РОМА, БЕГИ!
драматическая комедия
Если одна твоя женщина хочет быть владычицей морскою, а вторая становится золотой рыбкой, твой невод будет полон, а улов обилен. Но так ли ценны богатство и положение в обществе, если душа просит простой рыбалки и маленькой избушки вдали от цивилизации? При выборе - бейся или беги, - владычицы и рыбки всегда подсказывают - бейся! Но внутренний старик с неводом не обязан с ними соглашаться.
 |
Действующие лица: РОМАН НИНА, АЛЕКС, |
1. КВАРТИРА РОМАНОВА
Квартира Романова, довольно скромная.
Стеллажи с книгами, старый проигрыватель, рядом – пластинки.
На рабочем столе стоит открытый ноутбук с текстом.
Перед портретом красивой женщины стоит Нина.
Она с интересом рассматривает портрет.
Заходит Романов, на ходу запивает таблетки водой из стакана.
Шарф, намотанный вокруг горла, намекает, что Романов болен.
НИНА. (не отрывая взгляда от портрета) Я не знаю такой актрисы…
РОМАНОВ. (простуженно) Я тоже не знаю.
НИНА. Тогда зачем же она здесь висит?
РОМАНОВ. Да шут её знает… Наверное, потому что это моя жена.
НИНА. А говорите – не знаете!
РОМАНОВ. Так она не актриса. Она… (интеллигентно вытирает нос носовым платком) Впрочем, давайте вернёмся к вашей диссертации, Нина. (подходит к ноутбуку, щелкает мышкой) Раз уж вы решили доконать меня даже дома, и даже с температурой.
НИНА. (подходит к нему) Простите, Роман Петрович, просто ученый совет уже завтра, мне хотелось бы, чтобы вы, как мой научный руководитель, посмотрели мою новую главу и внесли свои замечания.
РОМАНОВ. Апчхи!
НИНА. Будьте здоровы!
РОМАНОВ. Слушайте, а вы сами не больны случайно?
НИНА. С чего вы взяли?
РОМАНОВ. Потому что то, что вы тут написали… в этой главе – мягко говоря, бред.
НИНА. Обоснуйте, Роман Петрович.
РОМАНОВ. (тычет в экран) Вы пишете, что старик в «Сказке о рыбаке и рыбке» Александра Сергеевича Пушкина отрицательный герой. А старуха – положительный.
НИНА. Да. И аргументирую это. На ста двадцати страницах.
РОМАНОВ. (хватается за голову) Господи-и…
НИНА. Вам плохо?
РОМАНОВ. Мне пришла в голову мысль, что мы с вами, Нина, дармоеды и паразиты на теле общества.
НИНА. Это называется – литературоведы.
РОМАНОВ. Вот именно. Сто двадцать страниц по поводу… В общем-то, без повода, чего уж там. И за государственные деньги. Так, что, говорите, без таких старух мы бы сидели в каменном веке?
НИНА. Вот именно! Она умеет мечтать, она хочет действовать, она не довольствуется тем, что у неё есть, она стремится к большему, она использует все средства, которые у неё есть. А есть у неё немного – инертный, ленивый старик, который только и умеет, что сидеть с сетями у моря и ждать неизвестно чего. Да, у него есть якобы доброе сердце, но вы не замечали, Роман Петрович, удивительную связь – все, у кого доброе сердце, чрезвычайно ленивы, а те, кого считают злым и корыстным, очень предприимчивы и трудолюбивы?
РОМАНОВ. (резко) Замолчите! (трёт сердце) Прошу вас…
НИНА. Вам плохо?
РОМАНОВ. Мне показалось… что это моя жена говорит.
НИНА. (смотрит на портрет) Красивая всё-таки женщина.
РОМАНОВ. Апчхи!
НИНА. И умная.
РОМАНОВ. Вы, конечно, можете главу оставить без изменений… Оригинальная трактовка сказки Пушкина о золотой рыбке… Свежий взгляд. Но учтите, что в учёном совете в основном все – мужчины.
НИНА. (тихо) Дармоеды и паразиты…
РОМАНОВ. Что, простите?
НИНА. Надо встряхнуть немного наше литературоведческое болото, Роман Петрович! Жизнь не стоит на месте… Посмотрим на «наше всё» глазами современного человека.
РОМАНОВ. И всё-таки… смягчите формулировки относительно старика, прошу вас. Не «бесцельно прожигающий жизнь», а «нежный мечтатель», «добрый романтик», «бескорыстный и преданный человек»… (смотрит на портрет) «Любящий муж», наконец!
НИНА. У меня впечатление, что вы сейчас оправдываетесь.
РОМАНОВ. Я стараюсь не извращать классику! В отличие от вас… Апчхи!
НИНА. Роман Петрович, а давайте я вам глинтвейн сварю.
РОМАНОВ. Что?
НИНА. Вы со своими таблетками неделю болеть будете! А с моим глинтвейном – семь дней. Но с удовольствием!
РОМАНОВ. (пожимает плечами) Ну, давайте. «Деятельная, предприимчивая и трудолюбивая старуха»!
НИНА. Только не подумайте, что я так зарабатываю положительную рецензию для диссертации.
РОМАНОВ. Ну, что вы! Вино найдёте в шкафу, специи на полке. Осторожно с газом, не взорвите дом.
НИНА. Это только в самом крайнем случае, Роман Петрович.
Нина уходит.
Романов садится за ноутбук, читает, хмурится.
РОМАНОВ. И всё-таки я отредактирую ваши формулировки, Нина! А то ко мне будут вопросы… у инертных безвольных коллег… с добрым сердцем и небольшой зарплатой.
Заносит руки над ноутбуком, собираясь что-то напечатать, но не решается.
РОМАНОВ. (кричит) Скажите, а мне от глинтвейна не станет плохо?! Я ведь уже принял таблетку.
НИНА. (ЗК) Вам станет хорошо!
РОМАНОВ. (вздыхает) И почему я вам верю?
Снова собирается что-то напечатать в ноутбуке, но передумывает.
Встаёт, ставит в проигрыватель пластинку.
Звучит Шаляпин – «Эх, дубинушка».
Романов садится в кресло, на лице у него блаженство.
Заходит Нина – на подносе два бокала с глинтвейном.
РОМАНОВ. Так быстро?
НИНА. (ставит поднос на стол) Газ! Раз – и готово. (берёт с подноса бокал)
РОМАНОВ. Вы тоже решили полечиться?
НИНА. А вы собираетесь пить в одиночку?
РОМАНОВ. (берёт бокал) Просто… В рамках нашего обсуждения диссертации… это как-то странно весьма.
НИНА. Да ладно! Нас же никто не видит. ( спохватывается, смотрит на Романова, ставит бокал на стол) Простите, Роман Петрович. Я действительно немного перехожу границы.
Романов пьет, обжигается, закашливается, хватается за грудь.
НИНА. Осторожнее! Горячо…
РОМАНОВ. ( прислушивается к себе) А знаете – хорошо.
НИНА. (хватает его бокал) Давайте подую… (дует в бокал) А теперь – небольшими глоточками. (протягивает бокал Романову)
Романов берёт бокал, пьёт.
РОМАНОВ. Чёрте чем я с вами тут занимаюсь…
НИНА. Ну, знаете… Иногда и человеком можно побыть, а не просто научным руководителем.
РОМАНОВ. Вы мне ещё на колени сядьте! И поцелуем в губы вонзитесь…
НИНА. Фу… Вы действительно так обо мне думаете?
РОМАНОВ. А что? Домой напросились со своей диссертацией… Вином напоили, подули, вон туда…
НИНА. Успокойтесь, вы не в моём вкусе.
РОМАНОВ. (ворчливо) Ну, слава богу, и вы не в моём.
НИНА. Значит, мы в полной безопасности. Вы изменили мои формулировки? (кивает на компьютер)
РОМАНОВ. (пьёт) Я… не стал их менять.
НИНА. Почему?
РОМАНОВ. А… Пусть меня выгонят из института! За такую аспирантку… Бунтарку… Без царя в голове и без балласта общепринятых ценностей. Я вроде как подпишусь под вашей крамолой про старика-дурака-бездельника.
НИНА. Вы прелесть!
РОМАНОВ. Это вы в вино что-то подмешали.
Нина целует Романова в щёку.
НИНА. Всё равно – прелесть!
РОМАНОВ. Обещали не целоваться.
НИНА. Я больше не буду, Роман Петрович! Всё равно нас никто не видит.
РОМАНОВ. (явно пьянея) Как вы правы, Ниночка… Нужно ценить моменты, когда нас никто не видит… Нужно ловить их как подарки судьбы… Ужас как я напился…
Романов берёт второй бокал, пьёт.
НИНА. Зато не чихнули ни разу. Хотите, ещё сделаю?
РОМАНОВ. Стоп-машина! (вскакивает, осененный какой-то мыслью, оглядывается) Надеюсь, вы не снимаете наш вертеп на скрытую камеру?
НИНА. Не надейтесь. Покажу вашей жене, если не получу степень магистра автоматом.
РОМАНОВ. Здрасьте, приехали… Шантажистка!
НИНА. Мы, старухи, такие… Умеем крутиться. А, кстати, где ваша жена?
РОМАНОВ. Алекс? Штурмует Курилы. Пардон, то есть, Дальний Восток. То есть, что я несу… Она на Сахалине! Точно, на Сахалине, на гастролях. Алекс так часто перемещается в пространстве, что я не успеваю запоминать, где она…
НИНА. Минуточку… Но она же не актриса, какие гастроли?
РОМАНОВ. Такие. Александра – продюсер. Спектакли по городам возит.
НИНА. (смотрит на портрет) Да-а… Смелая женщина! Сама с неводом в море ходит.
РОМАНОВ. Господи… Если б вы знали, какой кошмар они народу показывают! Балаган… Пошлость… Безвкусица… Вместо того, чтобы образовывать людей, подтягивать, развивать… Они… она…
НИНА. Развлекает. И правильно делает!
РОМАНОВ. (грустно) Двойка вам, Нина. И диссертацию перепишите согласно общепринятым нормам морали, а не вашим извращённым женским фантазиям.
Нина выключает проигрыватель, перебирает пластинки.
