УМОЛЯЮ, СОВРАТИТЕ ЗЯТЯ
Драмедия в 4 действиях и 19 сценах с эпилогом.
Собравшись на смотрины жениха, добропорядочные родители с ужасом узнают, что их дочь выходит замуж за… женщину. Любящий отец готов смириться и принять выбор дочери. В конце концов, все мы не лишены недостатков, и с этим надо как-то жить. Но мать полна решимости пойти на все, чтобы разрушить вызывающий союз дочери. Ее интриги открывают ящик Пандоры. Оказывается, сюрпризы и открытия в этом семействе только начинаются.
 |
Действующие лица: ЛАРА ГЕНРИХ МИЛА МАКС АЛЁНА МАРАТ АЛИСА ЖЕКА, то есть ЖЕНЯ |
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
В уютной гостиной накрыт стол - видно, что готовится небольшое семейное торжество.
Вокруг стола, тихонько напевая, суетится Лара - она раскладывает столовые приборы.
Лара в нарядном платье, ярко накрашенная, в дорогих украшениях, в туфлях на каблуках.
На диване, уставившись в планшет, лежит Генрих.
Он в халате, в смешных, пушистых тапках, очки съехали на кончик носа.
ЛАРА. Даже не верится… Неужели мы наконец нашу Милку сбагрим?!
Где-то за входной дверью стучит молоток.
Генрих поднимает глаза поверх очков, смотрит на Лару.
ГЕНРИХ. Лар, ну как ты можешь про собственного ребенка говорить - "сбагрим"?!
Стук замолкает.
ЛАРА. Ребенку тридцать два, между прочим!
ГЕНРИХ. Ну и что. Все равно ребенок. Хочешь сказать, что ты в тридцать два не бегала к маме плакать в жилетку?
ЛАРА. Ты что-то путаешь, Генрих. Это ты в тридцать два бегал к маме жаловаться на жизнь, а я…
Лара обиженно поджимает губы, поправляет бутылки на столе и цветы в вазе.
Из-за двери снова слышится стук молотка.
ГЕНРИХ. (усмехается) Да уж… У твоей мамы снега зимой было не выпросить, не то, что сочувствия. Молчу, молчу. Но и ты уж с Милой помягче, пожалуйста. Нельзя же постоянно твердить ей, что она толстая корова, которая засиделась в девках.
Стук молотка замолкает.
ЛАРА. (раздраженно) Уже не засиделась. Не прошло и сорока лет, как дорогая доченька решила познакомить нас со своим женихом. Кстати, я что-то забыла - как его зовут?
ГЕНРИХ. (задумывается) Слушай, не помню. Она говорила, что он старший научный сотрудник. А мы сейчас глянем на сайте их института…
За дверью снова стучит молоток.
Генрих водит пальцем по экрану планшета.
ГЕНРИХ. Та-ак… Вот, кажется, он.
Генрих показывает Ларе фотографию в планшете.
ЛАРА. Еврей?!
ГЕНРИХ. Ну какой же Рубен Абрамян еврей, сама подумай…
ЛАРА. Ну да, нашей дурынде еврей точно не по зубам.
Стук молотка замолкает.
ГЕНРИХ. Лара! Не начинай!
ЛАРА. Молчу, молчу!
Раздается звонок в дверь.
ЛАРА. Пришли. Генрих, ты почему до сих пор не одет?!
ГЕНРИХ. (встает) Ну почему же. Я при параде!
Генрих скидывает халат - под ним костюм с галстуком.
Лара смотрит на ноги Генриха в пушистых тапках.
ЛАРА. Что за ужас у тебя на ногах?!
ГЕНРИХ. Ларик, но я же дома…
Лара достает из-под шкафа ботинки, ставит перед Генрихом.
Звонок снова звенит.
ЛАРА. Быстрее! (поправляет на Генрихе галстук, кричит) Сейчас, сейчас!
Лара бежит открывать, по дороге заглядывая в зеркало и поправляя прическу.
Генрих неохотно переобувается.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Лара открывает дверь.
В комнату вваливается Марат - немного растрепанный и навеселе.
В руках он держит бутылку дорогого коньяка.
МАРАТ. (поднимая бутылку) Привет! Ехал мимо, решил, отчего бы не заглянуть воскресным вечером к старым друзьям?!
ГЕНРИХ. (удивленно) Марат?! Привет. Ты хоть бы позвонил, старина…
ЛАРА. Да уж…
Марат смотрит на накрытый стол, оглядывает нарядных Лару и Генриха.
МАРАТ. Так, понятно! Меня тут не ждут. Вернее, ждут, но не меня!
Марат разворачивается, открывает дверь, но Генрих хватает его за руку.
ГЕНРИХ. Ну уж нет. Заходи, раз пришел.
Лара делает Генриху страшные глаза, но Генрих не обращает внимания.
Снова стучит молоток.
Генрих забирает у Марата коньяк, усаживает за стол.
ГЕНРИХ. Куда тебе такому веселому?…
МАРАТ. Это точно. Завалюсь в бар, догонюсь, (щелкает по подбородку) влипну опять в какую-нибудь историю… (подмигивает Ларе)
ЛАРА. Считай, что уже влип.
МАРАТ. Да ну?!
Молоток умолкает.
ЛАРА. Милка сейчас жениха приведет. Знакомить.
Марат вопросительно смотрит на Генриха.
Генрих кивает.
МАРАТ. (пьяно) Ну… В такой ситуации друг семьи просто необходим, я считаю.
ГЕНРИХ. В принципе, можно было бы обойтись и без друга семьи, но раз ты собираешься влипать в историю, то влипай вместе с нами…
Стучит молоток.
ЛАРА. Типун тебе на язык, Генрих.
ГЕНРИХ. Накрой на него, Лара.
ЛАРА. Сам накрой!
Генрих вздыхает, уходит на кухню.
Марат фривольно хватает Лару за зад.
Лара бьет его по руке.
ЛАРА. (шепотом) Марик, ты с ума сошел?! Какого черта приперся?!
МАРАТ. Соску-у-у-учился!
ЛАРА. Быстро встал и ушел!
МАРАТ. Я такси отпустил, Ларик. А в такую глухомань ночью никто не поедет. Кто вас просил строиться у черта на куличках?!
ЛАРА. Попутку поймаешь.
Марат наклоняется, пытается обнять Лару.
МАРАТ. Хочешь, чтобы меня ограбили и убили?! Кто в наше время ловит попутки?
ЛАРА. (злым шепотом) Марик! Немедленно уходи!
Лара бьет Марата по рукам, отскакивает от него.
Марат резко принимает вертикальное положение.
В гостиную входит Генрих, в руках он несет тарелку, столовые приборы и рюмку.
За дверью стучит молоток.
МАРАТ. А что за молодец с молотком у вас на веранде? Вы же вроде уже все, что можно, построили.
Генрих ставит перед Маратом тарелку и рюмку, раскладывает столовые приборы.
ГЕНРИХ. Не все. Ларе не понравилась обшивка на веранде, она решила ее поменять…
МАРАТ. А, понятно… Втянулась в процесс, так сказать.
Марат наливает коньяк себе и Генриху.
Лара смотрит на часы.
ЛАРА. Да где же они…
МАРАТ. Лариса Михайловна, один мой приятель, тоже психотерапевт, умеет лечить ремонтозависимость. За один сеанс. Максимум – два, в особо тяжёлых случаях. Хочешь, сведу?
ГЕНРИХ. (берет рюмку) Сведи, старина, будь другом, сведи. А то я скоро повешусь.
Звонок в дверь.
ЛАРА. Так, все. Отставить идиотские разговоры.
Лара бросается к двери, по пути заглядывает в зеркало и наскоро поправляет прическу.
Марат опрокидывает коньяк.
Генрих, даже не пригубив, ставит рюмку на стол, одергивает пиджак, поправляет галстук.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Лара открывает дверь.
Заходит Макс - супермодный красавчик с замашками плейбоя.
МАКС. Хай, маман, привет, папан! (замечает Марата) О, и дядя Марат здесь! И вам - здрасьте!
Макс шутливо кланяется, Марат опрокидывает коньяк Генриха.
ЛАРА. Макс?! Ты как здесь? Вы же с Алисой уехали в Йемен.
МАКС. (чмокает Лару в щеку) Алиса уехала в Йемен одна. Мы поругались. Мамуль, я поживу пока у вас, ладно? А то в съемной квартире и скучно, и грустно, и некому сделать бедному рыцарю любимый плов…
ЛАРА. Плов! У меня же плов на плите!
Лара убегает на кухню.
Генрих быстро под столом снимает ботинки, надевает свои пушистые тапки.
На его лице явно читается облегчение.
Воспользовавшись тем, что Лара ушла, а Генрих отвлекся, Макс бесцеремонно накладывает себе в тарелку еду.
Снова стучит молоток.
Генрих замечает, как Макс опустошает стол, перехватывает у него вилку.
ГЕНРИХ. Ты можешь подождать, когда все сядут за стол?
МАКС. (поднимает вверх руки) Могу, могу… А когда сядут? И по какому поводу такое мощное чаепитие?
Макс берет бутылку коньяка, рассматривает этикетку.
Генрих отбирает бутылку у Макса, ставит на стол.
ГЕНРИХ. Твоя сестра собирается познакомить нас со своим женихом.
Макс, выпучив глаза, длинно присвистывает.
ГЕНРИХ. Макс, перестань паясничать.
МАКС. Наша Милка выходит замуж?! Чё, правда?!
ГЕНРИХ. (сдержанно) Да, Мила нашла своего человека.
МАКС. Круто. Слушай, а не зря я плюнул на Йемен. Хочу в числе первых лицезреть чувака, который польстился на нашу Милку! Дядя Марат, вас тоже позвали поглазеть на этот цирк?
ГЕНРИХ. Макс, немедленно прекрати!
МАРАТ. (наливает себе коньяк) Не, я как всегда - татарин. В смысле – незваный гость. Ехал мимо, думаю, дай зарулю, а тут… такое семейное торжество.
В гостиную входит Лара.
В одной руке у нее блюдо с пловом, в другой - телефон.
Лара на ходу читает сообщение.
ЛАРА. Ну вот! У нашей тетехи всё не слава богу! Пишет, что они застряли в пробке. Не понимаю, какие пробки в нашей глуши.
Лара ставит блюдо с пловом на стол.
ГЕНРИХ. Ну, не скажи. На шоссе всего две полосы, и обгон запрещен почти по всей трассе. Если впереди тащится какой-нибудь трактор…
МАКС. Только что там ехал - никакого трактора.
ГЕНРИХ. (язвительно) Да конечно! Вот ты всегда такой был…
МАКС. Тупой?
ГЕНРИХ. Буквальный. Если ты не видел трактора, значит, его не существует.
МАРАТ. Кстати, очень верный подход.
ЛАРА. Вот ты, Генрих всегда защищаешь Милку, а у нее, между прочим, уже муж есть!
ГЕНРИХ. Пока что не муж.
МАКС. Мамуль, а плов не остынет, пока они там… за трактором тащатся…
МАРАТ. Сто пудов остынет. А холодный плов это яд. Это я вам как татарин говорю.
Лара берет тарелку Макса, накладывает плов.
ЛАРА. Давай положу, сынок, а то и правда, пока их дождемся…
Генрих решительно протягивает руки над пловом.
Стук молотка стихает.
ГЕНРИХ. Так, все. Ждем Милу и Рубена!
МАКС. Что?! Как ты сказал?! Рубен?! (хватается за живот, хохочет) Ой, не могу!… Ну, Милка! Ну, отмочила!
МАРАТ. (пьяно) А что, я за интернационализм в семье. Кровь, знаете ли, иногда полезно разбавлять. И да - в смешанных семьях рождаются гениальные дети! Например - я! У меня мама русская, папа узбек, а я, как видите, татарин…
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Дверь распахивается.
В гостиную заходит Жека - в рабочем комбинезоне, с молотком в руках.
ЖЕКА. Простите, у меня гвозди закончились. У вас случайно нет соточки?
ГЕНРИХ. (встает) Случайно есть.
Генрих роется в шкафу.
Пока его нет за столом, Марат потихоньку руками таскает плов.
