СЕРЕБРЯНАЯ ЛОЖКА
чёрная комедия
Вернувшись в квартиру бывшей жены за забытой серебряной ложкой, Коля Ковалёв вызывает каскад событий, которые переворачивают с ног на голову жизнь всех окружающих.
 |
Действующие лица: КОЛЯ ОЛЕСЯ ЛАРА КИРИЛЛ БАБА ЮЛЯ ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ ЖАННА ИВАНОВНА НИНА ИГОРЬ СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ГВОЗДИКОВ АФАНАСИЙ |
I. КОМНАТА
Лара в нарядном платье с накидкой, с причёской и в туфлях на каблуках расставляет на столе закуску и фужеры.
Играет тихая музыка.
ЛАРА. Кирилл, шампанское в холодильнике! Уже можно нести!
Заходит Кирилл с двумя бутылками шампанского, ставит их на стол.
На Кирилле лёгкие брюки и рубашка, завязанная узлом на животе и обнажающая торс.
Кирилл босиком.
У него вид типичного мачо.
ЛАРА. Кирилл… Ты почему ещё не оделся?
КИРИЛЛ. Как не оделся? Я, что, по-твоему – голый?!
ЛАРА. Ты собираешься так встречать гостей?
КИРИЛЛ. (обнимает Лару) Да, я собираюсь встречать гостей именно так. Чтобы гости сразу поняли, что у нас с тобой всерьёз и надолго.
ЛАРА. Кирюш, они и так поймут, мы же им скажем. Просто я вырядилась – каблуки, платье, – а ты как будто из душа только что выскочил. Может, носки хотя бы наденешь?
Кирилл смотрит на свои босые ноги.
КИРИЛЛ. Зачем?
ЛАРА. Затем! Я не хочу, чтобы мои друзья сразу увидели все твои анатомические подробности.
КИРИЛЛ. Лар, я сейчас обижусь. У меня такие подробности, что ты должна ими гордиться.
ЛАРА. Я и горжусь.
КИРИЛЛ. А похвастаться?
ЛАРА. А хвастаться необязательно…
Кирилл снимает с Лары накидку, приспускает бретельки платья.
ЛАРА. Ты что делаешь? Зачем ты меня раздеваешь?
КИРИЛЛ. Чтобы между нами не было диссонанса. Вот так… Пусть все видят, что мы расслаблены, что эта вечеринка для нас – маленький пустячок и безделица, а не пафосные смотрины жениха, которому скоро под венец.
Кирилл наклоняется, снимает с Лары туфли.
ЛАРА. Что ты делаешь, а-а-а, щекотно! Кирюш, туфли оставь, без каблуков я чувствую себя дурой!
КИРИЛЛ. Ну, и отлично! Дура – это ужасно женственно. В конце концов, кто к нам придёт? (подхватывает Лару на руки) Международная делегация, что ли?
ЛАРА. Нет. Нина, Игорь, Герман Васильевич и Жанна Ивановна.
КИРИЛЛ. Вот. Пусть Нина, Игорь, Герман Васильевич и Жанна Ивановна дерябнут шампанского и поймут, что им нужно побыстрее уйти. Секс должен витать в воздухе. Секс, а не пафос, ясно?
ЛАРА. Ясно. Дай, я всё-таки надену туфли.
Кирилл ставит Лару на пол, хватает туфли и убегает от Лары вокруг стола, Лара бросается его догонять.
ЛАРА. Кирюш, ну, отдай! Что за детский сад!
Лара догоняет Кирилла, хохоча, они падают на диван.
Заходит Коля со связкой ключей в руках.
Коля с виду – типичный ботаник в очках и мешковатой одежде.
КОЛЯ. Сорри! Надеюсь, не помешал?
Лара и Кирилл резко садятся.
ЛАРА. Коля, какого чёрта?!
КОЛЯ. Извини, воспользовался ключом по привычке. Да вы продолжайте, продолжайте… Я вам не помешаю.
Коля подходит к шкафу, открывает его, роется в ящиках.
КИРИЛЛ. Я вот щас ничего не понял… Вообще ничего.
ЛАРА. Это мой бывший муж. Коля.
КИРИЛЛ. А! А что он делает?
ЛАРА. Коль, что ты делаешь?
КОЛЯ. (роется в шкафу) Я, когда вещи вывозил, забыл тут одну маленькую вещицу… Очень важную для меня. Маленькую, но важную. Талисман, можно сказать.
ЛАРА. А позвонить можно было? Зачем этот цирк устраивать?
КОЛЯ. (роется в шкафу) Я звонил. Ты не ответила.
ЛАРА. Значит, плохо звонил. Ненастойчиво.
Кирилл встаёт, подходит к Коле, кладёт руку ему на плечо.
КИРИЛЛ. Слышь, скажи, что за вещица. Может, я видел?
КОЛЯ. (замирает) Слышь… Убери руку. Я сам найду.
Кирилл убирает руку, отходит, видно, что он нервничает.
ЛАРА. Коля, к нам сейчас гости придут. Ты скажи, что ты ищешь.
КОЛЯ. А кто придёт?
ЛАРА. Да какая разница?! Только лучше, чтобы тебя здесь не было.
КОЛЯ. Кому лучше? (продолжает рыться в шкафу)
Лара вскакивает, подбегает к Коле.
ЛАРА. Ты можешь сказать, что ты ищешь?
КОЛЯ. (закрывает шкаф) Ложку. Маленькую серебряную ложку. Моя бабушка подарила мне её, когда я родился. А когда у меня прорезался первый зуб, бабушка по нему постучала этой ложкой – примета такая, на счастье. Эта ложка всегда со мной. Но когда я переехал отсюда, среди вещей её не было. Не знаешь, куда она могла деться?
ЛАРА. Коля, я не видела твою ложку.
КИРИЛЛ. Я тоже не видел.
КОЛЯ. А тебя никто не спрашивает, принц.
КИРИЛЛ. А можно вот эту иронию засунуть куда-нибудь подальше?
КОЛЯ. (с вызовом) Нельзя, принц. Ирония моё второе я. Я без неё жить не могу.
Коля идёт на кухню.
ЛАРА. Коля, ты куда?
КОЛЯ. На кухню. Посмотрю среди других ложек.
КИРИЛЛ. Лара…
ЛАРА. Спокойно, я вижу, ты хочешь его ударить.
КИРИЛЛ. Я? Его?! С ума сошла? У него и так очки всё время потеют от страха. Слушай, он всегда так одевается?
ЛАРА. Как?
КИРИЛЛ. На два размера больше.
ЛАРА. Он похудел за время развода. Кирилл, не ревнуй, пожалуйста.
КИРИЛЛ. Я?! К этому?
ЛАРА. Да, к этому. Я же вижу, у тебя глаза бешеные.
Кирилл наливает в рюмку виски, выпивает залпом.
КИРИЛЛ. Не понимаю, как ты могла жить с этим пугалом.
ЛАРА. Могла. Потому что тебя не встретила.
Кирилл тяжело дышит, нервно прохаживается по комнате.
КИРИЛЛ. Долго он там?
ЛАРА. (кричит) Коля, ты ещё долго?
Молчание.
ЛАРА. Коля, ты нашёл ложку?!
КОЛЯ. Нет!
КИРИЛЛ. Я надеюсь, эта ложка не станет предлогом остаться у нас с ночёвкой?
В ответ слышится страшный грохот и звон разбитой посуды.
ЛАРА. Мамочки… Что это?
КИРИЛЛ. Кажется, этот придурок уронил на себя шкаф с посудой.
Лара и Кирилл бросаются на кухню, сталкиваются с Колей.
Коля жестом останавливает их.
На щеке у Коли кровь.
КОЛЯ. Туда лучше не заходить.
ЛАРА. С тобой всё в порядке?
КОЛЯ. Да.
Коля рукой вытирает щёку, смотрит на руку в крови.
Ноги у него подгибаются, Коля, пошатнувшись, падает в обморок.
КИРИЛЛ. Вот щас снова ничего не понял.
ЛАРА. У него низкий гемоглобин. Коля не выносит вида крови.
КИРИЛЛ. И что делать?
ЛАРА. Помоги перетащить его на диван.
КИРИЛЛ. Я?!
ЛАРА. Кирюш, сейчас гости придут, а у нас – картина маслом.
Кирилл берёт Колю под мышки, тянет к дивану, Лара ему помогает. Они долго его укладывают – с дивана падают то рука, то нога Коли.
Кирилл и Лара безуспешно с этим борются.
КИРИЛЛ. (запыхавшись) И когда он очнётся?
ЛАРА. Не знаю. Я сейчас принесу нашатырь.
Лара уходит на кухню.
Кирилл с неприязнью смотрит на Колю, снимает с него очки, надевает себе на нос, подходит к зеркалу, строит гримасы.
Заходит Лара.
Кирилл быстро отворачивается от зеркала, прячет очки в карман.
ЛАРА. Кирюш, я не могу найти нашатырь, там такой разгром. Может, ты поищешь?
КИРИЛЛ. В смысле – поищешь? А ты тут с этим? Одна?
ЛАРА. Да, я тут с этим. Одна! Кирюш, я не подозревала, что ты такой ревнивый.
КИРИЛЛ. Я?! Ревнивый?! Стой здесь! (ставит Лару в дальний угол) Не двигайся…
Кирилл идёт на кухню, на полпути останавливается, бросается к Коле.
ЛАРА. Кирюш, ты что делаешь?!
КИРИЛЛ. Я?! (заскакивает на Колю верхом) Я его сейчас быстро реанимирую! Без всякого нашатыря!
Кирилл хлещет Колю по щекам.
ЛАРА. Сейчас гости придут… Кирилл, слезь с него!
В комнату врывается Олеся.
Она под стать Коле – синий чулок в мешковатой одежде и очках.
ОЛЕСЯ. Извините, у вас дверь открыта…
Олеся видит, как Кирилл бьёт Колю, хватает Кирилла за руки, пытается оттащить от Коли.
ОЛЕСЯ. Гад! Ты что делаешь! Коля! Коля!
Коля приходит в себя.
КОЛЯ. Лесечка, я же просил! Сидеть в машине и не высовываться.
Олеся бросается к Коле.
ОЛЕСЯ. Я и сижу!
КОЛЯ. Вот и сиди!
ОЛЕСЯ. Я и сижу! Уже час сижу! Боже мой, у тебя кровь…
Олеся проводит рукой по щеке Коли.
Коля видит кровь на руке Олеси, со стоном снова теряет сознание.
ЛАРА. Вы кто?
ОЛЕСЯ. Я?
ЛАРА. Вы!
ОЛЕСЯ. Я девушка.
ЛАРА. Правда? Ни за то бы не догадалась. Вы кто, я спрашиваю!