Выбирает одну, включает – что-то весёлое, из итальянцев.
Романов горестно усмехается.
НИНА. (пританцовывает) То есть, вы литературовед, а жена у вас с артистами народ развлекает!
РОМАНОВ. Идите к чёрту!
НИНА. И вас это бесит…
РОМАНОВ. Я вас выгоню сейчас.
НИНА. Она хочет на корыто новое заработать, а вы штаны в институте просиживаете!
РОМАНОВ. Да всё у неё есть! И корыто, и дом, и шмотки! И зарплата у меня почти профессорская, между прочим! Могла бы дома сидеть…
НИНА. А! Владычицей хочет стать… А вы не даёте! Потому что мелко мыслите, мелко плаваете и мелко мечтаете. Мелкие государственные жучки-короеды…
РОМАНОВ. Кто-о?!
НИНА. Паразиты такие. Дерево жрут. Могут за зиму целый дом сожрать, потому что где живут, то и жрут. На охоту ходить не надо.
РОМАНОВ. Так… Пойдите вон. Наша консультация закончена.
НИНА. (забирает компьютер) Да пожалуйста. Если честно, не хотела никого обидеть. Так… Понесло вдруг.
РОМАНОВ. Я, в общем, тоже в чём-то не прав. Вот именно поэтому был всегда против встреч во внебрачно… простите, внераборчей обстановке.
НИНА. Всего доброго.
РОМАНОВ. До свидания.
НИНА. Поговорим потом, на трезвую голову.
РОМАНОВ. Но я не пьян, а болен.
НИНА. Да, да, конечно… У вас таблетки с алкоголем смешались.
РОМАНОВ. Да идите уже!
НИНА. Да иду я, иду, не волнуйтесь. (идёт к выходу) Могли бы отменить консультацию, раз дома больной сидите, тем более, жена на гастролях.
РОМАНОВ. Вы на что намекаете?
НИНА. Неудобно, говорю, получилось.
РОМАНОВ. Вон!
НИНА. Всего доброго.
Уходит.
Романов выдыхает.
Выключает проигрыватель.
Разматывает шарф.
Расправляет плечи.
Прислушивается к себе.
Берёт бокал, допивает глинтвейн.
Забегает Нина.
На лице – паника.
НИНА. Там…
РОМАНОВ. Что?
НИНА. Там!
РОМАНОВ. Да где? Что? На вас напали? Ограбили?
НИНА. Там! На лестнице! Ваша жена! Она сюда поднимается!
Пауза.
РОМАНОВ. Не может быть… Вы перепутали, Алекс в Салехарде. То есть, на Сахалине.
НИНА. Вашу жену ни с кем нельзя перепутать.
РОМАНОВ. Хорошо. Допустим, это она… Но зачем вы примчались?
НИНА. Предупредить вас! Вдруг вы… не готовы.
РОМАНОВ. Идиотка.
НИНА. Простите, какой-то дурацкий рефлекс сработал.
РОМАНОВ. (мечется) И что мне теперь делать?
НИНА. Не знаю.
РОМАНОВ. Так бы вы просто прошли мимо неё… А так… Чёрт! Алекс очень ревнивая!
НИНА. Так это сразу видно! (показывает на портрет) Я поэтому и… заметалась.
АЛЕКС. (ЗК) Рома! Ты дома?!
РОМАНОВ. Нам конец…
Нина скрывается в другой комнате.
Романов мечется, убирает два бокала за диван.
Садится на диван.
Надевает наушники.
Утыкается в телефон.
2. КВАРТИРА РОМАНОВА
В комнату заходит Алекс.
АЛЕКС. А почему дверь открыта?
Романов в наушниках не реагирует на её слова.
Алекс подходит к нему, вынимает из ушей наушники.
АЛЕКС. Рома… А что тут за шабаш с ведьмами?
РОМАНОВ. Алекс?! Ты… Как здесь очутилась?
Алекс обходит комнату, оглядывается.
АЛЕКС. Спектакли отменили, на Сахалине нелётная погода.
РОМАНОВ. Почему ты не позвонила?
АЛЕКС. А ты не рад меня видеть?
Романов встаёт, подходит к Алекс, обнимает её.
РОМАНОВ. От такой радости можно инфаркт получить, Алекс…
АЛЕКС. Тут пахнет вином и женщинами. Я не вовремя?
РОМАНОВ. Ты свои штучки прибереги для артистов. Я не такой!
АЛЕКС. Какой – не такой?
РОМАНОВ. Такой, к каким ты привыкла…
АЛЕКС. И к каким я привыкла?
Из комнаты выглядывает Нина, глазами показывает на дверь - показывая свое намериение уйти незаметно.
РОМАНОВ. Иди в ванную, ты, наверное, проголодалась.
АЛЕКС. Нет, ты определённо нервничаешь. Где она?
РОМАНОВ. Кто?
АЛЕКС. Которая дверь открыла, а выйти не успела. Или успела?!
РОМАНОВ. (устало) Алекс… Ты посмотри на меня. Кому я нужен? Старый, бедный, больной, с дырявым неводом…
АЛЕКС. С чем?
РОМАНОВ. С литературоведением со своим!
АЛЕКС. Как кому? Студенткам!
Пауза.
АЛЕКС. Дурочкам таким… В очках, с завитушками. Которые думают, что с милым рай в шалаше.
Весь разговор Романов пытается поворачивается так, чтобы дать Нине возможность проскочить к двери за их спинами, но Нине это не удается – Алекс тоже постоянно поворачивается лицом к двери, и Нине каждый раз приходится прятаться.
РОМАНОВ. Хочу тебя разочаровать, Алекс, таких дурочек в природе больше не существует. Все студентки – это клыкастые молодые особы, которые даже мерзкую старуху из «Золотой рыбки» считают… Впрочем, неважно.
АЛЕКС. Нет, нет, нет… Договаривай.
РОМАНОВ. Это неинтересно.
АЛЕКС. Наоборот! Они думают, что дед – лох?
РОМАНОВ. Не такими словами, конечно… У нас всё-таки гуманитарный вуз.
АЛЕКС. Рома…
РОМАНОВ. Апчхи.
Нина, пытаясь перебежать к двери, прячется за диван.
АЛЕКС. Рома…
Романов поворачивается так, чтобы Алекс, обращаясь к нему, оказалась спиной к двери.
Алекс подходит к Романову, смотрит ему в глаза.
АЛЕКС. Рома… Я ухожу.
РОМАНОВ. В смысле? Куда? Ты же только приехала…
АЛЕКС. Я от тебя ухожу, Рома. Про Сахалин наврала, не было никаких гастролей. Я была на даче… С Моржовым.
У Нины глаза лезут на лоб, она замирает.
РОМАНОВ. Народным, что ли…
АЛЕКС. Заслуженным.
РОМАНОВ. Это шутка?
АЛЕКС. Прости…
РОМАНОВ. Ничего не понимаю, Алекс.
АЛЕКС. Я тоже, Рома, но так получилось. Я пришла за вещами. Прости.
Романов в ужасе смотрит на Алекс.
РОМАНОВ. Ты же только что пыталась закатить мне сцену ревности.
АЛЕКС. Ну, да… Думала, закачу, схвачу чемодан и уйду. Но ты, Ром… Ты прекрасный. Ты чистый, добрый, порядочный… Ты никогда не предашь, не изменишь. А я дрянь…
РОМАНОВ. Ты говорила, что артисты для тебя пустое место.
АЛЕКС. Кроме Моржова.
РОМАНОВ. Все!
АЛЕКС. Я тогда Моржова не знала… Он недавно ввёлся на роль.
РОМАНОВ. (пускает петуха) Они инфантильные! Ты сама говорила, что это дети, к которым невозможно относиться серьёзно! Алекс… У меня слов нет… Я не дам тебе развод!
АЛЕКС. Не давай, Ром. Я просто… уйду. Прости ещё раз…
Алекс уходит.
Романов стоит с трагическим лицом.
Хватает пояс от халата, проверяет его на прочность.
Нина смотрит на него из-за дивана.
На лице у неё замешательство.
РОМАНОВ. Мерзкое бабское племя… Старухи, которым всего в жизни мало… Почему вы не можете просто жить?! И просто любить?! Куда вы всё время гребёте?! К каким вершинам?! Земля круглая, откуда отчалите, туда и причалите! Злые, глупые бабы… Как, говорите? У вас там лишняя хромосома есть? У вас икс, у нас – игрек? Неполноценные мы?! Этот икс заставляет вас всё время быть недовольными и желать большего даже тогда, когда уже есть всё! Почему вы не способны остановиться, вдохнуть полной грудью, замереть и посмотреть на небо? Большая Медведица вам подмигнёт, туманность Андромеды обнимет… А вы всё несётесь вперёд, хлыстом своим стегаете игреков, пока они не сдохнут как загнанные кони от того, что просто не могут сделать новый вдох… Нет у них этой вашей хромосомы лишней! Слабые они, добрые, нежные, не выносливые, и всем абсолютно довольные…
Романов проверяет пояс халата на прочность, ищет взглядом, куда бы его зацепить.
Нина подходит к нему, забирает пояс, накидывает себе на шею.
Ведёт Романова к дивану.
НИНА. Как горло?
РОМАНОВ. Нормально.
НИНА. А насморк?
РОМАНОВ. Получше…
НИНА. (щупает ему лоб) Температура вроде небольшая есть… Надо немного поспать. Ложитесь.
Романов ложится на диван. Нина укрывает его пледом.
НИНА. Сон после глинтвейна – лучшее лекарство.
РОМАНОВ. Я проснусь, а рядом Алекс… Ведь правда?
НИНА. Не обещаю…
Нина ложится на диван рядом с Романовым, обнимает, гладит по голове.
РОМАНОВ. Сучье племя…
НИНА. Да. Лишняя хромосома… Куда она вашу жену приведёт – неизвестно.
РОМАНОВ. (всхлипывает) Откуда отчалит… туда и причалит.
НИНА. (обнимает его) Может быть, Ром… Может быть… Бедный мой… Маленький несчастный профессор…
Лежат, обнявшись, на диване.
В комнату впархивает Алекс.