Заметив это, Макс делает то же самое.
Генрих достает из шкафа банку с гвоздями, подходит к Жеке, протягивает банку.
ГЕНРИХ. Вот, пожалуйста. Соточка, как заказывали.
ЖЕКА. Спасибо. А может… где-нибудь, совершенно случайно… у вас завалялась дрель? Моя, простите, накрылась.
ГЕНРИХ. Слушайте, у вас совесть есть?! Может, мне и обшивку самому поменять?!
Жека дико смущается.
ЛАРА. Генрих, дай ему дрель, или я в этом разгроме буду жить еще месяц!
ГЕНРИХ. У меня нет дрели!
ЛАРА. Если ты не видел дрели, это не значит, что ее нет!
МАКС. (поедая плов) Молоток, маман! Один-один, папан!
Лара подходит к шкафу, достает из нижнего ящика дрель, протягивает Жеке.
ЛАРА. Вот, возьмите, пожалуйста!
ЖЕКА. Спасибо большое!
Жека открывает дверь, чтобы выйти, Лара хватает его за рукав.
ЛАРА. Простите, как вас!
ЖЕКА. Жека. То есть, Женя.
ЛАРА. Так вот, Жека, то есть, Женя. Вы в курсе, что к завтрашнему вечеру все должно быть готово?!
ЖЕКА. Конечно. Вы же видите, я работаю без перерыва.
Жека бросает голодный взгляд на накрытый стол.
ЛАРА. Вот и прекрасно. Я вам доплатила за скорость. И не вваливайтесь в следующий раз без стука, понятно?
ЖЕКА. Да, конечно. Простите.
Жека уходит.
Лара закрывает за ним дверь.
Тут же раздается звонок в дверь.
ЛАРА. (раздраженно) Ну что еще?! Вы теперь каждые пять минут будете сюда бегать?!
СЦЕНА ПЯТАЯ
Лара открывает дверь, замирает.
В гостиную входит Мила - в плаще, мешковатом костюме, очках – типичный «синий чулок».
Вслед за Милой входит Алена – ещё более «синий чулок».
ЛАРА. Мила?! А… где Рубен?
МИЛА. Какой Рубен, мама? А чего это вас тут так много?!
ГЕНРИХ. Так получилось, дочка, прости. А где Рубен?
Мила скидывает плащ, бросает на диван сумку.
МИЛА. Да какой Рубен?! Что вы все заладили про Рубена?
МАКС. Как какой? Ты разве не за Рубена выходишь?!
ЛАРА. Мила… А это кто?!
Лара показывает на Алену.
Алена мнется у двери.
МИЛА. Это… Рубен… (тушуется) То есть… Как бы вам это сказать… Черт, я не думала, что вас здесь так много! Дядя Марат, заткните уши.
Марат пьяно закрывает уши руками, но тут же делает из ладоней локаторы, снова закрывает, снова изображает локаторы.
ГЕНРИХ. Я что-то не понял, ничего, Милочка…
Алена мнется у двери, делает попытку уйти, но Мила хватает ее за руку.
МИЛА. Нет, стой! Ты сама говорила, нам плевать, что о нас подумают.
Мила тянет Алену в центр гостиной, встает рядом.
Они держатся за руки.
МИЛА. Мама, папа… брат, если можно так выразиться… Я понимаю, вы будете немного шокированы, но мы с Аленой… Алена и есть мой жених. Алена, скажи…
АЛЕНА. Да, мы решили жить вместе. Мы любим друг друга.
Все потрясенно молчат.
Молчание затягивается.
Лара обессиленно падает на стул, хватается за сердце.
ГЕНРИХ. (потрясенно) А где Рубен?!
МИЛА. Да какой Рубен, папа?! Если ты имеешь в виду нашего завкафедрой Абрамяна, то у меня с ним никогда ничего не было! Он женат, у него трое детей!
МАРАТ. (Генриху) Да-а, брат, зря ты со мной не выпил. Лично у меня - никакого шока.
Марат наливает себе коньяк, пьет.
Макс начинает ржать.
ЛАРА. (держась за сердце) Генрих… там капли в шкафу… Дай, пожалуйста…
Макс ржет все громче.
Генрих бросается к шкафу, достает капли, мечется, ищет стакан.
Марат наливает в рюмку коньяк, протягивает Генриху.
Генрих хватает рюмку, начинает капать капли дрожащей рукой прямо в коньяк.
МАКС. (давясь смехом) Ну ты крутая, сестренка! Вот от кого, от кого, а от тебя я этого не ожидал!
Алена порывается выйти, Мила снова останавливает ее, тащит в центр гостиной.
МИЛА. Ну уж нет. Ты останешься! Мы останемся! Потому что мы взрослые, свободные люди, и вправе любить того, кого захотим!
Генрих протягивает рюмку Ларе.
Лара выпивает коньяк с каплями залпом.
Генрих капает себе капли прямо в рот, запрокинув голову.
МАКС. Круто, систер! (аплодирует) Всех умыла!
МИЛА. Ну все? Успокоились?! А теперь слушайте меня внимательно. Я всегда была примерной девочкой, я никогда не нарушала никаких запретов, я училась на одни пятерки, я не грубила, не влюблялась в рокеров и артистов, не пробовала наркотики, не сбегала из дома, я даже послушно носила в мороз рейтузы, когда все девчонки рассекали в тонких колготках… Я играла гаммы с утра до вечера, я читала умные книги, пыталась любить искусство и думать только верные, добрые мысли… Так вот, дорогие родители, настало время принять меня такой, какая я есть. Да, я полюбила женщину!
Опять повисает молчание, которое снова затягивается.
МАРАТ. А что… В наше время это вполне нормально. Может, выпьем? За знакомство, так сказать…
МАКС. Дядя Марат прав. Мам, ну правда, какая тебе разница, с кем спит Милка?!
Макс разливает по рюмкам коньяк.
Стучит молоток, потом включается дрель.
ГЕНРИХ. (кричит) Мне! Мне есть разница, с кем спит Мила! Она моя дочь! И мне не все равно ее будущее и будущее моих внуков!
МАКС. (подает Генриху рюмку) Ну, с внуками ты, пап, погорячился.
Мила подходит к Генриху, обнимает его.
МИЛА. Папулечка, милый… Ну ты же всегда меня понимал. Ты всегда позволял мне немножечко нарушать запреты…
Дрель затихает.
Лара упирает указательный палец Генриху в грудь.
ЛАРА. Вот! Вот, во что вылились твои конфеты, которые ты давал ей потихоньку от меня, твои дурацкие наряды, которые ты ей покупал, твое мороженое, пирожное, куколки и походы в кино, и это твое вечное - "ну она же девочка"! Вот, полюбуйся! Теперь у тебя… две девочки! А что, и правда, давайте выпьем за новую ячейку общества! Я тут старалась, готовила, чего добру пропадать?!
Лара нервно раскладывает по тарелкам еду, вручает Алене рюмку подталкивает к столу.
ЛАРА. Ну?! Ваш тост, дорогой зять!
Все поднимают рюмки.
Алена начинает что-то говорить, но включается оглушительный звук дрели с перфоратором.
Слова Алены тонут в этом грохоте.
Алена только шевелит губами.
Дрель замолкает.
ЛАРА. Прекрасный тост! Замечательный! Вы прирожденный оратор, дорогой зять!
Все выпивают, садятся за стол.
Марат падает лицом в тарелку.
Все некоторое время молча едят.
МИЛА. Мама, папа, это еще не все. В квартире, которую мы с Аленой сняли, сейчас идет ремонт, поэтому…
ЛАРА. (перебивает, закрыв руками лицо) О, господи, только не это…
Генрих сидит мрачнее тучи, с каменным лицом.
МАКС. А что?! Мам, в доме шесть с половиной комнат, считая кладовку. Пусть живут себе на здоровье.
Лара вскакивает, роняет стул, выбегает вон из гостиной.
МАКС. По-моему, мама просто в восторге от этой идеи. А ты, пап? Не против помочь молодой семье?
ГЕНРИХ. (с каменным лицом) Пусть живут.
МАКС. Дядя Марат воздержался… Я, естественно - за, так что принято единогласно. (встает) Девчонки, хотите посмотреть комнату?!
АЛЕНА. (встает) Нет, простите, я так не могу…
Снова включается дрель с перфоратором.
В ее оглушительном грохоте Алена что-то говорит, выразительно жестикулирует руками.
Дрель замолкает.
АЛЕНА. …Вот так.
МАКС. Потрясающе!
Генрих резко встает, хватает Милу и Алену под руки, ведет из гостиной.
МИЛА. Пап, ты что?! Ты куда?!
ГЕНРИХ. В спальню, блять! Покажу, где вы будете жить!
Генрих выходит с Милой и Аленой.
МАКС. Ну, дела… Дядя Марат, вы когда-нибудь слышали, чтобы мой папан матерился, да еще при женщинах?! (похлопывает Марата по плечу) Вот и я никогда…
Макс наливает в стакан коньяк, пьет.
ЗТМ.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Гостиная.
Полумрак.
На диване в одежде спит Марат.
Лара в халате, надетом на ночную сорочку, собирает со стола тарелки.
Макс сидит за столом, периодически забрасывает себе что-то в рот из оставшейся закуски.
ЛАРА. Господи, стыд-то какой! Как людям теперь в глаза смотреть?
МАКС. Гордо.
ЛАРА. (в отчаянии) Ну хоть ты-то не ерничай!
МАКС. Молчу, молчу… Мам, ну, кому тут в этой глуши в глаза смотреть?
ЛАРА. Соседям!
МАКС. Ага, вы прям с соседями с ведрами возле колодца каждый день топчетесь. Мам, ну перестань, не смешно. У твоих соседей заборы трехметровые, и выезжают они из-за них исключительно на машинах. В глаза вы друг другу смотрите, ага. Да вы вообще друг друга не видите!
ЛАРА. А на работе?! Ой, мамочки… (едва не роняет тарелки, садится на стул) Если все узнают о том, что у завуча элитной женской гимназии дочь живёт с…
МАКС. Да к вам очередь выстроится из гимназисток. Это же такая реклама!
ЛАРА. Не говори ерунды! Меня уволят к чертовой матери!
МАКС. Да откуда они узнают? Вы же не собираетесь свадьбу играть на пятьсот человек.
ЛАРА. Ты не представляешь, как быстро разносятся слухи. Особенно такие!
Слышится оглушительный звук дрели.
Он гремит пару секунд и замолкает.
МАКС. (подняв палец) О! Алена что-то сказала.
ЛАРА. Не произноси при мне это имя! (роняет голову на руки) Господи… Где?! Когда я ее упустила?! Держала ведь в ежовых рукавицах! Музыка, живопись, пение, бассейн, японский язык, драмкружок, спортивное ориентирование…
МАКС. Да уж, я Милке всегда очень сочувствовал…
ЛАРА. Девочек нужно воспитывать только так! Иначе…
МАКС. Иначе - да… Принесут в подоле.
Лара горько плачет, закрыв руками лицо.
Макс гладит ее по спине.
МАКС. Мамуль… Ну, мамуль! Ты ни в чем не виновата. Ну, правда! Это гормоны. Это не лечится. И потом, сегодня это уже никого не пугает.
ЛАРА. Вот именно! Не пугает. Потому что ни хрена это не гормоны, а дань моде!
МАКС. Ну, это тем более не лечится, мам. Так что расслабься и получай удовольствие.
ЛАРА. (плачет навзрыд) Позор-то какой!
МАКС. Слушай, а ты не узнала у Милки, где она нашла эту… Ну, чье имя нельзя называть.
ЛАРА. (навзрыд) В лаборатории-и-и! Она там у них мышей мучает.
МАКС. Да-а-а… уж.
ЛАРА. (вытирая глаза и нос) Ну, а ты?! Ты со своей Алисой как поругался? Глобально?
МАКС. Ты ж меня знаешь. Когда я с кем глобально ругался? Так… отдохнем друг от друга немного.
ЛАРА. Ты мой зайчик.
Лара гладит Макса по голове.
МАКС. Мама! Только не зайчик!
ЛАРА. Ну, хорошо, котик.
