ОСТАТЬСЯ С НОСОМ
Комедия с известными неизвестными
Вломившись в дом разводящихся супругов, молодая грабительница и не подозревала, что не только перевернёт их судьбу, но и кардинально изменит свою жизнь, едва не пустив её под откос.
 |
Действующие лица: АННА, жена ПАВЕЛ, муж СОНЯ, грабительница ГРИША, сантехник СУББОТИНА, креативный директор КУЛАКОВ, поэт |
1. СПАЛЬНЯ
Анна в пеньюаре сидит перед трюмо, расчёсывается перед зеркалом.
Из ванной выходит раздражённый Павел, в одет в свитер и джинсы, но босиком. Паша что-то ищет, отодвигая кресло и заглядывая под кровать.
АННА. Паша, если ты ищешь свои носки, то в МОЕЙ спальне их нет.
ПАВЕЛ. В МОЁМ кабинете их тоже нет. И на моей половине гостиной их нет!
АННА. А на твоей половине кухни?
ПАВЕЛ. Ань, за всё время нашей совместной жизни я хоть раз бросил свои носки на кухне?
АННА. Так, может, они у Субботиной?
ПАВЕЛ. Субботина – мой креативный директор! Я никогда не снимаю при ней носки!
АННА. А что ты при ней снимаешь?
ПАВЕЛ. Ничего!
АННА. Ну, тогда не знаю, Паша. Наверное, Маркиз куда-нибудь их затащил.
Анна резко встаёт, уходит в ванную, демонстративно захлопнув дверь.
Павел стоит в замешательстве, потом достаёт из кармана носки, поочерёдно натягивает их на ноги.
На трюмо звонит мобильный Анны.
Павел замирает, прислушивается к звонку, рука невольно тянется к телефону, но Павел её отдёргивает.
Телефон звонит.
Павел на цыпочках подходит к ванной, прислушивается – слышится звук льющейся в душе воды и голос Анны, что-то тихо напевающий.
Павел бросается к телефону, хватает его, смотрит, кто звонит.
Дверь ванной распахивается, на пороге стоит Анна в шапочке для душа, обёрнутая полотенцем.
Павел, застигнутый врасплох, принимает единственно верное решение – отвечает на звонок.
ПАВЕЛ. (басом) Слушаю!
Анна подходит к Павлу, вырывает из рук телефон, сбрасывает вызов.
АННА. Вот только не надо делать вид, что ты свой телефон перепутал с моим.
ПАВЕЛ. Ой, а это, что – твой?!
АННА. У тебя сейчас вид полного придурка.
ПАВЕЛ. (взрывается) Да куда уж мне до этого твоего Кулакова!
АННА. Кулаков – мой автор. Я – его литагент. Это всё, что нас связывает.
ПАВЕЛ. Это поэтому он сейчас так испуганно спросил : «Это вы, Анечка?»
АННА. А что он, по-твоему, должен был спросить, услышав в трубке рёв бегемота?
ПАВЕЛ. А ты не догадываешься?
АННА. Нет.
ПАВЕЛ. Не понимаешь?
АННА. Нет.
ПАВЕЛ. Так вот, для тупых… Если Кулаков это автор, а ты просто его литагент, то, услышав мой , как ты выражаешься, рёв, он должен был вежливо поинтересоваться: «Простите, а не могли бы вы позвать Анну Сергеевну?»
АННА. Куда позвать?
ПАВЕЛ. Сюда позвать!
АННА. Но это мой телефон! И моя спальня!
ПАВЕЛ. Значит, ты уже не отрицаешь, что ты для него Анечка, а не литагент!
АННА. Кто бы говорил! (прищуривается) А ну-ка, покажи, что у тебя лежит в левом кармане!
ПАВЕЛ. (хватается за карман) Что у меня там лежит?
Анна ловко выхватывает из кармана Павла помаду, открывает.
АННА. Фи, какой цвет… Ну и вкус у твоей Субботиной!
ПАВЕЛ. (выхватывает помаду) Это рекламный образец! Я вчера снимал его для буклета!
АННА. Да ты что! В разных ракурсах?
ПАВЕЛ. Да! В разных ракур… Подожди, ты, что, шарилась по моим карманам?
АННА. (слегка смущается) Вот ещё! Она выпирает!
ПАВЕЛ. У тебя сейчас вид полной дуры.
АННА. (вспыхивает) Господи, ну когда нас уже разведут!
ПАВЕЛ. Ты прекрасно знаешь, что завтра.
АННА. Даже не верится, что ты когда-нибудь перестанешь искать в моей спальне свои носки!
ПАВЕЛ. А ты дурным голосом выть в моём душе!
АННА. Имей в виду, Маркиза я тебе не отдам!
ПАВЕЛ. Суд решит. Но предупреждаю – за Маркиза я буду драться!
АННА. Выйди, мне надо переодеться!
ПАВЕЛ. Да пожалуйста!
Павел выходит, шибанув дверью.
АННА. И не подглядывай!
В ответ слышится гомерический хохот.
Анна садится на кушетку возле трюмо, закрывает лицо руками, плечи её трясутся.
ЗТМ.
2. ПЕРЕД ДОМОМ
Анна и Павел идут навстречу друг другу. Он с крутым фотоаппаратом на шее, она – в деловом костюме, на каблуках.
АННА. Надеюсь, ты придёшь поздно?
ПАВЕЛ. Не беспокойся, у меня до полуночи съёмка.
АННА. Слава богу, хоть отдохну. Привет Субботиной!
ПАВЕЛ. Наилучшие пожелания Кулакову!
Расходятся в разные стороны, но оба одновременно замирают.
ПАВЕЛ. Ты покормила Маркиза?
АННА. Покормила, конечно.
Стуча каблуками, Анна уходит.
ПАВЕЛ. И я покормил. (вздыхает) Хорошо устроился, гад.
Павел тоже уходит.
Слышно, как хлопают двери машин, заводятся двигатели, резко стартует одна машина, потом другая.
Из тени выходит фигура в тёмной одежде, на лицо натянута шапка с прорезями для глаз.
Это Соня. Она, оглядываясь, крадётся к дому.
ЗТМ.
3. СПАЛЬНЯ
В комнату заходит Соня, в руках у неё отмычка..
Соня оглядывается, поднимает маску.
Орёт кот.
СОНЯ. Извини, кыса… Мне очень надо!
Бросается к тумбочке, роется, достаёт деньги, суёт за пазуху.
Видит шкатулку на комоде, открывает, в восхищении замирает.
СОНЯ. Ой…
Орёт кот.
Соня рассовывает украшения по карманам.
СОНЯ. Мамочки, что я делаю…
Раскрывает шкаф.
СОНЯ. Ой… Ой… Ой…
С каждым "Ой" прикладывает к себе платье, скомкав, суёт под куртку, раздуваясь постепенно в размерах. Замирает с роскошным вечерним платьем.
СОНЯ. Ой, мамочки…
Орёт кот.
СОНЯ. (суёт платье под куртку) Я не должна это брать…
Орёт кот.
СОНЯ. И это ни в коем случае не должна! Мне нужны только деньги!!!
Прячет платье под куртку.
СОНЯ. Я не воровка!
Прячет ещё одно платье под куртку.
Орёт кот.
СОНЯ. Мне нужно только немного денег на одно дело и все!!! А-а-а!!!
Прячет ещё одно платье под куртку.
Орёт кот.
СОНЯ. А-а-а! Кыса, прости!
Запихивает ещё одно платье под куртку.
СОНЯ. Мне очень стыдно…
Хлопает входная дверь.
Орёт кот.
ГОЛОС ПАВЛА. Что случилось, Маркиз? Ты чего так орешь?!
Соня закрывает шкаф, мечется по комнате, бросается в ванную, запирает дверь изнутри.
Заходит Павел с котом на руках (игрушка).. Оглядывается, замечает открытый ящик комода, задвигает его.