АЛЕКС. Ромочка! Я не знаю, что на меня нашло и куда это меня понесло… У артистов своих научилась, они всё время друг друга разыгрывают! Ты же не поверил, Рома?!
Алекс замирает, глядя на обнявшихся Романова и Нину.
Сходит с лица.
АЛЕКС. ( потерянно) Ты же не поверил про Моржова?… Он дурак страшный… Бабник и пьяница… Лицемер… И покупают, кстати, его неважно…
НИНА. Вы говорите, говорите, не останавливайтесь…
Пауза.
Все потрясённо смотрят друг на друга.
АЛЕКС. Студентка?
НИНА. Аспирантка…
АЛЕКС. И давно это у вас?
НИНА. Минут пять.
АЛЕКС. Понятно… Значит, давно. Ну, что ж… Ну, что ж… Я говорила – тут пахнет ведьмами и вином. Счастья вам.
Алекс уходит.
РОМАНОВ. (садится) Это что сейчас было?
НИНА. Э… э… Как говорится, откуда отчалила… туда и… причалила. Но почему-то опять отчалила.
Романов вскакивает, бежит за Алекс.
РОМАНОВ. Алекс! Алекс! Алекс, подожди! Алекс! Умоляю, Алекс!
Нина достаёт телефон, смотрит сеть.
НИНА. Моржов… Кто такой… ого! А ничего такой…
Романов возвращается – опустошённый, растерянный.
РОМАНОВ. Я не понимаю, что происходит…
НИНА. Алекс… она пошутила… Наверное, хотела развести тебя на эмоции, посмотреть, как ты корчишься в муках. Лишней хромосоме это необходимо – чтобы из-за неё страдали. Деньги, власть – это ерунда. А вот кожу живьём содрать… Это по-нашему.
РОМАНОВ. Что мне делать…
НИНА. Можешь уйти в запой.
РОМАНОВ. Да, это идея… (хватает бутылку) Но я не умею. У меня слабая печень.
НИНА. Плохо дело. (подходит к Романову) А знаешь, о чём я мечтала в детстве?
РОМАНОВ. Какое мне до этого дело…
НИНА. Я мечтала жить во дворце и смотреть из окна на белого павлина.
РОМАНОВ. Не бывает белых павлинов.
НИНА. Но я всё равно хочу.
РОМАНОВ. Ты права – нужно хотеть несбыточного…
ЗТМ.
3. ДОМ РОМАНОВА
На стене вместо портрета Алекс – портрет Нины.
Нина сидит за столом, увлечённо подписывает открытки – одну за одной.
Заходит Романов, полураздетый по пояс.
Одной рукой вытирается полотенцем, второй – говорит по телефону.
РОМАНОВ. Послушай, как литературовед литературоведу… Ну, переспи ты с ней, раз взятку она не берёт. Серьёзно? Замужем?! Горе какое… Ну, значит, семь вагонов тюльпанов сгниют на таможне из-за того, что там какой-то мелкий жучок, которого даже под микроскопом не разглядеть! (нажимает отбой) Попробует он! Ничего поручить нельзя, всё самому приходится делать!
НИНА. (пишет) Говорила тебе, не связывайся с цветами, бери колбасу.
РОМАНОВ. (устало) Цветы где-то как-то – пища духовная, а колбаса… Кабак, шансон, пьяные рожи, падшие женщины…
НИНА. Тебя это волнует?
РОМАНОВ. (грустно) Да, как ни странно… Сейчас меня называют цветочным королём, а был бы – колбасный…
НИНА. Романтик ты мой…
РОМАНОВ. Представляешь… На памятнике надпись – «Колбасный король Романов Роман Петрович». И вместо цветов – гирлянды сосисок.
НИНА. (замирает) С ума сошёл? Какой памятник, Рома?
РОМАНОВ. (мечтательно) Обыкновенный. Под берёзкой. На склоне… Травка зелёная, небо голубое… Тишина! Только птицы поют. И ромашки кругом… Ветерок шелестит листвой. И никто… никто не звонит.
Звонок.
Романов хватает трубку.
РОМАНОВ. Да! В смысле – холодильник сломался?! Там розы – миллион штук… Господи… А мастеров у нас в стране нет? Конечно, искать! Конечно, платить! Или я вас в этих розах зарою! А пока мастера не нашли… ну, не знаю… Молитву, что ли, над ними читайте!
Нина подходит к Романову, обнимает.
НИНА. Про молитву сейчас было сильно.
РОМАНОВ. Иногда во мне гуманитарий сильнее, чем бизнесмен.
НИНА. Всегда. Но в этом твоя изюминка, которая ставит конкурентов в тупик.
РОМАНОВ. (не без сарказма) Всё ради тебя, дорогая. Ловлю, так сказать, рыбку, в мутной воде.
Подходит к столу, берёт одну из открыток, которую подписала Нина.
На лице у Романова замешательство.
РОМАНОВ. Что? Ты приглашаешь Алекс на нашу свадьбу?
НИНА. Ты что-то имеешь против?
Романов теряет дар речи.
РОМАНОВ. (после паузы) Она моя бывшая, если ты забыла.
НИНА. Она жена губернатора, а значит – что?
РОМАНОВ. Что?
НИНА. Отключи свои гуманитарные мозги, Рома. И включи нормальные.
РОМАНОВ. Там, где циферки?
НИНА. (кивает) Там, где циферки.
РОМАНОВ. (рвёт открытку) Тебе мало? Дом, сад, прислуга, две машины, что ещё… Павлин! Ты хотела белого павлина? Вон он – орёт! И гадит как корова… Зато нет такого ни у кого!
Громко кричит павлин.
НИНА. За павлина отдельное спасибо! Но Рома! Алекс должна быть почётным гостем на нашей свадьбе.
РОМАНОВ. ( жалобно) Может, ещё одного павлина? Носорога… А хочешь – распишемся на воздушном шаре, среди облаков, только ты и я, и никаких губернаторов, никаких бывших жён… Я устал, Нина. Ещё эти жучки… Семь вагонов тюльпанов застряли на растаможке! Холодильник сломался, миллион роз подыхает под молитвы моих сотрудников, и ещё ты! Со своей женой губернатора! Всё! Не могу больше!
Уходит.
Нина садится за стол, подписывает открытку.
НИНА. «Дорогая Алекс…»
Романов возвращается.
РОМАНОВ. Почему ты не сказала – «Это тебе не на кафедре штаны просиживать»?
НИНА. Это тебе не на кафедре штаны просиживать.
РОМАНОВ. Да… Жизнь удивительна и многогранна. Как оказалось. Где таблетка от головы?
Нина молча достаёт из стола бутылку коньяка, протягивает Романову.
Романов берёт бутылку.
Кричит павлин.
Романов вздрагивает.
РОМАНОВ. Никак не могу привыкнуть к этому крику.
НИНА. (пишет) Зато такого чуда ни у кого нет.
РОМАНОВ. (наливает коньяк) А ты знаешь, я рад, что ты вытащила меня из болота. Кафедра – это даже хуже болота, это вечная мерзлота. Скажи мне кто-нибудь, что я на такое способен…
Кричит павлин.
Романов пьет коньяк.
РОМАНОВ. А я оказался способен! Как ты это поняла?
НИНА. За каждым великим мужчиной стоит сильная женщина.
Романов наливает ещё коньяк, пьёт.
РОМАНОВ. Ерунда. Банальность. Будь на моём месте кто-то другой, не было бы у тебя белого павлина.
НИНА. Ладно, ладно… (встаёт, обнимает Романова) Ты исключительный. Любимый. Самый-самый…
РОМАНОВ. Тогда порви приглашение и больше не пиши его с упрямством быка.
НИНА. (игриво) Нет.
РОМАНОВ. Характер показываем?!
Нина хватает приглашение, убегает.
Романов пытается догнать её.
НИНА. Нет, нет! Это мой бизнес-план! Жена губернатора должна быть на моей свадьбе, должна поздравлять меня, улыбаться, дарить подарки. И обещать… Что-нибудь обещать! Например… Не знаю… Что-то чудесное для меня!
Кричит павлин.
РОМАНОВ. (запыхавшись) Дрянь! Я его в суп зарежу!
НИНА. (осуждающе) Рома…
РОМАНОВ. Прости. Просто очень болит голова.
Нина подходит к Романову.
НИНА. Смотри… (рвёт открытку)
РОМАНОВ. Спасибо.
НИНА. Просто мне показалось, что ты захочешь увидеть Алекс, когда будешь надевать мне кольцо.
РОМАНОВ. Под руку с губернатором?
НИНА. Да… Мы же литературоведы. Мне показалось, что надо поставить точку в этой истории. Жирную красивую точку.
Романов берёт телефон, звонит.
НИНА. Ты кому?
РОМАНОВ. Алекс. Хочу пригласить её на свадьбу лично.
НИНА. Я говорила, что люблю тебя?
РОМАНОВ. Один раз. Когда я заработал свой первый миллион на ромашках…
НИНА. Говорю второй. Я люблю тебя.
РОМАНОВ. Наверное, Алекс сменила телефон. Не отвечает.
НИНА. Позвони позже. Алекс не могла сменить телефон, зная, что ты в любой момент можешь ей позвонить.
РОМАНОВ. Что ты имеешь в виду?
НИНА. Только то, что ей тоже хочется постоять под руку с губернатором на твоей свадьбе.
РОМАНОВ. Прекрати говорить загадками.
Нина берёт сумку, поправляет волосы, красит губы.
НИНА. Всё! Я на примерку. Платье будет – бомба! Я обещаю!
Нина идёт к двери.
Кричит павлин.
РОМАНОВ. Дрянь!
Нина оборачивается.
РОМАНОВ. Это я не тебе.
Нина уходит.
Романов наливает коньяк.
Грустно обходит комнату.
Останавливается перед портретом Нины.
Поднимает рюмку.
Звонок.
РОМАНОВ. Слушаю. В смысле – в полиции? За какие домогательства?! Я тебя научил?! Ты идиот? Я образно выразился! Как в литературе… Ты, что, правда, к ней приставал? Прям на таможне? Свидетели есть? Ах, камеры… Это меняет дело. Дурак какой, господи… Жди, я найду тебе адвоката… Хотя… Какой тут адвокат, лучше справку из дурдома… Холоп.