Лара гладит Макса по руке, задерживает взгляд на его мускулистых плечах, проводит по ним рукой, лицо ее озаряется - Лара внимательно изучает плечи Макса, его тело, осматривает с ног до головы.
МАКС. Мам, ты чего?!
ЛАРА. Макс, но если это не гормоны, а всего лишь мода, то все совсем небезнадежно.
МАКС. Что ты имеешь в виду?
ЛАРА. Все можно исправить, Макс!
МАКС. Снова не понял. Ты чего на меня так смотришь, мама?!
ЛАРА. Ты красивый. Ты очень красивый! От тебя так и прет этим… сексом!
Макс вскакивает, отшатывается от Лары.
МАКС. Мама…
ЛАРА. Никто не устоит перед тобой! Никто! Независимо от ориентации!
МАКС. Мама! Тебе плохо?! Может, папу позвать?!
Макс бросается к двери.
ЛАРА. Стой!
Макс замирает.
ЛАРА. Ты должен соблазнить моего зятя!
МАКС. Что?!
ЛАРА. Ты должен спасти репутацию нашей семьи и влюбить в себя эту… Алену. По уши. До самозабвения.… Нащупай у нее слабые, болевые точки, найди самые потаенные струны ее души - надави на них, парализуй ее волю, заставь раствориться в нахлынувших чувствах и забыть нашу Милку! У тебя получится, Макс, я точно знаю!
МАКС. Мама, а это не подло?
ЛАРА. Нет. Подло ставить опыты на беззащитных мышах.
МАКС. (ошарашенно) Я не знаю… Алена совсем не мой типаж. Если дело дойдет до секса, у меня может не получиться.
ЛАРА. (бросается к шкафу) У меня есть средство!
Лара достает из шкафа флакон с таблетками.
Макс отшатывается.
МАКС. Это папино?!
ЛАРА. Неважно. Две таблетки за полчаса до соития - и типаж не имеет значения.
МАКС. (в ужасе) Какого соития, мама?!
ЛАРА. (обнимает Макса) Спасительного для нашей семьи, сынок! Умоляю, соврати эту дрянь, чтобы она отстала от нашей Милки.
МАКС. (вытирая испарину) А потом? Что будет потом?!
ЛАРА. Ну, ты же зайка. То есть, милый котик. Ты умеешь никого не обидеть и ни с кем глобально не поругаться.
Лара сует флакон с таблетками в руки Максу.
ЛАРА. Отправишь ее в Йемен…
МАКС. Я должен подумать, мама.
ЛАРА. Это тот случай, когда думать необязательно.
Макс ставит таблетки на стол.
МАКС. Я не могу так, мама. Я должен подумать!
Макс выходит из гостиной.
Лара берет стопку грязных тарелок, уходит.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Марат, разбуженный криком Лары, шевелится и пьяно мычит на диване.
Переворачивается на другой бок.
В гостиную заходит Мила в домашнем халате, садится за стол, ест оставленную на блюде закуску.
Слышится стук в дверь.
МИЛА. Войдите.
Заходит Жека.
ЖЕКА. (смущенно) Простите… У вас нет случайно рулетки? Моя куда-то запропастилась.
МИЛА. Откуда же у меня рулетка?
ЖЕКА. (пятится к двери) Ну да, глупость спросил. Простите еще раз… Извините.
МИЛА. Стойте! Вам надо что-то измерить?
ЖЕКА. Да. Расстояние от окна до входной двери, а потом перенести его на фанеру, чтобы отрезать нужный кусок.
Мила выдергивает из халата пояс, протягивает Жеке.
МИЛА. Вот, возьмите.
ЖЕКА. А… Зачем он мне?
МИЛА. Что тут непонятного?! Делаете вот так. (измеряет поясом спинку стула) А потом вот так. (прикладывает кусок пояса, который равен длине спинки стула, к столу) И отрезаете нужный кусок. И не нужна никакая рулетка.
Мила протягивает пояс Жеке, он берет его, прячет в карман так, что длинный кусок остается висеть из кармана.
ЖЕКА. Действительно. Гениально! Большое спасибо… (пятится к двери)
МИЛА. А что вы так смотрите на винегрет? Есть хотите?
ЖЕКА. (поспешно) Нет, нет, я не голоден!
МИЛА Не врите. У вас так урчит в животе, что никакая дрель не сравнится. Ешьте.
Мила пододвигает салатницу к Жеке, протягивает ему вилку.
Жека садится за стол.
ЖЕКА. Большое, большое спасибо! Если честно, я действительно того… проголодался немного.
Жека с жадностью ест винегрет.
Мила с улыбкой на него смотрит.
МИЛА. А почему вы работаете ночью?
ЖЕКА. (жуя) Хозяйка заплатила за скорость. Там работы на неделю, а мне нужно закончить к завтрашнему вечеру.
МИЛА (с горькой усмешкой) Узнаю маменьку. Готова выжать из других все соки в угоду своим амбициям.
ЖЕКА. Вы не любите свою маму?
МИЛА. Да как вам сказать… Скорее, это она меня не любит.
ЖЕКА. (жадно жует) Я вот в детдоме вырос. Маму ни разу в жизни не видел. И все равно ее очень люблю.
Мила заинтересованно смотрит на Жеку.
МИЛА. И как это вам удается?
ЖЕКА. Не знаю. (смеется) Понимаете, если ваш близкий человек не совсем совершенен, это не повод его не любить - он ведь родной. Вот вы можете не любить свой палец?
МИЛА. (смотрит на свой палец) Интересная теория.
ЖЕКА. Меня за эту теорию в детдоме все время били.
МИЛА. Правда?
Жека сыто откидывается на спинку стула.
ЖЕКА. Ага. Там не принято распускать сопли. Если тебя предали или обидели, надо мстить. Жестоко и беспощадно.
МИЛА. (тихо) Я тоже так думаю.
ЖЕКА. И зря.
МИЛА. Думаете, это все равно, что колотить себя молотком по пальцам?!
ЖЕКА. (смеется) Абсолютно точно. Спасибо. Вкуснющий был винегрет. Я пошел, там работы - море.
Марат с пьяным мычанием сползает с дивана, встает, и, шатаясь, ломится в шкаф.
МИЛА. Дядя Марат, туалет левее!
Марат берет влево, выходит из гостиной.
ЖЕКА. (смущаясь) Простите… А вас как зовут?
МИЛА. Вообще-то, Людмила. Но мать называет меня Милкой, как кошку.
ЖЕКА. Домашнюю кошку, у которой в миске всегда молоко. Мне вот, например, имя дала уборщица, которая меня на крыльце роддома нашла.
МИЛА. Хотите сказать, что я с жиру бешусь?
ЖЕКА. Хочу сказать, что вы очень красивая.
Слышится звук спускаемой в туалете воды.
МИЛА. Ну да, после винегрета в потемках все очень красивые.
В гостиную вваливается Марат, падает за стол, хватает графин с соком, жадно пьет.
ЖЕКА. Еще раз спасибо! Я - на трудовые рубежи!
Жека шутливо отдает честь, собираясь уйти.
МИЛА. Постойте! А как вас уборщица назвала?
ЖЕКА Жека. Но все зовут меня Женя.
Жека выходит.
МИЛА. Жека. Прямо как попугая.
Марат ставит пустой графин на стол, берет второй графин, продолжает пить, шумно глотая.
МИЛА. Дядя Марат, пить надо меньше. (отбирает у Марата графин)
МАРАТ. Ой, ой, ой, кто бы меня учил не ковырять в носу! Соплячка нетрадиционной ориентации.
МИЛА. Вас моя ориентация не касается.
МАРАТ. Да коне-ечно! Меня тут вообще ничего не касается, до тех пор, пока бабла не надо занять - в долларах, без процентов! Тут я сразу лучший друг и дорогой товарищ.
МИЛА. Дядя Марат, когда вы протрезвеете, вам будет стыдно за эти слова.
МАРАТ. Мне уже стыдно. Прости меня, Милка. Господи, как болит голова! Как голова раскалывается!
Мила наливает сок в стакан, берет флакон с таблетками, высыпает горсть, протягивает Марату.
МИЛА. Вот, выпейте. Это вам наверняка от похмелья приготовили.
Марат высыпает горсть таблеток в рот, запивает соком.
ЗТМ.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Ночь.
Беседка, увитая плющом.
К скамейке подходит Алена в халате, достает сигарету, садится.
Из плюща высовывается рука Макса, галантно подносит зажигалку к сигарете Алены.
Алена резко отшатывается.
АЛЕНА. Вы с ума сошли?! Это электронная сигарета!
Из плюща, перепрыгнув через спинку скамейки, выскакивает Макс, садится рядом с Аленой.
МАКС. Бросаешь курить?
АЛЕНА. А мы на ты?!
МАКС. Вообще-то, я в каком-то смысле твой шурин.
Алена включает сигарету, затягивается.
АЛЕНА. Слышь, шурин, а ты чего ночью по кустам шастаешь? Следишь за мной?
Макс смотрит Алене в декольте.
МАКС. Ну зачем же так грубо - следишь. Наблюдаю.
Алена запахивает халат, отсаживается подальше.
АЛЕНА. Ну, ну… Наблюдай, только издалека.
Алена курит.
Макс сидит, явно испытывая замешательство и неловкость.
МАКС. Какие звезды…
АЛЕНА. (резко) Это не звезды. Это сигнальные огни на высоковольтных вышках.
МАКС. (тушуется) Ну, каждый видит то, что хочет увидеть.
АЛЕНА. Только не ври, что ты неисправимый романтик.
Макс двигается поближе к Алене.
МАКС. А ты не ври, что неисправимая лесби. Я знаю, что говорю.
АЛЕНА. (металлическим голосом) Если вздумаешь залезть мне под юбку, не посмотрю, что ты шурин. Отметелю так, что в Монголии за своего примут. Понял?
Макс отшатывается от Алены.
Алена встает, тушит "бычок" о лоб Макса.
Макс от ужаса зажмуривается.
АЛЕНА. (миролюбиво хлопает Макса по щеке) Ну так как, мир, родственничек?
МАКС. (зажмурившись) Мир, дружба, жвачка. (выпаливает) И все-таки это звезды!
Алена поднимает голову вверх.
АЛЕНА. Гонишь. Это сигнальные фонари. Чтобы самолеты не врезались, заходя на посадку.
Макс вскакивает, показывает на небо.
МАКС. Ладно. Вон тот сигнальный огонь это Алькор! А рядом с ним Мицар! Конь и всадник. Если ты видишь эти две звезды невооруженным глазом, значит, можешь быть лучником в арабской коннице. Ковш справа от них - это Большая медведица! А вот тот совсем маленький ковшик из семи огней это Плеяды! А вот те огни, которые выстроились в ряд, это меч и пояс Ориона! Если присмотришься, увидишь охотника, стоящего на одном колене! У него на левом плече горит Бетельгейзе, а на правом Беллатрикс! А потом астрономы нашли в самом центре Ориона туманность Конская голова, самую известную туманность во Вселенной. И все сразу поняли, почему в древнем Египте Орион считался царем звезд. А во-он там, за ручкой ковша Большой медведицы, вон там, видишь этот полукруг? Это созвездие Северная корона. Очень красивое, правда?! Как ты…
Алена с интересом и плохо скрываемым восхищением следит за рукой Макса.
АЛЕНА. А вон та, красненькая, над горизонтом? Это что за звезда? В какое созвездие входит?
МАКС. (теряя энтузиазм) А красненькая - это сигнальный огонь.
АЛЕНА. Я же говорила. Процент сигнальных огней среди настоящих звезд так высок, что нет никакого смысла поднимать глаза к небу.
МАКС. Но я же видел, как ты смотрела!
АЛЕНА. И как?
МАКС. Как ребенок, который впервые увидел снег.
АЛЕНА. Тебе показалось, шурин.
Макс осторожно обнимает Алену за талию.
МАКС. (проникновенно) Неправда. Ни одна девушка ни разу не дослушала до конца мой рассказ о звездах…
Макс крепче обнимает Алену, прижимает к себе.
Алена с размаху бьет Макса в челюсть.
Макс отлетает, падает, лежит без чувств.
АЛЕНА. Я предупреждала.
Алена достает электронную сигарету, закуривает.
