найдут?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (на стуле) Ка-какие?

ЭЛЕКТРИК. Далекие от стандартов.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Значит, вы не электрик?

ЭЛЕКТРИК. Я друг электрика. Настоящий!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (осторожно спускаясь со стула) Так чего же вы тогда – снимите портрет, снимите портрет! Вас бы так и так током шарахнуло.

ЭЛЕКТРИК. (потирая затылок) Без вас бы меня ничем не шарахнуло. Я на ты с электричеством!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Я видела. (Лезет за диван, долго там шарит) Значит, вы не электрик и не маньяк… А кто? (осторожно выглядывает из-за дивана)

ЭЛЕКТРИК. (вздыхает) Кондитер. Торты, пирожные… Я работаю в кафе-кондитерской на Тверской.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (бормочет себе под нос) Бог мой, я чуть не убила кондитера!

Достает из-за дивана сигареты и сдувает с них пыль. Протягивает пачку электрику.

ЭЛЕКТРИК. (неуверенно) Я бросил.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что вы говорите! Когда?

ЭЛЕКТРИК. Вчера.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А я три дня назад.

Достает сигарету из пачки, закуривает, и садится в кресло напротив электрика. Электрик смотрит на нее с завистью.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Скажите, что нужно, чтобы стать кондитером?

ЭЛЕКТРИК. Ничего.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (затягиваясь) Как – ничего?

ЭЛЕКТРИК. Так. Достаточно быть неудачником.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы хотите сказать, что все пирожные, за которые я плачу в кафе немалые деньги, сделаны неудачниками?!

ЭЛЕКТРИК. (доверительно) Да. Думаете, это предел мечтаний – взбивать яйца с сахаром на душной кухне?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Какой же ваш предел мечтаний?

ЭЛЕКТРИК. (мрачно) Водить самолеты.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Отчего же не водите?

ЭЛЕКТРИК. (бурчит) Страшно боюсь высоты…

Эльза хохочет так, что не может остановиться. Хватается за живот. Электрик с завистью смотрит на ее сигарету.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ой, не могу! Парень, который не стал летчиком, оттого что боится высоты, и поэтому пошел взбивать яйца с сахаром в кондитерскую, и который на время стал электриком, потому что у его друга Гоши сбежала сука с течкой! Ой, не могу!

ЭЛЕКТРИК. (раздраженно) Лучше бы вы портреты правильно прибивали, чем выстраивали логические цепочки. А то понавешали тут… Кутузовых.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Это Нельсон!

ЭЛЕКТРИК. (вскакивая) Неважно! Где это видано – загонять гвоздь-сотку намертво в стену!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (затягиваясь) Забивать гвозди – это не мое призвание. Что было, туда и загнала.

ЭЛЕКТРИК. А какое ваше призвание?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Петь.

ЭЛЕКТРИК. Вы певица?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Хотела ей стать. Но, увы, у меня нет ни слуха, ни голоса. Я фальшивлю, даже когда пою «Хэппи бёздей».

Электрик хохочет так, что не может остановиться. Хватается за живот.

ЭЛЕКТРИК. Ой, не могу! Певица без слуха и голоса, которая соткой прихреначивает Рузвельта к стене и лупит электрика по голове, потому что думает, что он маньяк! Ой, не могу!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Это Нельсон!

ЭЛЕКТРИК. Да хоть Майкл Джексон! Нельзя забивать гвозди, не имея слуха и голоса!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Нельзя взбивать яйца, боясь высоты!

Смотрят друг на друга с возмущением… Эльза протягивает электрику пачку сигарет, автоматически сдувая с них пыль.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы курите, курите! Человек, выкуривающий одну сигарету в день, по данным ВОЗ считается некурящим.

ЭЛЕКТРИК. (недоверчиво) Да?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Точно вам говорю! Я с этим ВОЗом только вчера разговаривала.

ЭЛЕКТРИК. (радостно) Тогда давайте!

Хватает пачку, вытягивает сигарету, с наслаждением закуривает, поднимая глаза к потолку. Эльза с любопытством за ним наблюдает.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы чудесный… Вы милый!

ЭЛЕКТРИК. (затягиваясь) Какой, какой?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Очаровашка.

Забирает у него сигареты и зажигалку, прячет их за диван.

ЭЛЕКТРИК. (закашлявшись) Никто никогда не называл меня очаровашкой.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (идет к барной стойке) Пожалуй, я все-таки сделаю вам бутерброд с черной икрой. Только вместо икры будет тунец.

ЭЛЕКТРИК. (бросаясь за ней) Не надо! Ведь я так и не починил выключатель.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (махнув рукой) Он двадцать лет барахлит, и еще сорок пробарахлит. Вы точно не хотите тунца? (заглядывает в холодильник)

Электрик залезает на высокий барный стул.

ЭЛЕКТРИК. Нет, я точно не хочу тунца. Мне достаточно подарка от вашего ВОЗа. (с наслаждением курит, закрыв глаза)

Эльза садится напротив, снимает с подставки чистое блюдце, тушит в нем свой окурок, подвигает блюдце к электирку. Тот стряхивает в него пепел.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы женаты?

ЭЛЕКТРИК. Да. То есть, нет… То есть, да. Это, смотря как посмотреть.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Если посмотреть в паспорт.

ЭЛЕКТРИК. Нет.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (оживленно) А если не смотреть в паспорт?

ЭЛЕКТРИК. (мрачно) Тоже нет.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Тогда с какого, простите, ракурса нужно смотреть, чтобы вы были женаты?

ЭЛЕКТРИК. (еще мрачнее) С какого ни смотри – три девушки меня бросили за месяц до свадьбы.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ка-ак?! Такого очаровашку?

ЭЛЕКТРИК. Это для вас я маньяк и очаровашка, а для женщин… (глубоко затягивается)

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ну?

ЭЛЕКТРИК. А для женщин я неудачник. Кому нужен простой кондитер?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ах! Но вы же, когда знакомились, говорили, кто вы?

ЭЛЕКТРИК. Я врал.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ах! Врали?

ЭЛЕКТРИК. Я брал у Гошки льняной костюм, машину, вел девушку в кафе-кондитерскую на Тверской и говорил, что это мое кафе.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ах… Позвольте, но откуда у Гошки льняной костюм и машина? Он же электрик!

ЭЛЕКТРИК. Вы забыли, что у Гошки есть сука – чемпионка Европы. Ее щенки стоят по полторы тысячи евро штука.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ага! Понимаю! У вашего Гошки есть высокооплачиваемое хобби, а у вас его нет. Понимаю! Ну а ваши девушки, что?

ЭЛЕКТРИК. (тушит сигарету в блюдце) Они любили меня до тех пор, пока я не снимал Гошкин костюм и собственноручно не готовил для них марципан и шоколадный велюр. Когда я признавался, что костюм, машина и кафе на Тверской не мои, от невесты мне доставалась только пощечина и парочка эпитетов, среди которых ни разу не было «очаровашки». (вздыхает)

Эльза прячет блюдце с окурками в шкаф.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А вы очень хотите жениться?

ЭЛЕКТРИК. (пожимая плечами) Теперь даже не знаю. Может, мне лучше завести йоркширскую суку?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Не торопитесь. Сука не решит всех ваших проблем.

Эльза бежит к журнальному столику, роется в журналах, находит фотоальбом, приносит электрику фотографию Веры.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вам нравится эта девушка?

ЭЛЕКТРИК. Очень.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы бы женились на ней?

ЭЛЕКТРИК. С закрытыми глазами.

Эльза бежит к окну, высовывается и орет.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ве-е-ера!!! Вера!!!

ГОЛОС СОСЕДА. ЗА ОКНОМ. Эльза Григорьевна, Вера еще не вернулась на крышу! Кажется, у нее встреча в кафе с какой-то школьной подругой!

Электрик рассматривает фото, вертя его и так и этак. Украдкой сует фото в карман. Встает, собирает свой чемоданчик, собираясь уйти.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Постойте! Куда же вы? А Вера? Она обожает марципан и шоколадный велюр!

ЭЛЕКТРИК. Ваша Вера обожает толстые кошельки.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Она не такая! Она тонкая, умная и бескорыстная девочка!

ЭЛЕКТРИК. Простите, мне надо идти.

Эльза хватает его за руку. Дверь за спиной у них открывается, в комнату тихо заходит Вера. Видя потасовку между Эльзой и электриком, она замирает. На лице у нее ужас.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы трус! (дергает электрика за рукав)

ЭЛЕКТРИК. (дергая руку на себя) Я реалист!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Трус!

Вера на цыпочках крадется к дивану, хватает электрошокер и бьет электрика по голове. Слышится треск разряда, электрик с грохотом падает на пол. Эльза орет.

ВЕРА. (склоняясь над электриком) Готов. Звони в милицию.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Дура! Он готов был на тебе жениться с закрытыми глазами.

ВЕРА. Маньяк?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (склоняясь над бездыханным электриком) Это кондитер. Он чинил наш выключатель.

ВЕРА. Починил?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Я же говорю, он кондитер! Господи, что ты наделала?! Я уже била его этой штукой! Он еле очухался… Такой милый порядочный человек! Очень приличный! Очень! Проверено, так сказать, электричеством.

Вера снимает куртку, берет, бросает все это на диван. Хватает электрика за ноги и тащит к двери. Эльза бежит за ней.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что ты делаешь?

ВЕРА. Выбрасываю приличного человека за дверь. На кой фиг он нужен? Не маньяк, не электрик, и не факт, что кондитер. Так – черт знает что… Никакой харизмы!

С трудом выпихивает электрика за дверь. Бежит в комнату, хватает чемоданчик, выбрасывает его вслед за электриком. Эльза носится за ней, пытаясь остановить, но не может догнать. Элетрик за дверью что-то невнятно бормочет.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вера, ты не такая! Вера! Ты тонкая, умная, беско…

ВЕРА. (хватая с дивана куртку) Если ты еще раз попытаешься выдать меня замуж, я… я уйду в монастырь!

Хватает сумку и выбегает из квартиры, хлопая дверью.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (кутаясь в шаль) Хм… Монастырь? (бросается к окну) Вера! В монастыре вечный пост! Ты не сможешь питаться одной морковкой!

ГОЛОС СОСЕДКИ. ЗА ОКНОМ. Не сможешь, Вера!

ГОЛОС СОСЕДА. Верка! Секс и мясо сделают из тебя человека!