Заходит Алекс.
РОМАНОВ. (ошарашенно) Я перезвоню…
АЛЕКС. Ты мне звонил?
РОМАНОВ. Нет… То есть… да… Пытался.
АЛЕКС. (усмехается) А ещё ты натравил на меня своего помощника с домогательствами!
РОМАНОВ. (растерянно) Ты… что… Это ты - таможня?
АЛЕКС. Я жена губернатора. Твой помощник у меня по всем статьям пойдёт. Сразу.
Романов протягивает ей обрывки приглашения.
РОМАНОВ. Вот.
Алекс резко берёт обрывки.
АЛЕКС. Что это?
РОМАНОВ. Не знаю… Что-то из жизни человеческой.
АЛЕКС. (читает текст на обрывках) Прелесть какая… Ты хочешь, чтобы я кричала «Горько!» на твоей свадьбе?
РОМАНОВ. Хочу… Очень хочу.
Алекс садится, наливает себе коньяк, оглядывается.
АЛЕКС. Надо же, эта птичка-синичка сделала из тебя человека.
Кричит павлин.
АЛЕКС. У тебя, что – бегемот живёт?
РОМАНОВ. Павлин. Белый. Очень редкий.
АЛЕКС. Молодец девчонка. Нашла в тебе потенциал. (пьёт) Раскачала, добилась результата.
РОМАНОВ. Алекс… Я, правда, не знал, что ты начальник таможни. И я пошутил, когда сказал своему заместителю, чтобы… Он дурачок просто. Молодой… Не считал иронию.
АЛЕКС. (отмахивается) Ладно, не мельтеши. (звонит) Отпустите этого сексуального маньяка. Нет, вагоны держать под арестом. (нажимает отбой)
РОМАНОВ. Алекс, там нет жучков.
АЛЕКС. Есть.
РОМАНОВ. Там куча сертификатов и заключение сельхознадзора.
АЛЕКС. (с нажимом) Есть.
РОМАНОВ. Понятно.
Обходит вокруг Алекс.
Кричит павлин.
РОМАНОВ. А ты стала шикарной.
АЛЕКС. Спасибо.
РОМАНОВ. Была просто красивой.
АЛЕКС. Спасибо.
РОМАНОВ. Ты же изменяла мне? Почти на каждых гастролях…
АЛЕКС. Ты же знаешь, что нет.
РОМАНОВ. Но ты зарабатывала больше меня и считала себя хозяйкой положения.
АЛЕКС. Рома, думай, как спасти семь вагонов тюльпанов, а не копайся в прошлом.
РОМАНОВ. (орёт) Откуда он взялся?! Этот губер?! Где ты его взяла?! Вокруг тебя были эти… одни артисты!
АЛЕКС. Подсуетилась. На гастролях познакомились. В Мурманске. Он там руководил культурой. А потом сюда перевели. Сразу в дамки.
РОМАНОВ. Мурманск… Челябинск… Салехард… Йошкар-Ола… Какая-то Пырловка-Мырловка… Я к артистам тебя ревновал, а ты… с чиновниками хвостом крутила?
АЛЕКС. Ром, перестань. Ты со своим павлином не лучше. Я хоть с Семёном Ивановичем сошлась, когда ты меня уже бросил, а ты…
РОМАНОВ. Алекс, как так бывает – живут люди и ничего друг про друга не знают? Пятнадцать лет живут и ничего не понимают друг в друге! Тьма… Потёмки… Черная дыра!
АЛЕКС. Ты литературовед, тебе лучше знать.
РОМАНОВ. Я деляга. Колбасный король.
АЛЕКС. Цветочный.
РОМАНОВ. Немногим лучше.
АЛЕКС. Ну, и я деляга. Жена губернатора, начальник таможни. Хочу – нахожу жучков, хочу – нет.
РОМАНОВ. Какая глупая история с нами приключилась.
АЛЕКС. Очень глупая.
Кричит павлин.
РОМАНОВ. Не исключено, что вот это всё, включая семь вагонов тюльпанов с жучками, я сделал, чтобы показать тебе, на что я способен.
АЛЕКС. Не исключено, что я Семёна Ивановича женила на себе, что бы показать тебе, на что способна я.
РОМАНОВ. А зачем ты приехала?
АЛЕКС. Помочь тебе не обанкротиться.
РОМАНОВ. В смысле?
АЛЕКС. Ты с этими жуками на такие деньги влетишь, Рома… В пору повеситься с горя.
РОМАНОВ. Так-так-так… Интересно… Сколько ты хочешь?
АЛЕКС. Отдай своего павлина.
РОМАНОВ. (опешив) Я его еле достал! Ты знаешь, сколько он стоит…
АЛЕКС. Не знаю. Но очень хочу сделать гадость твоей невесте.
РОМАНОВ. Алекс, ты сейчас говоришь неправду.
АЛЕКС. Вот видишь, а говоришь, за пятнадцать лет нельзя узнать человека. Конечно, я говорю неправду. Мне плевать на твою невесту.
РОМАНОВ. Алекс, что ты хочешь за то, чтобы мои вагоны прошли растаможку?
АЛЕКС. Переспать с тобой.
РОМАНОВ. О, господи…
АЛЕКС. Только не говори, что я и сейчас говорю неправду.
РОМАНОВ. Алекс… У меня свадьба… на носу…
АЛЕКС. А мне нужно закрыть гештальт, Рома. Ощущение, что в моей жизни зияет дыра… И я не могу с этим жить. Думай быстрее – вагоны или твоя аспирантка.
РОМАНОВ. Алекс, я порядочный человек.
АЛЕКС. (встаёт) Отличный ответ, Рома. Банкрота, но достойного человека. Готовь экологический штраф за ввоз инвазивных вредителей в страну.
Алекс уходит.
Романов бросается за ней, останавливает её за руку.
РОМАНОВ. Алекс, подожди! Какой там, говоришь, штраф?
АЛЕКС. (останавливается) Все тюльпаны отдашь и ещё должен останешься.
РОМАНОВ. Кажется, я не очень порядочный человек, Алекс…
Романов обнимает Алекс.
Они целуются.
ЗТМ.
Очень громко и противно кричит павлин.
4. ДОМ РОМАНОВА
Нина сидит за мольбертом в халате.
Она немного старше и с другой причёской.
Заходит Романов – он тоже чуть постарше, в очках, но бодрый, импозантный.
РОМАНОВ. (смотрит на мольберт) Ого! Снова пионы?
НИНА. Их хорошо покупают. Вчера заказали ещё одну картину, две ушли просто влёт, за какие-то баснословные деньги.
РОМАНОВ. Апчхи!… Ты же знаешь, у меня на цветы аллергия.
Нина набрасывает на мольберт шаль.
НИНА. Извини.
РОМАНОВ. Не понимаю… Зачем тебе… апчхи… деньги? Тем более баснословные.
НИНА. А ты не понимаешь? Раз картины так дорого покупают, значит, у меня есть талант.
РОМАНОВ. Понимаю, конечно. Раз у тебя есть талант, ты проживёшь прекрасно и без меня. Ты это хочешь сказать своими пионами?
НИНА. Какие мы проницательные! Да, именно это я имею в виду. Я прекрасно прокормлю не только себя, но и нашего сына.
РОМАНОВ. Артуру пятнадцать лет. Его надо не только кормить.
НИНА. Справлюсь.
РОМАНОВ. Тебе не надоело постоянно угрожать мне разводом?
Нина откидывает шаль с мольберта.
НИНА. Надоело. Давай просто возьмём и разведёмся.
РОМАНОВ. Причина?
НИНА. Ты прекрасно знаешь её.
РОМАНОВ. Ревность? Это смешно.
НИНА. Пятнадцать лет назад тебе чудесным образом растаможили семь вагонов с тюльпанами…
РОМАНОВ. Россельхознадзор не нашёл там никаких жучков, ты же знаешь…
НИНА. Десять лет назад ты выигрываешь тендер в администрации на оформление цветочными композициями всех загсов области.
РОМАНОВ. Потому что у меня лучшие флористы!
НИНА. Три года назад тебя выбирают председателем ассоциации предпринимателей области!
РОМАНОВ. Так радуйся! Тебя все уважают, перед тобой преклоняются, царица моя морская!
НИНА. А не придушить ли мне твою золотую рыбку?
РОМАНОВ. (невинно) Ты кого имеешь в виду?
НИНА. Не надо делать из меня дуру!
Уходит, хлопает дверью.
Романов, прикрыв носовым платком лицо, подходит к мольберту.
Свободной рукой поднимает шаль, накидывает её на картину.
Заходит Нина.
НИНА. Год назад! У меня сдох белый павлин!
РОМАНОВ. Ниночка… Он сдох от старости.
НИНА. Не от старости он сдох! А от несправедливости! (бьёт кулаком по столу) Вот здесь, в этом доме должна быть любовь…
РОМАНОВ. Ага… Стоять на полочке.
НИНА. Любовь – безоговорочная! Стопроцентная! Взаимная. Страстная. До гробовой доски… Чтобы дышали в унисон, чтобы умерли в один день!
РОМАНОВ. Ниночка, а у нас – что? Я – всё в дом, всё для тебя… Всё – ради тебя… Я готов дышать в унисон и умереть, как скажешь…
НИНА. Ты себя слышишь?
РОМАНОВ. Да что не так опять?
НИНА. Рома, ты говоришь как робот – то, что по твоему мнению я хочу от тебя услышать. А где ты сам? Где твои чувства? Где твои желания, а не мои, которые ты выполняешь с равнодушием автомата, которому нажали на кнопку.
РОМАНОВ. Нин, не накручивай. Что ни сделаешь – всё не так, везде виноват…
НИНА. (закрывает лицо) Не хочу больше ничего… Деньги, шмотки, дворец этот пошлый… Павлины, которые сдыхают от нашего климата… Хочу просто, чтобы меня любили… Потерять боялись… Хотели дотронуться до моей руки… Сердились на меня, если я долго болтаю по телефону, пытались потихоньку узнать, с кем я переписываюсь часами в ванной… Ты ведь даже ни разу не попытался залезть в мой телефон, Рома!
РОМАНОВ. А зачем?