ОЛЕСЯ. Я Колина девушка!
ЛАРА. Кто-о?!
КИРИЛЛ. Лар, можно я их вынесу? Обоих… Я аккуратно.
ЛАРА. Нельзя. (Олесе) Я не поняла, кто вы?
Олеся встаёт, одёргивает пиджак.
ОЛЕСЯ. Мы с Колей встречаемся.
КИРИЛЛ. Лар, сейчас гости придут, а тут – картина маслом.
ЛАРА. Подожди… (Олесе) И давно вы встречаетесь?
ОЛЕСЯ. Неделю и три с половиной дня.
ЛАРА. (с издёвкой) Какая феноменальная точность. (подходит к Коле, наклоняется над ним) А говорил, что к женщинам больше близко не подойдёшь!
КОЛЯ. (открывает глаза) Олеся не женщина. Она ангел.
Лара презрительно смотрит на Олесю.
В глазах Олеси вспыхивает торжество.
Коля садится, вытирает рукой лицо, смотрит на руку.
КИРИЛЛ. Кто-нибудь! Вытрите Коле руку, а то он снова вырубится.
Олеся бросается к Коле.
КОЛЯ. Я сам!
Коля достаёт носовой платок огромных размеров, вытирает лицо и руки, шарит вокруг себя.
КОЛЯ. Никто не видел мои очки?
Все молчат.
КОЛЯ. (громче) Я был в очках. Никто не видел мои очки?
Кирилл достаёт очки из кармана, протягивает Коле.
КОЛЯ. И что это было?
ЛАРА. Да, Кирилл… Зачем ты спрятал Колины очки в карман?
КИРИЛЛ. Да хрен его знает. Стресс, нервы… Вот-вот гости придут, а тут… В общем, случайно.
Коля протирает очки носовым платком, надевает.
Олеся берёт Колю за руку.
ОЛЕСЯ. Коля, пойдём быстрее! У них скоро гости.
КОЛЯ. (встаёт) Значит, так… Я отсюда никуда не уйду. Пока не найду свою серебряную ложку… Все уяснили?
КИРИЛЛ. Как веско сказал… Нет, как сказал-то! Отрезал!
КОЛЯ. Да вот… К вам придут гости, а тут – картина маслом!
Коля встает, резко отодвигает диван, наклоняется в освободившееся пространство.
ЛАРА. Что ты делаешь?
КОЛЯ. (из-за дивана) Она могла сюда завалиться…
ОЛЕСЯ. Коля, тебе помочь?
КОЛЯ. (из-за дивана) Да, подсвети мобильником, дорогая.
Олеся достаёт из сумки телефон, включает фонарик, наклоняется за диван.
Кирилл и Лара смотрят на Колю и Олесю, копошашихся за диваном.
КИРИЛЛ. Два дебила это сила.
ЛАРА. Бред какой-то… Страшный сон…
КОЛЯ. (из-за дивана) Да у вас тут чёрт знает, что… Склад какой-то…
Коля через спинку швыряет на диван скомканные конфетные фантики.
Потом лифчик.
Потом тапок.
ОЛЕСЯ. (из-за дивана) Не понимаю, как можно быть такими неряхами!
Олеся швыряет через спинку дивана мужской журнал, пустые пивные банки.
Лара и Кирилл смотрят друг на друга.
Лицо Лары не предвещает ничего хорошего.
КИРИЛЛ. Лар, потом поговорим, ладно? Сейчас не будем выяснять отношения.
ЛАРА. Хорошо… Сейчас не будем.
КИРИЛЛ. Говорил же, надо нанять домработницу…
ЛАРА. Молоденькую и хорошенькую! Как вот эта, да?!
Лара хватает журнал, показывает фотографию голой модели.
Кирилл выхватывает у Лары журнал, бросает на диван.
КИРИЛЛ. Я вообще не знаю, откуда там это!
ЛАРА. Да?
КИРИЛЛ. Да! И не подозревал, что ты конфеты лопаешь тоннами!
Кирилл хватает фантики, подбрасывает в воздух.
ЛАРА. Где – тоннами?! Одну на ночь!
КИРИЛЛ. А… Так тут тысяча и одна ночь!!!
Коля вылезает из-за дивана с трагическим лицом.
За ним вылезает Олеся.
КОЛЯ. Моей ложки там нет.
ЛАРА. Коля, я даю честное слово, что сама найду твою ложку и верну её тебе…
ОЛЕСЯ. Коля, Лара права. Пойдём отсюда, у меня аллергия на пыль. (чихает)
КОЛЯ. (упрямо) Я никуда не уйду, пока не найду свою серебряную ложку, которой бабушка постучала мне по первому зубу. Это мой талисман.
Звонок в дверь.
КИРИЛЛ. А вот и гости.
ЛАРА. И что теперь делать?!
Оглядывает беспорядок в комнате.
КОЛЯ. Притворитесь, что вас нет дома. Я всегда так делаю, когда не хочу никого видеть.
ЛАРА. Притвориться?! Я весь день готовила! Приглашения рассылала за месяц, чтобы в торжественной обстановке объявить о нашей помолвке друзьям! А теперь ты предлагаешь мне сделать вид, что никого нет дома?!
Звонок звенит всё настойчивее.
КОЛЯ. Хорошо, я открою.
Коля уходит.
КИРИЛЛ. Я вот щас снова не понял… А почему он в моём доме дверь гостям открывает?
ЛАРА. Наверное, Коля забыл, что это уже не его дом.
ОЛЕСЯ. Ничего он не забыл. Просто Коля считает, что дверь всегда должен открывать мужчина…
КИРИЛЛ. Что?! Курица, да я из тебя сейчас цыплёнка табака сделаю!
ОЛЕСЯ. Подбирайте выражения, молодой человек!
ЛАРА. Да, Кирюш, давай обойдёмся без оскорблений. Будь выше этого.
КИРИЛЛ. Чёрт знает что…
Кирилл в сердцах наливает себе виски, но выпить не успевает – замирает с поднятой рюмкой.
В комнату заходит Баба Юля, за ней Коля, он тащит чемодан на колёсиках.
У Коли слегка смущённый вид.
Баба Юля в джинсах, косухе, кроссовках, с ярким макияжем и в экстравагантном парике.
БАБА ЮЛЯ. (громко) Обалдеть! А вы, что, стол к моему приезду накрыли? Я же без предупреждения! Колян, колись, как узнал, что я приеду?! Гугл, яндекс? Где инфу нарыл, что бабушка из Тулы едет?!
Баба Юля тычет пальцем Коле в живот.
Коля сгибается, закашливается.
ЛАРА. Э… э…
КИРИЛЛ. Ёпрст… (выпивает виски)
ОЛЕСЯ. Д-д-добрый день…
БАБА ЮЛЯ. Так… Судя по рожам, ждали не меня. Колян, я не вовремя?
КОЛЯ. (разгибаясь) Всё нормально, баб Юль, заходи. Чувствуй себя как дома.
КИРИЛЛ. (тихо) Вот только бабы Юли нам тут не хватало…
БАБА ЮЛЯ. Ну, слава богу…
Баба Юля снимает парик, бросает на стул, туда же бросает сумку, садится на диван, вытягивает ноги.
БАБА ЮЛЯ. А то устала, как собака, в автобусе. Сосед попался – урод. Всю дорогу семечки лузгал и шелуху в пакетик плевал. Щёлк-тьфу-щёлк-тьфу… И так восемь часов! Щёлк-тьфу… А потом его тошнить стало этими семечками, я ни секунды не спала! Колян, давай, знакомь меня с женой. Сто лет мечтала её обнять! (замечает лифчик, берет его в руки) Господи, это у кого такие прыщи?
Лара выхватывает лифчик, убирает его в шкаф.
КОЛЯ. (тихо) Баб Юль, дело в том, что я со своей женой… как бы это сказать культурно…
БАБА ЮЛЯ. Ты чего там мычишь под нос? Я не слышу!
КОЛЯ. Баб Юль…
БАБА ЮЛЯ. Сумку дай.
КОЛЯ. В каком смысле?
БАБА ЮЛЯ. Коля! Ты стал умственно отсталым?
Олеся берёт сумку со стула, протягивает Бабе Юле.
ОЛЕСЯ. Возьмите, пожалуйста.
Баба Юля берёт сумку, достаёт бархатную коробочку, открывает – там роскошное кольцо. Смотрит то на Олесю, то на Лару.
БАБА ЮЛЯ. Кого обнимать?
Лара и Олеся одновременно делают шаг вперёд.
ЛАРА И ОЛЕСЯ. (вместе) Меня!
БАБА ЮЛЯ. Я что-то не поняла сейчас… Кто жена?
ЛАРА И ОЛЕСЯ. (вместе) Я!
БАБА ЮЛЯ. Колян! Да ты крут! Я и предположить не могла такого… (растерянно смотрит на кольцо)
КОЛЯ. Баб Юль, спокойно! (показывает на Лару) Это бывшая жена. (показывает на Олесю) А это – будущая.
БАБА ЮЛЯ. А кому фамильные бриллианты дарить?
ОЛЕСЯ. Мне!
ЛАРА. Мне!
КИРИЛЛ. Я так понимаю, вы та самая бабушка, которая стучала Коле серебряной ложкой по первому зубику?
БАБА ЮЛЯ. Ой, Колян! Ты им рассказал? Супер! (Кириллу) А ты кто?
КИРИЛЛ. Хороший вопрос!
КОЛЯ. Баб Юль, это козёл один, не обращай на него внимания.
КИРИЛЛ. Чего-о? Как ты меня назвал?
Кирилл бросается к Коле, но Баба Юля успевает встать между ними.
Она прячет кольцо в сумку, выразительно закрывает замок.
БАБА ЮЛЯ. А вы как все на одной территории оказались, орлы и орлицы?
КИРИЛЛ. Ложечку вашу ищем! Которой вы по зубику стучали Колюне!
Кирилл пытается дотянуться до Коли, но Баба Юля его сдерживает.
БАБА ЮЛЯ. А, так вот почему бардак… А стол зачем накрыли?
КИРИЛЛ. У нас помолвка.
БАБА ЮЛЯ. У кого?
КИРИЛЛ. У меня!
БАБА ЮЛЯ. С кем?
КИРИЛЛ. Ну, не с Колюней же! С Ларой! (обнимает Лару)
БАБА ЮЛЯ. Колян, а почему они женятся в твоей квартире?
КОЛЯ. Баб Юль, я квартиру Ларе оставил. Сам на съёмной живу.
Баба Юля подходит к Коле, отвешивает ему оплеуху.