ПАВЕЛ. (ворчит) Развела тут бардак… (гладит кота) Я знаю, почему ты кричишь. Не хочешь, чтобы мы разводились. (целует кота) Я тоже не хочу. (пауза) Но не могу же я ей вот так взять и сказать – "Я не хочу, чтобы мы разводились!" Особенно теперь, когда меня уволили с работы. Да, братец, представляешь, уволили! (снимает с шеи фотоаппарат, отбрасывает его в кресло) Прихожу в офис, а мне – "Нашему агентству больше не нужен штатный фотограф! Извините, кризис!» А если бы даже не уволили, то всё равно бы не смог сказать.
Садит кота на подушку, берёт пеньюар Анны.
ПАВЕЛ. Потому что гордость. Потому что не хочу унижаться… Потому что у неё есть этот её Кулаков!!!
В сердцах стучит кулаком по кровати, попадает по пеньюару, выдёргивает из пеньюара пояс, задумчиво на него смотрит, проверяет его на прочность.
ПАВЕЛ. Я, кажется, знаю, как не дать Ане развод.
Делает из пояса петлю, надевает на шею, встаёт на стул, пытается закрепить конец пояса на люстре.
Дверь ванной распахивается, оттуда с ведром и шваброй выходит Соня.
Беззаботно напевая, она невозмутимо начинает мыть пол.
Павел потрясённо на неё смотрит.
ПАВЕЛ. Вы кто?
СОНЯ. А вы, что, не видите?
ПАВЕЛ. У нас нет домработницы!
СОНЯ. Теперь есть.
ПАВЕЛ. Вас Аня наняла?
СОНЯ. (кивает) Ну, да, Аня.
ПАВЕЛ. А почему она мне ничего не сказала?
СОНЯ. Спросите у Ани. Подвиньтесь, мне тут помыть надо.
Павел снимает петлю, спрыгивает со стула, отставляет его в сторону.
Соня трёт шваброй пол.
ПАВЕЛ. Ну, вот, весь настрой сбили…
СОНЯ. Да ладно, на чистом вешаться гораздо приятнее.
Ставит стул на место, жестом приглашает Павла продолжать начатое.
ПАВЕЛ. А знаете, что! Это, между прочим, и мой дом тоже!
СОНЯ. И что?
ПАВЕЛ. А то, что я не люблю, когда у меня под ногами путаются! Вы уволены!
СОНЯ. (не скрывая радости) Тогда я пошла?
ПАВЕЛ. Вон! И побыстрее!
Соня бросает швабру, быстро идёт к двери.
ПАВЕЛ. Стойте! Я передумал!
СОНЯ. (замирает) В каком смысле передумали?
ПАВЕЛ. Сделайте тосты и принесите мне виски.
Павел с размаху плюхается на кровать.
СОНЯ. Как тосты?! А как же… вот это?! (показывает на пояс с петлей на люстре)
ПАВЕЛ. Это была минутная слабость, не обращайте внимания.
СОНЯ. Но я же снова начну путаться у вас под ногами!
ПАВЕЛ. Путайтесь, сколько угодно. Аня за это вам платит!
СОНЯ. Но…
ПАВЕЛ. Не пререкайтесь! Быстро на кухню!
СОНЯ. (берёт поднос) Альфонс! Аня за него платит… (уходит)
Павел гладит кота.
ПАВЕЛ. Ну и пусть разводится. Слишком много чести оставить её вдовой!
ГОЛОС АННЫ. Маркиз! Кыс-кыс-кыс! Ты где, мой хороший?
Заходит Анна, видит лежащего на кровати Павла с котом, замирает.
АННА. Что это значит?
ПАВЕЛ. Что?!
АННА. Почему ты не на работе?
ПАВЕЛ. А ты почему?
АННА. Я пропуск в издательство забыла!
Хватает с комода пропуск.
ПАВЕЛ. Я тоже… Кое-что тут забыл.
АННА. Интересно, что?
Заходит Соня с подносом, на котором бутылка виски, бокал и тосты.
СОНЯ. Здрасьте… всем…
АННА. (в шоке) Паша… Это что?!
ПАВЕЛ. (наливает в бокал виски) А что? Я тут тоже живу. Имею право не отказывать себе в удовольствии.
Анна залепляет Павлу пощёчину.
АННА. Я так и знала, что ты таскаешь её сюда!
ПАВЕЛ. Кого?!
Анна выходит, толкнув Соню плечом.
АННА. (кричит) Жирная корова твоя Субботина!
Хлопает дверь.
ПАВЕЛ. Я что-то не понял сейчас… Что это было?
СОНЯ. Мне кажется, ваша жена приняла меня за какую-то Субботину.
ПАВЕЛ. Как она могла принять вас за Субботину, если сама наняла вас на работу?
СОНЯ. Так это… Темно было, когда она меня нанимала. Лица, наверное, не разглядела. Можно, я пойду? (идёт к выходу)
ПАВЕЛ. Стоять!
Соня замирает.
ПАВЕЛ. Как вас зовут?
СОНЯ. Соня.
ПАВЕЛ. А меня Павел. Соня, разве вас Аня не на полный рабочий день наняла?
СОНЯ. Нет! Только полы помыть и пыль протереть!
ПАВЕЛ. (орёт) Так протирайте! Смотрите, пылища кругом какая!
Соня вздрагивает, уходит в ванную, выходит с тряпкой, начинает протирать пыль.
Павел с трагическим видом пьёт виски.
У Сони из-под куртки падает платье.
Соня замирает, глядя на платье, Павел тоже.
ПАВЕЛ. Э-э… А это, простите, что?!
СОНЯ. Сама не знаю. (поднимает платье) Ой, платье!
ПАВЕЛ. Я вижу, что это платье моей жены. Откуда оно взялось?
СОНЯ. Упало с полки, которую я вытирала!
ПАВЕЛ. Я видел полку, которую вы вытирали, там не было никакого платья!
СОНЯ. Вот! Мой парень тоже никогда не замечает нового платья! Все мужики одинаковые. Просто не понимаю, для кого мы стараемся?
ПАВЕЛ. Я не "все мужики". Я профессиональный фотограф. У меня намётанный глаз.
СОНЯ. Значит, не такой уж намётанный. Это платье лежало здесь!
Демонстративно кладёт платье на полку.
Павел встаёт, подходит к Соне.
ПАВЕЛ. А, по-моему, оно вывалилось у вас из кармана.
СОНЯ. Что?! Вы… вы обвиняете меня в воровстве?!
ПАВЕЛ. Я не обвиняю. Я говорю, что вижу.
СОНЯ. (прикладывает к себе платье) Зачем мне платье на три размера меньше меня?
ПАВЕЛ. Ну… мало ли. Наверное, вы рассчитываете похудеть к следующему лету.
СОНЯ. Рассчитываю! Лет десять я уже на это рассчитываю! (горько плачет) Но у меня проблемы с эндокринной системой, от этого лишний вес. Я живу на гормонах, я от воды толстею! Обыщите меня! Немедленно обыщите, если не верите, что я никогда не возьму чужого! (Соня хватает Павла за руки, прижимает их к своей груди) Ну, что стоите, давайте!.
ПАВЕЛ. (отдёргивает руки) Перестаньте! Простите меня, пожалуйста. Я весь на нервах сегодня, вы же сами всё видели!
Показывает на пояс с петлёй, свисающий с люстры.
СОНЯ. (оскорблённо, но с явным облегчением) Никто ещё меня так не оскорблял! Всё! Я больше здесь не работаю! Так и передайте своей жене!
Соня решительно направляется к выходу. Павел бросается ей наперерез.
ПАВЕЛ. Я же извинился! Ну, хотите… (падает на колени) Вот! Только не уходите! Я уже успел привыкнуть к прислуге!
СОНЯ. Как привыкли, так и отвыкнете!
Порывается уйти, но Павел хватает её за руки.
ПАВЕЛ. А что я Ане скажу?!
СОНЯ. Ваша Аня не заметит моего отсутствия!
ПАВЕЛ. То есть, как это – не заметит?
СОНЯ. Так! Обещаю! Даю честное пионерское, что< мой уход не станет стрессом для вашей жены! То есть, она, конечно, расстроится… (трогает себя за бока, набитые вещами) Но быстро придёт в себя! Всё! Пустите!
Соня вырывает руку, уходит.
Павел в полной прострации берёт платье Анны, зарывается в него лицом.
Стоит так довольно долго, вдыхая запах, потом быстро и страстно целует платье, отбрасывает его, хватает стул, встаёт на него, набрасывает петлю на шею. Стоит. Крестится.