НИНА. Вот именно. Тебя это не волнует.
РОМАНОВ. Я знаю, ты сидишь в школьном чате.
НИНА. В два часа ночи?!
РОМАНОВ. Давай, я залезу… (протягивает руку) Пароль только скажи. Давай, давай, мне очень интересно - с кем это ты там переписываешься!
НИНА. Иди к чёрту, Рома! Ты должен сам искать этот пароль! В муках! С искажённой ревностью физиономией…
РОМАНОВ. Хорошо, я переночую в гостинице. Успокоишься – позвони.
НИНА. Нет, это я переночую в гостинице!
РОМАНОВ. Нет уж, позволь – я. Что я скажу Артуру? Мама ушла спать в гостиницу?
НИНА. (усмехается) Скажи, что я разрешаю ему встречаться с Алисой!
Уходит.
Романов взволнованно ходит по комнате.
РОМАНОВ. Алиса какая-то… (кричит) Кто такая Алиса?! Почему ты им запрещала встречаться?!
Заходит Алекс – шикарная, в шляпе, на каблуках.
АЛЕКС. Алиса – моя дочь.
РОМАНОВ. (хватается за сердце) О, господи…
АЛЕКС. Чёрную лестницу закрывать надо.
РОМАНОВ. И давно ты подслушиваешь?
АЛЕКС. Я не подслушиваю. Я просто захотела тебя увидеть, Рома. С центрального входа это сделать нельзя, вот я и воспользовалась чёрной лестницей.
РОМАНОВ. Подожди… Мысль потерял.
АЛЕКС. Хочешь спросить, почему я захотела тебя увидеть?
РОМАНОВ. Ты всегда лучше знаешь, чего я хочу… Почему ты захотела меня увидеть?
АЛЕКС. Не знаю… Просто – накатило. (трогает его руку) Захотелось дотронуться до тебя…
РОМАНОВ. (отдёргивает руку) Прекрати этот цирк, Алекс. Как чувствует себя губернатор? Я слышал, у него рак…
Алекс берёт кисть, небрежно дорисовывает пионы на мольберте.
АЛЕКС. Прекрасно он себя чувствует, Рома. Рак у простых смертных и рак у губернаторов, это, как ни странно, две совершенно разные болезни. Его рак – это маленькое весёлое приключение, которое закончилось не только стойкой ремиссией, но и романом с молодой химиотерапевтшей… Миленькая такая… лет тридцать, блондинка с тридцать пятым размером ноги.
РОМАНОВ. Откуда ты знаешь про её ногу…
АЛЕКС. Он сам мне рассказывал. За завтраком. Говорит, в руке нога помещается – это так мило…
РОМАНОВ. (нервно) У него, что, рак мозга? Он свихнулся, твой… этот… мелкий царёк?
АЛЕКС. (пожимает плечами) Ну, почему… Просто он как ребёнок, ему всё можно – рисовать на стенах, плеваться в прохожих, орать в общественном месте, бог знает что… химиотерапевтш заводить, как заводят собачек комнатных… Дети бывают такие – избалованные, все говорят - перерастёт. Вот и губернатор мой… (вздыхает) когда-нибудь перерастёт.
РОМАНОВ. Я вспомнил! Я хотел спросить про Алису… Почему ты сказала, что она твоя дочь?
АЛЕКС. (кладёт кисть на мольберт) Потому что она моя дочь.
РОМАНОВ. Так, опять я не то спросил… Почему мой сын с ней встречается?
АЛЕКС. Они не встречаются. Они ходят в одну конно-спортивную школу. И твой Артур решил за ней приударить. Пишет, звонит, в кафе приглашает, подсаживает на лошадь…
РОМАНОВ. Почему у меня экстрасистолы начинаются, когда ты говоришь это?
АЛЕКС. Понятия не имею.
РОМАНОВ. Снова не так… (понизив голос) Почему Нина не хочет… не хотела… чтобы они встречались?
АЛЕКС. Спроси у своей Нины.
РОМАНОВ. Её – нет. Она в гостинице, и ты это прекрасно знаешь!
АЛЕКС. Ну, тогда сам подумай, у тебя есть мозги. И ты знаешь, что Алиса моя дочь…
РОМАНОВ. И губернатора.
АЛЕКС. Да, но я твоя бывшая жена.
РОМАНОВ. И что?
АЛЕКС. И то…
РОМАНОВ. И что?
АЛЕКС. Ну, я не знаю, что там думает твоя Нина!
РОМАНОВ. Что она думает?!
АЛЕКС. Не кричи на меня!
Пауза.
РОМАНОВ. Я… я… (хватается за сердце) У меня опять экстрасистолы…
АЛЕКС. Нина права. Самое главное у вас здесь, увы, не стоит на полке… Оно растёт у меня. С косичками, вот с такими ресницами, с глазами, как у тебя… Только дурак-губернатор не видит этого сходства, потому что он не привык замечать такие мелочи, и ты это сходство не видишь, потому что…
РОМАНОВ. (перебивает) Этого не может быть!
АЛЕКС. Вот! Потому что у тебя в голове поселились жучки-паразиты, которые жрут все причинно-следственные связи, существующие в реальности. И этих жучков не обнаружит ни один сельхознадзор!
РОМАНОВ. Сколько ей лет?
АЛЕКС. Кому?
РОМАНОВ. Не делай из меня идиота, Алекс!
АЛЕКС. Столько же, сколько твоему невиданному взлёту в карьере – пятнадцать лет.
Романов хватается за сердце.
АЛЕКС. Экстрасистолы?
РОМАНОВ. Запрети ей встречаться с Артуром. Немедленно!
АЛЕКС. Успокойся, она его близко не подпускает, он не в её вкусе.
РОМАНОВ. Она не много о себе думает?
АЛЕКС. Конечно, много. Я её научила много о себе думать. Чтобы всякая шушера не отравила ей потом жизнь.
РОМАНОВ. Алекс…
АЛЕКС. Да, Роман Петрович.
РОМАНОВ. Как ты могла…
АЛЕКС. Что, Роман Петрович?
РОМАНОВ. Так сломать нашу жизнь…
АЛЕКС. А, по-моему, я её не сломала. А просто перенаправила в другое русло. Знаешь, как бобры строят запруду на пути у течения, и вода вынуждена бурлить и искать другой выход. Кем бы ты сейчас был, Рома?
РОМАНОВ. Ректором института, с пузом, лысиной и пресмыкающийся перед всем городским начальством.
АЛЕКС. А я бы заработала на своих гастролях инсульт, грыжу в позвоночнике и депрессию. Частые перелёты с артистами, Рома, это суицид, растянутый во времени – когда затянется петля, неизвестно. А так… (показывает на мольберт) Ты посмотри, какая красота! Какие гвоздики!
РОМАНОВ. Это пионы.
АЛЕКС. Тем более. Они цветут всего две недели, а потом нужно ждать опять целый год…
РОМАНОВ. Ты очень много говоришь, Алекс. Я устал пытаться понять твою трескотню.
АЛЕКС. (подходит к нему) Это от нереализованных желаний, Рома. Мой психолог сказал, что если я не выпущу наружу свои пары, я умру, Рома, меня разорвёт.
РОМАНОВ. (пятится) Какие пары, Алекс…
АЛЕКС. (обнимает Романова) Действительно, какие пары в нашем возрасте…
Алекс целует Романова.
Романов с некоторой растерянностью отвечает на поцелуй.
ГОЛОС НИНЫ. Рома! Представляешь, у нас была открыта чёрная лестница! Хорошо, никто не забрался!
Алекс мечется, едва успевает прыгнуть за диван.
Заходит Нина.
НИНА. Ты даже не напился?
РОМАНОВ. (растерянно) Нет.
НИНА. (садится на диван) Жаль, конечно… А как ты снимал стресс?
Романов смотрит на Алекс, которая выглядывает из- за дивана.
РОМАНОВ. Никак. То есть, я… это… понял, что это такой… такой стресс, что мне ничем его не снять, поэтому я даже не пытался… В гостинице не было мест?
НИНА. Были. В гостинице много мест, но… У тебя три секунды, чтобы понять, почему я вернулась.
Романов растерянно смотрит за диван.
Алекс пожимает плечами.
РОМАНОВ. Ты… Ты решила не разрушать семью?
НИНА. Двойка, Рома! И незачёт, профессор. Ты стал таким… таким обыденно-скучным со своим бизнесом, формулировки как из учебника… «Разрушать семью…» Как только язык поворачивается так говорить…
РОМАНОВ. А как… как я должен сказать… (смотрит за диван)
НИНА. Ладно, прощаю…
Встаёт, кружится со счастливым лицом.
Алекс делает попытку незаметно выскользнуть через основной вход – безуспешно.
Нина, кружась, едва её не замечает.
Алекс снова прячется за диван.
Романов пытается поучаствовать в танце Нины.
РОМАНОВ. Что случилось? Почему ты танцуешь?
НИНА. Потому что… Потому что у меня купили ещё одну картину с пионами, Рома…
РОМАНОВ. (останавливается) Да ты что…
НИНА. Да! И купили очень и очень дорого!
РОМАНОВ. Поздравляю! Если так дело пойдёт, ты меня скоро сделаешь!
НИНА. Сделаю, Рома!
РОМАНОВ. Ещё раз поздравляю. Хотя твоя самостоятельность мне не очень нравится, если честно. Женщина, умеющая зарабатывать, это уже не совсем женщина.
НИНА. (кружится) А знаешь, кто покупает мои картины?
РОМАНОВ. Кто?
НИНА. Ты, Рома! (останавливается)
Романов немного обескуражен.
НИНА. (запыхавшись) Эту ужасную мазню покупаешь ты, потому что никто её больше не купит. Это мне директор гостиницы сказала, её дочь – владелица вернисажа. Так и сказала – как же вас муж любит, все картины ваши скупил, переплатил так, что мы можем в центр города теперь переехать, пишите ещё, пожалуйста! Не останавливайтесь! И руки вот так сделала… (молитвенно складывает руки)
Алекс за диваном сходит с лица.
РОМАНОВ. Вот болтливая дрянь.