Слышится протяжный автомобильный гудок.

ГОЛОС СОСЕДКИ. Слышали, куда вас Верка послала?

ГОЛОС СОСЕДА. Да, что-то Верка сегодня не в духе!

Гудок из длинного становится прерывистым. Эльза идет к телефону, роется в справочнике и набирает номер.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Алло, диспетчер? У меня кран на кухне сломался!

ЗТМ.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Эльза сидит на диване и курит, стряхивая пепел в новое блюдце. Звонок в дверь. Эльза вздрагивает, гасит сигарету, прячет блюдце в шкаф, щупает декольте, проверяя электрошокер, и идёт открывать дверь. На пороге невысокий брюнет с чемоданчиком.

САНТЕХНИК. Здравствуйте! Сантехника вызывали?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы знаете, сколько я вас жду? Три часа!

САНТЕХНИК. Я же не скорая помощь.

Проходит на кухню, бухает чемоданчик на барную стойку.

САНТЕХНИК. На что жалуемся, больная?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. На курс доллара, на погоду и на соседа сверху.

САНТЕХНИК. (открывая чемоданчик) На это все жалуются. Течет где?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Там, там и там… (тычет пальцем в неопределенные направления)

Сантехник берёт разводной ключ, подходит к раковине. Включает и выключает воду.

САНТЕХНИК. (зло) Да вы дурака валяете. Тут всё работает.

Эльза, отпрыгивая от него, выхватывает электрошокер.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Не двигайтесь! Стойте, я вам говорю!

Сантехник с ключом в руке замирает, медленно поднимает руки вверх.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Какой-то вы очень странный для сантехника.

САНТЕХНИК. (икая) Па-ачему?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Настоящий сантехник никогда не скажет, что кран в порядке, даже если он в полном порядке.

Направляет электрошокер в сантехника, как пистолет.

САНТЕХНИК. (испуганно) А что он скажет?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что нужно обязательно поменять прокладку и это будет стоить тысячу рублей.

САНТЕХНИК. Ну хорошо… Это стоит тысячу рублей и вам нужно срочно поменять прокладку…

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (держа его на прицеле) Где?

САНТЕХНИК. (в отчаянии) Я не знаю, где! Вы меня запутали… Уберите эту штуку, я боюсь огнестрельных ранений. Хотите, я сам вам дам тысячу рублей?!

Пытается залезть в нагрудный карман.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Стоять! Не двигаться! Настоящий сантехник ни-ког-да не отдаст свою тысячу!

САНТЕХНИК. Но эта штука у вас в руках… Она стреляет…

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Настоящий сантехник не отдаст свою тысячу даже под угрозой смерти. Вы не сантехник. Вы – манья…

Сантехник, закатив глаза, вдруг рушится на пол. Ключ с грохотом отлетает.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (бросаясь к нему) Эй! Что с вами?

Электрошокером бьет его по щекам. Сантехник не реагирует.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Какие маньяки слабые пошли… Эй! Что с вами?

Сантехник не шевелится. Эльза щупает пульс у него, затем у себя.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Черт! По-моему, маньяки в обморок не падают. Даже под угрозой смерти.

Бросается к шкафу, достаёт коньяк, открывает его и льёт на лицо сантехника. Сантехник всхлипывает и всасывает жидкость в себя.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (отхлёбывая из бутылки) Моя бабушка говорила, что от коньяка оживают даже египетские фараоны.

САНТЕХНИК. А я фараон?

Вытирает лицо концом Эльзиной шали и садится.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы сантехник. Во всяком случае, я на это надеюсь.

САНТЕХНИК. Уберите… Уберите оружие! (тычет в электрошокер)

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ах, это! Детская игрушка! Безобидная, как комар!

Включает электрошокер и прикасается им к плечу сантехника. Слышится треск. Сантехник вскрикивает и снова валится на пол без чувств.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Тьфу ты! (обегает вокруг сантехника) Тьфу! Тут же разряд ерундовый!

Прикладывает электрошокер к себе и включает. Слышится треск. Эльза, выпучив глаза, вздрагивает, но не падает.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Я же говорю, ерундовый.

Прячет электрошокер в шкаф. Трясёт сантехника за плечо.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Эй! Простите меня.

Сантехник встаёт на четвереньки и резво бежит к дивану. Садится.

САНТЕХНИК. Вы сумасшедшая?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Нет, у меня кран течёт. Там, там и там. (тычет пальцем в неопределенные направления)

САНТЕХНИК. (неожиданно всхлипывая) И у меня. И у меня течёт.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что вы говорите?!

Присаживается на диван и сочувственно заглядывает сантехнику в глаза.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Получается, вы сапожник без сапог?

САНТЕХНИК. (трагически) Получается, я египетский фараон.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (оживляясь) Расскажите, расскажите об этом!

Бежит к барной стойке, хватает коньяк и две чашки. Разливает коньяк, одну чашку протягивает сантехнику, другую оставляет себе. Чокаются. Пьют.

САНТЕХНИК. А что тут рассказывать? Утром встал, а на столе записка: «Спартак, наша любовь - ошибка». И ни одной баночки с кремом в ванной.

Сантехник ставит чашку на журнальный столик и хватается за голову.

САНТЕХНИК. Ошибка! Разве любовь может быть ошибкой?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А Спартак - это вы?

САНТЕХНИК. Ну, разумеется. Думаете, я потерпел бы другого Спартака рядом с собой?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. И вы не считаете вашу любовь ошибкой?

САНТЕХНИК. Не знаю… Я отсидел за эту ошибку пять лет. Пять лет я хлебал баланду, пока эта курва пила шампанское и жрала рябчиков в ресторанах.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы сидели?! Пять лет?!

САНТЕХНИК. Я же говорю – за любовь!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (решительно разливает коньяк в чашки) Вы должны рассказать мне о своей любви. Не каждый день встретишь сантехника Спартака, который не дерёт деньги за ненужные прокладки и сидит пять лет за любовь.

Чокаются. Пьют.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вашу пассию звали Катя?

САНТЕХНИК. Почему звали? Мою курву до сих пор зовут Вера. Вера! Моё любимое имя.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (хватая его за руку) Что вы говорите? Она блондинка?

САНТЕХНИК. Рыжая. Все курвы всегда рыжие.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ах, да! С зелёными глазами.

САНТЕХНИК. С карими. Это ведьмы с зелёными, а курвы – с карими. Восемь лет назад я встретил её на поминках своей двоюродной тётушки. Она была сослуживицей тётки на рыбоконсервном заводе. Познакомились, выпили, потом опять познакомились… Ну, и – закрутилось, как водится. Через неделю Верка ко мне переехала вместе со своими кремами, духами, помадами и канарейкой. Через два дня за канарейкой хахель её бывший притопал. Отдай, говорит, Кешу, он бешеных денег стоит, потому что десять колен выдаёт. Верка – в слёзы. Хахель за нож схватился, на Верку попёр. Я приём провел, Верку спас, но хахеля ненароком на нож его собственный нацепил. Пять лет дали за тяжкие телесные повреждения. Отсидел тика в тику, ни хорошее поведение не помогло, ни знание армянского языка. Верка канарейку бывшему своему вернула и ждала меня. Уж не знаю, плохо или хорошо, но дождалась. А тут, здрасьте! Наша любовь – ошибка.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (твёрдо) Вам нужно забыть её.

САНТЕХНИК. Кого?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Курву!

САНТЕХНИК. Я не могу. Она забрала все мои деньги.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Тогда тем более вы должны забыть её. Женщина, которая вместе с кремами забирает все деньги, не заслуживает любви. Она не заслуживает даже заинтересованного взгляда. Хотите, я сделаю вам бутерброд с чёрной икрой? Только вместо икры будет тунец.

САНТЕХНИК. Что это?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Рыба, которая помогает забыть любовные неурядицы.

САНТЕХНИК. У меня нет неурядиц. У меня – личная трагедия.

Он вскакивает, бежит к крану, и начинает раскручивать его. Эльза бежит за ним.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что вы делаете?

САНТЕХНИК. Я поменяю вам прокладку! Я поменяю вам эту чёртову исправную прокладку! Гоните тысячу рублей!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (хватая его за рукав) Не-ет! Вы не такой. Вы добрый, отважный, чуткий и честный! Вы настоящий Спартак!

САНТЕХНИК. (раскидывая кран на запчасти) Гоните тысячу! Если вздумаете тыкать в меня своей трещоткой, имейте в виду, я буду сопротивляться, а сопротивляюсь я сразу на пять лет тюрьмы.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (прищурившись) Тяжкие телесные?

САНТЕХНИК. Так точно! И канарейка впридачу.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Я вас не боюсь. И тысячи вам не дам.

САНТЕХНИК. (бросая кран) Тогда останетесь без воды.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. И пусть. Зато не потеряю веры в человечество.

Сантехник садится за барную стойку.

САНТЕХНИК. Вы славная женщина. Эта, как её… Дульсинея. Жаль, что вам сто лет.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Сто один. Но у меня есть моя молодая копия.

САНТЕХНИК. (с сарказмом) Что вы говорите?!

Эльза идёт к столу, перебирает журналы.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Чёрт! Куда же делась её фотография…

Открывает альбом, вытаскивает новый снимок Веры и приносит его сантехинку. Сантехник вертит снимок и так и сяк, то вплотную подносит его к глазам, то отводит на расстояние вытянутой руки.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вам нравится эта девушка?

САНТЕХНИК. Очень.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы бы женились на ней?

САНТЕХНИК. А у неё нет канарейки?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. У неё даже хахаля нет.

САНТЕХНИК. (кивая на Нельсона) А это кто?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Нельсон. Его вышила моя бабушка так давно, что его в трёх местах сожрала моль.

Сантехник, вскакивая, прохаживается по комнате и рассматривает фото.

САНТЕХНИК. Эх, не нравится мне этот Ельсон… Ох, не нравится мне эта моль… (резко останавливается) Знаете что, давайте мне вашу рыбу, кторая помогает забыть любовные неурядицы!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (кидаясь к холодильнику) Так женились бы или нет?

САНТЕХНИК. На такой девушке любой бы женился.

Вставляет фотографию в раму картины, любуется, отойдя на шаг.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (рассматривая пустой холодильник) Я спрашиваю не любого, а вас.

САНТЕХНИК. (грустно) Я для неё слишком честный, слишком добрый, слишком сантехник и слишком Спартак. Но я миллиард раз сделал бы ей предложение, пока она не бросила бы своего Хельсона и не сказала бы мне «Да»!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (захлопнув холодильник, радостно) У меня нет тунца! Только чёрный хлеб.