БАБА ЮЛЯ. Балбес! Я тебе зачем серебряной ложкой по первому зубу стучала? Чтобы ты с удачей на "ты" был! Чтобы хватка как у крокодила была! Чтобы ты свои рубежи железной рукой держал! А ты – на съёмную квартиру сбежал? Вот с этой курицей?! (кивает на Олесю)
ОЛЕСЯ. Я бы попросила…
КОЛЯ. Я бы тоже попросил, баб Юль… Олеся не курица.
БАБА ЮЛЯ. Да ты на Ларку-то посмотри! А потом на эту… Не, ну, если бы обе сразу, я бы ещё поняла, но вместо! Это ж как сельдереевый сок вместо шашлыка!
ОЛЕСЯ. (со слезами) Сельдереевый сок, между прочим, очень полезный! Особенно для мужчин.
КИРИЛЛ. У меня деловое предложение. Может, выпьем по стопарику и разбежимся подобру-поздорову?
БАБА ЮЛЯ. А ты вообще молчи! Альфонс!
КИРИЛЛ. Чего это я альфонс? Я спортивный врач.
БАБА ЮЛЯ. Ну, и дура же я. Приехала, сюрприз хотела сделать. С женой твоей познакомиться, в крайнем случае – с жёнами. Но спортивный врач… Может, мне ему фамильный бриллиант подарить? До кучи…
КИРИЛЛ. Хорошая идея, баба Юля… Просто отличная!(целует Бабе Юле руку)
БАБА ЮЛЯ. (дёргает руку, с трудом выдергивает её) Руку отдай!
КОЛЯ. Баб Юль, я как раз хотел тебе сегодня всё рассказать. По скайпу. Думал, ложку найду и сразу тебе позвоню.
БАБА ЮЛЯ. Думал он… Ты тряпка, Колян! Драная половая тряпка, о которую все, кому не лень, вытирают ноги! Квартиру просра… профукал! Ложку потерял! Такую тёлку альфонсу без боя сдал!
КИРИЛЛ. Я спортивный врач!
БАБА ЮЛЯ. Эй, курица, плесни мне сто грамм. Не могу на это смотреть…
ОЛЕСЯ. Это вы мне?
БАБА ЮЛЯ. А кому же ещё?
ЛАРА. Позвольте, я вам плесну…
Лара наливает в рюмку виски, протягивает Бабе Юле.
КОЛЯ. Баб Юль, тебе же нельзя.
БАБА ЮЛЯ. С горя – можно! (выдыхает) Ха!
Баба Юля залпом выпивает виски, протягивает рюмку Ларе.
БАБА ЮЛЯ. Ещё.
КОЛЯ. Баб Юль…
БАБА ЮЛЯ. Молчать! Тряпка…
Лара наливает в рюмку виски, протягивает Бабе Юле.
БАБА ЮЛЯ. Ха!
Выпивает, снова протягивает рюмку Ларе.
Лара наливает в рюмку виски.
КОЛЯ. Ей категорически нельзя спиртное! У неё слабое сердце! Давление!
Лара протягивает рюмку Бабе Юле.
ЛАРА. Я вас умоляю, пейте и уходите быстрее. К нам сейчас придут очень важные для нас люди – начальник, жена начальника и мои близкие друзья, тоже с работы. Я не хочу давать им повод для жутких сплетен!
БАБА ЮЛЯ. Какие сплетни, детка? Щас всё будет нормуль. Ха!
КОЛЯ. Баба Юля, не пей!
Баба Юля залпом выпивает виски.
Стоит некоторое время. Падает на пол.
КОЛЯ. Я же говорил…
ЛАРА. Что с ней?
Кирилл наклоняется, щупает у Бабы Юли пульс.
КИРИЛЛ. Она умерла.
ОЛЕСЯ. Так внезапно?! Не может быть!
КИРИЛЛ. Пульса нет. Это я вам как спортивный врач говорю.
Коля закрывает руками лицо.
ЛАРА. Может, "Скорую"?
КИРИЛЛ. Какая "Скорая"?! Бабке сто лет в обед, они на такие случаи даже не выезжают.
Коля бросается к Бабе Юле, рыдает, целует ей руки.
Звонок в дверь.
КИРИЛЛ. А вот и гости.
ЛАРА. А у нас картина маслом…
КОЛЯ. (рыдает) Это вы, вы убили её!
КИРИЛЛ. Колян, это было самоубийство, поверь мне.
ЛАРА. (в прострации) Я пошла открывать?
Звонок звенит всё настойчивее.
КИРИЛЛ. Открывай. Только я сначала куда-нибудь спрячусь…
КОЛЯ. (встаёт, вытирает слёзы) Сделайте вид, что никого нет дома.
Раздаётся громкий стук в дверь.
ЛАРА. Бесполезно. Они вышибут дверь.
ОЛЕСЯ. Кажется, Лара права. Люди собрались посидеть, выпить, их ничто не остановит.
ЛАРА. И что же делать?
КИРИЛЛ. Бабу Юлю надо куда-нибудь спрятать. Она портит пейзаж.
В дверь очень сильно колотят.
ЛАРА. Как спрятать? Куда?
КИРИЛЛ. Не знаю, под диван, например. Или в шкаф.
КОЛЯ. Это вандализм! Я не позволю!
ЛАРА. А что делать, Коля?
КИРИЛЛ. Колян, мы потом вернём тебе бабу Юлю в лучшем виде. Клянусь.
Стук усиливается, он перемежается с настойчивыми звонками.
ЛАРА. Коль, ну, зачем нам разговоры эти в институте? Все меня знают, тебя знают… Знают, что мы расстались, а тут – такое…
КОЛЯ. Делайте, что хотите… (трагически отворачивается)
ЛАРА. А что мы хотим? Кирюш, ты не помнишь?
КИРИЛЛ. Спрятать бабушку.
Кирилл берёт Бабу Юлю за ноги, волочёт к дивану, пытается затолкнуть под него, потом – за него.
ОЛЕСЯ. Какой ужас…
КИРИЛЛ. Да помогите же кто-нибудь!
Кирилл волочёт Бабу Юлю к шкафу, открывает его.
Лара пытается помочь Кириллу затолкнуть Бабу Юлю в шкаф.
У них не получается – выпадает то рука, то нога, то половина туловища.
Коля украдкой подглядывает, но быстро отводит взгляд.
Олеся подходит к Ларе и Кириллу.
ОЛЕСЯ. Ну и кто так упаковывает?
Резко отстраняет Кирилла и Лару.
Ловко, двумя движениями укладывает Бабу Юлю в шкаф.
Закрывает дверцы, отряхивает руки.
ЛАРА. Ничего себе…
КОЛЯ. (поворачивается) Леся профессиональная упаковщица. На птицефабрике работает.
ОЛЕСЯ. Вообще-то, по образованию я библиотекарь!
ЛАРА. Всё, кажется, гости ушли. Решили, что никого нет дома. (обессиленно садится за стол) Господи, Коля… Чёрт тебя принёс за этой серебряной ложкой! Ты не мог позвонить, договориться по-человечески?
КОЛЯ. Я же говорю, я звонил…
ЛАРА. Нет, ты специально это сделал! На работе пошли слухи, что у меня налаживается личная жизнь, и ты срочно вспомнил про серебряную ложку! Чтобы вломиться ко мне без стука именно в тот момент, когда должен прийти мой научный руководитель с женой и нашими лаборантами!
ОЛЕСЯ. Вообще-то, у Коли тоже налаживается личная жизнь!
КОЛЯ. Может, и баба Юля умерла специально, чтобы расстроить твою помолвку?
ЛАРА. А может, и специально! Сто лет обещала приехать – не приезжала. А тут – здрасьте! Ни раньше, ни позже! Да ещё и в ящик сыграла!
КОЛЯ. Ну, знаешь… Ты стала… ты стала…
ЛАРА. Ну?! Какая я стала?!
КОЛЯ. Дурой ты стала!
ЛАРА. Что-о?!
ОЛЕСЯ. Коля, ты так на неё орёшь, будто она до сих пор твоя жена и ты её любишь!
ЛАРА. Твоя упаковщица права, Коля! Её дурой обзывай, а не меня!
КИРИЛЛ. Брейк! Мне вот эти ваши бои без правил с бабой Юлей в шкафу что-то совсем не нравятся.
ОЛЕСЯ. (берёт Колю под руку) Коля, пойдём отсюда. Я тебе дома глинтвейн сварю, массаж сделаю…
Лара фыркает, отворачивается.
КОЛЯ. Как – пойдём? А ложка? А баба Юля?
ОЛЕСЯ. А они нам потом всё вернут. Правда?
ЛАРА. Нет уж! Забирайте сразу своё барахло!
КОЛЯ. Ты назвала бабу Юлю барахлом?
Коля отвешивает Ларе легкую пощёчину.
Лара отвешивает легкую пощёчину Коле.
ЛАРА. Ей плевать, как я её называю!
Коля отвешивает пощёчину Ларе.
КОЛЯ. А мне – не плевать!
ЛАРА. Как хочу, так и называю! Я у себя дома!
Лара шлёпает Колю по щеке.
Коля шлёпает по щеке Лару.
КОЛЯ. Между прочим, это я тебе подарил квартиру!
Лара шлёпает Колю в ответ.
ЛАРА. Однокомнатную хрущёвку? Спасибо большое! Невиданная щедрость!
Олеся и Кирилл, переводя взгляд с одного на другого, наблюдают, как Лара и Коля обмениваются пощёчинами, которые больше похожи на заигрывания.
ОЛЕСЯ. (Кириллу) Вам не кажется, что у них это секс?
Кирилл бросается к Ларе, одной рукой хватает её за горло.
КИРИЛЛ. Убью!
Олеся бросается к Коле, колотит его по спине кулаками.
ОЛЕСЯ. Да как ты можешь! При мне! С ней! Ненавижу!
Заходит Гвоздиков – полицейский в форме.
За ним заходят гости – Герман Васильевич, Жанна Ивановна, Нина и Игорь.
Лара, Кирилл, Олеся и Коля замирают.
Лара, чтобы сгладить нелепую ситуацию, кладёт руки Кириллу на плечи, танцует. Кирилл подхватывает её идею – ведёт Лару в танце.
Олеся и Коля, глядя на них, делают то же самое.
ГВОЗДИКОВ. (показывает на танцующих) Ну?! И зачем вы заставили меня дверь вскрывать? Люди танцуют, у людей, судя по всему, праздник.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Простите, старший лейтенант. Мы думали, случилось, не дай бог, чего… Свет горит, из-за двери крики, возня, и не открывает никто…
НИНА. А почему они танцуют без музыки?
ИГОРЬ. Братцы! Вы чего насухую топчетесь? Где дынц-дынц?!
Кирилл, Лара, Олеся и Коля замирают.
ЛАРА. Ой! Герман Васильевич! Вы пришли?! А почему с полицией?
ЖАННА ИВАНОВНА. Так думали, криминал тут у вас!