В комнату врывается Соня, хватает Павла за ноги, не давая оттолкнуть стул.
ПАВЕЛ. (сдавленно) Какого чёрта?!
СОНЯ. Такого!
ПАВЕЛ. Вы не имеете права!
СОНЯ. Ещё как имею! Это мой косяк – небрежно убралась! Полы помыла, пыль вытерла, а удавку на люстре забыла!
В результате возни пояс на люстре опасно натягивается, пережимая горло Павла.
ПАВЕЛ. (хрипит) Отпустите меня!
СОНЯ. Нет.
ПАВЕЛ. Отпустите, а то вы меня сейчас и правда, повесите!
Соня отпускает ноги Павла, он снимает петлю, садится на стул, трёт горло.
ПАВЕЛ. Фух… Почему вы вернулись?
СОНЯ. Дура потому что.
ПАВЕЛ. (кивает) Понятно. Спасибо вам.
СОНЯ. Можно на ты.
ПАВЕЛ. Спасибо тебе… В последнюю минуту я понял, что мне совсем не хочется умирать.
СОНЯ. В последнюю минуту это все понимают.
ПАВЕЛ. Что, личный опыт?
СОНЯ. Вот ещё! Где-то читала. Ладно, я, это… пошла?
ПАВЕЛ. Иди.
Соня уходит, но возвращается, встаёт на стул, снимает пояс с люстры, кладёт в карман, оглядывается.
СОНЯ. Ну, теперь вроде порядок.
Собирается уйти.
ПАВЕЛ. Соня!
Соня замирает.
ПАВЕЛ. Не уходи, пожалуйста. Если ты обидишься и не вернешься, я никогда не докажу Ане, что тут была не Субботина, а горничная, которую она наняла и лицо которой даже не потрудилась запомнить!
СОНЯ. И как же я докажу, что я горничная, а не Субботина?
ПАВЕЛ. Документы покажешь.
СОНЯ. Щас! Нет уж, ты лучше сюда настоящую Субботину позови, пусть она документы покажет!
ПАВЕЛ. Чтобы ещё раз получить по морде?
СОНЯ. Я что-то не понимаю… Вы же вроде разводитесь.
ПАВЕЛ. Да, завтра разводимся.
СОНЯ. Так и разводитесь! А чё страсти-то такие кипят?!
ПАВЕЛ. А потому что это она мне изменяет, а не я ей! Она!!!
СОНЯ. А ты вот прямо – ни-ни, ни разу?
ПАВЕЛ. Ни-ког-да!
СОНЯ. (обходит вокруг Павла) Мда… А почему?
ПАВЕЛ. Дурак потому что.
СОНЯ. Разбирайтесь сами.
Соня идёт к двери, уходит. Павел, подумав, достаёт телефон, звонит.
ПАВЕЛ. Алевтина Андреевна, здравствуйте, это Гаврилов. Вы не могли бы приехать ко мне домой с паспортом? Нет, я не чокнулся, я в депрессии, и меня посещают суицидальные мысли. Да, суицидальные! Адрес? Я вам сейчас смской скину.
Нажимает отбой, отправляет сообщение.
В комнату врывается Соня.
СОНЯ. Что, правда, ни разу не изменял?!
ПАВЕЛ. Нет. То есть, да! Ни-ког-да!
СОНЯ. А она не верит?
ПАВЕЛ. Ты же сама видела.
СОНЯ. Вот зараза!!! А сама, значит, налево ходит?
ПАВЕЛ. (горестно кивает) И направо, и налево. К литераторам её тянет, потому что она их агент.
СОНЯ. Вообще-то, конечно, нехорошо тебя в такой ситуации бросать…
Поддёргивает набитые барахлом бока.
ПАВЕЛ. (радостно) Ты решила не увольняться?
СОНЯ. А не бросать нельзя… Ладно, останусь ненадолго, пожалуй… Только пообещай – если что, наймёшь мне хорошего адвоката.
ПАВЕЛ. Да хоть трёх! А «если что» – это что?
СОНЯ. Ну мало ли, вдруг ситуация с криминалом возникнет.
ПАВЕЛ. Да какой криминал!
СОНЯ. Пойду, посуду, что ли, помою, а то там полная раковина.
Соня уходит.
ПАВЕЛ. Горшок Маркизу помой!
ЗТМ.
4. ПЕРЕД ДОМОМ
Анна сидит на скамейке, плачет.
Мимо, насвистывая, идёт Гриша с чемоданчиком. Он высок и хорош собой.
Анна вытирает слёзы, критически осматривает Гришу, бросается к нему, хватает за руку.
АННА. Скажите, вы из ЖЭКа? Сантехник?
ГРИША. Ух, ты! А откуда вы знаете?
АННА. Да видела пару раз, как вы к соседям приходили.
ГРИША. Точно, у них унитаз засорился! Ихний дедушка туда свои челюсти уронил. Я им говорю – или челюсти не испорчу, или унитаз, выбирайте что-нибудь одно, все вместе никак не получится, а они – «вы деньги у нас вымогаете!», а я им – вы бы еще костыли туда уронили вместе с дедушкой, а они говорят – нахал…
АННА. Скажите, вы стихи любите?
ГРИША. Какие стихи?
АННА. Любые.
ГРИША. Даже не знаю… Мне в работе с канализацией рифма ни разу не пригодилась.
АННА. Ладно, это неважно. Меня Аня зовут и мне срочно нужен влюблённый в меня поэт по фамилии Кулаков.
ГРИША. Зачем?
АННА. Чтобы отомстить мужу. Понимаете, мы с ним разводимся, квартиру пока не разменяли и он… В общем, привел свою пассию в наш общий дом!
ГРИША. (пытается убежать) Не-не-не! Я с мужьями не связываюсь!
АННА. (удерживает его) Вас как зовут?
ГРИША. Гриша.
АННА. Гриша, я вам хорошо заплачу за роль Кулакова.
ГРИША. У нас в ЖЭКе Михалыч есть, вот он вам точно поможет. Он поэт Кулаков просто вылитый! Особенно после поллитры.
АННА. Да не нужен мне никакой Михалыч. Вы мне… больше подходите.
ГРИША. У меня вызов! В третьем подъезде авария. В подвале горячая вода хлещет.
АННА. А у меня жизнь рушится!
ГРИША. Я не умею чинить чужие жизни! Только краны, трубы и унитазы. У вас кран в порядке?
АННА. Капает, сволочь… Просто мозг выносит – кап-кап-кап…
ГРИША. Ух, ты! Ну вот! А какая квартира?
АННА. Двенадцатая.
ГРИША. Тогда я в подвал, а потом сразу к вам, хорошо?
АННА. Хорошо…
ЗТМ.
5. СПАЛЬНЯ
Павел лежит на кровати, пьёт виски.
Принюхивается, щупает под собой покрывало.
ПАВЕЛ. Вот сволочь… Маркиз! Кто это сделал?!
Заходит Соня с Маркизом на руках, гладит его, на шее у кота красный бант.
СОНЯ. А что он сделал?
ПАВЕЛ. Покрывало мокрое! И воняет.
СОНЯ. Подумаешь. Снимите его, я отнесу в стирку.
Павел нервно срывает покрывало, щупает сзади штаны.
ПАВЕЛ. Черт, и штаны! Отвернитесь!
Соня не успевает отвернуться, Павел начинает снимать штаны.
Заходит Анна.
АННА. Ой! Я помешала?
ПАВЕЛ. Аня… Это не то, что ты думаешь!
СОНЯ. Вот совсем не то, Аня.
АННА. Да вы что?!
Павел суёт покрывало Анне под нос.
ПАВЕЛ. Вот, понюхай…
АННА. (отшатывается) Вы совсем с ума посходили?!
ПАВЕЛ. Это кот, Аня! Сколько раз говорил – не пускай его на кровать! Мы с горничной просто меняем бельё!
СОНЯ. Да, что тут такого!
АННА. Ах, у вас тут ещё и ролевые игры!
ПАВЕЛ. Аня, ты просто её лицо не запомнила!
АННА. Чьё?!
СОНЯ. Субботиной!