САНТЕХНИК. (весело) А он от чего помогает?

Садится на барный стул, закрывает свой чемоданчик.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (шёпотом) Он помогает забыть про тунца!

Оба хохочут. Допивают из чашек коньяк, чокаются.

САНТЕХНИК. Вы чудесная. Мне давно не было так хорошо. Я даже склонен считать, что моя личная трагедия – не трагедия вовсе, а маленькая любовная неурядица. Я даже готов бесплатно разобрать вам ещё один кран. Скажите, у вас есть банджо?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. У меня есть электрошокер, фен, блендер и кофемолка.

САНТЕХНИК. А что-нибудь струнное?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ах, струнное!

Бросается к шкафу, встав на табуретку, снимает с него гитару и протягивает её сантехнику. Он любовно оглядывает инструмент, пробует струны.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (садится напротив) Вы играете?

САНТЕХНИК. Нет.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Поёте?

САНТЕХНИК. Нет.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Тогда зачем вам банджо?

САНТЕХНИК. Чтобы почувствовать себя счастливым. (любовно перебирает струны) Вы знаете, что такое счастье?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Хотелось бы узнать.

САНТЕХНИК. Счастье – это когда потихоньку бренчишь на струнах, а жена варит борщ.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (смотрит на него потрясённо) Счастье – это когда потихоньку бренчишь на струнах, а жена варит борщ… А моя Верка даже яичницу не умеет готовить.

САНТЕХНИК. Верка? Кто это?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Внучка моя. Та, которая на фотографии.

САНТЕХНИК. (хлопком заглушая струны) И где она?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Живёт на крыше. Как Карлсон. Мы с ней всё время ссоримся, потому что я хочу поскорее выдать её замуж, а она говорит, что ей это не нужно.

САНТЕХНИК. Позвольте, но как же такая красивая молодая леди может жить на крыше? Там же ни душа, ни горячей воды!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (заговорщически) У неё там «Мерседес AMG 500». Как он туда попал, никто не знает. Просто однажды – хлоп! – и на крыше появился новенький «Мерседес», перевязанный розовой лентой с запиской на лобовом стекле: «Верочке на память о нашей короткой любви». Уж Верка плакала, уж рыдала! Но «Мерседес» приняла. А куда его было девать?

САНТЕХНИК. И его до сих пор не угнали?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Как же его угонят?! Он же на крыше!

САНТЕХНИК. А снять не пытались? Ну, чтобы ездить на нём или продать.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Снять не пытались. Во-первых, Верка не умеет водить. Во-вторых, ей нравится, что у неё на крыше есть убежище. А в-третьих…

Сантехник, сбряцав на струнах что-то бравурное, отставляет гитару, прислонив её к стене.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. В-третьих, вот женитесь на ней, и снимете, наконец, с крыши этот чёртов AMG 500! Если честно, я его ненавижу.

САНТЕХНИК. (тихо) Я не женюсь на «Мерседесах». Я Спартак, сантехник, бывший зек, ошибка природы…

Встаёт, берёт чемоданчик.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (хватает его за руку) Женитесь! Забудете свою курву и женитесь! Продадите этот чёртов AMG 500, и будете жить припеваючи. (подбегает к окну, орёт) Верка! Ве-ерка!

В шкафу слышится страшный грохот.

ГОЛОС СОСЕДА. Верка час назад домой ушла, Эльза Григорьевна!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Как домой?! Где домой?

Распахивает шкаф. В шкафу стоит Верка – в ночнушке, с бигудями, с зелёной маской на лице и с гантелей в руке.

Сантехник орёт, прижав к груди чемоданчик. Эльза молча пытается вырвать у Верки гантелю. Верка сопротивляется. Сантехник пятится к двери. Он выхватывает Веркину фотографию из Нельсона и, хлопая дверью, убегает. Вера вываливается из шкафа.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (запыхавшись) Что ты тут делаешь?

ВЕРА. Тебя охраняю! От этих… маньяков. Только маньяк – это ты. Ты! Ты! (стучит себя по лбу)

Эльза, заломив руки, начинает носиться по комнате.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Какой приличный человек! Ну такой приличный! Любил! Сидел! Мечтал! На банджо играл! Кран бесплатно починил!

Вера подходит к разобранному крану и выразительно бренчит запчастями.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А имя какое! Мои правнуки были бы Спартаковичи!

ВЕРА. (бормочет) Ну вот, теперь кран не работает.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. О чём ты думаешь Вера! О чём ты думаешь?!

Садится на диван, плачет, утирая глаза концом шали.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Я… я ведь скоро умру.

ВЕРА. С чего ради?

Эльза бежит в коридор, хватает сумку, достаёт из неё ворох бумаг и суёт их Вере.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. У меня анализы плохие.

ВЕРА. (перебирая бумаги) Гемоглобин в норме, сахар в норме, гемостаз в норме… В норме, в норме, в норме!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ты на верхнюю строчку посмотри.

ВЕРА. И что?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Там возраст указан! Скажешь, он тоже в норме?

ВЕРА. Нормальный возраст. Некоторые и до такого не дотягивают.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вот именно – не дотягивают! А я и дотянула и перетянула. Я скоро умру! (закрывает глаза) У меня самый главнй анализ плохой – год рождения.

Вера кидает анализы на журнальный стол, берёт салфетку и начинает стирать с лица маску.

ВЕРА. Ты не думала его исправить?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Да исправляла уже!

ВЕРА. (замирая) Ка-ак?!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Так. Двоечку на семёрочку при смене паспорта в восемьдесят втором году. Но это не помогло. Что там – каких-то пять лет! Вот если б пятнадцать… (надевает очки, пербирает анализы) Если б пятнадцать! (встаёт и вальсирует с анализами, напевая)

ВЕРА. Да такого гемоглобина, как у тебя, у двадцатилетних нет!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Всё равно я скоро умру, так и не понянчив ни Сентябревичей, ни Спартаковичей. Ты лишаешь себя любви, а меня будущего.

ВЕРА. Скажи, чего ты больше хочешь? Поймать маньяка и стать женщиной года или выдать меня замуж?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. И то и другое.

ВЕРА. Чего-то ты должна хотеть больше!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (упрямо) И то и другое!

ВЕРА. И ты не боишься, что тебя придушит маньяк?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Кто ж меня с таким гемоглобином придушит?..

ВЕРА. Если ты ещё раз вызовешь кого-нибудь в наш дом, ноги моей здесь больше не будет.

Бежит в коридор, хватает с вешалки куртку, надевает её прямо на ночную рубашку и выскакивает за дверь.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (бросаясь к двери) Стой! Ты куда в таком виде? (бежит к окну, высунувшись, кричит) Ты гантелю забыла!

ГОЛОС СОСЕДКИ. Верка! Ты гантелю забыла!

ГОЛОС СОСЕДА. Верка! Это не дело – без гантели на крыше сидеть!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ве-ера! У меня, между прочим, рука в батарее застряла!

Бежит к столу, суёт в декольте электрошокер. Хватает телефон, садится на пол возле батареи, засовывает за радиатор руку. Набирает номер.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Алло, приезжайте быстрее, у меня нога в батарее застряла. (быстро меняет руку на ногу) Да, нога. Да, в батарее. Какая разница, сколько мне лет? И запомните, сую, что хочу и куда захочу! Ваше дело меня спасать.

Тихо открывается дверь. Вера, крадучись, заходит в квартиру, прячется за вешалку с одеждой.

ЗТМ.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Вера стоит за вешалкой. Эльза, сидя на полу, дремлет у батареи. У неё опять за батарею засунута рука, а не нога. Звонок в дверь.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (встрепенувшись) Открыто!

Заходит высокий брюнет с чемоданчиком и в форменной одежде МЧС.

СПАСАТЕЛЬ. Спасателя вызывали?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (подавляя зевок) Вы один спасать меня будете? По-моему, должны приехать как минимум трое высоких, сильных и молодых парней.

СПАСАТЕЛЬ. (кидая чемоданчик на диван) Дефицит кадров. (склоняясь над Эльзой) Что с вами?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Застряла.

СПАСАТЕЛЬ. Мне сказали, что у вас застряла нога в радиаторе.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Нога, рука, какая разница! Главное, я не могу пошевелиться! А!

Делает вид, что хочет вытащить руку, но не может.

Спасатель открывает чемодан и достаёт страшные инструменты – пилу, плоскогубцы, огромные щипцы, капроновый фал, бутылку с жёлтой жидкостью и шприц с каким-то лекарством.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что это?

Спасатель берет пилу, шприц, капроновый фал и подходит к Эльзе.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (отшатываясь) Что вы делаете?! А-а!

СПАСАТЕЛЬ. Сделаю вам укол обезболивающего, намажу руку маслом, и, если её после этого не удасться вытащить, буду пилить.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Руку?

СПАСАТЕЛЬ. Батарею.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А веревка, веревка зачем?

СПАСАТЕЛЬ. Прежде, чем пилить, попробую обмотать вам запястье и с помощью фала высвободить руку. Так будем спасаться, гражданочка, или как?

Со шприцем приближается к Эльзе.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Я вас раскусила!

СПАСАТЕЛЬ. Что вы со мной сделали?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Тебе не повезло, гад, потому что я – женщина года!

Свободной рукой выхватывает электрошокер, включает и бьет спасателя по голове. Спасатель роняет шприц. Треска не слышно.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (растерянно глядя на электрошокер) Разрядился…

Колотит спасателя по плечам. Он пятится. Верка за вешалкой закрывает ладонью рот, давясь от хохота.

СПАСАТЕЛЬ. Вы в своём уме? Чёрт знает что…

Быстро собирает чемоданчик, идёт к двери, что-то бормоча себе под нос.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Стойте! Подождите! Просто в городе орудует маньяк, и я подумала…

Выдёргивает руку из-за батареи, порываясь остановить спасателя. Он оборачивается. Эльза быстро суёт за батарею ногу.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Простите меня, пожалуйста… И спасите. Спасите! Где ваш укол? Где пила? Пилите всё, что хотите!

Гостеприимно обводит рукой комнату.

СПАСАТЕЛЬ. Рука же, вроде, была… Того…

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (прыгая на одной ноге) Какая разница – рука, нога! Ваше дело – пилить!