КИРИЛЛ. Конечно, криминал! Пьём и танцуем, танцуем и пьём!
Гвоздиков подозрительно обходит комнату.
ГВОЗДИКОВ. Точно нет криминала?
КИРИЛЛ. Товарищ старший лейтенант, помолвка у нас! Выпить хотите?
Кирилл наливает виски, протягивает рюмку Гвоздикову.
Гвоздиков подозрительно её нюхает, ставит на стол.
Показывает на чемодан.
ГВОЗДИКОВ. А это чьё?
ЛАРА. А это муж мой бывший, Коля… Вещи свои вывозит. Пришёл вот с девушкой своей… Внезапно… Собрал чемодан.
Гвоздиков открывает чемодан, оттуда вываливаются женские вещи, парики, вставная челюсть, туфли на каблуках.
ГВОЗДИКОВ. Странные какие-то вещи…
ЛАРА. А он… в общем… не хотела при всех говорить… не знаю, как сказать… Он…
КИРИЛЛ. Трансвестит!
ГВОЗДИКОВ. Чего?!
ЛАРА. Да, в женщину любит переодеваться.
Коля выпучивает глаза.
ГВОЗДИКОВ. Тьфу ты, гадость какая… Он же с бабой вроде.
ЛАРА. Одно другому не мешает, простите, не знаю, как вас…
ГВОЗДИКОВ. Гвоздиков, Пал Палыч.
ЛАРА. Да, Пал Палыч… Такие вот дела…
ЖАННА ИВАНОВНА. Бедная девочка, так вот почему ты с ним развелась…
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Да что вы привязались к человеку! Николай прекрасный специалист! Он лучший инженер-гидротехник в нашем институте, и никого не касаются его сексуальные причуды! Николай, не сдерживайте себя! Идите, переодевайтесь немедленно!
КОЛЯ. (смущённо) Ну, что вы, Герман Васильевич… Это совсем необязательно.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Переодевайтесь, я сказал, это приказ!
ЖАННА ИВАНОВНА. (гладит Германа по голове) Герочка у меня – новый тип руководителя, – прогрессивный и толерантный.
Коля берёт вещи в охапку, пятится к ванной.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Да, да, теперь и на работу ходите, как душа требует – в женском.
ЛАРА. Коля, а спасибо сказать начальнику?
КОЛЯ. Спасибо… (бросается в ванную, захлопывает дверь)
ГВОЗДИКОВ. (поднимая вставные челюсти) А это что?
ОЛЕСЯ. (выхватывает челюсти) Это моё!
ИГОРЬ. Ну, и дела… Я бы выпил…
НИНА. Я бы даже надралась после такого. Кто бы мог подумать…
ИГОРЬ. (разливает виски) В тихом омуте… транвеститы водятся… Чин-чин, братцы. За толерантность, что ли?
Нина, Игорь, Герман Васильевич и Жанна Ивановна чокаются, пьют.
Гвоздиков с подозрительный видом ходит по комнате.
ГВОЗДИКОВ. И всё-таки что-то тут не так. Я криминал за версту чую. (заглядывает на кухню) Ёшкин кот! Это что?
ЛАРА. Да ерунда это! Шкаф с посудой упал!
ГВОЗДИКОВ. Как упал?
ЛАРА. Ну, просто взял и упал.
КИРИЛЛ. У вас, что, шкаф никогда с посудой не падал?
НИНА. (закусывая) Ой, и у меня каждый год падает! Заколебалась посуду покупать!
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Вы знаете, Пал Палыч, у нас тоже однажды падал. Прямо на меня. Хотите, шрам на спине покажу?
Герман Васильевич начинает задирать свитер, Жанна Ивановна его останавливает.
ЖАННА ИВАНОВНА. Гера! Тебя продует. Все на слово поверят, правда, товарищ Гвоздиков?
ГВОЗДИКОВ. Правда, правда… И всё-таки что-то тут не так, у меня нюх. (подходит к шкафу) Откройте шкаф, пожалуйста.
Кирилл, Лара и Олеся замирают.
ЛАРА. Зачем?
ГВОЗДИКОВ. А вам, что, есть, что скрывать?
ЛАРА. (идёт к шкафу) Да нет, конечно! Пожалуйста! (подходит к шкафу, берётся за ручку) Пожалуйста! Смотрите!
ГВОЗДИКОВ. Так вы откройте!
ЛАРА. Так и открою! Запросто!
ГВОЗДИКОВ. Так и откройте!
ЛАРА. Да ради бога!
ГВОЗДИКОВ. Так что же не открываете?
ЛАРА. Да сейчас открою! Думаете, я там труп прячу?
ГВОЗДИКОВ. Да вы откройте, откройте, а я посмотрю, что вы там прячете.
ЛАРА. И пожалуйста! Подавитесь! Открою!
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (подскакивает к Гвоздикову) Простите, уважаемый! А у вас ордер на обыск есть?
ЛАРА. Да! Ордер предъявите, пожалуйста!
ГВОЗДИКОВ. (пятится к двери) Грамотные какие… Ладно, я это так не оставлю. У вас тут чёрт знает что творится, я это сразу понял, как только зашёл!
Из ванной выходит Коля.
Он переодет в женщину.
Вид у него ужасный, макияж грубый и неумелый, парик плохо сидит.
Коля еле удерживает равновесие на каблуках.
ГВОЗДИКОВ. Ёшкин кот…
Разворачивается, быстро уходит.
ЛАРА. Большое спасибо вам, Герман Васильевич… У меня в шкафу вечно такой бардак, открывать стыдно…
НИНА. Ой, у меня тоже…
ИГОРЬ. Я бы ещё выпил…
ЖАННА ИВАНОВНА. Я бы тоже не отказалась…
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Николай! Вы отлично выглядите! Позвольте вашу ручку!
Герман Васильевич целует Коле руку, подводит к столу.
Игорь наливает всем виски.
ОЛЕСЯ. (Коле) Ты парик задом наперёд надел.
КОЛЯ. Да? (переодевает парик) Извините, торопился.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ничего, на работу будешь собираться без спешки. Николай, а не сделать ли тебя начальником… отдела?
НИНА. С чего это ради?
ИГОРЬ. Герман Васильевич… как? Почему он?
ЖАННА ИВАНОВНА. Да, Гера, почему Николай?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Так мы с ним в Европу на переговоры будем ездить! Знаете, какие условия поставок выбьем? Конкуренты сдохнут от зависти! Всё, Николай, замётано, ты – начальник отдела! Я завтра приказ подпишу.
ОЛЕСЯ. (трогает Колю за руку) Коля, я тебе сама макияж буду делать.
ЛАРА. (мрачно) А спасибо сказать начальнику?
КОЛЯ. Спа… (икает) сибо…
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. За процветание нашего предприятия! За окно в Европу! Так внезапно открывшееся!
Нина пихает Игоря в бок.
НИНА. Понял, как надо карьеру делать?
Все чокаются, пьют.
ЛАРА. Вообще-то, мы тут по другому поводу собрались.
ЖАННА ИВАНОВНА. Ларочка, дорогая, прости, нас занесло! Конечно, мы помним, что пришли на твою помолвку!
ЛАРА. (берёт Кирилла под руку) Познакомьтесь, это Кирилл. Мы любим друг друга, и он сделал мне предложение.
КОЛЯ. Ну, раз пошла такая пьянка! То и я тоже… (берёт Олесю под руку) Познакомьтесь, это Олеся. Мы любим друг друга, и он сделал мне предложение…
ОЛЕСЯ. Ты сделал…
КОЛЯ. Что сделал?
ОЛЕСЯ. Я девушка, и ты сделал мне предложение!
КОЛЯ. Я запутался, извини.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Как это трогательно. За любовь! Такую неожиданную и многогранную!
Все чокаются, пьют.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Скажите, Олеся, а вы знали о причудах вашего избранника?
ОЛЕСЯ. Я? Конечно, знала…
ЖАННА ИВАНОВНА. И вас это не остановило?
ОЛЕСЯ. Меня?! Да вы что… Наоборот, подхлестнуло!
Нина хмурится, она раздражена.
Игорь тоже не в лучшем расположении духа после назначения Коли начальником отдела.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (Олесе) Я восхищён! Вы тоже непременно должны летать с нами на переговоры в Европу!
Нина очень нервно закусывает.
Игорь наливает себе виски, нервно пьёт.
ОЛЕСЯ. Я? Ну, что вы… У меня конвейер, фабрика, тушки…
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Какие тушки?
ОЛЕСЯ. Разные. Большей частью куриные, но иногда бывает экзотика… Страусы, например.
ЖАННА ИВАНОВНА. Страусы? Боже, как интересно… Они вкусные?
ОЛЕСЯ. Я
никогда не ем, то, что упаковываю.
ЖАННА ИВАНОВНА. Да что вы, а почему?
ОЛЕСЯ. Не знаю. Не могу.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Жанна, отстань от девочки. Это Фрейд в чистом виде – не есть расчленённые трупы птиц.
ЖАННА ИВАНОВНА. Гера, при чём тут Фрейд?
Дверца шкафа приоткрывается, из-за неё вываливается нога Бабы Юли в кроссовке.
Олеся округляет глаза.
Лара бросается к шкафу, собой заслоняя ногу.
Ногу никто не замечает, кроме Олеси и Лары.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (Олесе) А бросайте вы свой конвейер к чёртовой матери! Зачем вам тушки, когда у вас такой муж? А хотите, я вас сделаю его секретаршей? Начальнику отдела ведь непременно нужна секретарша…
ОЛЕСЯ. Я даже не знаю… Столько предложений за один вечер…
НИНА. (тихо и зло) Работаешь тут, работаешь… А карьеру извращенцы всякие делают.
Игорь наливает себе виски, нервно выпивает.
ИГОРЬ. (Нине) Тихо! А то вообще уволят на хрен… (снова наливает и пьёт)
ЛАРА. Танцы! Музыку, музыку! Где у нас музыка?
Кирилл, заметив, что Лара собой закрывает шкаф, быстро включает музыку.
Герман Васильевич подходит к Коле.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Разрешите вас пригласить!
КОЛЯ. (опешив) Куда?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. На танец, куда же ещё…
ЖАННА ИВАНОВНА. Гера, ты, кажется, выпил лишнего…
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Жанна, не ревнуй, солнце! Свободы хочу! Жанна, спокойно… Взглядов! Свободы взглядов, а не того, что ты подумала.
Герман Васильевич хватает Колю за талию, ведёт в танце.
НИНА. Ну, знаете… (подходит к Жанне Ивановне) Тогда мы тоже станцуем!
Нина хватает Жанну Ивановну за талию, ведёт в танце.
Игорь подходит к Кириллу.