ПАВЕЛ. (Соне) Так, вот сейчас помолчи. Я сам всё объясню. (Анне) Ты, когда её на работу нанимала, было темно…
АННА. Кого я на работу нанимала, Субботину?
ПАВЕЛ. Горничную!
АННА. Паша, ты не мог подождать, пока мы разменяем квартиру? Ну, зачем так? Это же больно! Противно и больно!
ПАВЕЛ. Аня! Услышь меня хоть раз в жизни! Отключи эмоции, включи голову и попробуй понять то, что я тебе говорю, а не то, что ты сама себе про меня придумала! Вот это… (показывает на Соню) Это твоя горничная! Которую ты нанимала при плохом освещении и поэтому не запомнила её лица!
Анна выдёргивает кота из рук Сони.
АННА. Отдай кота, шлюха!
СОНЯ. Кто шлюха? Я шлюха?!
АННА. А кто? Я знала, что креативные все с приветом, но что до такой степени!
ПАВЕЛ. Нет, это ужас какой-то…
Заходит Гриша.
ГРИША. Здрасьте всем… У вас там звонок не работает и дверь открыта. Извините, если что…
ПАВЕЛ. А вы кто?
ГРИША. (обнимает Анну) Ух, ты… Нюсь, а ты, что, своего не предупредила, что я приду?!
ПАВЕЛ. Нюся?! Аня, это чмо зовет тебя Нюсей?!
ГРИША. (Павлу) Сам ты чмо! (Анне, тихо) Мне чё-то вас так жалко стало, решил помочь.
АННА. Познакомься, Паша. Поэт Венцеслав Кулаков. Будущий лауреат Нобелевской премии по литературе.
ГРИША. Да ладно, Нюсь… Не преувеличивай.
АННА. У меня нюх на таланты, Славик, не сомневайся. Располагайся, давай, будь как дома.
ПАВЕЛ. У тебя совесть есть, Аня?! Ты не могла подождать, когда мы разменяем квартиру?! Это же… гадко! Притащить своего любовника сюда, где мы прожили три года и где мы были счастливы!
АННА. Ну, ты же не стал ждать! Ты же притащил!
ГРИША. Брейк! Давайте хоть познакомимся, что ли… А то все орёте и орёте, башка уже трещит.
Соня восторженно смотрит на Гришу, протягивает ему руку.
СОНЯ. Субботина. (шепотом) Паш, как Субботину зовут?
ПАВЕЛ. (шепотом) Алевтина её зовут.
СОНЯ. Вот. Алевтина меня зовут.
ГРИША. Ух, ты! Очень приятно, Гриша.
ПАВЕЛ. Почему Гриша? Вы же Слава.
АННА. Псевдоним у него Гриша. То есть, наоборот, Слава Кулаков псевдоним, а на самом деле он Гриша. Гриш, как у тебя фамилия?
ГРИША. Сердюков.
АННА. Вот. Разве под фамилией Сердюков можно стихи писать?
ПАВЕЛ. Под фамилией Сердюков можно всё что угодно делать.
АННА. Не умничай, Паш… Иди на свою половину.
ПАВЕЛ. (плюхается в кресло) А вот не пойдём мы на свою половину! Мне эта половина нравится, правда, Алевтина?
СОНЯ. Да, я тут уже привыкла. Тем более, прибралась уже, а там бардак страшный.
АННА. Гриша! Идём в бардак! Там солнечная сторона и балкон, нам же лучше!
Хватает Гришу за руку.
ГРИША. Нюсь, ты говорила, у тебя кран течёт. Давай, починю.
Гриша идет к ванной, Паша бросается ему наперерез..
ПАВЕЛ. Я сам починю! Иди стихи пиши, Пушкин!
ГРИША. Я инструменты с собой захватил. Тебе принести?
ПАВЕЛ. Принеси!
Гриша выходит, возвращается с чемоданчиком, ставит у ног Павла.
ГРИША. Только если там гайка дюймовая, рожковый ключ не подойдёт, используй разводной. А если сильно закисло, там внизу газовый ключ есть.
ПАВЕЛ. Сам знаю!
ГРИША. И это… Никаких флоссов, наматывай только паклю, она сто лет простоит.
ПАВЕЛ. (открывает чемодан) Ничего себе экипировочка… А ты точно поэт?
ГРИША. Да точно! Меня папа в детстве всему научил.
АННА. Гриша, пошли быстрее, хватит болтать с ним.
Анна берёт Гришу под руку, они уходят вместе с котом.
СОНЯ. Ну, и дела… Что делать, Паш, будем?
ПАВЕЛ. А что это ты так на этого Кулакова смотрела?
СОНЯ. Как?
ПАВЕЛ. Как на торт!
СОНЯ. Я не ем торты!
ПАВЕЛ. По тебе видно!
СОНЯ. Я на гормонах! Я от воды толстею!
ПАВЕЛ. Ладно, прости… Он и правда красавчик, Кулаков этот. Не то, что я.
Соня обнимает Павла, гладит его.
СОНЯ. Да перестань ты! Он мерзкий.
ПАВЕЛ. Правда?
СОНЯ. Слащавый такой, фу-у! Да от него тошнит.
ПАВЕЛ. Ты, правда, так думаешь? Или меня успокаиваешь?
СОНЯ. (отстраняется) А зачем мне тебя успокаивать? Я тебе никто.
ПАВЕЛ. И правда, никто. Но ты человек, Сонька. Вот такой человек! (показывает большой палец)
СОНЯ. (усмехается) Ага, только уродина.
ПАВЕЛ. Кто уродина? Ты уродина?! Да тебе пару-тройку килограмм скинуть, ты весь Голливуд за пояс заткнёшь!
СОНЯ. Да при чём тут вес… Ты на нос мой посмотри!
ПАВЕЛ. А что нос?
СОНЯ. Ты, что, не видишь, что он горбатый?
Павел долго и внимательно рассматривает со всех сторон нос Сони.
ПАВЕЛ. Не вижу. Лишний вес вижу, а что нос горбатый – нет.
СОНЯ. Ладно, закрыли тему.
ПАВЕЛ. Да кто тебе сказал, что он горбатый?
СОНЯ. Мама сказала.
ПАВЕЛ. Чёрт, а я хотел ответить – нашла, кого слушать.
СОНЯ. Вот именно. Нашла.
ПАВЕЛ. А ты всё равно подумай на тему, что это может быть женская ревность.
СОНЯ. Да думала уже…
ПАВЕЛ. И что?
СОНЯ. Всё равно, сука, горбатый.
ПАША. Замри!
Паша хватает фотоаппарат, начинает фотографировать Соню с разных ракурсов.
Соня, спохватившись, закрывает руками лицо. Паша показывает ей снимки.
ПАША. Ну, посмотри, где горбатый? Идеальный греческий нос! С ма-аленькой, чуть заметной горбинкой, которая только придает шарм!
СОНЯ. Всё равно пластическую операцию хочу сделать. Только денег нет. Вернее, теперь уже есть. Срежу, наконец, эту горбинку к чёртовой матери!
ПАША. Ну и дура. Будешь как все.
СОНЯ. Вот именно – никаких особых примет. Слушай, удали снимки, пожалуйста!
ПАША. Зачем? Прекрасные снимки. Я их потом тебе на почту скину, а если разрешишь, то на конкурс пошлю. С таким носом у нас первое место в кармане!
СОНЯ. Не-е-е-ет!!! Немедленно удали!!!
ПАША. (прячет за спину фотоаппарат) Т-с-с… (прислушивается) А чего это они там затихли?
СОНЯ. Удали фотки! Не нужно мне первое место на твоих конкурсах!
Паша, прислушиваясь к звукам за дверью, с каждой секундой мрачнеет всё больше.
ПАША. Нет, чем они там занимаются? Почему ничего не слышно?!
СОНЯ. А хочешь, я им малину испорчу? Щас ка-а-ак выскочу! Бубен есть?!
ПАВЕЛ. (мрачно) Бубна нет. Но, кажется, я созрел, чтобы изменить.
СОНЯ. (отскакивает) Дотронешься – убью!
ПАША. Да я не тебя имею в виду. Я чисто теоретически.
СОНЯ. Иди лучше кран почини, теоретик!