Ждет некоторое время, курит.
Подходит к Максу, легонько пинает его ногой.
АЛЕНА. Хватит валяться, я вполсилы ударила.
Макс не шевелится.
Алена наклоняется, встревоженно трясет его за плечо.
АЛЕНА. Эй! Вставай! Дурака не валяй!
Макс молчит.
На лице Алены явный испуг.
Она наклоняется ниже к Максу.
МАКС. А это правда, что ты ставишь опыты на мышах?
АЛЕНА. Ну, это как посмотреть. Вполне возможно, что мыши считают, будто это они ставят опыты надо мной. Мы все друг для друга лабораторные мыши. Вставай.
Алена протягивает Максу руку.
Макс резко дергает Алену за руку, валит на землю, заключает в объятия, целует.
К беседке подходит Генрих, видит катающихся по земле Алену и Макса.
Алена яростно сопротивляется.
Генрих бросается к ним.
ГЕНРИХ. Ты что делаешь, гад?!
Генрих рывком поднимает Макса за шиворот.
ГЕНРИХ. (яростно) Мерзавец!
Генрих со всей силы бьет Макса в челюсть.
Макс падает без чувств.
ЗТМ.
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
На земле возле беседки сидят Лара и Макс.
Генрих стоит рядом с возмущенным видом.
Лара носовым платком вытирает Максу ссадину на лице.
ГЕНРИХ. Вот! Вот оно - твое воспитание! Твоя вседозволенность! Для него вообще ничего святого нет!
ЛАРА. Ой, тоже мне, святыню нашел - престарелую лесбиянку!
МАКС. Мама мне сама сказала…
Лара закрывает Максу рот рукой, Макс замолкает.
ГЕНРИХ. Не смей так говорить! Мы должны уважать… выбор нашей дочери и твоей сестры. Выбор любого человека мы должны уважать. (упавшим голосом) В конце концов, мы современные люди.
ЛАРА. Ой, ой, ой, какие мы толерантные! За что ж ты тогда Макса ударил?! За то, что ему понравилась девушка нетрадиционной ориентации?!
МАКС. Мама!
ЛАРА. Молчи! Тебе нельзя разговаривать с травмой мозга.
ГЕНРИХ. Понравилась?! Ты это называешь - понравилась?! Да он ее практически изнасиловал! Этот прожигатель жизни из маменькиного сынка превратился в насильника!
МАКС. Мама!
ЛАРА. Молчи!
ГЕНРИХ. (указывает пальцем на Макса) Вот к чему привели твои вечные сюсюканья с сыном! Скажи спасибо, что я его не убил!
Лара вскакивает, указывает пальцем в сторону дома.
ЛАРА. Вот к чему привели твои вечные потакания капризам дочери! Скажи спасибо, что я не выгнала ее из дома и не прокляла!
ГЕНРИХ. Спасибо! Только имей в виду, это из-за тебя она…
ЛАРА. (надвигается на Генриха) Ну, что?! Что она из-за меня?!
МАКС. (растерянно) Мам, пап, ну вы чего?
ЛАРА. Что она из-за меня?! Не умеет жизни радоваться?! Не замечает прекрасного?! Постоянно дерзит, говорит гадости и ходит как мымра?! Извращенкой она тоже из-за меня стала?!
ГЕНРИХ. Эх, Лара, Лара…
Махнув рукой, Генрих, сгорбившись, уходит.
Макс и Лара некоторое время напряженно молчат.
МАКС. Мам, почему ты ему не сказала, что сама заставила меня это сделать?
ЛАРА. Ты считаешь, это могло сгладить конфликт?
МАКС. (тихо) Да уж, Алена права… Мы все друг для друга подопытные мыши.
ЛАРА. Что ты сказал?!
МАКС. Мам, папа прав. Может, не надо спасать семью? Аленка - классная девчо… парень.
ЛАРА. Вот. Ты сам и ответил на свой вопрос. Спасать семью – надо!!! И как можно скорее.
МАКС. Ну, тогда я пас, мам. Она так слушала про звезды, что соблазнить, а потом сбагрить в Йемен я ее не смогу.
Макс уходит.
Лара с озадаченным мрачным видом садится на скамейку.
ЛАРА. Вот только бросишь курить, как сразу без затяжки просто не выжить…
СЦЕНА ПЯТАЯ
Лара достает из кармана сигареты, но закурить не успевает.
Из-за плюща вываливается Марат, он дико возбужден, тяжело дышит.
Марат бросается на Лару, начинает страстно целовать.
МАРАТ. Лара… Ларочка… Как хорошо, что ты здесь!
ЛАРА. (с трудом отбиваясь) Ты с ума сошел?! Немедленно перестань! Марик!
Марат продолжает целовать Лару, пытается сорвать с нее халат.
МАРАТ. Ларик, я не знаю, что со мной. Нахлынуло так, что спасу нет. Не могу, хочу тебя… То есть люблю, люблю, люблю…
ЛАРА. (отбиваясь) Хочу и люблю - разные вещи, Марик!
МАРАТ. Хочу так, что люблю! То есть, наоборот - так люблю, что хочу прямо здесь, прямо сейчас, прямо с сигаретой, прямо в халате, с привкусом ночного крема!
Лара с силой отталкивает Марата.
ЛАРА. Пусти! Нас могут увидеть!
МАРАТ. Пусть видят! Плевать! Хочешь, женюсь на тебе?! Прямо здесь, сейчас!
Марат хватает Лару за подол халата, Лара отпрыгивает.
ЛАРА. Да… Хорошо тебя, видать, прижало. С чего бы это?!
МАРАТ. Сам не понимаю.
ЛАРА. Слушай… (с интересом смотрит на Марата) А ты не против поменять объект страсти?
МАРАТ. (скрючившись) Если честно, то мне уже плевать на объект! Подойдет любой сложности и конфигурации.
ЛАРА. Отлично. Значит, так. Милу я отвлеку, а ты…
МАРАТ. (закрываясь руками) О, нет!
ЛАРА. Да! Ты совратишь моего зятя!
МАРАТ. Лара! На что ты меня толкаешь! Это чересчур даже для меня…
ЛАРА. А тебе разве не все равно в таком состоянии?!
Марат, стиснув зубы, медленно разгибается.
МАРАТ. Кажется, уже все прошло, Лара… Да, как рукой сняло!
Марат вскакивает, пытается уйти, но Лара хватает его за руку.
ЛАРА. Ну уж нет. Стоять! Ты так давно спишь со мной под носом у своего лучшего друга, что должен хоть раз оказать мне маленькую услугу вместо своих скупердяйских букетиков и флаконов духов, купленных на распродаже с пятидесятипроцентной скидкой!
МАРАТ. Хочешь, я куплю духи не на распродаже?
ЛАРА. (жестко) Ты совратишь моего зятя или я скажу Генриху, что мы любовники.
МАРАТ. Нет, Лара, только не это. Ты же знаешь, как я дорожу дружбой Генриха…
ЛАРА. Тогда - вперед.
МАРАТ. Но…
ЛАРА. Только не вздумай идти напролом, Марик. Действуй мягко, в обход. Вспомни, что ты лучший психотерапевт в городе.
МАРАТ. (понурившись) Да какой я к черту психотерапевт после этого… Скорее, подопытный кролик.
ЛАРА. Мышь, Марик, мышь. Все мы друг для друга подопытные лабораторные мыши. И каждый может нарушить чистоту эксперимента в свою пользу, Марик. Кстати, не забудь что ты блестяще владеешь гипнозом.
МАРАТ. Ты чудовище, Лара.
ЛАРА. Я мать, Марик. Тебе этого не понять.
Марат уходит. Лара садится на скамейку, закуривает.
ЛАРА. Чудовище… Вот сволочь. Сам ты чудовище. За всю жизнь - ни котенка, ни ребенка…
ЗТМ.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Спальня.
Мила расчесывается перед зеркалом.
Алена сидит на кровати с ногами, перебирает бумаги, иногда делает в них пометки карандашом.
МИЛА. Представляешь, какой козёл. Сравнил меня с кошкой, у которой в миске всегда молоко.
АЛЕНА. (отрешенно, не отвлекаясь от бумаг) Вот урод…
МИЛА. А еще говорит, «ты красивая».
АЛЕНА. Ужас, какая пошлость.
МИЛА. А еще он сказал, что близкого человека нужно любить любым - даже если он безнадежный негодяй и подлец.
АЛЕНА. Полный придурок твой Жека. Хотя… что-то симпатичное в его словах есть.
МИЛА. Ты думаешь? А по-моему, правильно его в детдоме лупили. (смотрит на палец) Если на пальце началась гангрена, то ну его на фиг, этот палец. Лучше ампутировать, чтобы руку спасти.
АЛЕНА. Есть!
МИЛА. Что есть?!
Алена активно чиркает что-то в бумагах.
АЛЕНА. Нашла погрешность в расчетах! Зуб даю, теперь летальных исходов будет гораздо меньше!
МИЛА. (с интересом заглядывает в бумаги) Думаешь, нужно поменять вот этот коэффициент?
АЛЕНА. Ага, и чуть изменить дозировку.
Алена победно вскидывает ладонь, Мила победно бьет ее по ладони своей рукой.
МИЛА. Теперь точно получим грант на дальнейшие разработки!
У Милы звонит телефон, она смотрит на дисплей, с недовольным видом отвечает.
МИЛА. Да, мам… А это обязательно - подвязывать помидоры в теплице ночью? До утра они подождать не могут?! Все, все, поняла - как домашние консервы жрать, так я первая. Сейчас приду.
Мила убирает телефон, берет куртку.
МИЛА. У маман очередной бзик. Надо помидоры подвязывать. Срочно!
Алена посылает Миле воздушный поцелуй.
АЛЕНА. Надеюсь, ты не придешь под утро пьяная и со следами губной помады на шее.
МИЛА. (смеется) Я тоже на это надеюсь. Пока, любимая!
Мила уходит.
В окно спальни кто-то стучит.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Алена подходит к окну, открывает его.
АЛЕНА. Если не ошибаюсь, дядя Марат, друг семьи?
ГОЛОС МАРАТА. Вам вовсе не обязательно называть меня дядей.
АЛЕНА. А как мне вас называть?
ГОЛОС МАРАТА. Можно просто Марат Рауфович.
АЛЕНА. И какого… простите, Марат Рауфович, вы тут делаете?
ГОЛОС МАРАТА. Очень хочется сказать, что пою серенады, но мне медведь на ухо наступил, так что…
АЛЕНА. Да, тогда лучше не надо. У меня абсолютный слух.
ГОЛОС МАРАТА. Вы разрешите мне войти?
АЛЕНА. Если честно, хочется послать вас по матушке, но мне интересно, зачем вы пришли, и как с бодуна впорхнете в это окно.
Слышится грохот, в окне появляется Марат, садится на подоконник.
Вид у Марата растрепанный, всклокоченный, рубашка застегнута не на те пуговицы.
МАРАТ. С бодуна, как вы выразились, я порхаю просто отлично. Как молодой скворец.
АЛЕНА. Осталось ответить на первую часть моего вопроса - зачем вы сюда пришли.
Марат спрыгивает с подоконника, приглаживает у зеркала волосы, садится за стол.
МАРАТ. А вот это сложный вопрос, Алена… не знаю, как вас по батюшке.
АЛЕНА. Ивановна.
МАРАТ. Алена Ивановна… Скажите, а почему вы не любите мужчин?
АЛЕНА. (показывая на Марата) И вы еще спрашиваете?!
Марат смотрит на свою рубашку, начинает поспешно перезастегивать пуговицы.
МАРАТ. Ну, знаете, все мы не идеальны. Женщины тоже… не всегда в презентабельном виде.
АЛЕНА. Вот правильно Мила предупреждала, что у нее не семья, а рассадник диагнозов. Даже у друга семьи налицо алкоголизм, нарциссизм и полный дебилизм.
МАРАТ. (заинтересованно) А знаете, Алена Ивановна, вы врете.
АЛЕНА. Что-о?!
МАРАТ. Да, да, вы гоните, как последний двоечник, опоздавший на урок. Вы не лесби.
АЛЕНА. Да что вы говорите?!