ИГОРЬ. Ну, извини…
Игорь хватает Кирилла, ведёт в танце.
Лара пытается незаметно упаковать ногу в шкаф.
Олеся, пританцовывая, прикрывает её спиной.
Нога вываливается назад.
Олеся отталкивает Лару, ловко и незаметно убирает ногу.
Плотно закрывает шкаф, стоя к нему спиной.
НИНА. (останавливается) Внимание! Я хочу сделать заявление! Музыку потише, пожалуйста…
Кирилл приглушает музыку.
НИНА. Ни за что бы никогда не призналась, но… Раз пошла такая пьянка… Раз тут все во всём признаются и даже должности за это получают, то я тоже хочу признаться…
ЖАННА ИВАНОВНА. В чём, Ниночка?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Не пугай меня, Савельева.
ИГОРЬ. И меня не пугай, Савельева.
НИНА. Я хочу сказать… (поднимает глаза) О, господи, прости меня… Я не Нина. Я Антон.
Повисает молчание.
ИГОРЬ. Э… э…
НИНА. Игорь, ты знал это, когда женился на мне! Не отрицай!
ИГОРЬ. Да конечно, знал… Знал! А как же… не знать… Я даже как-то участвовал в этом…
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. В чём?
ИГОРЬ. Ну, в этом…
НИНА. Игорь помогал мне морально перед операцией по смене пола.
ИГОРЬ. Да! И физически тоже!
ЖАННА ИВАНОВНА. (идёт к столу) Боже мой… боже мой… боже мой… Гера, по-моему, даже Европа будет в шоке. У тебя там не институт, у тебя там цирк с конями какой-то!
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Кхе-кхе…
НИНА. А что вы кхекаете? Этого… эту (показывает на Колю) так сразу начальником отдела сделали, а на меня "кхе-кхе"?!
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (обнимает Нину) Мне кажется, вы врёте, Ниночка. Конъюнктуру, так сказать, ловите. Нехорошо, нехорошо…
Игорь, глядя на Нину, украдкой вертит у виска пальцем.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. А не уволить ли мне вас к чёртовой матери? В назидание, так сказать, остальным конъюнктурщикам?!
НИНА. Да пожалуйста! Я сама уволюсь! Игорь, ко мне! То есть, пойдём!
Нина хватает Игоря под руку, тянет к двери.
Дверцы шкафа распахиваются, им под ноги падает Баба Юля.
Повисает пауза.
Жанна Ивановна визжит.
Визг подхватывает Нина.
Снова пауза.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Кхе-кхе…
ЛАРА. Простите, не успела вас познакомить… Это баба Юля…
ЖАННА ИВАНОВНА. А что с ней?
КОЛЯ. Вскрытия ещё не было, поэтому мы точно не знаем.
НИНА. Чего не было?!
КОЛЯ. Только патологоанатом сможет точно сказать, что с ней.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Кхе-кхе…
Герман Васильевич хватается за сердце, оседает на пол, падает рядом с Бабой Юлей.
Повисает пауза.
Жанна Ивановна визжит.
Её визг подхватывает Нина.
ЖАННА ИВАНОВНА. Что с ним?!
Кирилл проверяет пульс на шее Германа Васильевича.
КИРИЛЛ. Всё… Сердце не выдержало.
ЖАННА ИВАНОВНА. Вы хотите сказать, что я вдова?
КИРИЛЛ. Ну… Типа того…
ЖАННА ИВАНОВНА. Это точно?
ЛАРА. Кирюша спортивный врач. В таких вопросах он никогда не ошибается.
ЖАННА ИВАНОВНА. (довольно радостно) Боже мой… боже мой…
Жанна Ивановна достаёт телефон, набирает номер, идёт на кухню.
ЖАННА ИВАНОВНА. (говорит на ходу) Он умер, Афанасий, он умер! Кто-кто, мой муж! Ну, так, взял и умер. Внезапно! Нет, нет, не надо ко мне приходить, дорогой, я не дома…
Жанна Ивановна скрывается на кухне, слышен звон, вскрик.
ГОЛОС ЖАННЫ ИВАНОВНЫ. Ах! Тут шкаф с посудой упал, кругом осколки… Да, Гера кони двинул в гостях, ты правильно понял, мой дорогой…
Все стоят полукругом возле Бабы Юли и Германа Васильевича.
КИРИЛЛ. Да… Картина маслом…
Слышен стук в дверь.
ГОЛОС ГВОЗДИКОВА. Откройте, полиция!
ЛАРА. Гвоздиков вернулся… с ордером на обыск…
КОЛЯ. А у нас два трупа. Ха-ха-ха…
ОЛЕСЯ. Что делать будем?
НИНА. (хватает Игоря под руку) Лично мы здесь ни при чём. Пошли, Игорёша…
КИРИЛЛ. (хватает Игоря за руку) Как это ни при чём? Чем докажете?
ГОЛОС ГВОЗДИКОВА. Откройте немедленно! Или я снова вскрою замок!
ОЛЕСЯ. Нужно их спрятать! Срочно!
ЛАРА. Куда? Это же обыск! А у Гвоздикова – нюх!
Из кухни выходит довольная Жанна Ивановна.
ЖАННА ИВАНОВНА. Балкон есть?
ЛАРА. Только лоджия.
ЖАННА ИВАНОВНА. Ну, и прекрасно! Оба трупа там отлично поместятся.
Жанна Ивановна хватает Германа Васильевича за ноги, тянет к лоджии.
ЖАННА ИВАНОВНА. Что, старый хрыч, допрыгался? Думал, я раньше помру? Щас я тебя с этой старой каргой на лоджии пропишу. (выглядывает за дверь лоджии) Нормально. Если штабелем укладывать, то войдут.
ГОЛОС ГВОЗДИКОВА. Откройте! Я слышу, вы дома!
ОЛЕСЯ. Стойте! Нельзя их на лоджию! Гвоздиков туда первым делом сунется!
ЖАННА ИВАНОВНА. А куда?
ОЛЕСЯ. В ванную!
ЖАННА ИВАНОВНА. (язвительно) А в ванную он, конечно, не сунется! Постесняется!
ОЛЕСЯ. Вот именно! Постесняется! Спокойно, я беру это на себя. Коля, ты чего рот раскрыл, маникюр боишься испортить? Помогай!
Кирилл и Коля поднимают Бабу Юлю, тащат в ванную.
Жанна Ивановна, Лара и Олеся волоком тащат туда же Германа Васильевича.
Нина и Игорь стоят, прижавшись друг к другу.
ИГОРЬ. Нин, может, это белая горячка?
НИНА. Сразу у всех?
ИГОРЬ. Ага! Бывает же массовый психоз.
Все с телами скрываются в ванной.
Через секунду Олеся выталкивает за дверь Лару, Кирилла, Колю и Жанну Ивановну, сама остаётся в ванной, запирает дверь.
КОЛЯ. Лесечка, а ты?
ГОЛОС ОЛЕСИ. Я здесь останусь. Держитесь там!
КОЛЯ. Тебе там не страшно?
ГОЛОС ОЛЕСИ. Нет!
КИРИЛЛ. (оттаскивает Колю от двери) Она каждый день на конвейере с тушками. Ей не страшно.
Все бросаются к столу, разливают виски.
Одновременно в комнату вваливается Гвоздиков с пистолетом в руке.
ГВОЗДИКОВ. Стоять, не двигаться!
ЖАННА ИВАНОВНА. Товарищ старший лейтенант, ужас, какой вы смешной!
ГВОЗДИКОВ. Мне нужны понятые! У меня ордер на обыск! (достаёт из кармана бумагу, показывает)
ЖАННА ИВАНОВНА. Нет, не ужас, вы, прелесть, какой смешной!
ГВОЗДИКОВ. Соседи мне не открыли, так что… Кто-нибудь из вас… Есть незаинтересованные лица?
Нина делает шаг вперёд, дёргает за собой Игоря.
НИНА. Мы! Мы незаинтересованные!
ГВОЗДИКОВ. Отлично. Подпишите протокол.
ЖАННА ИВАНОВНА. (ехидно) Антон, ты точно уверен, что ни в чём не заинтересован?
Нина вздрагивает, делает испуганное лицо.
ГВОЗДИКОВ. Кто Антон? Где Антон?
ЖАННА ИВАНОВНА. Ой, я разве сказала Антон? Вам послышалось.
ГВОЗДИКОВ. Нет, я точно слышал, что вы сказали – Антон! Этой девушке! И обратились к ней, как к мужчине!
НИНА. Вам послышалось.
ИГОРЬ. (пьяно) Тут такая акустика, товарищ старший лейтенант, хреновая… Говоришь одно, а слышится совсем другое… Тут вообще… лучше не разговаривать. Вам налить?
ГВОЗДИКОВ. Нет! Я на работе не пью!
ИГОРЬ. Зря.
Гвоздиков обходит комнату с видом ищейки.
ГВОЗДИКОВ. Вот чует моё сердце, тут что-то не то…
Гвоздиков резко распахивает шкаф, замерев, смотрит внутрь.
ЛАРА. Вы поройтесь, поройтесь там! Оружие, наркотики… Тут же склад! Вам сразу майора дадут!
Гвоздиков закрывает шкаф, подходит к ванной, дёргает дверь.
ГВОЗДИКОВ. Почему закрыто?
КИРИЛЛ. Так, это… Занято.
ГВОЗДИКОВ. (стучит в дверь кулаком) Откройте немедленно! Полиция!
Дверь ванной распахивается.
На пороге Олеся – практически голая, еле прикрытая полотенцем.
Гвоздиков отшатывается.
ОЛЕСЯ. Куда же вы? Заходите…
Гвоздиков захлопывает дверь.
КИРИЛЛ. Зря вы… Я бы зашёл…
Лара смотрит на Кирилла испепеляющим взглядом.
ГВОЗДИКОВ. Почему она тут моется? Она же в гостях!
КОЛЯ. Просто у нас воду отключили горячую.
ЖАННА ИВАНОВНА. Балкон не желаете осмотреть?
ГВОЗДИКОВ. Я бы уже, если честно, выпил.
ИГОРЬ. Другое дело!
Игорь наливает виски, протягивает рюмку Гвоздикову.
Гвоздиков выпивает, закусывает.
Молча и решительно идёт на балкон.
Все переглядываются.
Гвоздиков возвращается.
ГВОЗДИКОВ. Где?
ЖАННА ИВАНОВНА. Что – где?
ГВОЗДИКОВ. Где тот крупный мужчина в возрасте, который требовал, чтобы я взломал дверь! (Жанне Ивановне) Вы называли его Гера. Где Гера?!
ЖАННА ИВАНОВНА. Где Гера, где Гера… Хороший вопрос. Друзья, а где Гера?
КИРИЛЛ. Покурить вышел.