Паша кладет фотоаппарат на кровать, с обреченным видом идет в ванную комнату.
Соня хватает фотоаппарат, нервно удаляет свои фотографии.
ЗТМ.
6. КАБИНЕТ
Анна подслушивает возле двери.
Гриша держит кота на руках, гладит его.
ГРИША. А вы знаете, одни мои знакомые разводились, разводились, да так и не развелись, потому что не смогли поделить собаку.
АННА. Т-с-с… Чего это они там затихли?
ГРИША. Чего-чего. Неужели непонятно? Паша кран чинит, Алевтина бельё стирает…
АННА. Заткнись! Скажи, вот как он может с этой уродиной, а?!
ГРИША. Да она не уродина.
АННА. Что?!
ГРИША. Нет, ну, вам она, конечно, проигрывает! Это как сравнивать российскую сантехнику с финской…
АННА. Что-о сравнивать?
ГРИША. Финская круче, зато российская значительно дешевле, поэтому многие не хотят переплачивать, или не могут. А чаще то и другое вместе, поэтому…
АННА. Гриша, поцелуй меня!
ГРИША. Э-э-э…
АННА. Вот видишь, даже ты, профессионал в своём деле, не кидаешься на финскую сантехнику. Я никому не нужна.
ГРИША. (подходит к Анне) Вы просто так внезапно это сказали… А кота куда?
АННА. О, господи! (отбрасывает кота в кресло) Ну?! Что ты стоишь?
ГРИША. А ваш Паша меня не убьёт? Вы всё-таки не развелись ещё.
АННА. Паша целует Субботину! А ты целуй меня! Я могу даже заплатить за это. Вот.
Анна достаёт из сумки деньги, суёт в карман Грише.
ГРИША. А можно я маме позвоню сначала? Она волнуется, когда я не звоню долго…
АННА. Сначала целуй, а потом звони хоть папе римскому.
ГРИША. А ничего, что я не мылся? Сегодня в шестом доме канализацию прорвало, я устранял засор и всё такое…
АННА. Целуй!
Гриша собирается поцеловать Анну, но останавливается.
ГРИША. Я зубы не чистил.
АННА. Целуй!
ГРИША. У меня гепатит!
АННА. Целуй…
ГРИША. В конце концов, я сантехник, а не мальчик по вызову!
АННА. Это одно и то же. Целуй!
ГРИША. У меня аллергия на замужних женщин!
АННА. Согласился помогать, помогай до конца!
ГРИША. (убегает) Мы так не договаривались! Я должен был просто постоять рядом!
АННА. (бежит за ним) Я доплачу!
Заходит Павел. Анна и Гриша замирают.
ПАВЕЛ. Я, конечно, дико извиняюсь, что помешал, но я там нечаянно кран сорвал. В ванной воды по колено, надо сантехника вызвать…
АННА. Гриш, разберись, а?
Гриша приглаживает волосы, закатывает рукава, с деловым видом уходит.
ПАВЕЛ. Я что-то сейчас не понял…
АННА. Что ты не понял? В отличие от тебя у Гриши руки откуда надо растут.
ПАВЕЛ. Я не про это.
АННА. А про что?
ПАВЕЛ. Ты никогда за мной так не бегала, Ань.
АННА. Да уж, мы скучно жили. Работа – быт, быт – работа.
ПАВЕЛ. И поэтому ты погналась за острыми ощущениями? Где ты нашла это… дарование, Аня?
АННА. Где, где… Он сам пришёл. Со стихами.
ПАВЕЛ. (вздыхает) Красивый. Но впечатление, что тупой.
АННА. Зато твоя Субботина так и блещет интеллектом! А уж красавица, каких свет не видывал, особенно в области талии!
ПАВЕЛ. У неё гормоны.
АННА. Что?
ПАВЕЛ. Она от воды толстеет.
АННА. Бедняга.
ПАВЕЛ. А ещё она очень переживает, что у неё нос горбатый.
АННА. Правда? Что-то я не заметила.
ПАВЕЛ. Вот и я говорю, прекрасный у тебя нос, маленький и аккуратный.
АННА. Ну, да, маленькой, аккуратной картошечкой. При чём здесь горбатый, вообще не понимаю.
ПАВЕЛ. Мне нужны мои вещи.
АННА. Что?!
ПАВЕЛ. Раз ты переехала на мою половину, а я на твою, мне нужно забрать свои вещи!
Павел открывает шкаф, начинает набирать охапку вещей.
Анна ему помогает, суёт тряпки поверх охапки.
АННА. Носки, главное, не забудь.
ПАВЕЛ. Я ничего не забуду! Не надо мне помогать!
АННА. Надо! Если Слава наткнётся на твои носки, ему будет неприятно!
ПАВЕЛ. Он же Гриша!
АННА. Грише тоже будет неприятно!
ПАВЕЛ. Тогда я специально потихоньку засуну куда-нибудь свои носки, чтобы Славе и Грише было очень неприятно!
АННА. (суёт ему вещи) Никуда ты их не засунешь! Я проконтролирую!
ПАВЕЛ. Ещё как засуну, ты и не заметишь!
С охапкой вещей падает в кресло.
ПАВЕЛ. Ань, что мы творим?
АННА. Мы разводимся, Паша!
ПАВЕЛ. И тебя это не пугает?
АННА. Раньше пугало, а теперь нет!
ПАВЕЛ. Ну, конечно! У тебя же теперь такой тыл! Будущий нобелевский лауреат по литературе! С руками, откуда надо!!! Дай сюда мой компьютер!
АННА. (протягивает ему ноутбук) Да пожалуйста, мне он не нужен!
Павел открывает ноутбук, начинает яростно колотить по клавишам.
АННА. Что ты делаешь?
ПАВЕЛ. Рву наши фотографии! В клочья! В пыль! На молекулы! Чтобы ничего больше не напоминало о тебе!
АННА. Особенно мелко порви, где мы в Индии на слонах катаемся!
ПАВЕЛ. Уже!
АННА. (со слезами) И где на байдарках несёмся!
ПАВЕЛ. Так… Вот они… Всё, готово!
АННА. И там, где мы на парашютах в небе целуемся!
ПАВЕЛ. Хорошо, что вспомнила! Эти – в первую очередь! Чтобы даже в природе этого сюжета не существовало!
АННА. (чуть не плача) А ещё… А ещё там, где я ненакрашенная, с красным носом больная, закутанная в свитер и шарф, сижу с ногами на диване и пью чай с малиной, который ты мне заварил и принёс…
ПАВЕЛ. (замирает) А вот её почему-то жалко…
АННА. (с надеждой) Почему?
ПАВЕЛ. Эта фотка заняла первое место на международном конкусе "Любовь". Мне за неё дали диплом и денежный приз, помнишь?
АННА. Рви! А когда всё порвёшь, я заберу свои вещи и порву свои фотки!
ПАВЕЛ. Не ори, я уже почти закончил. А, нет, вот ещё… Ты не помнишь, где это мы?
АННА. (заглядывает в ноутбук) На какой-то крыше.
ПАВЕЛ. Это я вижу. А на какой?
АННА. Какая разница. Рви к чёртовой матери…
ЗТМ.
7. СПАЛЬНЯ
Соня меняет покрывало на кровати.
Из ванной выходит Гриша с чемоданчиком.
ГРИША. Ну, всё, кран в порядке.
СОНЯ. С ума сойти. Первый раз вижу поэта с руками.
ГРИША. (смущается) Ну… не всё же время стихи писать. Иногда хочется для души что-то поделать.
СОНЯ. Правда? Ой, как интересно. А я думала, что наоборот, стихи это для души.
ГРИША. Ух, ты… Ну, правильно, конечно… Но когда всё время пишешь, пишешь… то… это… руки начинают чесаться. Без дела, я имею в виду.
СОНЯ. Ой, как интересно! А почитайте что-нибудь своё!
ГРИША. (испуганно) В смысле – своё?
СОНЯ. Ну, то, что вы написали. Можно что-нибудь из последнего. Я стихи очень люблю!
ГРИША. У меня нет из последнего… Я давно ничего не писал.
СОНЯ. Что, вдохновения не было?
ГРИША. Да вообще. Отшибло напрочь.