МАРАТ. Вы кроете мужиков как настоящая, стопроцентная женщина! Виртуозно, не задумываясь, с огоньком и задором. Ты - не "свой парень"! Ты нежная, хрупкая девушка, просто кто-то из сильного пола очень сильно тебя обидел.
Марат берет руку Алены, целует.
Алена, не отнимая руки, что-то шепчет Марату на ухо.
Марат отшатывается от ее руки, густо краснеет.
МАРАТ. Беру свои слова обратно - насчет хрупкой и нежной.
АЛЕНА. А заодно и "обиженную" прихватите. Дверь там. (показывает на дверь)
Марат пристально смотрит на Алену.
МАРАТ. Мне кажется, я вам нравлюсь.
АЛЕНА. Чего-о?!
МАРАТ. Да, да, я вам нравлюсь и вас немножечко клонит в сон…
АЛЕНА. (осоловев) Слушайте, идите уже туда, куда я вас послала…
Марат встает, гладит Алену по плечам, делает пассы руками.
МАРАТ. Я уже там…Практически. Обнимите меня, слышите? Вы меня любите… Очень любите и хотите поцеловать.
Алена встает, обнимает Марата, собирается поцеловать, но останавливается с брезгливой гримасой.
МАРАТ. Ну же! Вы когда-нибудь целовали мужчину?
АЛЕНА. Да, Марсика.
МАРАТ. Это кто?
АЛЕНА. Мышь. Он единственный выжил в последнем эксперименте. У него потрясающий генофонд и во-от такие яйца. Я его тискаю и целую каждый раз, когда мы испытываем новое лекарство.
МАРАТ. Хорошо. Представьте, что я Марсик.
Алена, как сомнамбула, открывает сумку, достает мензурку, шприц, набирает в шприц из мензурки лекарство.
МАРАТ. Что вы делаете?
АЛЕНА. Марсик, миленький, я все расчитала - изменила коэффициент и уменьшила дозировку. Мы сделаем укольчик, я тебя поцелую, мы запишем все параметры твоей жизнедеятельности, а через час повторим измерения и запишем результаты. Я снова тебя поцелую, и нам обеспечен грант!
Марат в ужасе отскакивает от Алены со шприцем.
МАРАТ. Не надо! Не надо меня колоть!
АЛЕНА. Это не больно, Марсик, ты же знаешь. А потом, как всегда, ты получишь кусочек сыра.
МАРАТ. (вытягивает руку вперед) Стоять!!!
Алена замирает.
МАРАТ. Проснитесь, немедленно проснитесь!
Алена выходит из ступора, удивленно смотрит на свою руку со шприцем.
АЛЕНА. Что со мной? Почему я вскрыла лекарство?!
Марат с трудом берет себя в руки.
МАРАТ. Понятия не имею. На вас что-то нашло.
АЛЕНА. (хватается за голову) Господи! Это была последняя ампула! Буравская меня просто убьет!
МАРАТ. Кто?!
АЛЕНА. Алла Буравская, начальник нашей лаборатории изучения свойств крови, профессор биологии, а по совместительству моя мать! Что я наделала?!
МАРАТ. (сходит с лица, пятится к двери) Скажите, это ваше лекарство… оно от тромбов?!
АЛЕНА. Да. Откуда вы знаете? При длительном контакте с воздухом оно теряет свои свойства. Это была последняя порция, на изготовление новой уйдет месяц! А исследование для получения гранта мы должны сдать через неделю!
МАРАТ. Этого не может быть…
АЛЁНА. Чего?!
МАРАТ. Этого быть не может!!!
Марат в панике убегает.
АЛЕНА. Куда вы?! (бросается к двери) Вы должны объяснить, что на меня нашло и почему я вскрыла лекарство!!!
ЗТМ.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Спальня.
За окном светает.
Слышится щебетанье птиц и отдаленный стук молотка.
За столом, горестно обхватив голову руками, сидит Алена.
В кровати потягивается Мила.
Мила замечает Алену, встает, натягивает джинсы и майку.
МИЛА. Ты что, так и не ложилась?
АЛЕНА. Нет. Я не знаю, как это получилось. Не понимаю, что на меня нашло.
МИЛА. Да не убивайся ты так! Я же сказала, если в автоклаве вдвое увеличить давление и скорость центрифуги повысить в полтора раза, то срок изготовления "Антитромбина" можно сократить вдвое! Мы успеем подать заявку на грант!
АЛЕНА. (с горечью) Успеть-то успеем, но это будет уже не тот препарат, понимаешь?
МИЛА. Слушай, раньше надо было думать. Я же тебе говорила – зачем таскать с собой ампулу, пусть лежит в сейфе.
АЛЕНА. А ты забыла, как на прошлой неделе сейф вскрыли?! И полицейские ведь не нашли никого. Наверняка это кто-то из своих был, нагадить хотел. Ты ведь знаешь, кто первый заявку на грант подаст, тот и выиграет. Нет уж. С собой надежнее.
МИЛА. Да уж, надёжнее не бывает.
АЛЕНА. Спасибо, подруга, утешила. Прямо вот очень поддержала!
Мила подходит к Алене, кладет руки на плечи.
МИЛА. Успокойся. Мы просто очень устали. Знаешь, как это бывает на финишной прямой – должно открыться второе дыхание. Соберём последние силы и испытаем новую методику изготовления препарата – а вдруг она окажется эффективнее старой?
АЛЕНА. (мрачно) Или наоборот…
МИЛА. Не будь пессимисткой. Ничто не указывает на то, что препарат станет хуже или вообще утратит свои лечебные свойства. Ну, выше нос, супружница!
Мила чмокает Алену в щеку, замечает на подоконнике роскошный букет.
МИЛА. (берет букет) Это еще что такое?!
АЛЕНА. Этого еще не хватало. Твой дровосек, что ли, расстарался?
МИЛА. (радостно) Жека ободрал с клумбы мамины любимые розы! Ну все, маман его на обшивку веранды пустит. (вытаскивает из букета записку, читает) "Прости меня, я идиот." (смотрит на Алену) Это не Жека. Это почерк моего брата.
Алена вырывает записку из рук Милы, читает.
МИЛА. За что ты должна его простить?
АЛЕНА. За астрономию. Он слишком активно мне ее объяснял.
МИЛА. Макс? Тебе?! Астрономию?!
АЛЕНА. Да. Прости, не стала тебе говорить. У вас тут и так, мягко говоря, семейные неурядицы.
МИЛА. Офигеть! Макс к тебе клеился?!
АЛЕНА. Не ревнуй.
МИЛА. Да с какой стати?! Просто ты не в его вкусе. Я своего братца хорошо знаю.
АЛЕНА. Молодой скворец по имени Марат Рауфович тоже чего-то от меня хотел - круги писал, пропитым фальцетом пытался сексуальный баритон изобразить. Они тут все как с ума посходили.
МИЛА. А я тебе говорила, что от лесбиянок, даже от некрасивых, у всех мужиков едет крыша?! Говорила?!
Мила подбрасывает букет вверх, цветы падают по всей комнате, Алена пытается поймать их.
АЛЕНА. Что ты делаешь?! Зачем? Злишься, что это не Жека ободрал для тебя клумбу?
МИЛА. Вот еще! Нужен мне этот Папа Карло! Жаль, что маман не порвет его на куски. А ты-то чего так светишься?
АЛЕНА. Я?!
Алена меняет счастливую улыбку на серьезное выражение лица.
АЛЕНА. Я не свечусь! А ты почему еще здесь?! Ты должна срочно загрузить в автоклав новую порцию "Антитромбина"! Быстрее езжай в институт! А я пока сделаю новые расчеты по дозировке с учетом увеличения давления и скорости центрифуги.
Алена берет бумаги.
Мила надевает куртку, хватает сумку, чмокает Алену в щеку, убегает.
Алена берет записку, читает, мечтательно улыбается.
АЛЕНА.(мечтательно, глядя вверх, словно на звёзды) «А если присмотришься, увидишь охотника, стоящего на одном колене»…
ЗТМ.
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Гостиная.
На диване полулежит Марат.
У него бледное, страдальчески перекошенное лицо, он держится за сердце.
Лара стоит рядом, капает в стакан с водой капли.
ЛАРА. Марик, может быть, все-таки "Скорую"?
МАРАТ. (со стоном) Не надо никаких "Скорых". Это не от таблеток.
Слышен стук молотка.
ЛАРА. Как же не от таблеток?!
Лара отдает стакан с каплями Марату, берет со стола флакон с таблетками.
ЛАРА. Ну как же не от таблеток?! Тут по-русски написано - в случае передозировки срочно обратиться к врачу! Они же весь организм на дыбы ставят, и сердце - в первую очередь! Нет, все, я вызываю врача.
Лара хватает телефон, Марат перехватывает ее руку.
МАРАТ. Да не надо врача, я тебе говорю! Хреновые, если честно, таблетки. Прихватило и… Отпустило минут через пять.
ЛАРА. Правда?! (задумчиво) А, так вон оно, в чём дело… Так тем более врача надо - мало ли. С сердцем не шутят, Марик.
МАРАТ. (трет грудь) Сейчас пройдет. Черт меня дернул заехать к вам. Черт меня дернул! (хватается за голову) Черт меня дернул!
ЛАРА. Да что случилось, Марат?! Ты совратил Алену?! Милка застукала вас, как мы договаривались?!
МАРАТ. Нет.
ЛАРА. Та-ак… Значит, сердце - это просто отмазка. Ты забыл, что я тебе обещала?! (кричит в сторону двери) Генрих!
МАРАТ. Подожди. Ты все не так поняла. Алена - моя дочь.
ЛАРА. Что?!
МАРАТ. (по слогам) Алена - моя дочь! С ее матерью, Аллой Буравской, у меня был бурный роман тридцать лет назад. Она забеременела, я ее бросил. Она потом звонила, сказала, что у нее будет девочка, УЗИ показало…
Марат закрывает лицо руками.
В гостиную входит Генрих, останавливается у двери.
Ни Марат, ни Лара его не замечают.
МАРАТ. Я наорал на нее, сказал, что не надо меня шантажировать, что надо еще доказать, что ребенок - мой. Больше она не звонила.
ЛАРА. Подожди, но может…
МАРАТ. (резко) Не может! Алла не тот человек, чтобы врать. Она мне не изменяла.
ЛАРА. Но…
МАРАТ. И никаких "но"! Это именно та самая Алла Буравская, потому что именно она была одержима идеей спасти человечество от тромбозов. Это тема, над которой работает сейчас твоя Мила и… моя Алена.
ЛАРА. Господи, какой ужас, Марик. Какая невероятная, дикая подлость! Ведь тридцать лет назад мы с тобой уже вовсю спали! Значит, ты параллельно…
Генрих у двери вздрагивает, как от пощечины…
МАРАТ. Да! Вот такой вот я кобель и козел! Да, я люблю жить в свое удовольствие, и никогда не хотел брать на себя никаких обязательств! Но я никогда никому ничего не обещал! Я был всегда честен!
ЛАРА. (встает) Ты, что, правда ни разу не дал этой Алле на ребенка ни копеечки?
Марат отрицательно качает головой.
ЛАРА. Ты мудак, Марик. Обаятельный, веселый и красивый мудак. Красота, правда, с годами поистаскалась, и обаяние выветрилось под воздействием алкоголя, а чувство юмора превратилось в дешевый пошлый кураж.
МАРАТ. Повторяю - я был всегда и со всеми честен. Я никогда никому ничего не обещал.
ЛАРА. Ну и подавись теперь своей честностью! Проваливай, Марик, и больше никогда не попадайся мне на глаза.
МАРАТ. (встает) Ты уверена?
ЛАРА. Абсолютно.
Марат берет пиджак, замечает в дверях гостиной Генриха. Генрих стоит бледный, с каменным лицом.
Они некоторое время смотрят в глаза друг другу.
Марат уходит.
Лара оборачивается, замечает Генриха.
ЛАРА. Генрих?! Ты… ты давно здесь?!
ГЕНРИХ. Сколько лет ты изменяла мне с ним?
ЛАРА. (опускает голову) Тридцать два года и пять с половиной месяцев.
Генрих потрясенно молчит.