СПАСАТЕЛЬ. А вы голову не пробовали туда совать?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Нет. Но если хотите, попробую.

Достаёт ногу, опускается на колени и засовывает между стеной и батареей голову.

СПАСАТЕЛЬ. Это вы зря. Освобождение головы будет стоить вам в два раза дороже.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (стоя на четвереньках) Караул… Кажется, я и правда, застряла! Помогите! А-а!

Спасатель проходит на кухню, наливает себе кофе из турки, берёт газету, садится в кресло и начинает читать, попивая кофе и покачивая ногой.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что вы делаете? Мне не видно…

СПАСАТЕЛЬ. Читаю лабуду про маньяка, за которого вы меня приняли.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А спасать вы меня будете?

СПАСАТЕЛЬ. (не отрываясь от газеты) Даже не знаю. Если честно, то я боюсь вас спасать. Вдруг вы меня опять изобьете?

Вера беззвучно хохочет за вешалкой.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Я даю вам слово, что больше не буду драться! Я заплачу вам вдвойне! Вытащите меня отсюда! Я никогда так долго не стояла раком!

Ходит на коленях полукругом с зафиксированной головой.

СПАСАТЕЛЬ. Стойте, стойте! Это полезно таким дамам, как вы. Поменьше будете читать жёлтую прессу и перестанете бить приличных людей.

Читает газету, прихлёбывая кофе.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (жалобно) Вас не смущает мой возраст? Моё неблестящее кровообращение?

СПАСАТЕЛЬ. Нет.

Отбрасывает газету, берёт гитару и поёт что-то из репертуара шансона.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы тоже сидели?

СПАСАТЕЛЬ. Почему – тоже?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. До вас тут был сантехник, так он отсидел пять лет за любовь, представляете?

СПАСАТЕЛЬ. (отставляя гитару) За любовь? Как это?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (глухо, из-за батареи) Он случайно ранил ножом ухажёра своей любимой женщины, когда тот пришёл делить имущество.

СПАСАТЕЛЬ. Да-а… Ухажёр выжил?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Судя по сроку, который дали сантехнику – да.

СПАСАТЕЛЬ. А что с имуществом?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Поделили. Это была канарейка.

Спасатель хохочет.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (настороженно) Почему вы смеётесь? Я плохо выгляжу сзади?

СПАСАТЕЛЬ. Представил, как можно разделить канарейку.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Можно. Ради любви всё можно. Вы будете меня спасать?

СПАСАТЕЛЬ. Не знаю. Хорошо стоите! Скажите, сантехника вы тоже по голове били?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Нет! Да… Немножко. Его и бить не пришлось, он сам в обморок упал. Вы спасать меня будете?

Спасатель берёт гитару, играет, рассматривая Нельсона.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Если вы немедленно не спасёте меня, у меня будет инсульт! Геморрагический!

СПАСАТЕЛЬ. (играя) Не будет. У таких дам, как вы, не бывает инсультов.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А у каких бывает?

СПАСАТЕЛЬ. У скучающих. У тех, которые потеряли интерес к жизни.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Во-во! Я очень скучающая! И давным-давно потеряла интерес к жизни!

СПАСАТЕЛЬ. Не скажите! Сзади вы смотритесь очень любопытной дамой, которая любит совать свой нос туда, куда не надо.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ну спасите меня, что вам стоит… Где ваша пила, верёвка и масло?

Спасатель отставляет гитару, берет бутылку с жёлтой жидкостью и подходит к Эльзе.

СПАСАТЕЛЬ. Дадите слово, что больше не будете охотиться на маньяка?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Даю! Зуб даю! Титановый. За тридцать тысяч рублей.

Спасатель выливает жидкость на голову Эльзе.

СПАСАТЕЛЬ. Попробуйте вытащить голову.

Эльза делает усилие, уперевшись руками в стену.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ай! Уши мешают.

СПАСАТЕЛЬ. Давно?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Первый раз в жизни.

СПАСАТЕЛЬ. Придётся пилить.

Идёт за пилой.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Стойте!

Рывком вытаскивает голову из-за батареи. Сидит на полу и морщится, держась за уши. Спасатель возвращает пилу на место.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Какой вы, однако…

СПАСАТЕЛЬ. Какой?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (трёт уши) Жестокий!

СПАСАТЕЛЬ. Я?! (кивает на электрошокер) Да по сравнению с вами я просто душка. Это надо же – вычитать в жёлтой газете небылицу про маньяка, сунуть за батарею руку, вызвать спасателя и треснуть его по голове! А с виду – такая приличная дама. Куму расскажу, не поверят.

Встаёт и раздражённо упаковывает чемоданчик. Эльза поднимается, держась за поясницу, подходит к спасателю, берёт его за руку.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Не кипятитесь… Я была неправа. Кто же знал, что эта штука разрядится?

СПАСАТЕЛЬ. (захлопывая чемоданчик) Всё что угодно разрядится, если махать этим с утра до вечера. Скажите, сколько народу вы ухайдокали этой штуковиной?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Не так уж и много. Вы будете всего лишь третьим.

СПАСАТЕЛЬ. Вы чокнутая! С вас десять тысяч!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (в ужасе) Сколько?!

СПАСАТЕЛЬ. Я выпишу вам квитанцию. Если не хотите платить, заявлю в милицию о нападении, избиении, ложном вызове и мошенничестве.

Схватившись за сердце, Эльза идёт к дивану, становится на колени и пытается просунуть руку между стеной и спинкой дивана. Спасатель кидается к ней, хватает её за руку.

СПАСАТЕЛЬ. Не смейте больше ничего никуда засовывать!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Пустите! У меня там деньги и сигареты.

СПАСАТЕЛЬ. (отпуская руку) Вы точно не застрянете?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ну как я там застряну? (стучит себя по лбу) Диван-то отодвигается.

Спасатель рывком отодвигает диван от стены. Там чего только нет: две бутылки виски, коробка конфет, пачки денег, пачки сигарет, зажигалки, косметика, витамины и книга «Пратнёрский секс». Спасатель весело присвистывает. Берёт книгу и вслух читает название. Эльза перебирает сигаретные пачки, они все пусты.

СПАСАТЕЛЬ. Зачем вам «Партнёрский секс»?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Им гвозди в стену хорошо забивать. Скажите, у вас нет сигарет?

Спасатель, отбросив на диван книгу, хлопает себя по карманам. Достаёт леденцы, протягивает их Эльзе.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что это?

СПАСАТЕЛЬ. Мои сигареты.

Суёт леденец за щёку.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Тьфу ты!

Снова просматривает пустые пачки. Берёт леденец, с отвращением суёт за щёку. Протягивает спасателю пачку денег. Он снимает резинку, отсчитывает нужную сумму, прячет деньги в карман, остальные суёт за диван. Достаёт из кармана ручку, бланк, садится и что-то пишет.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Мне не нужна квитанция.

Спасатель молча пишет.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (выплюнув леденец) Мне не нужна квитанция! Засуньте её себе…

СПАСАТЕЛЬ. (придвигает Эльзе квитанцию) Запомните, я не курю и никогда ничего никуда не засовываю. В отличие от вас.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А вы попробуйте! Попробуйте покурить! И что-нибудь сунуть в самое узкое место! Вам понравится!

СПАСАТЕЛЬ. (встаёт) Я десять лет прослужил в горячих точках, был трижды тяжело ранен, поэтому никогда – слышите, никогда! – не буду рисковать ни своей, ни чужой жизнью.

Эльза обходит вокруг него, оглядывая с ног до головы. Щупает бицепсы. Спасатель отшатывается.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы должны показать мне.

СПАСАТЕЛЬ. (испуганно) Что?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Шрамы от боевых ранений. За десять тысяч рублей я имею право…

Вера корчит рожи за вешалкой. Спасатель хватает чемоданчик и бросается к двери.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (хватает его за рукав) Я имею право знать о вас всю подноготную!

СПАСАТЕЛЬ. (останавливаясь) Вы правы. Я выписал вам квитанцию только на пять тысяч рублей. Остальные пять я взял за моральный ущерб и чувствую себя сволочью. Так что вам показать?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (радостно) Всё!

Спасатель снимает куртку, рубашку, боюки, остаётся в одних семейных трусах. Верка выглядывает из-за вешалки, глаза у неё круглые. Эльза поспешно надевает очки.

СПАСАТЕЛЬ. (тыкая в разные участки тела) Вот, вот, вот, вот и вот. И ещё вот. (поворачивается спиной) Там ещё видите шрам? И чуть ниже. (изгибается, принимая разные позы) И ещё ниже и левее…

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Какая фактура! Какая мощь! Шрамы вас только красят. Как Нельсона.

Спасатель натягивает штаны, набрасывает на плечи куртку, рубашка остаётся висеть на кресле.

СПАСАТЕЛЬ. Вы находите, этот парень похож на меня? (кивает на Нельсона)

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Я нахожу, что вы зря бросили курить. От мужика должно пахнуть табаком и порохом, а не… (принюхивается к спасателю) мятными леденцами.

СПАСАТЕЛЬ. Да?

Достаёт из кармана сигареты и зажигалку, прикуривает, угощает Эльзу. Она несётся к барной стойке за чистым блюдцем. Спасатель садится на диван, вальяжно развалившись.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы славный! Мой любимый типаж – боевой офицер в условиях гражданского штиля. (кивает на Нельсона)

СПАСАТЕЛЬ. Это ваш папа?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Нет. Его моя бабушка крестиком… Впрочем, не важно. Скажите, ваши шрамы кто-нибудь любит?

СПАСАТЕЛЬ. Только мама и бабушка.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А жена? Любимая девушка?

СПАСАТЕЛЬ. Никто не хочет любить человека, который в любой момент может погибнуть.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Не может быть!

Бросается к окну.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вера! Ве-ера!

ГОЛОС СОСЕДКИ. Эльза Григорьевна! Верка на юг улетела. Сказала, ей тошно в континентальном климате.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (отходя от окна) Вот зараза… Улетела она!

СПАСАТЕЛЬ. Кто это – Верка?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (ищет фотографию) Внучка моя. Красавица, каких свет не видывал. Чёрт, да где же её фотография?

СПАСАТЕЛЬ. Она, что, в скворечнике живёт?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (перерывая всё на столе) Нет. В «Мерседесе» на крыше. Вот! (достаёт из фотоальбома новую фотографию) Эта девушка готова любить вас даже в гробу!

Спасатель берет фотографию, рассматривает её, присвистнув от восхищения.