СОНЯ. Ой, я знаю, это называется творческий кризис. Я вот раньше тоже иногда вижу – и хата крутая, и хозяева лохи, а решиться все никак не могу. Потому что мотивация нужна! Жесткая и беспощадная. Вот как мой нос.
ГРИША. На что решиться? При чем здесь ваш нос?
СОНЯ. (спохватившись) Ой… Не обращайте внимания. Это я так, ушла в себя.
ГРИША. Чё-то как-то сильно вы далеко зашли…
СОНЯ. Так вы стихи читать будете?
ГРИША. Нет. У меня кризис! Если хотите, могу ещё что-нибудь починить.
СОНЯ. Ну, пожалуйста, я первый раз поэта настоящего встретила!
ГРИША. Вы представляете, как это будет выглядеть? Любовник жены читает стихи любовнице мужа в спорной квартире, которую суд ещё не успел поделить?
СОНЯ. Не вижу никакого криминала… Читайте!
ГРИША. Помогите!
СОНЯ. Это начало?
ГРИША. Это конец.
СОНЯ. В каком смысле?
ГРИША. Отстаньте от меня! Я не поэт!
СОНЯ. Вы настоящий поэт, я же вижу! А скромность только вас украшает.
ГРИША. У меня память плохая, я только с листа читаю!
СОНЯ. Так читайте с листа!
Соня хватает с полки книжку, раскрывает, суёт Грише.
ГРИША. Но это не мои стихи… Это какой-то Ши… ллер!
СОНЯ. Ну что делать, читайте не свои, я просто уже настроилась…
ГРИША. (в панике) Тут не по-русски!
СОНЯ. Читайте не по-русски.
ГРИША. Я не умею!
СОНЯ. Жаль… Я так хотела послушать настоящего живого поэта.
В комнату врывается Павел с ворохом вещей, бросает их на кровать.
За ним входит Анна.
ПАВЕЛ. (Анне) Главное, ничего не забудь, а то Соне будет неприятно, если она напорется на твой чулок!
АННА. Какой ещё Соне?!
ПАВЕЛ. (замирает) Э-э-э…
СОНЯ. Моей Соне! У меня дочка есть.
АННА. Как – дочка? (Павлу) Твоя дочка?!
ПАВЕЛ. Почему сразу моя?
СОНЯ. А чья же ещё?!
АННА. (трагически) Сколько ей?
ПАВЕЛ. Э-э-э… Что-нибудь полегче спроси…
СОНЯ. Шесть!
АННА. Месяцев?!
СОНЯ. Да каких месяцев, скоро в школу пойдет.
АННА. Боже… Паша… Зачем ты женился на мне?
СОНЯ. Он запутался. Вон, видите, стоит и все время путается…
ПАВЕЛ.(хватается за голову) Заткнись! Помолчи, Алевтина!
СОНЯ. Тогда не мычи, сам выкручивайся.
АННА. И чья у дочки фамилия? Твоя?! Какая фамилия, я спрашиваю?!
СОНЯ. Моя фамилия. Артюхина.
АННА. Что?! Какая ещё Артюхина?! Почему Артюхина?!
ПАВЕЛ. Её девичья фамилия Артюхина. (показывает на Соню)
АННА. В каком смысле – девичья? У неё, что, ещё и муж есть?
СОНЯ. Ну, ёлки… Конечно, есть! Как без мужа-то?
АННА. И ваш муж думает, что Соня его ребёнок?!
ПАВЕЛ. Он не думает! Артюхин умер.
СОНЯ. Ой… Точно! Я вдова.
АННА. Подождите… Как это… Какой Артюхин умер? Он же Субботин!
СОНЯ. Субботин тоже умер. Я во всех смыслах вдова!
ПАВЕЛ. (обнимая Соню) Да, Сонечке пришлось много пережить.
АННА. В смысле, Алевтине?!
ПАВЕЛ. И Сонечке тоже! Но ничего, теперь всё, наконец, утрясётся, всё встанет на свои места, и бедный ребёнок будет жить в настоящей, полной семье!
Анна плачет, закрыв руками лицо.
АННА. Зачем ты мне врал столько лет?
ГРИША. (обнимая Анну) Нюсь, да не расстраивайся ты так! Мы своих настрогаем, целую футбольную команду, правда?
АННА. (отталкивает Гришу) Не трогай меня! Строгальщик! Видеть никого не могу!
Анна распахивает шкаф, замирает.
АННА. А где мои платья?!
ПАВЕЛ. В шкафу твои платья.
АННА. Тут нет моих платьев.
ПАВЕЛ. Глаза разуй!
АННА. Сам разуй! Тут только халат!
Павел подходит к шкафу, округляет глаза.
ПАВЕЛ. Ничего не понимаю… Я ничего не трогал…
СОНЯ. Ой, у меня сколько раз так было – разденешься, где попало, а потом ищешь как дура…
АННА. Я где попало не раздеваюсь. И не ищу потом свои платья как дура!!!
ПАВЕЛ. (язвительно) Ой-ой-ой, можно подумать.
Анна бросается к комоду, открывает шкатулку.
АННА. Где мои драгоценности?
ПАВЕЛ. (заглядывает в шкатулку) А они у тебя были?
АННА. Ты сам дарил мне жемчужные бусы! И золотой браслет! И сережки с сапфирами!!! И дизайнерское кольцо с огромным топазом! (шарит в ящиках) Паша… Меня обокрали! Тут были деньги! Тут были все деньги от продажи старой машины, я их хранила наличными, чтобы, если что, доплатить риелтору за размен квартиры!!!
ПАВЕЛ. Ань, может, ты сама куда-нибудь всё засунула?
АННА. Куда я могла засунуть весь свой гардероб, деньги и драгоценности?!
ПАВЕЛ. Ну, мало ли… Всяко в жизни бывает…
АННА. Не говори ерунды! Это у тебя «всяко в жизни бывает», а у меня все разложено по полочкам!
ГРИША. Нюсь, по-моему, надо вызывать полицию.
СОНЯ. А, по-моему, бесполезно. Тут такое количество отпечатков пальцев, что будет очередной глухарь. А они глухарей не любят!
АННА. (хватает телефон) Алло! Полиция?!
В комнату влетает запыхавшаяся Субботина, бой-баба лет сорока пяти, эксцентрично одетая, типичный «креативщик» со стажем.
СУББОТИНА. Паш, тут чё происходит-то?!! Звонок не работает, дверь нараспашку, все орут как потерпевшие, аж в подъезде слышно…
Все замирают, Анна нажимает отбой.
АННА. А вы кто?
СУББОТИНА. Как кто? Я Субботина.
АННА. Ещё одна?
ГРИША. Ух, ты!
ПАША. Ой, ма-ма…
СУББОТИНА. Что значит – ещё одна?
СОНЯ. Просто я тоже Субботина, в девичестве Артюхина.
СУББОТИНА. И что? Вы быстрей говорите, мне ребёнка из шахматной секции забирать надо.
АННА. Какого ребёнка? Ещё одного ребёнка?
СУББОТИНА. Да у меня их шесть! Каждого отвези, привези, накорми, уроки проверь, спать уложи, а я тут вожусь с вами!
АННА. Как – шесть?! И все Пашины?!
ГРИША. Ух, ты!
СУББОТИНА. В смысле – Пашины? При чём тут Паша?!
АННА. Как при чём? Он отец!
СУББОТИНА. Чей отец?
ГРИША. Ваш отец!
СУББОТИНА. Ой… Я, пожалуй, пойду.
АННА. Нет уж, стойте-не двигайтесь! Ваших детей он отец! Вот он – мой муж Гаврилов, – всех ваших детей отец!
СУББОТИНА. Вы что-то путаете, милочка. У меня все дети от разных отцов.
СОНЯ. Ой…
СУББОТИНА. Вот именно – ой. Младшему двенадцать лет. Да Паша в штаны еще писал, когда я Витьку родила!
АННА. Я что-то ничего не пойму…
ГРИША. Я тоже.
СУББОТИНА. А уж я-то как не пойму! Паш, тут чё происходит-то, а?! Ты зачем меня с работы выдернул?!
ПАША. Я не выдернул! Я попросил! Уладить возникшее недоразумение!!!
