Email:

ВНИМАНИЕ! ВСЕ АВТОРСКИЕ ПРАВА НА ПЬЕСУ ЗАЩИЩЕНЫ ЗАКОНАМИ РОССИИ, МЕЖДУНАРОДНЫМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ, И ПРИНАДЛЕЖАТ АВТОРУ. ЗАПРЕЩАЕТСЯ ЕЕ ИЗДАНИЕ И ПЕРЕИЗДАНИЕ, РАЗМНОЖЕНИЕ, ПУБЛИЧНОЕ ИСПОЛНЕНИЕ, ПЕРЕВОД НА ИНОСТРАННЫЕ ЯЗЫКИ, ВНЕСЕНИЕ ИЗМЕНЕНИЙ В ТЕКСТ ПЬЕСЫ ПРИ ПОСТАНОВКЕ БЕЗ ПИСЬМЕННОГО РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРА. ПОСТАНОВКА ПЬЕСЫ ВОЗМОЖНА ТОЛЬКО ПОСЛЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПРЯМОГО ДОГОВОРА МЕЖДУ АВТОРОМ И ТЕАТРОМ.

ВНИМАНИЮ НАРОДНЫХ И САМОДЕЯТЕЛЬНЫХ ТЕАТРОВ! ПЬЕСА ЗАПРЕЩЕНА К ПОСТАНОВКЕ БЕЗ СОГЛАСОВАНИЯ С АВТОРОМ. ЕСЛИ НЕСОГЛАСОВАННАЯ ПОСТАНОВКА БУДЕТ ОСУЩЕСТВЛЕНА, ОНА БУДЕТ СЧИТАТЬСЯ ПИРАТСКОЙ, И ЕЙ БУДУТ ЗАНИМАТЬСЯ ЮРИДИЧЕСКИЕ СЛУЖБЫ РОССИЙСКОГО АВТОРСКОГО ОБЩЕСТВА И ГИЛЬДИИ ДРАМАТУРГОВ РОССИИ.

ВЫШЕ ТОЛЬКО ЗВЁЗДЫ
Трагикомедия в четырех действиях с эпилогом.

Бомж Гена спокойно живет на помойке и радуется жизни. Ровно до тех пор, пока его знаменитая дочь Маша, о существовании которой он даже не догадывается, не погибает, оставив "папочке" многомиллионное наследство. Став наследником, Гена сталкивается с презрением и надменностью окружения Маши и попытками обобрать его до нитки. Но Гена оказывается далеко не так прост, как о нем думают…

Действующие лица: ГЕНА – БОМЖ ЗИНОН – БОМЖ, ДРУГ ГЕНЫ НЕЛЛИ – АДВОКАТ МАРК – ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ ЭРНЕСТ КОНСТАНТИНОВИЧ – ДИРЕКТОР АРТУР – ПОЧТИ МУЖ ДИ – МОДЕЛЬ, ПОДРУГА КОЛЯ – ДРУГ ДЕТСТВА

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Поздний вечер.

Во дворе дома стоит мусорный контейнер.

Склонившись над контейнером, спиной к нам, в мусоре с помощью палки роется Гена.

Его внешний вид и одежда не дают усомниться, что он стопроцентный бомж.

На нём рваный, длинный, сильно поношенный плащ, шляпа с обвисшими полями, на ногах – сношенные старые тапки без задника.

У ног Гены стоит старая драная сумка.

Гена роется обстоятельно, подцепляет палкой какую-то тряпку, вытягивает ее из контейнера – это старая, рваная женская комбинация. Гена отбрасывает ее, роется дальше, достает коробку из-под торта, открывает – там, словно в издевку, лежит кирпич.

Гена в сердцах швыряет коробку с кирпичом за контейнер.

Раздается истошный крик Зинона.

ЗИНОН. А-а-а-а!!!

Гена с криком отскакивает от контейнера.

ГЕНА. (вскрикивает) А!

Из-за контейнера, держась за лоб, встает Зинон.

У него весьма эксцентричный вид – на голове старая офицерская фуражка, вместо куртки – рваная женская кофта.

На лбу, из-под пальцев Зинона, течет кровь.