ЛАРА. Клянусь, это было не чаще одного раза в месяц!
Генрих резко разворачивается, выходит, хлопает дверью гостиной.
Лара обессиленно садится на диван.
ЛАРА. Ну, вот и все…
Слышится стук в дверь.
ЛАРА. (отрешенно) Войдите.
Входит Жека.
ЖЕКА. Извините… Простите… У вас случайно не найдется пилы? У моей ручка сломалась.
Лара некоторое время смотрит на Жеку молча.
Жека под ее взглядом начинает нервно топтаться на месте.
ЛАРА. А знаете, правильно ручка сломалась. Не нужно никакой пилы. Я передумала менять на веранде обшивку.
ЖЕКА. Но осталось совсем чуть-чуть…
ЛАРА. Вот бросьте это «чуть-чуть» и уходите домой. Считайте, что я приняла работу.
Жека уходит, но тут же возвращается.
ЖЕКА. У вас, наверное, что-то случилось, но веранда-то в этом не виновата!
ЛАРА. К чёрту веранду!!! К чёрту этот ремонт!!!
Жека уходит.
Лара рыдает, бросается к столу, высыпает из флакона в руку все таблетки.
Бросается к шкафу, достает еще много всяких таблеток.
Слышится громкий звук пилы.
Лара открывает флаконы, высыпает таблетки на стол, собирает их в пригоршню.
Дверь распахивается, слышится грохот и вскрик.
Лара подносит руку с таблетками ко рту.
СЦЕНА ПЯТАЯ
В гостиную вваливается Алиса.
Она держится за коленку и морщится от боли.
АЛИСА. Ой, больно-то как! Понаставил там своих досок!
Алиса замечает, что Лара собирается отравиться, подскакивает к ней, выбивает таблетки из руки.
Таблетки разлетаются по комнате.
АЛИСА. А-а-а! Ларисочка Михайловна, ну зачем же так беспонтово кончать с собой?! Эти промывания желудка потом бесконечные, капельницы, синяки под глазами… А волосы, знаете, как потом лезут волосы?! Станете как кошка породы канадский сфинкс. Нет, лично я зареклась травиться. Хочешь самоубиться - напиши в соцсетях "Прощайте!" и убей свою страницу. Все бегают, суетятся, пишут тебе, звонят, а ты сидишь в теплой ванне и попиваешь коктейль "Либидо Наполеона". Крутяк!
Лара бросается Алисе на грудь, плачет.
ЛАРА. Я не хочу больше жить, не хочу!…
АЛИСА. (гладит ее по спине) Все не хотят. Но живут. А куда деваться?
ЛАРА. (рыдая) Генрих ушел от меня! Любовник - подлец, сын - тунеядец и раздолбай, дочь - лесбиянка, веранда - говно!…
Лара рыдает в унисон со звуками пилы.
АЛИСА. Мне бы ваши проблемы, Ларисочка Михайловна. Вот у меня горе так горе - обнаружили аллергию на ботокс, - и то я держусь!
Лара отрывается от груди Алисы, смотрит на нее.
ЛАРА. Алиса?!
АЛИСА. Ну да, я немножко перекроила нос, но в целом - Алиса.
ЛАРА. Ты разве не в Йемене?
АЛИСА. Йемен - спорная страна, Лариса Михайловна. Туда отправляют, когда стесняются послать на три буквы. Нет, я не в Йемене. Сдала билеты и намерена воевать за свое счастье всеми правдами и неправдами.
Алиса встает, потирает колено.
Слышится звук пилы.
АЛИСА. Кстати, на веранду вы зря грешите. Веранда - просто отпад!
Лара встает, вытирает перед зеркалом салфеткой лицо, поправляет прическу.
ЛАРА. Наверное, ты права. Нельзя умирать, не закончив ремонт. Кстати, раз уж ты меня спасла, скажи, может, у тебя есть знакомый адвокат, который занимается разделом имущества?
АЛИСА. Вот я всегда знала, что вы сильная женщина. Только откуда у меня адвокат? Я ни разу ничего не делила, а из имущества у меня только Макс, и то, вон, видите, как он отчаянно сопротивляется - на Йемен разорился! (смотрит в окно) А что это за девица разгуливает возле беседки? Новая пассия Макса?! Господи, какая корова… У него, что, совсем крыша поехала?!
ЛАРА. Не переживай. Эта девушка не имеет отношения к Максу. Это… (голос у Лары дрожит, она всхлипывает) Это девушка моей дочери.
АЛИСА. Да ла-а-адно…
ЛАРА. Я не знаю, что делать, не знаю… Это катастрофа, я потеряю работу, репутацию… У меня вся жизнь рушится из-за этой гадкой девчонки.
АЛИСА. А хотите, я ее соблазню, и она забудет про вашу дочь?
Лара потрясенно смотрит на Алису.
АЛИСА. Ну что вы так смотрите? По мне все лесбиянки с ума сходят.
ЛАРА. А ведь и правда… Какая же я дура! Я не тех посылала…
АЛИСА. Вы о чем?
ЛАРА. Да так… Слушай, а как же Макс?
АЛИСА. А что Макс? По-моему, он оценит. Он меня - в Йемен, а я - увожу подружку его сестры. Думаете, это не оживит наши отношения?
ЛАРА. Оживит. Думаю, он очень взбодрится. (смотрит на Алису) Господи, Алисочка… Не знаю, как тебя отблагодарить!
АЛИСА. Лариса Михайловна, это же элементарно - скажите Максу, что он меня любит.
Алиса подходит к окну.
ЛАРА. Э… э… Думаешь, это можно внушить?
АЛИСА. Вы мать. Вы все можете. Смотрите, смотрите, он идет в дом!
ЛАРА. Кто?
АЛИСА. Муж вашей Милки! Прячьтесь, прячьтесь куда-нибудь!
ЛАРА. (растерянно) То есть, как это - прячьтесь?!
АЛИСА. Ну не буду же я ее соблазнять при вас! (распахивает шкаф, подталкивает в него Лару) Лезьте!
ЛАРА. Но я…
АЛИСА. Лезьте, я вам сказала.
Лара залезает в шкаф, Алиса закрывает за ней дверцу, быстро располагается на диване в соблазнительной позе.
Дверца шкафа приоткрывается.
ЛАРА. (шепотом) Ее зовут Алена!
АЛИСА. (шепотом) Скройтесь немедленно! В данном контексте совершенно неважно, кого как зовут.
ЛАРА. Да, да… (закрывает дверцу шкафа, затихает)
Алиса меняет позу на еще более соблазнительную.
Дверь гостиной открывается.
СЦЕНА ШЕСТАЯ
В гостиную заходит Алена.
У нее задумчиво-отрешенный вид.
В одной руке она держит бумаги, в другой - карандаш.
Алена что-то подсчитывает в уме, делает пометки в бумагах карандашом.
Не замечая Алисы, Алена подходит к столу, садится, продолжает делать пометки в бумагах.
Алиса меняет позы одна соблазнительнее другой.
Алена ее не замечает.
АЛИСА. Кхм… Кхм…
Алена не слышит, что-то пишет в бумагах.
АЛИСА. (громче) Кхм! Кхм!
Алена поднимает глаза, видит Алису.
АЛЕНА. Супер! Просто отлично, что вы здесь!
В глазах Алисы вспыхивает победный огонек, она принимает еще более соблазнительную позу.
Алена бросается к Алисе, берет руку, щупает пульс.
АЛЕНА. Вы не могли бы очень медленно и очень глубоко дышать?
Алиса медленно, выразительно глубоко дышит, придвигаясь к Алене поближе.
АЛЕНА. (задумчиво бормочет) Ну да, так я и думала… Увеличение процентного содержания кислорода в крови должно ускорить реакцию.
Алена бросается к столу, что-то записывает.
Алиса подходит к Алене.
АЛИСА. Послушайте, а что вы все время пишете с таким умным видом?
АЛЕНА. (не отрываясь от бумаг) Это научные расчеты и выкладки.
АЛИСА. Да ну? На какую тему?
АЛЕНА. Боюсь, вам это будет неинтересно. Вернее, интересно, но лет через тридцать, если, не дай бог, у вас произойдет поломка в гемостазе.
АЛИСА. (выгибаясь перед Аленой) Боже, как интригующе! Вы, что, прямо вот так с утра, нахрапом, пытаетесь спасти человечество, решая формулу свертываемости крови?
Алена с интересом смотрит на Алису.
АЛЕНА. А ты не такая дура, как кажешься.
Алена берет Алису за руку, проверяет пульс.
АЛЕНА. Ну-ка, совсем не дыши!
Алиса задерживает дыхание, стоит, эффектно выгнувшись.
Алена считает пульс.
АЛЕНА. Шикарно. Без кислорода – полный кабздец.
Алена снова что-то записывает в бумагах.
АЛИСА. (обиженно) Это я вам и без расчетов скажу, что без кислорода кабздец. Нет, увлеченные люди это какой-то ужас.
АЛЕНА. Что вы сказали?
Алиса садится к Алене на колени, обнимает за шею.
АЛИСА. (с придыханием) Я готова на любые эксперименты!
АЛЕНА. Тогда слезьте с меня, вы очень тяжелая.
АЛИСА. (вскакивает) Я?! Тяжелая?!
АЛЕНА. Ну да. Я же не мужик, такой вес держать.
АЛИСА. А кто ты?
АЛЕНА. Хрупкая, нежная, ранимая, трогательная… Продолжать?
Алиса подходит сзади, обнимает Алену, целует в шею.
АЛИСА. Прости… Прости, прости, прости, прости меня…
Алена брезгливо морщится, но молчит.
В шкафу громко чихает Лара.
Алиса испуганно замирает.
Алена достает из кармана носовой платок, протягивает назад, Алисе.
АЛИСА. Что это?
АЛЕНА. Сопли утри. А то расчихалась тут на меня. Не хватало еще перед конференцией с температурой свалиться.
Алиса берет платок, вытирает нос.
АЛИСА. Какая ты…
АЛЕНА. Какая?
АЛИСА. Грубая. (обиженно) Я бы не смогла с тобой даже дружить.
Алена резко разворачивается к Алисе.
АЛЕНА. И не надо. Ты ведь девушка Макса?
АЛИСА. С чего ты взяла?
АЛЕНА. А ты, когда наклоняешься, у тебя над джинсами татуировка видна - "Макс".
АЛИСА. Ну да, я его девушка. Ну и что? (игриво гладит Алену по руке)
АЛЕНА. Странное место ты выбрала для имени любимого.
АЛИСА. Но это же не помешает нашим романтическим отношениям, правда?!
АЛЕНА. (выдергивает свою руку) Не хочу, чтобы мое имя светилось на твоей заднице.
Дверь распахивается, в гостиную влетает Макс.
Он бледный, у него от ужаса выпучены глаза.
МАКС. Там…
АЛИСА. Макс, что с тобой?!
МАКС. (задыхаясь) Там… Там…
Из шкафа выходит Лара.
ЛАРА. Что случилось, сынок?!
МАКС. Там… в теплице дядя Марат повесился. Его Жека нашел.
Повисает секундное молчание.
Все в замешательстве.
Лара громко, надсадно визжит.
ЗТМ.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Беседка.
На скамейке лежит Марат.
Над ним склонился Жека, срезает с его шеи веревку.
Рядом с испуганным видом стоят Алиса, Лара, Алена и Макс.
ЖЕКА. Хорошо, что перекрытие не выдержало. Упал прямо в ваши прекрасные помидоры.
Марат сдавленно кашляет, хватает ртом воздух, тяжело дышит.
ЛАРА. (вытирает слезы) Точно врача не надо?
ЖЕКА. Ну что вы! Его же сразу в психушку отправят. Зачем человеку биографию портить? Ничего страшного, оклемается. Только горло будет сначала очень болеть и голос ненадолго пропасть может.
ЛАРА. Откуда вы знаете?
ЖЕКА. Так я это… (смущается) Вешался тоже. Давно, в детдоме. Вы только не думайте, что я ненормальный. Меня довели. Пацаны старшие денег требовали, на счетчик поставили. Нужно было или воровать идти, или… Ну, в общем, я предпочел повеситься, но плохо завязал узел, веревка до конца не затянулась. Я так и висел, как карась на крючке - хрипел и ногами дрыгал.