НИНА. Зато у меня теперь всё есть, Рома! Всё! Вон там она – на полочке стоит, – искрит и переливается! И можно снова хотеть всякую ерунду – остров в океане, звезду в небе, самолёт из золота, яхту из изумрудов, корону и власть… главное у меня есть! И пусть не всегда мне видно то, что стоит на полке, но я теперь точно знаю, что это – есть!
Счастливо кружится в танце.
Алекс, наконец, удаётся выйти незамеченной в дверь.
При этом она намеренно роняет возле двери перчатку.
НИНА. В нашем возрасте так глупо говорить про любовь, да, Рома?
РОМАНОВ. (кивает) Да…
НИНА. (останавливается) Ты прости меня… Я почему-то думала, что жена губернатора родила от тебя…
РОМАНОВ. Глупость какая…
НИНА. У меня просто крышу снесло, мне казалось, что её дочка похожа на тебя!
РОМАНОВ. (трёт сердце) Ужас какой…
НИНА. Тебе нехорошо?
РОМАНОВ. Пойду полежу немного… Устал…
НИНА. (смотрит на мольберт) А что с моими пионами?
РОМАНОВ. Что?
НИНА. Их кто-то дорисовал…
РОМАНОВ. Это я… с горя. Снимал стресс… ну, и… вместо того, чтобы напиться… Всё! Не могу больше!
Уходит в полном замешательстве и раздрае.
Нина растерянно оглядывается, замечает возле двери женскую перчатку.
Поднимает её.
Потрясённо рассматривает.
ЗТМ.
5. ДОМ РОМАНОВА
Романов сидит в кресле в халате.
«Курит» незажжённую трубку.
Романов заметно поседел.
Перед ним на столике шахматы.
Он переставляет фигуры и за белых, и за чёрных.
Заходит Нина.
Видно, что она опустилась и постарела.
Она небрежно причёсана, небрежно одета.
В одной руке у неё бокал виски, в другой телефон.
НИНА. Он умер!
РОМАНОВ. (отстранённо) Кто?
НИНА. Твой губернатор! Только что во всех новостях написали.
РОМАНОВ. Нина!
НИНА. Это точно! Это не фейк! Он сдох!
РОМАНОВ. (морщится) Ты опять пьёшь?
НИНА. Налила, исключительно чтобы порадоваться за тебя. Алекс свободна! (поднимает бокал) Чин-чин! (пьёт)
РОМАНОВ. (переставляет фигуру) Ты опять за своё, Нина… Мне абсолютно всё равно, свободна Алекс или несвободна…
НИНА. А мне не всё равно! Мне кажется, её теперь будет немного больше в моём доме, а это хорошо для тебя, а когда тебе хорошо, мне тоже радостно!
Романов играет желваками, нервно сосёт трубку, двигает фигуры на доске.
Нина падает в кресло, пьет.
НИНА. А почему ты не спросишь, как он умер?
РОМАНОВ. (сдерживаясь) Кто?
НИНА. Губернатор.
РОМАНОВ. Мне это неинтересно.
НИНА. Как?! Всем интересно, от чего умирают губернаторы! Они же бессмертные, они живут вечно. А если умирают, то всегда по самой невероятной и о-очень интересной причине!
РОМАНОВ. И по какой-же?
НИНА. Он был у любовницы. Какая-то финтифлюшка из ночного клуба. Во время секса захрипел, схватился за сердце… и умер! Она пятнадцать минут пыталась сама его откачать, потому что «Скорую» вызывать боялась – это же скандал! В общем, теперь общественность негодует, все считают, что если бы эта дурочка вовремя вызвала врачей, губернатора можно было бы спасти… А я думаю…
Романов переставляет фигуру на шахматной доске.
НИНА. А знаешь, что я думаю, Рома…
РОМАНОВ. Что…
НИНА. Я думаю, что это Алекс его отравила.
РОМАНОВ. Не неси бред.
НИНА. Отравила, отравила… Ты знаешь, как следят за здоровьем губернаторов? У них не может просто взять и приключиться сердечный приступ… как у нормальных людей. Я же говорю – если они умирают, то по очень, очень интересной причине!
Романов смахивает шахматную доску с фигурами на пол.
Встаёт, уходит.
Нина пьёт, роется в телефоне.
НИНА. (кричит) Знаешь, что я написала в комментах?!
Молчание.
НИНА. (после паузы) Ну, не хочешь знать, и не надо.
Влетает разъярённый Романов.
РОМАНОВ. Что?! Что ты там написала?
Нина включает звук в телефоне – слышен пронзительный крик павлина.
НИНА. Я поставила этот звук. Здорово, правда, Рома? Это про мою жизнь. И твою. Если Алекс увидит этот коммент, а она увидит… то поймёт… я знаю, что это она отравила губернатора!
РОМАНОВ. Нина…
НИНА. Дай мне, пожалуйста, моё лекарство… Оно вон там стоит, на полочке. (показывает на бутылку виски на полке)
РОМАНОВ. (выхватывает у Нины бокал) Ты сходишь с ума! От пустоты в своей жизни! От ревности! От безделья! Тебе нечем заняться?
НИНА. (ёрничает) Совсем нечем! Мне скучно, милый… Хотела завести любовника – не получается, видимо, я уже слишком старая – на меня никто не клюёт.
РОМАНОВ. Нина, давай я договорюсь с клиникой… Тебя полечат.
НИНА. В психушке?!
РОМАНОВ. Ну, зачем так… Просто неврологическое отделение, там много известных людей отдыхает.
НИНА. А сам – утешать Алекс?
РОМАНОВ. Я уже не помню, кто это.
НИНА. И дочку не помнишь?
Романов молчит.
Нина пинает шахматные фигуры на полу.
НИНА. Ну, конечно… Это не твоя дочь. Это мои фантазии! (пинает фигуры) Так же, как то, что губернатора отравила Алекс, чтобы наконец быть с тобой!
Романов наклоняется, собирает фигуры.
РОМАНОВ. Почему же тогда она не отравила его раньше?
НИНА. Потому что надо было растить ребёнка и помогать тебе делать карьеру. Как тебе перспектива выдвинуть свою кандидатуру на губернаторских выборах, а?!
РОМАНОВ. Губернаторов теперь назначают.
НИНА. Вот! Так ты первый претендент, как… Как первый муж вдовы почившего! Слушай, а это не ты его отравил?!
РОМАНОВ. Нина!
НИНА. Точно… Вы сговорились. С Алекс. Как я сразу не догадалась!
РОМАНОВ. Я устал от тебя.
НИНА. Я тоже. Я так часто проклинаю себя за то, что разрушила твою семью…
РОМАНОВ. Ты ни в чём не виновата. Решения принимал я.
НИНА. А подталкивала к ним – я. Артур, знаешь, что мне вчера написал?
РОМАНОВ. Что?
Нина достаёт телефон, смотрит в экран.
НИНА. «Мама, ты нежный трактор.»
РОМАНОВ. И почему он так тебе написал?
НИНА. Потому что ему сейчас нужно выбирать специальность в мединституте, и он решил выбрать нейрохирургию. А я ему написала, что у меня проблемы с суставами, и он выбрал специальность ревматолога…
Романов молчит.
НИНА. Нет, ну, ты представляешь, что такое нейрохирург? Раскроенные черепа, ночные дежурства, многочасовые операции… А ревматолог – это милые болтливые старушки… и всего лишь распухшие коленки. Я как трактор – подтолкнула его к правильному решению, но сделала это по-матерински нежно, без насилия над личностью.
РОМАНОВ. (улыбается) Вот тут я с тобой соглашусь. (ставит коробку с шахматами на стол) Когда он приедет?
НИНА. Обещал через две недели.
РОМАНОВ. Вот и займись приготовлением к встрече. Обнови интерьер, придумай меню, укрась террасу… Не знаю, гвоздь программы изобрети какой-нибудь.
НИНА. А у меня уже есть гвоздь.
РОМАНОВ. И какой?
НИНА. Артур приедет знакомиться с сестрой.
РОМАНОВ. (потрясённо) С какой… сестрой?
НИНА. А что, у него есть ещё одна сестра?
РОМАНОВ. (в замешательстве) Ты… ты… что ты творишь?
НИНА. Живу! На полную катушку. Дай лекарство, вон там, на полочке.
Романов хватает с полки бутылку виски, в бешенстве уходит.
Нина садится в кресло, смотрит в телефон.
НИНА. (читает вслух) «Предварительная причина смерти – острая сердечная недостаточность.» Острая! Вот правильно тут пишут, слышишь, Рома?… (кричит, читает в телефоне комменты) «У старого хрыча при вскрытии обнаружили сердце?! Не может быть!» «А мне он нравился, много для области сделал!» «Хороший человек и интересный мужчина»… Нет, это уже не то…
Со стороны чёрной лестницы заходит Алекс.
Она в трауре, но ярко накрашена и в красных туфлях.
АЛЕКС. Я бы не отказалась от чашки кофе.
Нина вздрагивает, оборачивается.
НИНА. Ужас какой…
АЛЕКС. Извини, если напугала. У вас всегда так заманчиво открыта дверь на чёрную лестницу.
НИНА. Это я открываю – для прислуги, чтобы они не путались под ногами.
АЛЕКС. Жаль, я думала, Роман держит её открытой для меня.
НИНА. Какие неуместные туфли…
АЛЕКС. Ревнуешь меня к возможности плевать на чужое мнение?
НИНА. Не понимаю, о чём ты…
АЛЕКС. Куда тебе! Всю жизнь сидишь на одном насесте, пока твой петух несёт золотые яйца.
НИНА. Что?! Ты меня курицей называешь?
АЛЕКС. Одна чашка кофе – и я буду выражаться яснее. Был очень тяжёлый день.
НИНА. Вообще-то, я должна спустить тебя с лестницы.
АЛЕКС. Сначала эспрессо. Двойной.
Нина нервно уходит.
Алекс садится в кресло, закуривает электронную сигарету.
Заходит Романов с полупустой бутылкой.
Он подшофе, покачивается.
РОМАНОВ. Нина! Ниночка… Я тут подумал… А давай в деревню махнём. Дом купим, кур заведём, огород посадим… Будем жить простой и понятной жизнью…
АЛЕКС. А давай!