ЛАРА. Да, а потом за добавкой пошёл. (щёлкает себя по подбородку)
Гвоздиков садится за стол, с вызовом закидывает ногу на ногу.
ГВОЗДИКОВ. Ладно, я подожду.
ЖАННА ИВАНОВНА. Чего?
ГВОЗДИКОВ. Пока ваш Гера не вернётся и пока эта… женщина не выйдет из ванной. Я подожду!
Все переглядываются.
Гвоздиков наливает себе виски на дно рюмки, нюхает, отставляет рюмку.
Кирилл за его спиной достаёт из шкафа бейсбольную биту, показывает, что хочет ударить Гвоздикова по голове.
Лара вертит у виска пальцем.
Гвоздиков резко поворачивается.
Кирилл успевает спрятать биту за спиной, рассеянно смотрит в потолок.
КОЛЯ. Так, всё. Я больше так не могу. Я хочу сделать чистосердечное признание!
ЛАРА. Коля…
КИРИЛЛ. Колян…
ЖАННА ИВАНОВНА. Николай, я бы на вашем месте подумала.
КОЛЯ. Я подумал! Дайте бумагу и ручку! Мне надоел этот цирк!
ГВОЗДИКОВ. (нюхает виски) Давай сначала в устной форме. Для разминки.
КОЛЯ. (снимает парик) Хорошо. Я должен признаться… должен признаться, что до сих пор люблю свою бывшую жену… Лару.
КИРИЛЛ. Чего?!
ЛАРА. Коля…
КОЛЯ. Да! Люблю! А ложку придумал, чтобы этот принц недоделанный не мог с ней оставаться наедине! Она у меня… (шарит по карманам своей женской одежды) Она у меня, ложка эта…
Из ванной выходит Олеся, закутанная в полотенце, в руках у неё серебряная ложка.
ОЛЕСЯ. Она была у тебя в кармане.
КОЛЯ. Ты шарилась в моих карманах?
ОЛЕСЯ. А чем мне там ещё заниматься? С тушками…
ГВОЗДИКОВ. С какими тушками?
ОЛЕСЯ. А вы сами посмотрите, товарищ лейтенант. Раз он до сих пор свою бывшую любит, то мне всё равно.
Гвоздиков встаёт, идёт к ванной.
ГВОЗДИКОВ. Понятые! За мной!
Нина и Игорь идут за Гвоздиковым.
ЛАРА. Подождите! Я хочу предупредить, что все трупы, которые там находятся, умерли естественной смертью!
ГВОЗДИКОВ. (округлив глаза) Какие трупы?! Сколько их?
Кирилл бьёт Гвоздикова битой по голове.
Гвоздиков падает.
КИРИЛЛ. Трое.
КОЛЯ. Ты дебил?!
КИРИЛЛ. Я сидеть не хочу.
ЖАННА ИВАНОВНА. Если честно, я тоже. Как он?
Кирилл проверяет пульс у Гвоздикова на шее.
КИРИЛЛ. Готов.
ЛАРА. Что ты наделал?!
КИРИЛЛ. Я случайно. Оглушить только хотел.
ИГОРЬ. (Нине) Антоха, бежим отсюда!
Тянет Нину за руку к двери.
Олеся перекрывает им дорогу, раскинув руки.
Полотенце падает, Олеся остаётся в одном белье.
Нина руками закрывает Игорю глаза.
ОЛЕСЯ. Ну, уж нет! Никто никуда не уйдёт! Потому что вот сейчас – это точно криминал. (показывает на Кирилла с битой)
НИНА. (Игорю) Ещё раз назовёшь меня Антохой, убью.
Олеся поднимает полотенце, обматывается. Нина отнимает руки от глаз Игоря.
ЛАРА. Мамочки… Что же теперь делать? Три трупа!
КИРИЛЛ. (показывает на Гвоздикова) Этого выносим на улицу, бросаем в кусты и уходим.
КОЛЯ. (язвительно) Гениальный план! Кругом камеры и соседи, гуляющие с собаками!
ЖАННА ИВАНОВНА. Так, всё, слушаем старую умную женщину. Сейчас все собираемся и едем ко мне домой. У меня там уже Афанасий с цветами и тортом. Утром Кирилл и Лара возвращаются сюда, находят трупы и вызывают полицию. Афанасий и я будем свидетелями, что вы всю ночь провели у меня. А уж полиция пусть голову ломает, кто, отчего и в какой последовательности тут умер. Кто – за?
Все один за другим поднимают руки.
Идут друг за другом к выходу.
Олеся плотнее закутывается в большое полотенце.
Коля спотыкается на каблуках.
Снимает туфли, берёт их в руки.
Олеся оборачивается к Коле.
ОЛЕСЯ. Ненавижу тебя!
КОЛЯ. Я сам себя ненавижу.
Один за другим все выходят из комнаты.
ЗТМ.
II. УЛИЦА
По авансцене идёт Олеся, закутанная в полотенце.
Её догоняет Кирилл, снимает с себя рубашку, набрасывает Олесе на плечи.
КИРИЛЛ. Вот, возьми, холодно.
ОЛЕСЯ. Спасибо.
КИРИЛЛ. А ты смелая.
ОЛЕСЯ. (усмехается) Ты тоже.
КИРИЛЛ. И красивая. Без одежды.
ОЛЕСЯ. (косится на полуголого Кирилла) Ты тоже.
КИРИЛЛ. Я тебя понимаю. Обидно, когда тебя используют, чтобы отомстить бывшему мужу.
ОЛЕСЯ. Думаешь, Лара тоже тебя использовала?
КИРИЛЛ. Не знаю. Но после того, как Колю назначили начальником, она та-ак на него смотрела…
ОЛЕСЯ. Предлагаю им отомстить.
КИРИЛЛ. Как?
ОЛЕСЯ. Старым проверенным способом.
Олеся обнимает Кирилла, впивается в него поцелуем.
На авансцену выходит Коля, за ним идёт Лара.
ЛАРА. Коль, подожди!
КОЛЯ. (останавливается) Чего тебе?
ЛАРА. Коль, тебе так каблуки идут… и всё остальное.
КОЛЯ. Издеваешься?
ЛАРА. Нет. То есть, да, но совсем немножко. Ты же пошутил, когда сказал, что до сих пор меня любишь?
КОЛЯ. Пошутил, конечно.
ЛАРА. Жалко. А я поверила.
КОЛЯ. Почему жалко?
ЛАРА. Потому что мы хорошо жили, Коль. Уютно так, спокойно. Без потрясений.
КОЛЯ. А чего ж ты тогда развелась со мной из-за того, что у нас не жизнь была, а болото?
ЛАРА. Потому что дура была, Коль. Бурных страстей захотелось, приключений, романтики…
КОЛЯ. Вот и иди к своему принцу за романтикой. Пирожки ему будешь в тюрьму носить за убийство полицейского.
ЛАРА. Не могу, Коль, я к нему уйти.
КОЛЯ. Почему не можешь?
ЛАРА. Потому что он с твоей упаковщицей целуется. Вон, посмотри…
Лара показывает на Олесю и Кирилла, которые усиленно и напоказ целуются.
КОЛЯ. (оборачивается) Вот козёл.
ЛАРА. Ну, почему козёл? Она красивая. Когда без одежды.
КОЛЯ. Лар…
ЛАРА. Чего?
КОЛЯ. А давай отомстим им?
ЛАРА. Как?
КОЛЯ. (надвигается на Лару) Ну, как-как… Как все…
Коля пытается обнять и поцеловать Лару.
ЛАРА. Коля! Ты меня помадой испачкаешь!
КОЛЯ. Терпи! Ты же меня пачкала! Три года пачкала, три месяца и три дня…
Коля обнимает Лару, страстно целует.
На авансцену выходит Жанна Ивановна.
ЖАННА ИВАНОВНА. Боже, какая погода! Как поют соловьи! Природа просто призывает к любви и поцелуям.
Жанна Ивановна останавливается, заметив целующиеся парочки.
ЖАННА ИВАНОВНА. Что-то они того… Перепутались как-то…
На авансцену выходят Нина и Игорь.
НИНА. Ничего не перепутались. Это они до этого перепутались, а сейчас всё правильно.
ЖАННА ИВАНОВНА. Да? Боже, какой воздух! Какие ароматы! Какой приятный ветерок!
НИНА. Жанна Ивановна, неужели вам Германа Васильевича совсем не жалко?
ЖАННА ИВАНОВНА. Жалко! Ужасно жалко, ужасно! Но… Но Герман этот, Васильевич, имел на стороне вторую семью.
НИНА. Ка-ак?!
ЖАННА ИВАНОВНА. А вот так. Считал это нормальным. Широта, так сказать, взглядов. Толерантность грёбаная. Ему можно, а мне нельзя.
НИНА. А почему вы не развелись и не ушли к своему Афанасию?
ЖАННА ИВАНОВНА. Да? И дом делить, который я своими руками столько лет обустраивала? Сад с яблонями и вишнями, которые я вырастила вот из таких (показывает двумя пальцами) черенков? Собак моих ненаглядных? Эх, дети мои… В моём возрасте развод – непозволительная роскошь. Нужно набраться терпения и ждать, кто первый умрёт.
Игорь и Нина смотрят друг на друга.
НИНА. Игорь… Может, нам лучше сейчас развестись?
ИГОРЬ. (шлёпает Нину по пятой точке) Я тебе разведусь. Нам, Антоха, всё равно нечего будет делить на пенсии. Всю жизнь так в лаборантах и просидим.
Игорь пытается поцеловать Нину, она уворачивается.
НИНА. Как ты меня назвал?
ИГОРЬ. А что… Ты сама придумала! Антоха… Всю жизнь теперь Антохой звать буду! Анто-ха, Анто-ха, пойдём копать картоху!
Нина и Игорь обнимаются, целуются.
У Жанны Ивановны звонит телефон, она отвечает.
ЖАННА ИВАНОВНА. Да, Афанасий! Иду, иду, только я не одна, нас много! Ты не представляешь, какого ужаса я натерпелась за этот вечер… (кричит в сторону) Эй, молодёжь! За мной!
Жанна Ивановна уходит.
Все идут за ней живописной толпой.
КОЛЯ. Ну, и видок у нас…
ОЛЕСЯ. Как у французов под Москвой.
ЖАННА ИВАНОВНА. Если заметите полицейскую машину, бросаемся врассыпную.
ЛАРА. (ехидно) И откуда у вас такие навыки, Жанна Ивановна?
ЖАННА ИВАНОВНА. Бурная молодость, Ларочка. Студенчество и всё такое…
ЗТМ.
АНТРАКТ
III. КОМНАТА
Гвоздиков лежит на полу.
Дверь в ванную открыта.