Все в ужасе смотрят на улыбающегося Жеку.
Из-за плюща выходит Генрих.
ГЕНРИХ. (мрачно) Сволочь ты, Марик. Это я должен был повеситься.
МАРАТ. (хрипло) Тебе никто не мешает.
ГЕНРИХ. Не скажи. История, которая повторяется дважды, становится фарсом. Не хочу быть посмешищем.
ЛАРА. Генрих! (со слезами) Ты не ушел?!
ГЕНРИХ. Не дождешься.
Марат с трудом садится, держится за горло.
МАРАТ. Посмешище теперь - я. Жалкий, убогий клоун. Впрочем, я был им всю жизнь...
ГЕНРИХ. Ой, вот только не надо самокопаний в моей беседке. Иди в дом, выпей виски. Ты прекрасно знаешь, где у меня хранится заначка.
МАРАТ. В дом? Ты пустишь меня в свой дом, Генрих?!
ГЕНРИХ. А куда тебя девать, сволочь?! Куда девать тридцать пять лет дружбы, скажи?! Лично я пока не придумал. Так что иди, жри мой виски, лежи на моем диване и эксплуатируй мой новый сортир.
МАРАТ. Генрих, ты… Человечище!
ГЕНРИХ. Думаешь, я не набью тебе морду?
МАРАТ. Господи, с каким наслаждением я буду вставлять выбитые тобой зубы. А может, даже и не буду.
ГЕНРИХ. Проваливай, пока я не начал прямо сейчас. Тебе надо окрепнуть, сволочь.
Марат тяжело поднимается, едва не падает.
Жека и Макс поддерживают его с двух сторон, уводят в дом.
Алена и Алиса уходят за ними.
ЛАРА. Ты не ушел, Генрих… Ты не ушел…
Лара подходит к Генриху, гладит его по плечам, по рукам, по голове.
ГЕНРИХ. А куда девать больше тридцати лет большой и прекрасной любви, Лара?! Я пока не придумал.
ЛАРА. (обнимает Генриха) Никуда… Никуда не надо ее девать. Я тебя люблю, Генрих. И любила всегда! Просто я не смогла убить в себе маленькую мерзкую дрянь, которая толкала меня на подлости.
ГЕНРИХ. Тебе нужно было рассказать про неё мне. Я сам бы ее убил. Одним ударом в висок.
ЛАРА. Если бы я знала! Если б я только знала, что могу настолько тебе доверять!
ГЕНРИХ. Конечно, можешь. Мы ведь не любовники, мы родные. Ну вот как… как эти пальцы. (показывает руку) Они двигаются, потому что у них одно сердце и одна голова.
ЛАРА. А что мы будем делать с Мариком?
ГЕНРИХ. Как – что? Жалеть. По-моему, он очень несчастный.
ЛАРА. А по-моему, просто дурак.
ГЕНРИХ. Несчастный дурак, который за деньги учит других, как не быть несчастными дураками.
Генрих и Лара смеются, обнимаются.
ЛАРА. Какая же я дрянь… Какая я потрясающая подлая дрянь.
ГЕНРИХ. Маленькая червоточинка только украшает настоящую женщину.
ЛАРА. Ты считаешь?
ГЕНРИХ. Ты же знаешь, червяки жрут только самые красивые и экологически чистые яблоки. Гадость, напичканная химикатами, их не интересует.
ЛАРА. Генрих, ты сейчас неправильно все сказал. Благородно, душевно, но неправильно. Ты не должен меня прощать. И Марика тоже.
ГЕНРИХ. Еще лет десять назад я бы его убил, а тебя бросил. А сейчас… Сейчас не могу.
ЛАРА. Почему, Генрих?
ГЕНРИХ. Потому что ты моя маленькая глупая девочка, а он мой друг. Подлая скотина, но все равно - друг.
ЛАРА. Генрих… А знаешь, все это, конечно, прекрасно, но я не хочу быть твоей родней.
ГЕНРИХ. Правда?!
ЛАРА. Я хочу, чтобы мы были любовниками. И чтобы ты от ревности придушил меня к чертовой матери!
ГЕНРИХ. Ну, держись, старушка…
Генрих и Лара страстно целуются.
ЛАРА. (отстраняясь) Генрих, я должна признаться тебе…
ГЕНРИХ. (перебивает) Нет, нет, на сегодня хватит. Еще одного признания я не переживу!
Генрих снова целует Лару, она ему отвечает.
ЗТМ.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Беседка.
К скамейке подходит Мила.
Она плачет.
Садится на скамейку, вытирает слезы.
В беседку заходит Жека, он не замечает Милу, потому что смотрит себе под ноги.
ЖЕКА. Да где же он…
Жека становится на колени, внимательно осматривает землю, заглядывает под плющ, под скамейку.
Мила поджимает ноги, Жека, наконец, замечает ее, медленно поднимается.
ЖЕКА. Ой, простите…
МИЛА. Вы что-то ищете?
ЖЕКА. Шуруповерт. Я куда-то дел его, пока тащил сюда вашего повешенного гостя.
МИЛА. (вскакивает) Дядя Марат?! Что с ним?!
ЖЕКА. Ничего страшного. Легкий суицидальный психоз на фоне хлипких перекрытий в теплице.
МИЛА. Он жив?!
ЖЕКА. Я же говорю, перекрытие не выдержало. Пострадали только помидоры.
МИЛА. (садится) Черт, загубил урожай…
Жека заглядывает Миле в глаза.
ЖЕКА. Если я не ошибаюсь, у тебя глаза на мокром месте.
МИЛА. Не ошибаешься.
ЖЕКА. Будет большой наглостью спросить - в чем дело?
МИЛА. "Антитромбин" утратил свои свойства.
ЖЕКА. Ничего не понял, но звучит устрашающе.
МИЛА. (всхлипывает) Марсик умер.
Жека делает скорбное лицо, крестится.
ЖЕКА. Молодой?
МИЛА. Три года.
ЖЕКА. (испуганно) О, господи…
МИЛА. Ты понимаешь, он был самый крепкий! Он пережил все наши эксперименты, а тут, после этой новой технологии с увеличением давления… Понимаешь, я удвоила количество атмосфер…
Мила рыдает, падает на грудь Жеке.
Жека ее обнимает.
ЖЕКА. Я всегда был против экспериментов. Непонятно, что выйдет, и выйдет ли вообще…
МИЛА. Можно, конечно, сделать скидку на его почтенный возраст. Но Марсик был крепче всех и абсолютно здоров.
ЖЕКА. Почтенный возраст?! Три года?!
МИЛА. (отшатывается от Жеки) Марсик - это лабораторная мышь. А ты что подумал?!
ЖЕКА. Тебе лучше не знать, что я подумал…
Мила снова плачет навзрыд, Жека ее обнимает, гладит по плечам.
ЖЕКА. Не плачь, пожалуйста. Это участь всех лабораторных мышей - умирать во имя спасения человечества. И потом… Вполне возможно, что он сдох просто от старости, а не от этого… увеличения количества атмосфер.
МИЛА. Ты прав. Не было чистоты эксперимента. Но другие мыши тоже плохо себя чувствуют.
Мила плачет навзрыд.
Жека гладит ее по голове.
ЖЕКА. Но не сдохли же.
МИЛА. Пока нет.
ЖЕКА. Вот и не надо рыдать раньше времени. (вытирает Миле слезы руками) Просто всемирный потоп какой-то. У тебя носовой платок есть?
Мила кивает, достает из сумки носовой платок, в который что-то завязано.
ЖЕКА. Что это?
МИЛА. Марсик. Не могла же я его выбросить.
ЖЕКА. (вздыхает, встает) Ну что ж, пойдем.
МИЛА. Куда?
ЖЕКА. Хоронить Марсика. Под яблоней, рядом с малинником, есть шикарное место. Сам бы там лежал с удовольствием.
МИЛА. (смеётся сквозь слезы) Тьфу на тебя!
Жека и Мила уходят.
ЖЕКА. Вот только лопаты у меня нет.
МИЛА. Да у тебя вечно чего-нибудь нет…
Мила наклоняется, поднимает с земли шуруповерт, отдает Жеке.
МИЛА. О, а вот и твой шуруповерт.
ЖЕКА. Отлично. Вместо лопаты вполне сойдет.
МИЛА. Подожди, я нарву с клумбы мамины розы!
ЗТМ.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Гостиная.
Макс стоит возле раскрытого шкафа.
Алиса в соблазнительной позе сидит на диване.
Алена собирает со стола свои бумаги.
МАКС. Я не понимаю, что мама делала в шкафу…
АЛИСА. Ты на меня так смотришь, будто это я засунула ее в шкаф.
МАКС. Точно. Это ты засунула ее в шкаф. Зачем?!
АЛИСА. (вскакивает) Ты ничего умнее не придумал?! Совсем крыша поехала!
Алена порывается уйти, но Макс ее останавливает.
МАКС. Нет уж, останься, пожалуйста. (кричит Алисе) Что мама делала в шкафу?!
АЛИСА. Вот и спроси у мамы!
МАКС. Мама в саду!
АЛИСА. Вот и иди в сад!
МАКС. (орет) Сама иди в сад!
Алена идет к двери, Макс опять останавливает ее.
МАКС. Нет уж, останься. Ты член семьи.
АЛИСА. А я, значит, не член?!
МАКС. А ты не член! Ты не член и должна быть в Йемене! А не здесь!
Алиса захлебывается от возмущения.
АЛЕНА. Раз уж вы меня не отпускаете, позвольте вмешаться в ваш тихий любовный щебет.
Алена вплотную подходит к Алисе.
АЛЕНА. Слушай, вот где твоя женская гордость?
АЛИСА. (отворачивается со слезами) Да черт ее знает…
АЛЕНА. А ты попробуй ее найди и заставь действовать.
Алиса стоит пару секунд, задумавшись.
Потом резко разворачивается, подходит к Максу, смачно плюет на него, хватает сумку и уходит, хлопнув дверью.
Макс стоит ошарашенный, концом пледа медленно вытирает лицо.
АЛЕНА. Извини. Я думала, она отделается пощечиной.
МАКС. Ничего. Я заслужил.
АЛЕНА. Ты ей сильно пудрил мозги?
МАКС. (садится) Да, в общем, не очень… Так… Как обычно - съемная квартира, маленькие подарки, очень разнообразный секс, туманные обещания и неопределенные перспективы.
АЛЕНА. Туманные обещания и неопределенные перспективы рано или поздно заканчиваются тоскливым одиночеством и петлей на шее.
Алена кивает на окно, намекая на повешенного Марата.
МАКС. (мрачно) Я уже понял.
Алена садится рядом с ним.
АЛЕНА. Ты совсем её не любил?
МАКС. (смотрит на Алену) Я об этом не думал.
АЛЕНА. Плохо. Даже мыши пытаются думать. Даже мыши привязываются к партнерам так, что когда один умирает от опытов, второй сдыхает просто от тоски.
МАКС. А хочешь… Хочешь, я буду твоей подопытной мышью?
Алена смотрит на Макса сначала удивленно, потом в глазах у нее появляется интерес.
АЛЕНА. Слушай… А интересная мысль! (показывает бумаги) Мне тут некоторые расчеты надо сделать с физическими нагрузками, а у мышей слишком маленький круг кровообращения и слишком мелкое сердце.
МАКС. Я готов бросить свою никчемную жизнь к ногам человечества, готов предоставить свое большое сердце для опытов!
АЛЕНА. Да ладно, помрешь не больно. Там всего-то и надо на тренажере побегать и кровь сдать. Остальное - без тебя.
МАКС. Жаль… Очень жаль, что без меня.
Слышится звук шуруповерта.
ЗТМ.
ЭПИЛОГ
Мила и Лара с красивыми прическами, в нарядных платьях накрывают на стол.
Генрих сидит на диване с планшетом.
ЛАРА. (расставляя тарелки) Не ожидала, что эта Алиса так быстро его окрутит. Ну куда ему жениться?! Куда?! Двадцать семь лет! Мальчишка еще совсем!
МИЛА. (расставляет фужеры) То есть, я в тридцать два - старуха, а Макс в двадцать семь – мальчишка?