СПАСАТЕЛЬ. Я тоже готов полюбить такую девушку даже в гробу. (суёт фотографию в карман куртки)

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вот! Что и требовалось доказать! Вы - Нельсон, а она - ваша леди Гамильтон!

СПАСАТЕЛЬ. Меня зовут Иван.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Господи, какая удача! Я и мечтать не могла, чтобы мои правнуки были Ивановичами!

СПАСАТЕЛЬ. (вскакивая) Да где же она? Где ваша внучка?! Я так хочу её, что меня самого надо спасать!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (бросаясь к окну) Куда улетела Верка?! В Египет? В Турцию? В Крым?!

ГОЛОС СОСЕДА. Да в душ она улетела! Помыться перед дорогой!

СПАСАТЕЛЬ. (озираясь) Где душ?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. По коридору в спальню налево…

Спасатель, срываясь с места, убегает. Эльза несется за ним.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Постойте! Не так сразу! А цветы подарить? Стихи почитать?!

СПАСАТЕЛЬ. (за сценой) Читайте! Читайте мне Бродского, а из цветов я люблю белые лотосы!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (за сценой) Это вы, вы должны читать и дарить! Совсем в горячих точках ум потеряли?

Топот и голоса затихают. Вера выходит из-за вешалки. Хватает дублёнку, выворачивает мехом наружу, надевает. Подбегает к зеркалу, делает из волос хаос, тенями рисует под глазом фингал. Достаёт из-за дивана бутылку виски и садится с ней за барную стойку, делая вид, что пьет из горла. Вбегает спасатель, за ним Эльза. Спасатель, увидев Веру, замирает.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Верунь… Ты не улетела… в… на…

ВЕРА. (орёт, шарахнув по столу бутылкой) Бабаня! Сгоняй за пивом, а то колосники горят, заправить нечем! А эт-то что за перец с тобой? Перец, дай сто рублей на пиво и двести на водку, а то колосники горят, бензобаки пустые, а топливо дорожает!

СПАСАТЕЛЬ. На фото вы гораздо приятнее…

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (хватая его за руку) Она не такая! Она трезвая, причёсанная, воспитанная и без фингала.

СПАСАТЕЛЬ. Да-да, я вижу.

Достаёт из кармана смятые деньги, протягивает их Эльзе.

СПАСАТЕЛЬ. Вот, пожалуйста, на топливо.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (отталкивая деньги) Она пошутила!

СПАСАТЕЛЬ. Да-да…

ВЕРА. Значит, я вам подхожу независимо от цен на топливо?

СПАСАТЕЛЬ. Да.

ВЕРА. (выхватывая у него деньги) А вы мне нет! Тоже мне – Нельсон! Раны у него! Настоящие раны – вот здесь! (стучит себя в грудь) Их не видно! Вон отсюда! Вон, или я напишу заявление о домогательствах!

Хватает чемодан, вышвыривает его за дверь.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вера!

Спасатель поспешно покидает квартиру, забыв на кресле рубашку.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вера! Он приличный молодой человек! Очень приличный! Боевой офицер в условиях, так сказать, гражданского штиля…

Вера хватает с кресла рубашку, находит в нагрудном кармане паспорт, просматривает его. Громко хохочет.

ВЕРА. Он женат, этот твой приличный человек. Женат уже десять лет! И у него двое детей!

Бежит к двери, вышвыривает рубашку.

ВЕРА. (кричит) Кобель! Скотина! Лотосы он любит, козёл!

Хлопнув дверью, возвращается в комнату. Снимает дублёнку.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Зря ты так. Жена не стенка, а дети, наверное, уже большие. Он так на тебя запал!

Вера в раздражении подходит к зеркалу, стирает фингал, расчёсывается. Эльза, хватаясь за сердце, садится на диван.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Устала… Господи, как же я устала.

ВЕРА. Так угомонись! Отцепись от меня, а главное, от маньяка. Займись вышиванием крестиком! (щёткой для волос показывает на Нельсона) Вышей портрет президента! Или на худой конец иди на лавочку, посплетничай со старушками! Чем не жизнь?!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Я вышивать не умею. Ни крестиком, ни ноликом… А от старушек на лавочке воняет плесенью, да и … (горестно машет рукой) сплетни у них все неправильные.

ВЕРА. Всё. Хватит с меня. Я уезжаю.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (жалобно) В Турцию?

ВЕРА. В Найроби.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (в ужасе) Но это какой-то уж черезчур юг! Ты не переборщила?

ВЕРА. Зато там нет Нельсонов, маньяков и твоих женихов.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ты хотела сказать – там нет меня!

Вера ставит на подзарядку электрошокер и выбегает из комнаты.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (ей вслед) Имей в виду, что я буду не против, если у моих правнуков будет негритянская кровь!

Хватается за сердце, с трудом добирается до телефона. Звонит.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Скорая? Приезжайте, пожалуйста. Сердечный приступ на почве неустроенной внучкиной жизни и непойманного маньяка. Какая разница, сколько мне лет? Если двадцать, то вы не приедете? Хорошо, пишите сорок… два… И врача пришлите обязательно неженатого, славянской внешности, не футбольного болельщика и с московской пропиской. Нет таких? Хорошо, я рассмотрю варианты.

ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Эльза лежит на диване в халате, с повязкой на голове, и курит, стряхивая пепел в блюдце. Смотрит на наручные часы. Звонок в дверь. Эльза поспешно тушит окурок в блюдце, блюдце сует под диван, встает и, охая, идет к двери. По дороге выдергивает из зарядки электрошокер, прячет его в декольте. Распахивает дверь.

Заходит невысокий брюнет в белом халате с чемоданчиком, с фонендоскопом на шее.

ВРАЧ. Врача вызывали?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Два часа назад!

ВРАЧ. Что вы говорите? Неужели я так долго ехал?

Эльза, кряхтя, идет к дивану, ложится.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. За два часа я могла тысячу раз умерет!

ВРАЧ. Ну не умерли же. Пробки на дорогах. А я не на вертолете летаю.

Ставит чемоданчик на стол, садится на стул возле дивана.

ВРАЧ. На что жалуемся?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (держась за сердце) На Верку.

ВРАЧ. Верка – это какой орган?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вредный и незамужний. Периодически он сбегает на крышу, а сегодня так вообще в Найроби усвистал.

ВРАЧ. Понятно. Давайте, измерим давление.

Достает из чемодана тонометр. Измеряет Эльзе давление.

ВРАЧ. Ну, не знаю. Может, Верка – орган вредный и незамужний, но на вашем давлении это никак не сказывается. С таким давлением можно на подводной лодке служить.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы бы еще три часа ехали, у меня бы и пульса не было. А без пульса меня куда угодно служить возьмут, хоть в мавзолей.

Врач молча достает лекарство, набирает в шприц.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что это?

ВРАЧ. Успокоительное. Должен же я хоть как-то полечить вас от Верки, зря что ли два часа ехал? Ягодицу обнажаем.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что-о?

Врач склоняется над ней со шприцем.

ВРАЧ. Вам что, уколы никогда в жизни не ставили?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (запахивая халат на груди) Не прикасайтесь ко мне!

ВРАЧ. (отходя) У-у, как все запущено…

Прячет шприц в чемодан и берет резиновый жгут. Эльза, выхватив электрошокер, лупит врача по голове. Слышится треск электрического разряда, врач падает на пол. Эльза опускается рядом с ним на колени, берет жгут, рассматривает его.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (ворчит) Ягодицу ему обнажить! Еле спаслась…

Поясом от халата связывает врачу руки. Примеривает жгут себе на шею, подходит к зеркалу и рассматривает себя, делая страшную рожу и высовывая язык. В кармане белого халата врача звонит телефон. Эльза воровато достает его и отвечает на звонок.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Алло? Нет, это не Паша, это его… жертва. Да, жертва, а вы кто? Мама?! С инсультом?! О, господи, конечно, сейчас спрошу! (хлопает врача по щекам) Паша, ваша мама не может найти лекарство!

Врач что-то невнятно бормочет.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (в трубку) Он говорит, что лекарство в верхнем ящике кухонного стола. Нужно выпить две таблетки после еды! Пожалуйста.

Нажимает отбой, крестится телефоном и сует его в карман белого халата врача.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Кажется, я опять промахнулась.

Развязывает руки врачу и шлёпает его по щекам.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. У маньяка не может быть мамы с инсультом… Простите меня. Просто этот жгут… (сдергивает с шеи резиновый жгут, растягивает его) Этот жгут навевает такие жуткие мысли!

Врач озирается по сторонам и держится за затылок.

ВРАЧ. Что это было?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Разряд. Электрический.

ВРАЧ. Откуда он взялся?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Верка… Подзарядила электрошокер перед тем, как свалить в Найроби. Простите.

ВРАЧ. Устал я от вашей Верки.

С трудом поднимается. Берет шприц и ставит себе укол в руку.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Простите, я думала, вы хотите меня задушить. По городу ходит маньяк, который под видом врача душит одиноких пожилых женщин.

ВРАЧ. (обмахиваясь газетой) Вас, пожалуй, задушишь… Я, пожалуй, пойду…

Берет чемоданчик, но, пошатнувшись, падает на диван.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что? Плохо?

ВРАЧ. Нехорошо. (трет виски) Какая глупость принять меня за маньяка! У меня мама старенькая, кандидатская на носу, внебрачный сын, приемная дочь и кошка Муська беременная. Какая глупость!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А зачем вы достали резиновый жгут?

ВРАЧ. Черт его знает… Я всегда его достаю.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. На вас не написано, что у вас мама, дети и кошка… Налить вам?

ВРАЧ. (оживляясь) Чего?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Есть виски, коньяк, мартини и яблочный сок.

ВРАЧ. Яблочный сок. С мартини, виски и коньяком.

Эльза бежит на кухню, мешает коктейль, гремя бутылками.

ВРАЧ. (кивая на Нельсона) Это ваша бабушка вышивала?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Откуда вы знаете?

ВРАЧ. У мамы дома висит точно такой же Суворов. Ей бабка в наследство оставила. Тогда было модно вышивать полководцев.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (кидая в стаканы лед) Я зову его Нельсон.

ВРАЧ. Что вы говорите?! (берет тонометр, меряет себе давление) А моль его ест?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Еще как! Я его штопаю. Нитками мулине. (приносит коктейли)

ВРАЧ. Что вы говорите! Надо маме сказать. У нашего Нельсона прохудилось вот здесь и вот здесь. (тыкает в глаз и руку, снимает тонометр)

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (кивнув на тонометр) Ну как?