Из ванной, держась за косяк и еле передвигая ноги, выходит Баба Юля.
БАБА ЮЛЯ. Братцы… А что происходит? А где все? (запинается о Гвоздикова) Ё-моё! Ух, ты, какой…
Баба Юля рассматривает погоны, берёт Гвоздикова за подбородок, поворачивает голову вправо-влево, рассматривает.
БАБА ЮЛЯ. Красавчик… Коля! Лара! (ковыляя, подходит к столу) Чёрт знает что… Голова раскалывается просто…
Баба Юля наливает себе сок из пакета, пьёт.
Из ванной, пошатываясь, выходит Герман Васильевич.
Замечает Бабу Юлю.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (закрывает лицо руками) А-а!
БАБА ЮЛЯ. Ты кто?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Герман…
БАБА ЮЛЯ. Ну, и имечко… А чего орёшь?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Потому что вы труп!
БАБА ЮЛЯ. Я труп?!
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Да, вы труп, и вас прятали в шкафу…
БАБА ЮЛЯ. Кто прятал?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Все прятали! Все мои подчинённые вас прятали вот в этом шкафу! (показывает на шкаф)
БАБА ЮЛЯ. Бред какой… Я же не скелет, чтобы меня прятать в шкафу. Может, выпьете для просветления разума? (наливает в рюмку виски)
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. А-а!
БАБА ЮЛЯ. Что ещё?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Я понял… Мы на том свете…
БАБА ЮЛЯ. На каком "том"?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (шёпотом) Ну, на том… который не этот. Мы мёртвые!
БАБА ЮЛЯ. Да? (щупает себя) Вы так думаете?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Уверен… Сто процентов.
БАБА ЮЛЯ. Ну, теперь-то хоть выпьете?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Теперь выпью.
Герман Васильевич перешагивает через Гвоздикова, берёт у Бабы Юли рюмку.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ваше здоровье!
БАБА ЮЛЯ. Да какое после смерти здоровье?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ах, да! Не чокаясь. (пьёт)
БАБА ЮЛЯ. (смотрит на Гвоздикова) Герман…
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (закусывает) Я весь внимание…
БАБА ЮЛЯ. А на том свете тоже вот так лежат? (показывает на Гвоздикова)
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (отскакивает) А-а!
БАБА ЮЛЯ. Да что же вы скачете и орёте как старая дева? Лежат или не лежат?
Герман Васильевич опасливо подходит к Гвоздикову.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Это Гвоздиков.
БАБА ЮЛЯ. Да что вы говорите? А вы случайно не депутат? Так на вопросы отвечаете – вот прям о чём угодно говорите, только не о том, о чём вас спросили!
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Депутат, да… Городского совета.
БАБА ЮЛЯ. Лежат или не лежат, я вас спрашиваю!
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Не знаю! Я же тут первый раз, на том свете…
Баба Юля решительно подходит к Гвоздикову, щупает пульс.
БАБА ЮЛЯ. Я, конечно, тоже тут первый раз, но мне кажется, пульс после смерти неуместен.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. У него – что? Есть пульс?
БАБА ЮЛЯ. Да, довольно уверенный.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ну, слава богу! (наливает виски в две рюмки) Можно чокаться и пить за здоровье!
Баба Юля отбирает у Германа Васильевича рюмки.
БАБА ЮЛЯ. Герман, нам нельзя пить.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Почему?
БАБА ЮЛЯ. Потому что мы оба только что вышли из комы. Хотите помереть по-настоящему?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Не хочу.
БАБА ЮЛЯ. Тогда садитесь и не отсвечивайте.
Герман Васильевич послушно садится за стол.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. А есть можно?
БАБА ЮЛЯ. Ешьте, чёрт с вами, только не жирное и не жареное.
Баба Юля набирает в рот виски, наклоняется над Гвоздиковым, брызгает ему в лицо.
ГВОЗДИКОВ. (стонет) Ещё…
БАБА ЮЛЯ. Пациент скорее жив, чем мёртв! Встать можешь?
ГВОЗДИКОВ. Не-ет… Мне так лежать хорошо. Я сто лет просто так не лежал… На работе начальство дёргает, дома – трое детей, жена и собака… Всех гулять надо по очереди… Можно, я ещё полежу?
БАБА ЮЛЯ. На том свете полежишь. А на этом – рота, подъём!
Гвоздиков вскакивает, хватается за голову.
БАБА ЮЛЯ. Э-э, да тебя по башке кто-то тюкнул. Мозги, вон, в дырку видны.
ГВОЗДИКОВ. А вы кто?
БАБА ЮЛЯ. Я труп.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Я тоже.
Гвоздиков, пошатнувшись, едва не падает.
БАБА ЮЛЯ. (подхватывает его) Стоять! Не падать.
ГВОЗДИКОВ. (садится за стол) Ужас… Первый раз на работе такой бардак.
БАБА ЮЛЯ. Я, кажется, знаю, кто тебя тюкнул.
ГВОЗДИКОВ. Кто?
БАБА ЮЛЯ. Новый Ларкин хахаль… Забыла, как зовут.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Точно, у него рожа убийцы.
ГВОЗДИКОВ. А где он?
БАБА ЮЛЯ. Удрал. Думаешь, преступник будет сидеть на месте преступления и ждать, когда его арестуют?
ГВОЗДИКОВ. Господи… Как же мне надоело в полиции работать. Ненавижу погоны, устав, тревоги и усиленный режим… Если бы не трое детей, жена и собака…
БАБА ЮЛЯ. То что бы?
ГВОЗДИКОВ. А не валялся бы я сейчас тут с мозгами наружу, вот что!
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (поёт) «Наша служба и опасна и трудна. И на первый взгляд…»
БАБА ЮЛЯ И ГВОЗДИКОВ. (подхватывают) «…как будто не видна!»
ВСЕ ВМЕСТЕ. (слаженно) «Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет, значит с ними нам вести незримый бой. Так назначено судьбой для нас с тобой – служба дни и ночи!»
В комнату заходят Кирилл и Лара.
Замирают.
ЛАРА. Ой…
БАБА ЮЛЯ. Привет, проститутка!
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. ( Кириллу) Ну здравствуй, убийца!
ЛАРА. Мамочки, что это…
БАБА ЮЛЯ. Страшный суд.
Лара оседает на пол в обмороке.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что с ней?
Кирилл проверяет у Лары пульс.
КИРИЛЛ. Умерла.
ГВОЗДИКОВ. Отлично. (щупает рану на голове) Нас, мёртвых, всё больше и больше. Вы, вообще, как смерть констатируете, маэстро?
КИРИЛЛ. По пульсу.
ЛАРА. (тихо) Он врач спортивный.
ГВОЗДИКОВ. Маэстро, пульс тут (показывает на шею), а не там, где вы щупаете.
КИРИЛЛ. Пульс везде.
Гвоздиков снимает с пояса наручники.
ГВОЗДИКОВ. Вы арестованы.
КИРИЛЛ. (протягивает руки) Без вопросов. Признаю. Раскаиваюсь. Приношу всем свои соболезнования.
ЛАРА. Извинения, идиот.
КИРИЛЛ. Извинения, простите.
Гвоздиков защёлкивает наручники на руках Кирилла.
ГВОЗДИКОВ. Хороший ты парень… Глаза у тебя добрые… И жена идиотом зовёт, прямо, как меня.
КИРИЛЛ. Очень приятно, тёзка.
ЛАРА. Я ему не жена!
БАБА ЮЛЯ. А где Коля? Вы куда Колю дели? Тоже убили?!
КИРИЛЛ. Я не убивал Колю!
ЛАРА. Я тоже.
Баба Юля достаёт из кармана телефон, звонит.
БАБА ЮЛЯ. Коля! Ты где, детка? Как – кто? Баба Юля…
Баба Юля недоумённо смотрит на телефон.
ЛАРА. И что там детка?
БАБА ЮЛЯ. Умерла детка. Прям слышно было, как сердце остановилось.
Лара закрывает лицо руками, плечи её трясутся.
БАБА ЮЛЯ. Чего ревёшь, дура? Я же пошутила!
Лара отнимает от лица руки – она хохочет.
ЛАРА. Я знаю! Просто я так рада, что все умерли… Так рада!
Лара бросается к Бабе Юле, обнимает её, целует, потом Германа Васильевича, потом Гвоздикова…
БАБА ЮЛЯ. Чокнулась девка.
В комнату врываются Коля и Олеся.
Коля бросается к Бабе Юле, обнимает её.
КОЛЯ. Баба Юля! Жива!
БАБА ЮЛЯ. А что мне, старой кошёлке, сделается? (вытирает слёзы) Воскресла! Ты, правда, рад?
КОЛЯ. Счастлив, бабуль!
БАБА ЮЛЯ. А ты почему в моей кофте?
КОЛЯ. Я трансвестит, как выяснилось.
БАБА ЮЛЯ. Кто-о?!
КОЛЯ. Ой, лучше не углубляйся…
БАБА ЮЛЯ. Хрен с ним. Трансвестит так трансвестит.
ЛАРА. Его за это начальником отдела сделали.
БАБА ЮЛЯ. Ух, ты!
КОЛЯ. (Гвоздикову) То есть, в полицию заявление о трупах писать не надо?
ОЛЕСЯ. Коля, ты идиот? Где трупы? Все, как огурчики!
КИРИЛЛ. Ещё один тёзка.
БАБА ЮЛЯ. Гвоздиков, может, отпустишь маэстро? Он безобидный, как самец комара.
КИРИЛЛ. (возмущённо) Чего-о?!
БАБА ЮЛЯ. Я в том смысле, что он не кусается. Только жужжит.
КИРИЛЛ. Так меня ещё никто не оскорблял! Баба Юля, я попросил бы…
БАБА ЮЛЯ. Для тебя же стараюсь, идиот.
ГВОЗДИКОВ. А знаете, и правда! (снимает с Кирилла наручники) Иди ты к чёрту. Возись с тобой, протоколы пиши, допросы проводи…
Кириллу на шею бросается Олеся.
ОЛЕСЯ. Кирилл!
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Это что ещё за новости? Я чего-то не знаю?
ОЛЕСЯ. (ехидно) Очень многого вы не знаете, Герман Васильевич.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Как-то странно вы это говорите. В чём дело?
ОЛЕСЯ. Жене вашей позвоните.
КОЛЯ. Да, позвоните жене.
Герман Васильевич достаёт телефон, звонит.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Алё, Жанночка! Ты где, дорогая? Как кто, это я, Герман! Не узнаёшь?
Герман Васильевич недоумённо смотрит на телефон.