ЛАРА. Да!
Лара ловит на себе суровый взгляд Генриха, садится на стул.
ЛАРА. То есть, нет. (теребит край скатерти) Я совсем не то хотела сказать…
МИЛА. (язвительно) А что же ты хотела сказать, мама?
Из двери выходит Марат.
Он меланхолично, как привидение, проходит мимо стола.
Марат бледен, мрачен, на нем халат и пушистые тапочки Генриха.
ЛАРА. Может, перекусишь, наконец, Марик?
МАРАТ. (не поворачивая головы, на одной ноте) Не хо-чу…
Марат скрывается за дверью туалета в другом конце гостиной.
ЛАРА. Страшная депрессия у человека. Неделю уже ничего не ест и не пьет. Не помер бы…
МИЛА. Не переживай, он ночами из погреба твои консервы таскает.
ЛАРА. Ка-ак?! Генрих, ты знал?!
ГЕНРИХ. Понятия не имел.
ЛАРА. Это вот все твой либерализм - пусть поживет, пусть в себя придет… Он высококвалифицированный психотерапевт, владеющий гипнозом, между прочим!
ГЕНРИХ. Ну и что?
ЛАРА. У него не может быть депрессии! В принципе.
ГЕНРИХ. Одно дело - лечить других, и совсем другое - заболеть самому. Думаешь, у хирургов не бывает аппендицита?
ЛАРА. Сравнил! Во всяком случае, хирург с аппендицитом не опустошает погреб своих друзей.
ГЕНРИХ. (саркастически) Мы больше, чем друзья, Лара. Ты разве забыла?
Лара резко встает, отворачивается, продолжает расставлять тарелки.
Мила садится, смотрит на мать.
МИЛА. Ты хотела мне что-то сказать, мама.
Лара замирает, подходит к Миле, прижимает ее голову к себе.
ЛАРА. Прости меня, дочка.
МИЛА. (глухо) За что?
ЛАРА. За мой террор. За твое испорченное детство. За ужасную юность. За то, что заставляла тебя постоянно чувствовать себя виноватой. За то, что говорила, что ты некрасивая, не талантливая, не остроумная… За то, что чуть не заставила тебя поступить в педагогический вместо биологического. За то… что хотела тебя разлучить с любимой девушкой.
МИЛА. Мамочка!
Лара прижимает Милу сильнее к себе.
ЛАРА. Молчи. Я знаю, как виновата, я поняла, что мной двигала не любовь, а обыкновенная женская ревность. Да, представляешь, я, кажется, завидовала тебе - что ты моложе, ярче, талантливее, свободнее и сильнее… Оказывается, в каждой женщине сидит не только мать, но и стерва, которая не терпит рядом прекрасных, умных и тонких девочек…
ГЕНРИХ. (под нос) Ну, не в каждой…
ЛАРА. Я очень тебя люблю.
МИЛА. (обнимает Лару) Я тоже очень тебя люблю, мамочка.
Слышится звук спускаемой воды в туалете.
Мимо стола в обратном направлении снова как привидение проходит Марат.
ЛАРА. Я так тебя люблю, что готова принять тебя любую, одобрить любой твой выбор. А хочешь… Хочешь, сыграем твою свадьбу с Аленой?! Я позову кучу гостей - друзей, знакомых, далеких и близких, соседей, - всех позову! Я даже своих коллег из гимназии приглашу - и плевать, пусть меня увольняют, пусть думают, что хотят!
Генрих сидит на диване и откровенно любуется Ларой.
ЛАРА. Загса, конечно, не будет, но свадьбу отгрохаем - ого-го! Небеса содрогнутся! Счастье дочки для меня важнее всего.
Мила отстраняется от Лары.
МИЛА. Мам, ты, что, правда в это поверила?
ЛАРА. Во что?
МИЛА. Ну, что мы с Аленкой собираемся вместе жить?!
ГЕНРИХ. (откладывает планшет) Вообще-то, я в это тоже поверил. (вскакивает) Даже Макс в это поверил!
МИЛА. Пап, мам! Ну вы чего?! Это же была шутка!
ЛАРА. Шутка?! Ты сказала - шутка?!
МИЛА. Ну конечно! Я хотела вас немножко шокировать, особенно тебя, мам, за твои вечные - "старая дева" и "ты никому не нужна". Хотела встряхнуть, проучить, ну ладно – отомстить, если уж быть до конца честной. На самом деле нам с Аленой просто надо было где-то пожить вместе несколько дней. Ну, чтобы поработать над экспериментальным лекарством и сделать последние расчёты! Я думала, вы догадаетесь…
Мила замолкает, заметив окаменевшие лица родителей.
МИЛА. Ну, простите меня… Простите, пожалуйста! Я не думала, что все так далеко зайдет.
Лара смотрит на Генриха, пальцем показывает на Милу.
ЛАРА. Вот! Вот оно, твое воспитание!
ГЕНРИХ. Нет уж! Это твоя политика закручивания гаек! Получила?! Все тираны рано или поздно становятся ничтожными клоунами! Давай, зови всех на свадьбу своей дочери! На! (протягивает Ларе телефон) Давай! Звони прямо сейчас!
МИЛА. Мам, пап, не ссорьтесь. Свадьба все-таки будет.
Лара и Генрих замолкают, смотрят на Милу.
ЛАРА. (грозно) Кто она?!
МИЛА. Я вас сейчас познакомлю.
Мила выбегает из гостиной.
Лара обессиленно садится на стул.
ЛАРА. Ты что-нибудь понимаешь, Генрих?
Мимо в халате и тапках снова с мрачным лицом проходит Марат, скрывается в туалете.
Генрих и Лара провожают его глазами.
ГЕНРИХ. (язвительно) А вот надо было домом заниматься, а не ходить налево. Теперь расхлебывай.
ЛАРА. Я думала, у тебя хватит благородства не попрекать мнея.
ГЕНРИХ. Ты слишком многого хочешь, дорогая.
В гостиную входит Мила.
Она за руку ведет Жеку.
МИЛА. Вот, мам, познакомься. Это мой жених Жека. То есть, Женя, конечно, но Жека душевнее.
ЛАРА. (сходит с лица) Надеюсь, это опять шутка?!
Генрих громко хохочет, бьет Жеку по плечу.
ГЕНРИХ. Нет, ну а что?!! Не придется каждый раз тратиться на ремонт!
ЖЕКА. Да, да, только на материалы.
Лара становится еще мрачнее.
МИЛА. Мама, ты обещала принять любой мой выбор.
ЛАРА. (Жеке) Выпить хотите, выбор?
ЖЕКА. Я, вообще-то, не пью, но ради такого случая…
Генрих наливает в рюмки коньяк.
ГЕНРИХ. Ради такого случая вы должны нажраться в хлам, молодой человек!
ЛАРА. Генрих! Прекрати! У тебя уже есть один собутыльник. (кивает на туалет)
ГЕНРИХ. Собутыльников, дорогая, много не бывает. Особенно - в кругу семьи.
Слышится стук в дверь.
ЛАРА. Это они.
Лара бросается к двери, попутно у зеркала поправляет прическу.
Лара открывает дверь.
В гостиную входит Макс.
МАКС. Привет, маман, хай, папан!
ЛАРА. Ты один?! А где невеста? Я старалась, готовила…
МАКС. Она там что-то записывает. Ее озарило.
ЛАРА. Кого озарило? Алису?!
ГЕНРИХ. Алиса умеет писать?! Вот новость так новость…
МАКС. Да что вы заладили - Алиса, Алиса… Милая, заходи!
Макс выходит, но тут же возвращается, толкая перед собой что-то записывающую на ходу в блокнот Алену.
МАКС. Вот, разрешите представить, кандидат биологических наук, старший научный сотрудник лаборатории изучения свойств крови института цитологии и генетики Алена Буравская!
АЛЕНА. Здрасьте…
Лара сходит с лица, падает на стул, сильно бледнеет.
ЛАРА. А где Алиса?
МАКС. Запомни, мама - Алиса в Йемене.
ГЕНРИХ. А по-моему, прекрасная невеста. С научной степенью и перспективой Нобелевской премии.
ЛАРА. (Миле) Ты знала?!
МИЛА. (прыскает) Мам, честное слово - нет. (Алене) Ну ты даешь, подруга…
Слышится звук спускаемой воды в туалете.
Из туалета выходит Марат, медленно и меланхолично проходит мимо стола.
Лара хватает Марата за руку.
ЛАРА. Так, стой!
Марат останавливается, как вкопанный, с таким же отрешенно-понурым лицом.
ЛАРА. Этой свадьбы не может быть!
МИЛА. Чьей? Моей?! Да я и спрашивать не буду!
МАКС. Мам, ну не начинай…
ЛАРА. (кричит) Этой свадьбы не может быть, я сказала! Ты и ты! (показывает на Алену и Макса) Вы не сможете пожениться, потому что… Потому что… (закрывает руками лицо) Потому что Алена - дочь Марата, а Макс - его сын.
Повисает напряженная тишина.
У Марата округляются глаза.
МИЛА. (тихо) Ну, мам, ты даешь… Надеюсь, ко мне и Жеке дядя Марат не имеет никакого отношения?
ЛАРА. Нет.
МИЛА. Ф-фу-у… Слава богу…
ГЕНРИХ. Что-то подобное я подозревал…
ЛАРА. Прости, Генрих. Я хотела тебе сказать, но не успела…
ГЕНРИХ. Да конечно, где же успеть-то, за двадцать семь лет!
МАРАТ. (бросается к Максу) Сынок!!!
МАКС. (отшатывается) Э-э… Дядя Марат, я бы на вашем месте губу не раскатывал! Мама, ты ничего не путаешь?
ЛАРА. Не путаю.
ГЕНРИХ. А я-то думал, в кого он такой балбес?!!
МАРАТ. (тянет руки к Алене) Доченька…
АЛЕНА. (отступает на шаг) Слушайте, я не знаю, что за страсти у вас тут творятся, но с чего вы взяли, что этот придурок - мой отец?
МАРАТ. Понимаешь, доченька, у меня с твоей мамой когда-то давно был, мягко говоря, роман…
АЛЕНА. А, так ты тот самый козел, от которого она забеременела, и который ее бросил?
МАРАТ. Да. Я тот самый козел.
АЛЕНА. Так у нее тогда выкидыш был. От стресса. А я родилась потом, через три года, когда она вышла замуж за папу.
МАРАТ. То есть, ты… не выкидыш?! И тебе не тридцать лет?!
АЛЕНА. Сам ты выкидыш. (достает из сумки паспорт, показывает) Да вот, посмотрите - вот год рождения. И в свидетельстве о рождении отец записан - Петров Иван Васильевич. Хотите, сделаем генетическую экспертизу, в конце концов!
МАКС. (обнимает Алену) Как я рад… Как же я счастлив, что ты не моя сестра!
АЛЕНА. Честно говоря, я, как биолог, тоже была бы не в восторге, если бы ты оказался моим родным братом.
ГЕНРИХ. (Марату) Ну, что?! Съел?! Мое воспитание победило твои дурные гены! Смотри, какой красавец вымахал!
МАРАТ. Красавец - это как раз в меня.
ГЕНРИХ. А умный и благородный - в меня!!!
МАРАТ. (жалобно) На свадьбу-то хоть позовете?!
Все переглядываются, прыскают.
ЛАРА. А что с тобой делать? Придется позвать. А то опять повесишься где-нибудь в надворных постройках.
У Алёны звонит телефон.
АЛЁНА. (в трубку) Да, мама… (слушает, светлеет лицом, кричит) Урра-а!! Все мыши выжили!
МИЛА. А как же Марсик?
АЛЁНА. Марсик умер от старости! Эксперимент удался! Мы получим грант и спасем человечество! Урра-а-а!!!
МИЛА. Урра-а!!!
Все переглядываются, сначала робко, а потом все увереннее кричат "УРА!!!".
Громче всех кричит Марат.
МАРАТ. Урра-а-а-а!!!!!
ЗАНАВЕС
Все права принадлежат автору и защищаются РАО и законом Р.Ф. об авторских правах.
Постановка пьесы возможна только после заключения прямого контракта между Автором и Театром.