ВРАЧ. Для экспоната мавзолея просто отлично.

Врач берет коктейль, тянет его через соломинку. Эльза садится в кресло напротив и тоже тянет коктейль.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Никогда не пила яблочный сок с мартини, виски и коньяком.

ВРАЧ. Я тоже. Бодрящий напиток, очобенно после разряда в сто пятьдесят вольт. Скажите, ваша Вера надолго улетела в Найроби? Хотелось бы взглянуть на нее с профессиональной точки зрения.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. С профессиональной точки зрения Верка выглядит просто отлично. А вот с точки зрения бабушки… (роется в журналах на столе) Черт, да где же ее фотография?

Достает из фотоальбома новую фотографию, протягивает врачу. Врач смотрит, выпучив глаза.

ВРАЧ. Это не женщина. Это икона. Мне даже не хочется ее диагностировать.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вот, вот! А мне хочется. У Верки клиническое одиночествао и комплекс неполноценности на почве неразделенной любви.

ВРАЧ. У такой красивой девушки была неразделенная любовь? Никогда не поверю.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. У нее было три неразделенных любви. Четвертую я зарубила в самом зачатке.

ВРАЧ. Что вы говорите! (смотрит на фотографию) Никогда не поверю.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Первый раз Верочка влюбилась в шестнадцать лет. В своего одноклассника, представляете? Его звали Миша. У него папа был дипломат, мама актриса, а он – разгильдяй разгильдяем. Хулиганил так, что учителя увольнялись, а инспектора по делам несовершеннолетних махнули на него рукой из-за влиятельного папы и знаменитой мамы. Верка с ума по нему сходила – ночи не спала, экзамены завалила, а он…

ВРАЧ. Только не говорите, что влюбился в другую девчонку.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Завел шашни с учительницей физкультуры. Верка в ванной закрылась и таблеток наглоталась. (всхлипывает и вытирает глаза подолом халата)

ВРАЧ. Откачали?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Таблетки оказались активированным углем. Пятнадцать таблеток не нанесли молодому организму никакого вреда. Верка в таблетках-то - ни бум-бум! Думала, чем чернее, тем вреднее.

ВРАЧ. (потягивая коктейль) При некоторых заболеваниях активированный уголь может привести к непредсказуемым последствиям, вплоть до летального исхода.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Значит, у Верки не было такого заболевания. Зато через пять лет она влюбилась в телохранителя испанского короля.

ВРАЧ. Господи, где же она нашла-то его?!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Нашла вот… Поехала в Мадрид по какому-то там обмену и нашла! Ну хоть бы в короля влюбилась, и то шансов бы больше было! А телохранитель с Веркой поколбасился две недели и… выбрал карьеру. Верка домой вернулась, в ванной закрылась и таблеток наглоталась.

ВРАЧ. Откачали?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Таблетки оказались поливитаминами. Пятнадцать таблеток не нанесли молодому организму никакого вреда. Верка в таблетках-то - ни бум-бум! Думала, чем краснее, тем вреднее.

ВРАЧ. (качает головой, потягивая коктейль) Переизбыток витаминов в организме может привести к непредсказуемым последствиям. Вплоть до летального исхода.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Не получилось у Верки такого исхода. Она только чесалась очень сильно и икала две недели даже во сне. А через год снова влюбилась. В кого бы вы думали?

ВРАЧ. Боюсь даже предположить.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. В изветсного артиста, не буду называть его имени. Она к нему на все премьеры в театр бегала, ну и добегалась. Он от Веркиной любви не отказывался, но женился на коллеге.

ВРАЧ. И Верка, как водится, в ванной заперлась?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Да. И напилась в зюзю. Еле откачали. Когда она влюбилась в нефтяного магната, я, если честно, испугалась. У магната семья, дети, внуки, да и лет ему… Год-два и, глядишь, помрет от сердечного приступа. Я потихоньку магнату тому позвонила и попросила его от Верки отстать. Сказала, что у нее восемь внебрачных детей и диагноз… (наклонившись, шепчет что-то врачу на ухо)

ВРАЧ. (поперхнувшись) Жестоко.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Зато эффективно. Магнат Верке «Мерседес» на крышу скинул, и сделал ноги. Куда-то на острова вместе с семьей укатил, подальше от ответственности. Все бы хорошо, но Верка с тех пор перестала запираться в ванной. Она ни в кого не влюбляется! Столько приличных молодых людей вокруг, а она вдруг стала изображать из себя хищинцу! Мол, мужик без миллиона долларов – не мужик. Вот вы – приличный человек. У вас больная мама, дети, кандидатская на носу и кошка в положении. А миллион у вас есть?

ВРАЧ. У меня нет даже тени от миллиона…

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вот и я говорю, откуда у приличного человека миллион? Столько денег может быть только у афериста и проходимца. Скажите, вы бы женились на моей Верке?

ВРАЧ. Боюсь, я женат…

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (вставая) Жаль! Мои внуки были бы Павловичами! О лучшем я и мечтать не могла. Скажите, вы танцевать умеете? (включает музыку – старый проигрыватель с пластинкой)

Врач тоже встает, засовывая фото Веры в карман.

ВРАЧ. Только танец борьбы с ВИЧ-инфекцией.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Боже, что это?

Врач показывает движения под музыку – два притопа, три прихлопа.

ВРАЧ. (танцуя) Этот танец танцует молодежь всего мира. Уж не знаю, как он борется с ВИЧ-инфекцией, но на сердечно-сосудистую систему действует хорошо.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. В мои времена с инфекциями боролись совсем другим танцем. Ча-ча-ча, слыхали?

ВРАЧ. (замирая) Я не силен в танцах.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Отсталый вы человек! Как можно лечить людей, не умея танцевать ча-ча-ча?!

Показывает врачу несколько танцевальных движений. Берет его за руку, он повторяет. Через минуту они довольно слаженно танцуют ча-ча-ча.

ВРАЧ. У меня никогда не было такой приятной больной.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А у меня – такого правильного врача! Может, развететсь со своей женой и женитесь на моей Верке? Будем лечиться с вами от ВИЧ-инфекции каждый вечер…

Портьеры на окне неожиданно раздвигаются, из-за них выходит Вера в длинном вечернем платье. У нее туфли на шпильках и высокая прическа. Вера выключает проигрыватель.

ВЕРА. Так. Все, хватит. Мне надоел этот цирк!

Эльза с врачом замирают в танцевальном движении.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (потрясенно) Вера?.. Ты не в Найроби?..

Врач, явно смутившись, вставляет фонендоскоп в уши и начинает слушать Эльзу Григорьевну.

ВРАЧ. Дышите, больная. Не дышите.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (орет) Что это значит, Вера?!

ВРАЧ. Не орите… Орите.

ВЕРА. Это значит, что я не могу никуда уехать, пока ты ловишь маньяка, выдаешь меня замуж за первого встречного и завоевываешь титул женщины года!!! Я не могу никуда уехать, потому что за тобой нужен глаз да глаз!

Отталкивает врача от Эльзы. Тот прикладывает фонендоскоп к груди Веры.

ВРАЧ. Дышите, больная. Не дышите…

ВЕРА. (хватает фонендоскоп и орет в него) Так вы женитесь на мне или нет?!

Врач, откинутый на диван звуковой волной, бормочет.

ВРАЧ. Если вы так настаиваете…

Вынимает фонендоскоп из ушей, трясет головой. Вера начинает носиться по комнате.

ВЕРА. Я готова выйти замуж хоть за маньяка, лишь бы от меня все отвязались! Все!

ВРАЧ. Боюсь, от моей любви вам опять придется запереться в ванной и пить таблетки. Я не подарок – у меня мама после инсульта, жена, диссертация, кошка, куча амбиций и еще больше комплексов. Единственная моя положительная сторона – я разбираюсь в таблетках и смогу подсказать…

ВЕРА. Вон отсюда. Здесь все здоровы и в вас не нуждаются.

Врач встает, откланивается, целует Эльзе руку, отдает Вере честь и, чеканя шаг, выходит за дверь.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Лучше бы ты улетела на юг. Скажи, зачем ты так вырядилась?

ВЕРА. Чтобы повеситься.

Уходит, стуча каблуками. Эльза бежит за ней.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вера! В ванной очень слабый шланг! Он не выдержит твоего веса! Вера! Хочешь, я сама выйду замуж? Маньяка пусть ловит милиция, а женщиной года - хрен с ней - пусть станет Марго! Не трогай шланг, Вера!

ЗTM.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Ночь. Крыша. Светит луна, освещая чердачное окно. Орут коты. В «Мерседесе», положив голову на руль, сидит Вера. Она плчет, спина ее вздрагивает. На ней вечернее платье, высокая прическа, туфли на шпильках… Окно машины открыто.

ГОЛОС СОСЕДА. Эльза Григорьевна, у вас соль есть?

ГОЛОС ЭЛЬЗЫ. У меня только соль и есть! Заходите, голубчик! Заодно и кран мне почините.

ГОЛОС СОСЕДКИ. Эльза Григорьевна, а почему вы уже два часа не спрашиваете, где Вера?

ГОЛОС ЭЛЬЗЫ. Потому что мне наплевать, где она! А где она?!

ГОЛОСА СОСЕДЕЙ. (хором) На крыше!

Вера плачет сильнее, ее плечи трясутся. Чердачное окно открывается, на крышу вылезает высокий брюнет в спецодежде и с чемоданчиком. Он подходит к «Мерседесу» и легонько стучит по его крыше.

АВТОМЕХАНИК. Автомеханика вызывали?

Вера вздрагивает и протяжно визжит. Автомеханик, морщась, затыкает уши. Вера замолкает.

АВТОМЕХАНИК. Всё?

ВЕРА. Да.

АВТОМЕХАНИК. Тогда давайте сначала. Автомеханика вызывали?

ВЕРА. (стуча зубами от страха) Ночью? На крышу? Конечно, вызывала. У меня дворники не работают. Вот, включаю, а они не работают!

АВТОМЕХАНИК. Пустите, пожалуйста.

Вера лезет на заднее сиденье. Автомеханик садится за руль и включает дворники, которые мягко скользят по стеклу. Вера панически шарит под сиденьем.

АВТОМЕХАНИК. Вы включали дальний свет. А дворники включаются вот здесь.