Романов потрясённо смотрит на Алекс.
РОМАНОВ. Какие… туфли… А Нина где?
АЛЕКС. Делает для меня кофе.
РОМАНОВ. Она ни черта не умеет делать.
АЛЕКС. Такие маленькие хитрые дряни умеют делать абсолютно всё! Они выживут даже в скальных породах без еды и воздуха.
РОМАНОВ. (смотрит на Алекс) Какие туфли…
Алекс слегка приподнимает подол.
АЛЕКС. Очень сильно жмут… Специально взяла на размер меньше, у меня комплекс – большая нога.
РОМАНОВ. А у меня комплекс – большая жизнь. Она слишком длинная для меня. Алекс! Зачем я дожил до того, что Нина варит тебе кофе? Достаточно было закончить на Алисе. Нормальные самки, между прочим, убивают самца после того, как забеременеют. И правильно делают!
АЛЕКС. Слабак. Тебе не интересно, что будет дальше?
РОМАНОВ. Нет.
АЛЕКС. И ты не хочешь знать, кем вырастут твои дети?
РОМАНОВ. Они уже выросли. Артур – будущий ревматолог, Алиса просто красавица.
АЛЕКС. И они до сих пор незнакомы.
РОМАНОВ. И ты туда же… Вот поэтому мне жизнь жмёт как твои туфли! Я не хочу видеть лицо Артура, когда он узнает, что дочь губернатора – его сестра.
Алекс снимает туфли, встаёт, ходит по комнате босиком с наслаждением.
АЛЕКС. Хорошо-то как! Даже курить расхотелось. (гасит сигарету) Ром, ты, конечно, можешь сбежать в деревню… Но уверяю тебя, даже там проблем достаточно. Засуха, фитофтора, колорадский жук… Сосед-пьяница. Кроты! Ты не представляешь, какое это бедствие – кроты… Вспоминать будешь вот эти свои страдания как сказку! (обнимает Романова)
РОМАНОВ. Ты не знаешь, почему до сих пор не пахнет кофе?
АЛЕКС. (принюхивается) Наверное, твоя курица действительно ничего не умеет. Даже кофе в турку насыпать.
РОМАНОВ. Ну, нет… Это слишком долго даже для Нины…
Порывается уйти, Алекс его удерживает.
АЛЕКС. Она опять дёргает тебя за верёвки.
РОМАНОВ. (вырывается) Ты тоже! Я привык! Одна дергает слева, другая справа! Вы меня пополам порвёте когда-нибудь! (убегает) Нина!
АЛЕКС. (закуривает) Да чтоб ты провалилась…
Слышится грохот, пронзительный крик Романова.
РОМАНОВ. (ЗК) Нина-а!
Алекс открывает коробку с шахматами, рассматривает фигуры.
Заходит Романов – несёт на руках Нину.
Кладёт её на диван.
РОМАНОВ. (трагически) Я вынул её из петли…
АЛЕКС. (смотрит в коробку) Один король куда-то пропал…
РОМАНОВ. Я вынул её из петли, Алекс!
АЛЕКС. Странно, все остальные фигуры на месте…
РОМАНОВ. Нина! Ты меня слышишь?! Нина!
НИНА. (еле слышно) Зачем ты снял меня, Рома… Было так хорошо…
Алекс оборачивается, смотрит на Нину.
АЛЕКС. Только не говори, что ты так и не сварила мне кофе.
Нина с трудом садится, держится за горло.
НИНА. (хрипло) Я повесилась совершенно случайно…
АЛЕКС. Отличная версия для жёлтой прессы.
Романов наклоняется, что-то ищет на полу.
НИНА. Нет, правда… Беру турку, насыпаю в неё кофе – с горкой… И понимаю, что делаю глупость. Воду наливать уже некуда. Перебор…
АЛЕКС. Высыпать не попыталась?
НИНА. Нет. Это же знак… Подсознательный! Всё, хватит – не могу больше знать и чувствовать, что я лишняя в этой жизни…
АЛЕКС. Рома, на чём она пыталась повеситься?
Романов на коленях ползает по полу, сосредоточенно что-то ищет, заглядывает под кресло, диван, шкаф.
РОМАНОВ. Это принципиально?
АЛЕКС. Конечно. Так же, как время, когда она затянула петлю. Зуб даю, что это произошло только когда ты закричал «Нина!» и бросился её искать.
НИНА. Это был капроновый фал.
АЛЕКС. Ого! Могу сказать только «браво» и «бис»!
РОМАНОВ. (ползает по полу) Куда же он делся…
НИНА. В последний момент я подумала, что, в сущности, совершаю подвиг – даю, наконец, воссоединиться двум любящим сердцам.
АЛЕКС. Фу, как высокопарно. Рома, что ты ищешь?
РОМАНОВ. Короля…
Садится на полу, спиной прислонившись к дивану.
РОМАНОВ. Я ищу короля. Он куда-то пропал. Закатился, паразит, бог знает куда…
НИНА. (трогает горло) Как вы думаете, у меня восстановится голос?
АЛЕКС. А зачем он тебе? Ты же собралась на тот свет, чтобы нам с Ромой было спокойнее…
НИНА. Рома, ты сейчас здесь… решишь… Кто из нас…
АЛЕКС. (перебивает с усмешкой) Должен болтаться на капроновом фале.
НИНА. С кем ты останешься, мой губернатор…
Романов молчит.
Нина бросается к Романову, обнимает его.
НИНА. Я жить не могу без тебя!
АЛЕКС. Какое кино… Жаль, не немое.
РОМАНОВ. Вот счастливый… Куда-то закатился. Исчез. И делайте, что хотите… без него… (орёт) Конём ходите! Конём!
Отталкивает Нину.
Вскакивает.
Уходит.
АЛЕКС. (надевает туфли) Собственно, я хотела вас пригласить на поминки. Приходите, буду рада вас видеть… Не чужие же люди.
Уходит.
ЗТМ.
6. МОРЕ (сцену можно убрать)
Романов в лодке.
Гребёт – отчаянно, из последних сил.
Волосы растрёпаны – их раздувает ветер.
Гремит гром.
Романов вскакивает, раскинув руки – на лице счастье полной свободы.
Лодку сильно качает.
Романов балансирует.
В лицо хлещет дождь.
Сверкает молния.
Гремит гром.
ЗТМ.
7. ДОМ РОМАНОВА
Нина в пижаме лежит на диване с телефоном.
Заходит Алекс, тоже в пижаме.
В руках у неё поднос, на подносе кофейник, чашки, джем и булочки.
АЛЕКС. Кофе!
НИНА. Подай очки, пожалуйста! Они вон там, на полочке.
АЛЕКС. Возьми сама, я тебе не прислуга.
Разливает кофе в чашки.
НИНА. Ну, подай, пожалуйста, спина очень болит.
Алекс вздыхает, подаёт Нине очки.
АЛЕКС. Развалина. А ведь младше меня на пятнадцать лет.
НИНА. На четырнадцать с половиной.
АЛЕКС. У меня иногда складывается впечатление, что мы близкие подруги.
НИНА. Ну, что ты… Мы просто живём вместе. Так легче воевать.
АЛЕКС. Горевать!
НИНА. Да, горевать по безвременно ушедшему общему мужу.
АЛЕКС. У меня ощущение, что не очень-то ты и горюешь… Вон, играешь во всякую ерунду, как пятнадцатилетний подросток.
НИНА. (садится) Ну, что ты… Игра – это маска. Скорби.
АЛЕКС. Ну-ну… Кофе тебе тоже в постель принести?
НИНА. Если не трудно.
Алекс приносит Нине чашку кофе, садится рядом.
АЛЕКС. Мне иногда кажется, что Рома тогда не погиб.
НИНА. Мы вместе опознали тело.
АЛЕКС. Опознала ты, а я согласилась.
НИНА. Кофе твой, если честно… (морщится)
АЛЕКС. (кивает) Это вообще цикорий. У нас давление.
НИНА. Но это был точно он. Немного неузнаваемый, конечно, но три недели в воде…
АЛЕКС. (встаёт) Пойду, хоть сахар добавлю, что ли… Тебе добавить?
НИНА. У нас диабет.
АЛЕКС. У меня он не такой сильный, развалина.
Уходит.
НИНА. (кричит) А ты помнишь, какую он оставил записку?!
АЛЕКС. (ЗК) «Ходите конём»?!
НИНА. Помешался тогда на этом коне! Мог бы просто написать – «В моей смерти прошу винить… моего партнёра, который меня разорил».
Заходит Алекс, громко мешает ложкой сахар в чашке.
АЛЕКС. У него не было никакого партнёра, тем более, который его разорил.
НИНА. Да, но написать мог бы… А то непонятно – «Ходите конём!» Чувствовать себя виноватой?! Или не чувствовать?!
АЛЕКС. Лучше чувствовать. Или тогда на что нам эта лишняя хромосома? Чтоб жить дольше, чем игрек, но при этом иногда спрашивать себя – не чудовище ли ты с рогами и копытами?
НИНА. Лично я – нет.
АЛЕКС. И лично я – нет. Но Рома так, видимо, не думал. Поэтому ушёл в море на старой лодке.
НИНА. Мы всё время говорим о нём. Каждый день. Каждую минуту. Хотя его уже пять лет как похоронили.
АЛЕКС. Согласна. Нужно хоть иногда говорить о чём-то другом. А то можно рехнуться. (после паузы) Только – о чём?
НИНА. О погоде, например. Когда не о чем говорить, говорят о погоде.
АЛЕКС. (смотрит в окно) Рома любил такой дождь. Говорил, он смывает следы.
НИНА. Какие следы?
АЛЕКС. Любые. Везде остаются чьи-то следы. Всегда. А дождь их смывает.
НИНА. Ты опять намекаешь, что Рома жив?
АЛЕКС. С чего ты взяла?
НИНА. Ну, как… Дождь… Вода… Смывает следы. Он решил смыться при помощи воды… Помнишь, как он завидовал шахматному королю, который потерялся? Вот он только что был – и нет его. Исчез на глазах у всех. Растворился…
АЛЕКС. Брось. Мы обе его опознали.