АННА. (Паше) Молчи! (Субботиной) То есть, он вам тоже тут свидание назначил?
СУББОТИНА. Свидание?! Ну, если про истерический вопль «Приезжай ко мне немедленно с паспортом!» можно сказать «назначил свидание», то да.
АННА. Что, прямо так и сказал?
СУББОТИНА. Ещё добавил, что он в депрессии и жить не хочет. Ну, думаю, не дай бог, что с собой сделает, уволили всё-таки, человека.
АННА. Какого человека?
СУББОТИНА. Пашку Гаврилова! А что, их тут тоже два?!
ПАША. Один!
АННА. Его еще и уволили?!
СУББОТИНА. Ну, на фриланс перевели, делов-то! Свободным художником будет, это же круто, Паша! В офис не надо ходить каждый день – красота!
ПАВЕЛ. Да-а-а уж! Все жизнь мечтал дома сидеть без зарплаты и перебиваться случайными заработками!
СУББОТИНА. Ну, вот видешь! Кстати, вот паспорт, как ты просил! (выхватывает паспорт, открывает его, всем показывает) Вам что показать – прописку, детей, мужей, год рождения, или, может, гражданство интересует?
Анна, прищурившись, читает фамилию.
АННА. Суб-бо-ти-на.
СОНЯ. Ужас, сколько Субботиных развелось.
СУББОТИНА. Пашк, ты чё воды в рот набрал?
ПАША. А… э… ну… м… Блин!
В комнату врывается Кулаков – толстый, пожилой, в шляпе, с тростью, он сильно хромает.
КУЛАКОВ. Анечка! Ну, как же так! Полдня прождал вас в издательстве, а вы так и не приехали! Звоню-звоню, а у вас телефон недоступен.
ПАВЕЛ. Это кто?!
КУЛАКОВ. (поднимая шляпу) Извините, что не представился! Венцеслав Кулаков, поэт.
ПАВЕЛ. (показывает на Гришу) А он тогда кто?
КУЛАКОВ. В каком смысле, молодой человек?
ПАВЕЛ. Просто, когда вас не было, Кулаковым был он.
КУЛАКОВ. Что?! Анна, вы поэтому не пришли? Начали раскручивать этого смазливого самозванца?! Под моим именем?!
ПАВЕЛ. Да, Ань, как-то нехорошо получается…
АННА. Молчал бы уж со своим гаремом.
ПАВЕЛ. Мой гарем, Аня, образовался исключительно из-за твоей невнимательности.
АННА. Что-о?
ПАВЕЛ. Смотреть надо, кого в домработницы нанимаешь. Лица запоминать!
Соня пятится, пытается незаметно выскользнуть из комнаты, но Субботина вдруг впивается в нее заинтересованным взглядом
СУББОТИНА. Стойте-стойте… Подождите, не уходите…
Кулаков подходит к Грише, тычет ему тростью в грудь.
КУЛАКОВ. А вы знаете, что вы сядете?!
ГРИША. Куда сяду?
КУЛАКОВ. В тюрьму сядете! За плагиат! Вы украли мои стихи!
ГРИША. Я ничего не крал!
СУББОТИНА. (догоняя Соню) О, боже, только сейчас заметила… Какое лицо! Какая фактура! Какой типаж!
СОНЯ. Вы мне?
СУББОТИНА. Вам-вам! Нашему агентству в рекламе йогурта нужно именно такое лицо!
Субботина подскакивает к Соне, начинает крутить её в разные стороны.
СУББОТИНА. И именно такая фигура! С ног сбились – модель не можем найти! Все девки как под копирку – с губами, с зубами, стеклянными глазами и без харизматичных носов!
Соня испуганно закрывает рукой свой нос.
СУББОТИНА. Заказчик уже рвёт и мечет! Сроки горят!
АННА. Паша, ты что-то путаешь, я не нанимала никакую домработницу!
ПАВЕЛ. Как не нанимала? А это кто? (показывает на Соню)
АННА. Это твоя Субботина!
СУББОТИНА. (хватает Соню за руку) Так, немедленно едем к заказчику!
СОНЯ. Я никуда не поеду!
СУББОТИНА. Дурочка, тебе заплатят бешеный гонорар!
ПАВЕЛ. Моя Субботина – вот! (показывает на Субботину) С шестью детьми! А это – твоя горничная!
СОНЯ. (Субботиной) Ладно! Едем быстрей!
ГРИША. Я с вами!
КУЛАКОВ. Держите вора! Я его засужу, дрянь такую! (надвигается на Гришу)
Гриша ныряет за Соню, Кулаков по инерции хватает Соню.
Соня вырывается.
СОНЯ. Отпустите меня!
Куртка на Соне трещит, молния расходится, из-под куртки вываливаются платья Анны. Соня на глазах «худеет».
АННА. Мамочки, это что?!
ПАВЕЛ. Гормоны посыпались…
СОНЯ. Паша, ты обещал мне хорошего адвоката…
СУББОТИНА. Чёрт! Не худей! Стоп, больше не надо! Какая фактура уходит… У тебя там ещё много напихано?
КУЛАКОВ. Я хороший адвокат. Но я очень дорого стою!
СОНЯ. (показывает на Субботину) Мне тут бешеный гонорар обещают… Должно хватить.
СУББОТИНА. Ещё схуднёшь – ничего не получишь!
ГРИША. Вы же поэт!
АННА. Поэтом может быть человек любой специальности.
Субботина ощупывает Соню, достаёт из карманов драгоценности.
СУББОТИНА. Это всё?
Соня обречённо достаёт деньги.
СОНЯ. Вот ещё…
СУББОТИНА. Ну, в общем, если пару недель на булочках посидеть, то сойдёт.
СОНЯ. Нет!
СУББОТИНА. Куда ты денешься? Тебе вот этого оглоеда теперь кормить.
КУЛАКОВ. Позвольте! Вы кто такая, чтобы меня оскорблять?!
СУББОТИНА. Ну, началось… Больше всего в твоей квартире, Гаврилов, я боюсь вопроса – «ты кто такой?» Моего креатива, Паша, уже не хватает!
ГРИША. (обходит Соню) Ух, ты! Супер…
СОНЯ. Издеваешься?
ГРИША. Фигура просто отпад.
АННА. Я так понимаю, полицию вызывать смысла нет? Воровка уйдет безнаказанно?!
КУЛАКОВ. Как это?! А кого я буду защищать в суде?! Мало того, что в издательство не попал, так ещё и клиента из-под носа уводите!
СУББОТИНА. (грудью закрывает Соню) Не отдам девку под суд! У меня заказчики! Йогуртам нужно вот это лицо!
СОНЯ. Пожалуйста, если можно, простите меня! Я больше не буду!
ПАША. Ань, правда, давай простим её.
СОНЯ. Я на пластического хирурга деньги искала, нос переделать хотела.
СУББОТИНА. Как – нос? Только через мой труп!
ПАША. Ань… Ну, комплекс у человека! Ты как женщина должна понять.
АННА. Паша, она украшения мои забрала и платья. При чем здесь нос?!
СУББОТИНА. Ой, да ладно, будто не понимаешь! Думаешь, тебе бы к новому носу не захотелось прибарахлиться?!
АННА. Не надо невинную овцу из неё делать!
КУЛАКОВ. Да, не надо! Я сделаю это за деньги!
СУББОТИНА. Короче, простите девку и отдайте мне. Я из неё человека сделаю, уж поверьте мне, как матери шестерых детей!
Анна и Павел переглядываются, подходят друг к другу.
Субботина берёт Соню под руку, хочет увести.
Соня достаёт из кармана пояс от пеньюара, кидает Анне.
СОНЯ. Вот на этом ваш муж собирался повеситься, только чтобы с вами не разводиться!
СУББОТИНА. О-о-о-о, боже, пошли быстрее, пока снова не началось!
Субботина и Соня уходят.
КУЛАКОВ. (хватает Гришу) Попался!
ГРИША. Пустите! Больно!
КУЛАКОВ. А чего я тебя ловил, не помнишь?
ГРИША. Я стихи ваши украл.
КУЛАКОВ. Точно. А ты где их нашёл, я ведь нигде ещё не печатался!