ВЕРА. (замерев в полусогнутом положении) Да? А я-то думаю, почему соседняя крыша так хорошо освещается, когда я включаю дворники…

Автомеханик, обернувшись, задумчиво смотрит на нее.

АВТОМЕХАНИК. Скажите, а зачем вам на крыше дворники?

ВЕРА. Когда идет дождь, ничего не видно.

АВТОМЕХАНИК. Странно. Я думал, дворники нужны, чтобы видеть дорогу.

Вера вдруг выхватывает из-под сиденья огнетушитель и с визгом пускает белую струю в лицо автомеханику. Автомеханик сидит, зажмурившись, пока пена в огнетушителе не заканчивается, а Вера не перестает визжать.

АВТОМЕХАНИК. Всё?

ВЕРА. Не знаю. Если вздумаете меня душить, я включу сигнализацию.

АВТОМЕХАНИК. Что вы говорите? Вы знаете, как ее включать?

Вера визжит. Автомеханик затыкает уши.

ГОЛОС ЭЛЬЗЫ. Верка, вернись домой! Это неприлично – орать ночью на крыше, пугаясь каждой тени от кошки!

ГОЛОС СОСЕДА. Вернись, Верка…

Вера перестает орать и выхватывает из-под сиденья бейсбольную биту.

АВТОМЕХАНИК. (вытирая пену с лица) С чего вы взяли, что я буду вас душить?

ВЕРА. С того, что автомеханики ночью не ходят по крышам. Скажите, кто вас вызвал?

АВТОМЕХАНИК. (грустно) Никто. Я сам вызвался.

ВЕРА. Вот видите! (замахивается битой) Уходите, или…

АВТОМЕХАНИК. (снова рукой вытирая пену) Верка, неужели ты меня не узнала?

Вера, замерев с битой в руке, внимательно всматривается в его лицо.

АВТОМЕХАНИК. Ты второй раз меня не узнала. Первый – когда за ноги выволокла в подъезд из квартиры. Я тогда электриком был.

Вера взвизгивает, но зажимает себе рот рукой, роняя биту.

ВЕРА. Мишка? Ты? Ты?! Нет, не может быть, это не ты…

МИША. Я. Это я, Верунь, семнадцать лет спустя.

ВЕРА. Господи, как я любила тебя…

МИША. А я тебя. Ты была моя первая и единственная любовь.

ВЕРА. Но…

МИША. Не говори ничего. Ты же помнишь, каким я был. Папа в командировках, мама на гастролях, а я самоутверждался. А как может самоутверждаться семнадцатилетний пацан? Только невооброзимыми выходками, хамством и сексом с учительницей. Я поспорил с пацанами на ящик пива и блок сигарет, что Татьяна Ивановна отдастся мне в спортзале на второй минуте моего приставания.

ВЕРА. (хватая биту) Ты спал с ней!

МИША. (закрываясь руками) Только целовался! У нее лифчик заело! Я же неопытный был, не смог расстегнуть! А тут еще и пацаны заржали, они в раздевалке прятались. А тут еще завуч прибежала, застукала всех – меня, зубами пытающегося порвать лифчик, пацанов в раздевалке и Татьяну Ивановну. Она тогда с мужем поругалась и готова была отомстить ему с первым встречным. Баловство это было. Детство и баловство. А любил я только тебя, Верка. Но ты была неприступная, как скала, не то, что Татьяна Ивановна. Я и взглянуть в твою сторону боялся.

ВЕРА. (опуская биту) Я отравилась из-за тебя, урод.

МИША. Таблетки оказались просрочены?

ВЕРА. Хорошие были таблетки. Но недостаточно ядовитые. Зато я поняла, что любовь – это отвратительная зависимость, которая лечится только радикальными способами, желательно с летальным исходом.

МИША. (закрывая лицо руками) Если б я знал!

ВЕРА. То что?

МИША. Как – что?! Я не стал бы грызть лифчик на Татьяне Ивановне! Я окончил бы школу с золотой медалью, поступил в институт и сделал бы тебе предложение.

ВЕРА. Так сделай его сейчас.

МИША. Что?

ВЕРА. Предложение!

МИША. Ты все еще любишь меня?

ВЕРА. Я же не сказала, что соглашусь. Ты сделай, а я хоть на секунду почувствую, что страдала не зря.

МИША. (торжественно) Хорошо, я делаю тебе предложение.

ВЕРА. (строго) Предложение чего?

МИША. Руки, ноги, печенки, селезенки и исключительно крепкого желудка. А если серьезно, давай погуляем по крыше!

ВЕРА. Давай!

Миша выходит из «Мерседеса», открывает заднюю дверь, подает Вере руку. Вера выходит. Миша берет чемодан и распахивает его. Вместо инструментов там – орхидеи.

ВЕРА. Что это?

МИША. Когда я их покупал, мне сказали, что это изысканные и дорогие цветы.

ВЕРА. (берет букет) Орхидеи? Мне?

МИША. В качестве компенсации за недостаточно ядовитые таблетки.

ВЕРА. (прижимая букет к груди) Спасибо. Так мы гуляем по крыше?

Берет Мишу под руку. Они медленно идут на фоне луны, словно влюбленная парочка.

ВЕРА. Скажи, как ты тут оказался ночью, с цветами, да еще через семнадцать лет?!

МИША. Проследил за тобой в прошлый раз и решил, что тебе непременно понадобится автомеханик. С такой-то тачкой! В таком-то месте!

ВЕРА. Но в прошлый раз ты был электриком!

МИША. А я и с машинами на ты. Особенно с новыми «Мерседесами».

ВЕРА. (резко останавливаясь) Ты женат?

МИША. Трижды холост. Женитьба оказалась самой трудной сделкой в моем бизнесе.

Вера берет его под руку, они снова идут.

ВЕРА. В бизнесе? Ты же электрик. (хохочет)

МИША. Только в свободное от работы время.

ВЕРА. А в несвободное?

МИША. У меня кафе-кондитерская на Тверской и еще в нескольких не менее проходимых местах.

ВЕРА. (останавливаясь) Очень убедительно! Хозяин кафе, подрабатывающий электирком и автомехаником.

МИША. Не менее убедительно, чем «Мерседес» на крыше, и мы, целующиеся под луной…

ВЕРА. Ты не ошибся насчет последнего?

МИША. Вон луна, а вот мы. Что нам мешает поцеловаться?

ВЕРА. Всё. Наш возраст, наш опыт и Татьяна Ивановна, у которой заело лифчик.

МИША. К чёрту Татьяну Ивановну, опыт – химера, а возраст – понятие относительное. Давай плюнем на всё и представим, что нам по семнадцать лет.

ВЕРА. Давай…

Целуются. Орут бродячие коты. Луна в небе подмигивает.

МИША. Так ты согласна заполучить мои руки, ноги, печенку, селезенку и исключительно крепкий желудок в бессрочное личное пользование?

Вера хочет что-то сказать, но он закрывает ей рот.

МИША. Если ты скажешь «Нет», я сброшусь с крыши.

ВЕРА. Нет.

Миша подходит к краю крыши и смотрит вниз.

МИША. Какой этаж?

ВЕРА. Десятый.

МИША. Прощай.

ВЕРА. (нюхая орхидеи) Прощай.

Миша готовится к прыжку, размахивая руками. Резко останавливается и оглядывается.

МИША. Нет, тебе совсем не жалко меня?

ВЕРА. Ты упади, а там видно будет, жалко мне тебя или нет.

Миша готовится к прыжку, размахивая руками. Орут бродячие коты. Вера нюхает орхидеи.

Луна прячется за тучу.

ВЕРА. А впрочем, я согласна.

МИША. (замирая) Что?

ВЕРА. Я согласна заключить с тобой сделку под названием «брак по любви», но только если ты принесешь мне справку о смерти Татьяны Ивановны.

МИША. (бросаясь к ней в ноги) Я принесу! Я принесу даже саму Татьяну Ивановну с признаками насильственной смерти!!!

ВЕРА. Так все-таки ты маньяк…

МИША. Всех времен и народов…

Целуются. Луна выглядывает из-за тучи. Вопли бродячих котов переходят в приятную музыку. Чердачное окно открывается, на крышу вылезает Эльза в брючном костюме и неизменной шали.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (бормочет) Вера, я тут подумала, что нам совершенно нельзя ругаться. Вдруг я помру, неровен час – с такими-от анализами! – а ты будешь винить себя в моей смерти. Черт с ним, с замужеством, живи, как хочешь, только я должна завещать тебе… (замирает, видя целующихся Веру и Мишу)

ВЕРА. (отрываясь от поцелуя) Бабуль, это Миша. Я выхожу за него замуж.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А… э…

ВЕРА. Не волнуйся, он очень приличный человек! У него кафе-кондитерские на Тверской и еще в нескольких не менее проходимых местах.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (орет) Он врет! Он всем девушкам врет, что у него кафе на Тверской, а на самом деле он простой кондитер! Все, что он умеет в жизни, это готовить марципан и шоколадный велюр! Он неудачник, Вера!

ВЕРА. Не узнаю тебя. По-моему, все неудачники для тебя – приличные люди. По-моему, ты готова была выдать меня замуж даже за дворника.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Но не за кондитера, Вера! Только не за кондитера! Ты будешь толстой и бедной.

ВЕРА. Я люблю его. С шестнадцати лет. Мне плевать, кондитер он или владелец кафе. Я сама хорошо зарабатываю.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (Мише) Вы знаете, что у нее семеро внебрачных детей, шизофрения и алкоголизм в анамнезе?

МИША. Мне плевать. Я люблю ее. С семнадцати лет.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Постойте… Вы – Миша?

Хватается за сердце и присаживается на капот машины.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы тот самый Миша, из-за которого Верка семнадцать лет назад уничтожила все запасы активированного угля в доме?

МИША. (переглядываясь с Верой) Смею надеяться, что я тот самый Миша.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Подлец.

МИША. Абсолютно с вами согласен.

ВЕРА. (любуясь цветами) Бывший подлец.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (бормочет) Михайлович, Михайловна, Михайловичи… А что, хорошее отчество!

Встает с капота и деловито прохаживается по крыше. Вера и Миша наблюдают за ней.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ладно, я помогу вам, Миша, стать приличным человеком.

Вера и Миша удивленно переглядываются.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Я дам вам, Миша, миллион долларов.

Вера стучит себя по лбу. Миша сочувственно ей кивает.