БАБА ЮЛЯ. Что? Грохнулась? Пульса нет?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Кажется, она была не одна…
БАБА ЮЛЯ. Господи, как полезно иногда умирать хотя бы на время. Всё как-то само собой становится на свои места. Как на шахматной доске. Фигуру сбили, ваш ход, фигуру сбили – бац! – рокировка! Казалось бы – шах, – ан нет, мат! Белые начинают и белые выигрывают.
КОЛЯ. (с гордостью) Баба Юля у меня гроссмейстер, шахматную секцию ведёт.
БАБА ЮЛЯ. Ты ложку-то нашёл, деточка?
ОЛЕСЯ. А он её и не терял. В кармане носил. (со злостью) Всё это время.
БАБА ЮЛЯ. Та-ак… А зачем?
КОЛЯ. Баб Юль, ну, раскинь своим гроссмейстерским мозгом…
ГВОЗДИКОВ. Даже я догадался.
БАБА ЮЛЯ. У тебя мозг наружу, тебе легче, Гвоздиков.
ОЛЕСЯ. Да любит он её, что непонятного!
БАБА ЮЛЯ. Ложку?!
Лара подходит к Коле, обнимает его.
ЛАРА. И ложку тоже, она же талисман.
Герман Васильевич звонит, сбрасывает, снова звонит, снова сбрасывает вызов.
КОЛЯ. Что вы делаете, Герман Васильевич?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Мне кажется, я слышал голос Афанасия… Мне кажется, я слышал голос Афанасия… Мне кажется…
БАБА ЮЛЯ. Кто такой этот Афанасий?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ферзь! Тьфу, в смысле, сосед… Тварь, пакость, козёл, полковник, вдовец… (звонит, сбрасывает) Жанна, остановись!
БАБА ЮЛЯ. Мне кажется, бесполезно вот так кричать, если нет связи. Правда, Гвоздиков?
ГВОЗДИКОВ. (пожимает плечами) Всяко бывает…
В комнату врывается Жанна Ивановна, бросается на грудь Герману Васильевичу, рыдает.
ЖАННА ИВАНОВНА. Живой! Живо-ой! Живо-ой!
ГВОЗДИКОВ. Вот видите, я же говорил – всяко бывает.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ты, правда, рада, дорогая?
ЖАННА ИВАНОВНА. (плачет) Очень… Очень… Не спрашивай, почему! Только не спрашивай ничего, умоляю…
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (обнимает её) Не буду… Мы так долго прожили вместе, что можно не спрашивать. Казалось бы, только шах, ан нет – мат! Мат Афанасию!
ЖАННА ИВАНОВНА. Люблю тебя… (гладит его по голове) У тебя как давление? А сердце? Болит что-нибудь?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Зуб.
ЖАННА ИВАНОВНА. Зуб?! О, господи, у тебя же челюсть вставная!
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Всё равно болит.
ЖАННА ИВАНОВНА. Дай поцелую.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. (уворачивается) Не надо, Жанночка, ни к чему это… Ну, что я, маленький, что ли?
ЖАННА ИВАНОВНА. Нет, нет, дай поцелую и всё пройдёт.
Герман Васильевич и Жанна Ивановна целуются.
ГВОЗДИКОВ. Почему-то хочется позвонить жене.
БАБА ЮЛЯ. Так позвони.
ГВОЗДИКОВ. Нет, не могу. Она испугается. Я за двадцать лет ни разу ей не звонил с работы…
БАБА ЮЛЯ. Так давай я позвоню… Телефон!
Гвоздиков набирает номер, протягивает Бабе Юле телефон.
БАБА ЮЛЯ. Как жену зовут?
ГВОЗДИКОВ. Ира.
БАБА ЮЛЯ. (в трубку) Ириша? Здравствуйте. Вас беспокоит международный гроссмейстер по шахматам Юлия Королёва. Можно просто баба Юля. Я по поводу вашего мужа звоню… Да, мужа. Я знаю, что он сейчас на работе! Я по этому поводу и звоню. Эй, вы где там? (смотрит на телефон)
ГВОЗДИКОВ. Что?
БАБА ЮЛЯ. Э… э… Она действительно испугалась. Кажется, даже упала. Судя по грохоту.
ГВОЗДИКОВ. Какой же я идиот! (вырывает у Бабы Юли телефон)
БАБА ЮЛЯ. Да это я идиотка.
КИРИЛЛ. О! Нашего полку прибыло. Идиотов все больше и больше!
КОЛЯ. Заткнись, принц недоделанный.
ГВОЗДИКОВ. (кричит в трубку) Ира! Ирочка! Я жив! Да, жив! Да это какая-то левая бабка, давай, говорит, я твоей жене позвоню, раз ты стесняешься… Да, стесняюсь, я ж не звонил никогда, а тут думаю – позвоню, а ты испугаешься, не случилось ли чего… Ну, да, дурак… И бабка дура тоже…
БАБА ЮЛЯ. Вот делай людям добрые дела.
ГВОЗДИКОВ. (отходит в угол) Да чёрт его знает, просто позвонить захотелось… Люблю я тебя, вот. Да, люблю, и, кажется, сильно. Почему – ранен? Нет, я не ранен. По башке только стукнули маленько, но это так, ерунда… Как это – сразу догадалась, что стукнули? По каким таким признакам? Так, всё, не реви, замолчи и слушай меня внимательно…
Гвоздиков прикрывает трубку рукой, говорит что-то нежно и интимно, слов не слышно.
ОЛЕСЯ. (обнимает Кирилла) Отомстим?
КИРИЛЛ. С удовольствием.
Олеся и Кирилл целуются.
БАБА ЮЛЯ. Колян, мне кажется или в твоей квартире вертеп?
КОЛЯ. Кажется. Сейчас разгоню всех.
ЛАРА. Вообще-то, это моя квартира, ты забыл?
КОЛЯ. А тебя не разгоню.
ЛАРА. Правда?
КОЛЯ. (целует Лару) Правда.
БАБА ЮЛЯ. А поживу-ка я у вас годик-два-три-четыре…! Чтоб ложки мои не теряли больше.
ЛАРА. Как поживёте? Как годик-два-три-четыре?!
БАБА ЮЛЯ. А ты не рада?
ЛАРА. Ой, да живите, сколько хотите… Кольцо с фамильным бриллиантом только не забудьте отдать.
БАБА ЮЛЯ. (достает кольцо из сумки, отдает Ларе) Ладно, тогда насовсем останусь. Секцию шахматную открою. Шахматами в городе кто-нибудь интересуется?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Я!
БАБА ЮЛЯ. Отлично. Ты ж директор? Прикажешь всему институту ко мне записаться.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Вот это я понимаю, деловая хватка.
БАБА ЮЛЯ. А ты думал…
ЖАННА ИВАНОВНА. Герочка, тебе вредно волноваться, шахматы это очень эмоциональная игра.
БАБА ЮЛЯ. Да бросьте вы! У нас спортивный врач есть. Если что, констатирует. Маэстро, пойдёте ко мне в секцию на должность диагноста?
КИРИЛЛ. Я подумаю.
В комнату врывается запыхавшийся Афанасий.
АФАНАСИЙ. Жанна! Жанночка! Что происходит?!
ЖАННА. Афанасий? Ты как здесь?
АФАНАСИЙ. Нашёл таксиста, который тебя сюда отвёз, он сказал адрес. А свет горит только в этой квартире… И дверь открыта.
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Убью гада!
Афанасий изумлённо смотрит на Германа Васильевича.
АФАНАСИЙ. Ты жив?
ГЕРМАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Убью гада!
БАБА ЮЛЯ. Афанасий? Ты?
Афанасий удивлённо смотрит на Бабу Юлю.
БАБА ЮЛЯ. Не узнаёшь?
Все замирают, повисает пауза.
КОЛЯ. Баб Юль, а ты откуда соседа Германа Васильевича знаешь?
БАБА ЮЛЯ. Коля! Познакомься! Это дед твой! Урод!
КОЛЯ. Ты же говорила, что дед без вести пропал…
БАБА ЮЛЯ. Он и пропал! С гимнасткой из шапито и столовым серебром! Одна ложка за комод завалилась. Я тебе её и подарила! Слышь, мачо, а где гимнастка-то? Шею сломала?!
АФАНАСИЙ. Да… откуда вы знаете?
БАБА ЮЛЯ. Дрянь! Пятьдесят лет мечтала в эту рожу плюнуть! Тьфу! (плюёт в Афанасия)
АФАНАСИЙ. Юля, ты?!
БАБА ЮЛЯ. Узнал, наконец!
АФАНАСИЙ. (вытирает лицо) Ты совсем не изменилась…
Жанна Ивановна берёт биту, подходит к Афанасию, бьёт его сзади по затылку.
Афанасий, вздрогнув, оборачивается.
АФАНАСИЙ. Жанночка… За что?
ЖАННА ИВАНОВНА. За всё.
Коля забирает биту у Жанны Ивановны, бьёт Афанасия по голове.
АФАНАСИЙ. (стоит, не шелохнувшись) Молодой человек… вам не стыдно?
КОЛЯ. Ни капельки.
Подходит Гвоздиков.
ГВОЗДИКОВ. Кого бьём?
БАБА ЮЛЯ. Афанасия.
Гвоздиков, поплевав на руки, берёт биту.
ГВОЗДИКОВ. Плохо бьёте. Души мало вкладываете.
Поплевав на руки, размахивается и бьёт Афанасия по голове.
Афанасий падает.
Пауза.
Все молча смотрят на Афанасия.
Подходит Кирилл, щупает у Афанасия пульс.
КИРИЛЛ. Готов.
Баба Юля бросается к Афанасию.
БАБА ЮЛЯ. Афанасий! Не умирай! Я так долго тебя ждала…
Афанасий крепко обнимает Бабу Юлю.
ЗАНАВЕС
ВНИМАНИЕ! ВСЕ АВТОРСКИЕ ПРАВА НА ПЬЕСУ ЗАЩИЩЕНЫ ЗАКОНАМИ РОССИИ, МЕЖДУНАРОДНЫМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ, И ПРИНАДЛЕЖАТ АВТОРУ. ЗАПРЕЩАЕТСЯ ЕЕ ИЗДАНИЕ И ПЕРЕИЗДАНИЕ, РАЗМНОЖЕНИЕ, ПУБЛИЧНОЕ ИСПОЛНЕНИЕ, ПЕРЕВОД НА ИНОСТРАННЫЕ ЯЗЫКИ, ВНЕСЕНИЕ ИЗМЕНЕНИЙ В ТЕКСТ ПЬЕСЫ ПРИ ПОСТАНОВКЕ БЕЗ ПИСЬМЕННОГО РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРА.
ПОСТАНОВКА ПЬЕСЫ ВОЗМОЖНА ТОЛЬКО ПОСЛЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПРЯМОГО ДОГОВОРА МЕЖДУ АВТОРОМ И ТЕАТРОМ.