ГРИША. Видно, в голову к вам залез! Отпустите!
АННА. Отпустите его, Венцеслав Петрович! Это сантехник из нашего ЖЭКа, ничего он не воровал.
Кулаков отпускает Гришу, тот, отряхнув рукав, хватает чемоданчик.
ГРИША. Дурдом! (уходит)
КУЛАКОВ. Как сантехник? Хороший?!
ПАША. Отличный. Волшебник просто.
КУЛАКОВ. А берет дорого?
АННА. Очень по-человечески.
КУЛАКОВ. Стойте! Вы-то мне и нужны! Я загородный дом строю, замучился просто с этими дармоедами, только деньги дерут, ничего не делают и воруют!!!
Стуча тростью, Кулаков бросается вслед за Гришей.
АННА. (показывает пояс) Это правда?
ПАВЕЛ. Что?
АННА. Что ты собирался повеситься, чтобы бы не разводиться со мной?
ПАВЕЛ. (выхватывает пояс) Нашла, кого слушать!
АННА. Понятно. Ладно, я пошла на свою половину…
ПАША. Иди.
Анна идет к двери, останавливается.
АННА. Почему ты мне не сказал, что Субботина многодетная мать?
ПАВЕЛ. Я не знал! Говорю же, мы с ней только по работе общались. А почему ты не сказала, что Кулаков противный и хромоногий старикашка?
АННА. Не знаю… Сначала мне было приятно, что ты меня ревнуешь, а потом… А потом я молчала, потому что ты все время нежно ворковал с Суботиной по телефону.
ПАВЕЛ. Я не ворковал! Я креативить помогал!
АННА. Не забудь, завтра в три нужно быть в ЗАГСе.
ПАША. Разве такое можно забыть? Жду-не дождусь.
АННА. Я тоже…
Стоят некоторое время друг напротив друга, бросаются друг к другу, обнимаются.
ПАВЕЛ. Я люблю тебя, Аня!
АННА. А я без тебя жить не могу!
ПАВЕЛ. Как сделать, чтобы мы перестали так ревновать друг друга?
АННА. Боюсь, что никак.
ПАВЕЛ. Может, само пройдёт? С возрастом?
АННА. Может, и пройдёт. А может, и нет.
ПАВЕЛ. Тогда давай договоримся – знать в лицо тех, к кому ревнуем!
АННА. Давай.
Обнимаются, страстно целуются.
Кот громко мурлыкает.
ЗТМ.
8. ПЕРЕД ДОМОМ
Павел и Анна идут прогулочным шагом, катят перед собой коляску.
У Павла на груди фотоаппарат.
ПАВЕЛ. Вот зачем ты на Пашку надела тёплую шапку? Он же запарится.
АННА. Не запарится, смотри, какой ветер. Хочешь, чтобы Пал Палычу уши продуло?
ПАВЕЛ. Где ты ветер нашла? Мужик не должен быть неженкой.
АННА. Он пока не мужик. Он ребёнок. (наклоняется к коляске) Правда, Павлуша? Ути-пути, мой маленький…
ПАВЕЛ. Не говори ему ути-пути, сколько раз тебя просил!
АННА. А что мне ему говорить? "Привет, чувак, как дела"?
ПАВЕЛ. Хотя бы так. Только не ути-пути…
АННА. Стоп. Мы ругаемся.
ПАВЕЛ. Да? Не заметил.
АННА. Точно тебе говорю. Давай сначала.
ПАВЕЛ. Ну, давай. Вот зачем…
АННА. Дорогая.
ПАВЕЛ. Вот зачем, дорогая, ты на Пашку надела теплую…
АННА. Ты почему замолчал?
ПАВЕЛ. Да вроде и правда – ветер нехилый такой… Правда, Павлуша? Ути-пути!
АННА. (басом, ребенку в коляске) Привет, чувак! Как дела?! Ой, смотри… (толкает Павла в бок)
Навстречу им под руку идут Соня и Гриша.
Соня с большим животом.
ГРИША. (декламирует) «Я могу на тебя смотреть вечно, / Это круче любой мечты, / Ты таинственна, безупречна, / Меркнут рядом с тобой цветы. / Ты античной богини краше, / Так волшебны твои черты, / Это счастье, большое счастье, / Что идёшь со мной рядом ты…»
ПАВЕЛ. (шёпотом) Она, что, на гормонах опять?
АННА. (тоже шёпотом) Ага, месяцев восемь уже.
ПАВЕЛ. Откуда ты знаешь?
АННА. Беременная она, не видишь?
ПАВЕЛ. Как беременная?
АННА. Ты умнее ничего не можешь спросить?
ПАВЕЛ. Могу. От кого?
АННА. Паша!
ПАВЕЛ. Нет, ну, правда, не может же главное лицо самых крутых йогуртов выйти замуж за простого сантехника!
АННА. Почему?
ПАВЕЛ. Потому!
АННА. Мы ругаемся?
ПАВЕЛ. Нет, дискутируем.
Соня и Гриша подходят к Павлу и Анне.
СОНЯ. Ой, здрасьте…
АННА. Какие люди – и без охраны!
ГРИША. (заглядывает в коляску) Ух, ты!
СОНЯ. Девочка?
ПАВЕЛ. (гордо) Пал Палыч.
ГРИША. У нас тоже девочка.
СОНЯ. Гриша, Пал Палыч – это мальчик! А мы свою Аней хотим назвать.
ПАВЕЛ. Да вы что!
ГРИША. Да, наше любимое имя теперь, потому что вы нас познакомили.
АННА. А как Соня отнеслась к новому папе и появлению сестрёнки?
СОНЯ. Какая Соня?
АННА. Ну, у вас же есть дочка Соня! Которая скоро в школу пойдёт.
ГРИША. Да? (грозно) Соня, ты мне ничего не говорила про свою дочку! Кто её отец?!
СОНЯ. Да нет у меня никакой дочки! И отца у неё никакого нет!
ПАВЕЛ. Так, спокойно! (Грише) Соня – это вот она – Со-ня! Больше никаких Сонь нет! И дочек никаких нет, мы её придумали в экстренной ситуации.
ГРИША. Точно?
ПАВЕЛ. Да! И закрыли тему, а то нас сейчас опять куда-нибудь понесёт.
СОНЯ. Да, мы не для того сюда пришли, чтобы опять запутаться!
ПАВЕЛ. А для чего?
ГРИША. (смущённо) Мы к Ане, вообще-то, шли.
СОНЯ. Да, Аня, мы к вам.
АННА. Правда? Зачем?
ГРИША. (смущённо) Мы котёнка хотим купить, как у вас. Можно адрес, где такую породу делают?
ПАВЕЛ. Да под любым забором эту породу делают. Вечером с фонариком по помойкам прогуляйтесь…
СОНЯ. Гриша! Ну, что ты… При чём здесь котёнок? Гриша просто стесняется. Дело в том, что Гриша, мой Гриша, вот этот самый Гриша – чтобы не было никаких разногласий, – он начал писать стихи!
АННА. Да вы что! Какой ужас.
ПАВЕЛ. Доработался у Кулакова…
СОНЯ. Это хорошие стихи! Прекрасные! Аня, вы поможете их издать?
ПАВЕЛ. (толкает Анну в бок) Боюсь, Ань, тебе деваться некуда. Помочь надо парню.
АННА. (вздыхает) Ладно, будет трудно, но я попробую. (присматривается к Соне)
СОНЯ. (трогает лицо) Что? У меня помада размазалась?
АННА. Всё у вас нормально с помадой. А вот нос…
СОНЯ. Знаю, горбатый.
АННА. Так и не сделали операцию?
ГРИША. (обнимает Соню) И не сделает никогда!
ПАВЕЛ. (смеётся) Что, контракт с йогуртами мешает?
СОНЯ. Да плевала я на этот контракт! Гриша мне запретил.
Все смеются.
ПАВЕЛ. Замрите! Я вас сейчас сфотографирую!
Все позируют.
Павел фотографирует их с разных ракурсов.
ЗАНАВЕС
Все права принадлежат автору и защищаются РАО и законом Р.Ф. об авторских правах.
Постановка пьесы возможна только после заключения прямого контракта между Автором и Театром.