МИША. Эльза Григорьевна, мне не нужны деньги. Дело в том, что я действительно хозяин сети очень популярных кафе-кондитерских. Я обеспеченный человек и ни в чем не нуждаюсь. Я с деньгами на ты.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Молчать! Голодранцы…

МИША. Если вы не верите мне, я могу доказать.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. У меня есть миллион долларов, и я хочу завещать его вам. А то, неровен час, помру, не написав завещания.

МИША. Мне не нужны деньги!

ВЕРА. Молчи! Мне нужны. Бабуль, откуда у тебя миллион?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. От верблюда. Я тоже по молодости думала, что миллионеры приличные люди. Но мой пятый муж по фамилии Кэмел оставил мне всего миллион из пятнадцати! Остальное он завещал своим родственникам, Кэмелам. С тех пор я твердо уверена, что все миллионеры – подонки.

ВЕРА. (потрясенно) Я ничего не знала о твоем пятом муже…

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Я не люблю о нем вспоминать. Итак, завтра же пишу завещание, а то помру, неровен час!

МИША. Мне не нужны…

Вера не дает ему договорить, закрывая ладонью рот. Миша возмущенно мычит. Луна беззвучно хохочет. Музыка превращается в кошачьи вопли.

ЗTM.

ГОЛОС ЭЛЬЗЫ. Алё, нотариус? Мне нужно написать завещание! Не могли бы вы завтра приехать ко мне домой?

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Квартира. Эльза возится возле раковины, пытаясь собрать разобранный кран. Вера лежит на диване и читает газету.

ВЕРА. Представляешь, его еще не поймали!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Кого?

ВЕРА. Маньяка! Вчера он задушил еще одну даму в возрасте, заявившись в дом под видом таксидермиста.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Кого?

ВЕРА. Таксидермист – это специалист, который делает чучела из животных.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (возясь с краном) Господи, кто такую гадость на дом вызывает?

Слышится грохот, кран распадается на запчасти.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вера, где Миша? Есть у нас мужик в доме или я за него?

ВЕРА. Ты за него. Миша работает.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Опять чинит выключатели вместо Гоши?

ВЕРА. Не говори ерунды. У него обмен опытом с каким-то французом. Вернее, обмен рецептами. (отбрасывает газету, садится на диване)

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (ворчит) Опыт у него… Рецепты! Дома кран не работает, выключатель барахлит, я – практически при смерти, а у него француз!

ВЕРА. (прикрыв глаза, счастливо улыбается) Бухти, бухти! С тех пор, как у тебя появился миллион, а у меня – Мишка, я нахожу, что жизнь прекрасна во всех ее проявлениях.

Вера встает, проходит на кухню, распахивает навесной шкаф. Оттуда с гроходом вываливаются блюдца с окурками.

ВЕРА. (грозно) Ты куришь?!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (смущенно) Да. Нет… Иногда! Ты же знаешь, что по данным ВОЗ человек, выкуривающий одну сигарету в день, считается некурящим.

ВЕРА. Ага! А ну-ка дай мне немедленно сигарету!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вера! Мы бросили!

Бросается поднимать блюдца и подметать пол. Вера хохочет.

ВЕРА. Но как же твой ВОЗ? Он практически настаивает на одной сигарете в день!

Вера открывает все шкафы в поисках сигарет.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вера! Ты мать!

ВЕРА. Чья?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Моих правнуков! Моих дорогих Михайловичей!

Вера поднимает с пола бычок, дует на него.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вера, не смей!

Звенит звонок в дверь.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (пальцем указывая на дверь) Вот! Если это нотариус, и ты немедленно не бросишь курить, я завещаю свой миллион приюту бездомных животных. (бежит открывать дверь)

Вера с бычком прячется в шкаф. На пороге невысокий брюнет в черном костюме, белой рубашке и галстуке. В руках у брюнета черный дипломат.

НОТАРИУС. Нотариуса вызывали?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (недовольно) Помрешь три раза, пока вас дождешься.

Нотариус проходит в комнату и распологается за столом. Эльза садится напротив него, на диване. Нотариус, раскрывая дипломат, достает бумагу, ручку, печать и большую амбарную книгу.

НОТАРИУС. Насколько я понял, вы смертельно больны и хотите написать завещание?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (заглядывая ему в глаза) Скажите, у вас какой гемоглобин?

НОТАРИУС. Понятия не имею.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Зато я имею. Моего гемоглобина хватит на команду таких хлюпиков, как вы, так что помирать я не собираюсь. Но завещание составить хочу, потому что это очень нецивилизованно – жить без завещания.

НОТАРИУС. (с усмешкой берет бумаги) Что завещать будем? Квартиру? Любимую кошку? Старинную вышивку? (кивает на Нельсона)

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Миллион долларов.

НОТАРИУС. (присвистнув) Солидно. И кто же счастливчик?

Из шкафа, где прячется Вера, начинает идти дым.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (громко) Приют бездомных животных.

НОТАРИУС. Ваш паспорт, пожалуйста.

Эльза придвигает ему паспорт.

НОТАРИУС. Так и запишем: «Я, Эльза Григорьевна Громушкина, завещаю приюту бездомных животных…» (замирает) Сколько, сколько вы сказали?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (недовольно) Вы на ухо, что ли, тугой?! (привстав, что есть мочи, кричит в ухо нотариусу) Миллард! Долларов!

Нотариус слегка отшатывается от звуковой волны, округляет глаза.

НОТАРИУС. Э-э… Вы уверены?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Абсолютно. Это с виду я божий одуванчик. А на самом деле я - ой-ей-ей!

НОТАРИУС. Э… И где же… этот ваш ой-ей-ей?!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Думаете, я чокнутая старуха, и у меня нет никаких денег?

НОТАРИУС. Если честно, то да. Может быть, у вас есть выписка из банка, подтверждающая, что вы богаты?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Эх, молодежь! Какие, к лешему, банки?! Где вы у нас видели банк, которому можно доверить свои кровные без риска, что вас надуют?!

Нотраиус делает скорбную физиономию.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (вздыхает) Вот и я не видела.

НОТАРИУС. (чрезвычайно оживляется) Но не хотите же вы сказать…

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (весело) Хочу! Именно это я и хочу сказать, молодой человек! Хотите сохранить свои сбережения, храните их… (замолкает, глядя на руки нотариуса) Храните их…

НОТАРИУС. (вкрадчиво) Ну?! Что же вы замолчали?! Где вы храните такое большое количество наличных денег?!

Эльза Григорьевна встает, пристально глядя на руки нотариуса.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Не двигайтесь! Почему у вас на руках мозоли?! Вы… Вы не нотариус!

Нотариус выхватывает из дипломата капроновый фал.

НОТАРИУС. Старая кляча! (накидывает фал на шею Эльзы) Быстро говори, где прячешь деньги!

Эльза хрипит, показывает пальцем на шкаф.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Там… Там тайник… Я покажу…

Ослабив фал, нотариус ведет Эльзу к шкафу, распахивает дверцу.

Там, выпучив глаза, с дымящимся окурком в руке стоит Вера.

Вид у нее весьма устрашающий.

От неожиданности нотариус отшатывается, еще больше ослабив фал.

Вера с криком команчей вонзает окурок нотариусу между глаз.

Нотариус орет, падает.

Эльза, воспользовавшись моментом, хватает стул, бьет нотариуса по голове.

Нотариус отключается.

Капроновым фалом Эльза связывает ему руки.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Это он! Это он, Вера!

ВЕРА. Кто?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Такси… дерми… Короче, та самая гадость, которую такие идиотки, как я, вызывают на дом!

ВЕРА. Ты в этом уверена?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А ты нет? Тогда зачем тушишь об него сигарету?!

ВЕРА. Я всегда тушу сигареты об мужиков. Мне это доставляет удовольствие.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вера, свяжи ему ноги и вставь кляп в рот! Это маньяк! Ты видела его руки? На них мозоли! Скажи, разве у нотариусов бывают мозоли? Они бывают только у такси… таксидермистов!

ВЕРА. Ну знаешь, может быть, у него дача и он регулярно тяпает сорняки. Мозоли – это не доказательство.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вера!!! А то, что он меня чуть не задушил – это тоже не доказательство?!!!

ВЕРА. Ну и что? Мне тоже иногда хочется тебя задушить…

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вера!!! Он требовал показать тайник!

ВЕРА. А вот этого я ему не прощу.

НОТАРИУС. (приходит в себя) Отпустите! Вы все неправильно поняли!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вер, как думаешь, дать ему последнее слово?

Вера хватает с плиты турку и бьет ей нотариуса по лбу.

Нотариус вырубается.

Вера ставит турку на стол и отряхивает руки.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (качая головой) Это жестоко, Вера.

ВЕРА. Не так жестоко, как завещать миллион долларов бродячим котам.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Это была шутка, Вера!

ВЕРА. Дурацкая шутка. Я вот только одного так и не поняла…

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Чего?

ВЕРА. Где ты деньги хранишь?! В шкафу нет никакого тайника, я проверяла.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (начинает хохотать) Я, что, похожа на старую дуру, которая хранит миллион баксов в чулке?! А чулок - в шкафу?!

ВЕРА. От тебя не знаешь, чего ожидать! Если не в банке и не в чулке, то где?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Я храню их в ШВЕЙЦАРСКОМ банке, Вера. Ну что ты как маленькая…

ВЕРА. Ты опять всех умыла. Бедняга… (гладит нотариуса по голове) Он не знал, с кем связался.

Звонок в дверь. Вера бежит открывать.

На пороге – Миша с огромным букетом роз.

МИША. Жениха вызывали?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (продолжая сидеть на бездыханном нотариусе) Я никого больше не вызывала, Вера! Ни-ко-го!

ВЕРА. Зато я вызывала.

Берет букет и виснет на Мише.

ВЕРА. Я вызывала самого приличного в мире жениха!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Он приходит в себя! Вызывай милицию, Вера! И журналистов! Я женщина года-а-а-а-а-а!

ЗТМ.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

На экране журнал «Гламур», где на обложке – улыбающаяся Эльза в бриллиантовом ожерелье.

Внизу крупный заголовок «ЖЕНЩИНА ГОДА».

Играет музыка, переходящая в кошачьи вопли.

ЗАНАВЕС

Все права принадлежат автору и защищаются РАО и законом Р.Ф. об авторских правах.
Постановка пьесы возможна только после заключения прямого контракта между Автором и Театром.

Email:

© Ольга Степнова. 2004-2015