НИНА. (задумчиво) А мы ведь так и не нашли того короля… Куда пропал…
АЛЕКС. (берёт шахматы) Давай сыграем. Хоть отвлечёмся.
Расставляет фигуры, вместо короля – бутылка красного лака для ногтей.
НИНА. Ты же знаешь, я не умею толком играть.
АЛЕКС. Научишься. А то сидишь в своём телефоне, там игрушки для тупых.
НИНА. Ну, значит, я тупая. (делает ход)
АЛЕКС. Милая придурковатость к лицу любой женщине. Рома так говорил.
Делает ход.
НИНА. Опять Рома! Рома, Рома, Рома… Мы договорились, что живём вместе, потому что нам так удобно, а не для того, чтобы поговорить о Роме.
АЛЕКС. Серьёзно?
НИНА. А кому ещё нужны две старые развалины?
АЛЕКС. Это ты развалина. А у меня даже кальций в норме. Остеопороз подождёт меня ещё лет двадцать. А маразм и того дольше.
НИНА. Люди старятся за день. Иногда даже за час. Ещё утром играл в мячик, резвился, а вечером – раз, и ложку до рта донести не можешь, руки трясутся, в глазах темнеет… Инсульт. Смерть.
АЛЕКС. Господи, как же он с тобой жил!
НИНА. Кто?
АЛЕКС. Рома! Ты же токсична как мышьяк.
НИНА. Счастливо он со мной жил! В основе всех лекарств лежит яд.
АЛЕКС. А вместе мы живём, потому что дети так захотели.
НИНА. Твоя Алиса так захотела! Ей, видите ли, удобно, что мы друг за другом присматриваем. Часто ездить не надо. Кто-то – да в сознании, окажет первую помощь, позвонит, если что.
АЛЕКС. А надоумил её твой Артур. Врач, тоже мне…
НИНА. Да уж, слушает какую-то вертихвостку.
АЛЕКС. У моей вертихвостки трое детей, а твой… (не может подобрать слово, чтобы оно было не слишком резкое, но при этом обидное)
НИНА. (подсказывает) Сын…
АЛЕКС.
Хорошо, сын! Мог бы уделять матери больше времени.
НИНА. Не дай бог!
АЛЕКС. Высокие отношения.
НИНА. Дети не должны отравлять жизнь родителям. То есть, наоборот… Родители не должны становиться обузой. Пусть порхает.
АЛЕКС. (ворчливо) Ну, пусть. Только – вдруг мы сразу обе отключимся…
НИНА. (двигает на доске красный лак) Мат.
АЛЕКС. Что?
НИНА. Тебе – мат. Безоговорочный и беспощадный.
АЛЕКС. (потрясённо берёт лак) Это не настоящий король. Мат не считается.
НИНА. Ты никогда не могла достойно признать, что проиграла.
АЛЕКС. Ты на что намекаешь?
НИНА. А о чём мы говорим постоянно? На Рому я намекаю.
АЛЕКС. Он меня любил!
НИНА. Нет – меня!
АЛЕКС. Эта история – не про любовь.
НИНА. Какая история?
АЛЕКС. Вообще вся история. В целом.
НИНА. Даже интересно, про что вся история в целом, по твоему мнению.
АЛЕКС. Про то, кто более ловко накинет другому верёвку на шею и крепче её затянет.
НИНА. Вот поэтому ты всю жизнь работала на меня. Я просто любила, а ты с верёвками бегала, старая кляча.
АЛЕКС. Любила она… Расчётливо и пылко!
НИНА. И Рома меня любил…
АЛЕКС. Рома мне детей делал… Между делом.
НИНА. Не заставляй меня ненавидеть твою Алису… Я только начала привыкать к ней.
АЛЕКС. А я к твоему ревматологу до сих пор не могу привыкнуть. Откуда… откуда в нём эта странная тяга к медицине? Ты от Ромы вообще его родила?
НИНА. Я тебя ударю сейчас, Алекс.
АЛЕКС. Давай, давай, врежь мне. (подаёт Нине мухобойку) Я на тебя заявление напишу.
Несколько секунд сидят молча.
Нина роняет телефон – не поймешь, то ли специально, то ли случайно.
НИНА. Алекс…
АЛЕКС. Что?
НИНА. Я уронила телефон.
АЛЕКС. Поздравляю. Он так здорово грохнулся! Надеюсь, разбился.
НИНА. Алекс, хватит паясничать, подними, пожалуйста, мой телефон.
АЛЕКС. (возмущённо) Я?!
НИНА. Ты же знаешь, что у меня страшно болит спина. Если я наклонюсь, это опять закончится уколами, которые тебе же придется ставить.
АЛЕКС. Я вчера ночью видела, как ты лихо вскочила на табуретку, чтобы достать с верхней полки банку сливового варенья! А потом нагнулась и отвинтила крышку… одним движением!
НИНА. Я?!
АЛЕКС. Ну, не я же съедаю по полбанки варенья каждую ночь!
НИНА. Я это сделала один раз! Случайно!
АЛЕКС. Случайно, развалина, спотыкаются на ровном месте. А варенье по ночам жрут осознанно и прицельно. А чтобы не спалиться, не включают на кухне свет. Ты так гремела, что я думала – вор забрался.
НИНА. Хорошо, Алекс, я останусь без телефона. Бог с тобой, чудовище старое…
Алекс поднимает телефон, протягивает Нине.
АЛЕКС. Держи.
НИНА. (берёт телефон) Хочешь, чтобы я почувствовала себя эгоистичной дрянью? Думаешь, я заставляю тебя прислуживать мне?!
АЛЕКС. Нас поселили вместе, чтобы мы присматривали друг за другом. Если я не подниму телефон, ты бросишься звонить своему ревматологу. Ревматолог примчится и не дай бог наймет нам сиделку, раз мы сами с собой не справляемся. Ты представляешь, если тут поселится какая-нибудь дурища?!
НИНА. (после паузы) У тебя отличная спина, Алекс. Крепкая, гибкая. Как у лошади. Зачем нам сиделка? Мы её ухайдокаем.
АЛЕКС. А вдруг это будет сиделка – мужчина? Причем, не старый… лет пятидесяти пяти. И свободный. И умный. А вдруг еще и остроумный?
НИНА. Не фантазируй, чудовище. Тебе это не идёт.
АЛЕКС. Знаешь, развалина, если бы ты не появилась в моей жизни, я бы не стала такой счастливой. Ты дала нам с Ромой второе дыхание.
НИНА. Хочешь испортить мне настроение? Не выйдет.
АЛЕКС. Ты права, мы слишком старые для таких разговоров… Гормоны уже не те… Кровь не играет. Вернее, играет, но рикошет не туда… (трёт виски, встаёт) Где твои таблетки от давления? Что-то нехорошо мне.
НИНА. Вон там, на столе.
Алекс берёт таблетку, глотает ее.
НИНА. Осторожнее, может резко рухнуть.
АЛЕКС. Кто?
НИНА. Давление! (тихо) Маразматичка…
АЛЕКС. Не рухнет. Я не такая развалина, как ты…
Слегка пошатнувшись, хватается за спинку стула.
Едва не падает, хватается за скатерть.
Нина встаёт, пытается поддержать Алекс.
НИНА. Я же говорила. Надо это рассасывать, а не глотать.
АЛЕКС. И что теперь делать?
НИНА. Нужно съесть кусок солёного сала на чёрном хлебе. Даже врачи так говорят… Давление плавно поднимется. Ну, или не плавно.
АЛЕКС. Да нет, я в глобальном смысле. Что нам теперь делать?
НИНА. Доживать… Главное – синхронно не терять сознание.
АЛЕКС. (скептически) Отличный план. Неси чёрный хлеб с салом.
НИНА. И водки. Будем восстанавливать водно-солевой баланс.
АЛЕКС. И водки.
Нина идёт к выходу, останавливается.
НИНА. Вчера… Читала всякую ерунду в интернете…
АЛЕКС. Очень ценная информация. И что? Нашла знакомые буквы?
НИНА. И представляешь, объявление… «Поможем бесследно пропасть.» Это что? Это как?
АЛЕКС. Мошенники… Чего только не придумают, чтобы обобрать население. Дорого?
НИНА. (возмущённо) А я, что, узнавала?
АЛЕКС. Я думаю, дорого. Очень. А ты их телефон сохранила?
НИНА. Я запомнила. У меня с головой ещё всё в порядке.
АЛЕКС. У тебя с головой, у меня с ногами. Вместе мы сила.
НИНА. А зачем… тебе… этот телефон?
АЛЕКС. Да ладно… Неужели ты одна будешь трясти этих головорезов, которые неизвестно что делают с людьми, желающими бесследно пропасть?
НИНА. Вообще не понимаю, о чём ты говоришь, Алекс.
Уходит.
АЛЕКС. (вздыхает) Я тоже.
ЗТМ.
8. ЗАБРОШЕННАЯ ДЕРЕВНЯ
Бревенчатый дом.
Мяукает кот, кудахчут куры. Где-то мычит корова.
Внимание! Текст пьесы приведен с сокращениями, полный текст - по запросу заинтересованным театрам
Медвежий угол,
ноябрь 2023 года
ВНИМАНИЕ! ВСЕ АВТОРСКИЕ ПРАВА НА ПЬЕСУ ЗАЩИЩЕНЫ ЗАКОНАМИ РОССИИ, МЕЖДУНАРОДНЫМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ, И ПРИНАДЛЕЖАТ АВТОРУ. ЗАПРЕЩАЕТСЯ ЕЕ ИЗДАНИЕ И ПЕРЕИЗДАНИЕ, РАЗМНОЖЕНИЕ, ПУБЛИЧНОЕ ИСПОЛНЕНИЕ, ПЕРЕВОД НА ИНОСТРАННЫЕ ЯЗЫКИ, ВНЕСЕНИЕ ИЗМЕНЕНИЙ В ТЕКСТ ПЬЕСЫ ПРИ ПОСТАНОВКЕ БЕЗ ПИСЬМЕННОГО РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРА.
ПОСТАНОВКА ПЬЕСЫ ВОЗМОЖНА ТОЛЬКО ПОСЛЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПРЯМОГО ДОГОВОРА МЕЖДУ АВТОРОМ И ТЕАТРОМ.