ЗИНОН. (увидев Гену) Генка! Ты, что ли?!

ГЕНА. Зинон!!!

ЗИНОН. Э-эх… Не промахнулся, гад! Прямо в лобешник зарядил!

Зинон выходит из-за контейнера, вытирает кровь полой своей кофты.

У него в свободной руке небольшая котомка.

ГЕНА. Сам, небось, остатки торта сожрал, а в коробку кирпич положил?

ЗИНОН. (миролюбиво) Ну, сам, сам… Пошутить хотел.

ГЕНА. Так чего ж тогда рядом лёг, лошара?!

ЗИНОН. Не подумал.

ГЕНА. Это называется "не рой яму другому"… Как урожай сегодня? (кивает на контейнер)

ЗИНОН. Да как… Кризис! Все сжирают, гады, ничего не выбрасывают, даже колбасные шкурки.

ГЕНА. (принюхивается к Зинону) Врёшь…

ЗИНОН. (отступает на шаг) Да ты чё, Ген… Двое суток маковой росинки во рте… рту не было…

ГЕНА. (надвигаясь, принюхивается) А почему от тебя чесноком несёт?

ЗИНОН. (отступая) Ага, трюфеля жрал и хренодером закусывал! Чё б умнее придумал! Дерьмом от меня несёт. Как и от тебя, кстати…

ГЕНА. Че-его?!

Гена бросается на Зинона, завязывается беспорядочная нелепая потасовка – Гена путается в полах своего длинного плаща, с Зинона слетает фуражка, он роняет котомку.

Драка при этом довольно беззлобная, скорее, шутливая.

Зинон пытается подсечь Гену подножкой.

ЗИНОН. Сегодня понедельник, а значит, чётная сторона – моя!

Гена уворачивается от подножки, пытается пнуть Зинона.

ГЕНА. Сегодня вторник, лошара, а значит, чётная сторона – моя!

ЗИНОН. Да чтоб я так жил – восемь вторников в неделю, и все мои! Понедельник сегодня!

ГЕНА. Вторник!

ЗИНОН. Чем докажешь?!

ГЕНА. Интуиция!

ЗИНОН. Ой, бля, доказательство… Прям как у гениального сыщика! Понедельник сегодня, по-не-дель-ник!

Гена, изловчившись, валит Зинона на землю, занимает позицию победителя – сверху, придавив Зинона коленом.

ГЕНА. Врёшь и не краснеешь, лошара. Какого хрена ты сюда не в свой день приперся?! Ну?! Отвечай!

ЗИНОН. (сдавленно) Перепутал. Пусти, больно. Ты же знаешь, у меня позвоночник сломанный…

Гена отпускает Зинона.

ГЕНА. Вот совесть у тебя есть, Зинон?! На той стороне – и детский сад, и кафешка, и мэрия! А на этой – только женская консультация и три ведомственных дома Академии наук. Тут крысам поживиться, и то – нечем…

Зинон садится, прислонившись спиной к мусорному контейнеру – он пытается отдышаться после борьбы.

Гена садится рядом с ним.

ГЕНА. Чего тут было-то хоть, расскажи…

ЗИНОН. Бутерброд недоеденный с колбасой "Кремлёвская", врачиха, небось, какая-то из консультации не доела.

ГЕНА. О! Говорил же, чесноком тянуло. А ещё что?

ЗИНОН. Полпакета забродившего сока.

ГЕНА. Ё! Да ты чё?! И сильно забродил?

ЗИНОН. Да так… Градусов пять, не больше.

ГЕНА. (мечтательно) Градусов пять… Вино практически. А ещё что?

ЗИНОН (чересчур поспешно) Сам говоришь, тут крысам поживиться и то нечем.

Гена подозрительно смотрит на Зинона.

ГЕНА. А вот врать ты не умеешь, Зинон. Вот не умеешь ты врать!

ЗИНОН. (глядя на небо) Етитская сила, красота-то какая! Ты глянь, луна полная…

Гена поднимает голову вверх, любуется.

ГЕНА. И правда… А звёзды, звёзды-то, засранцы, ишь, какие хороводы вокруг неё водят! В глаза заглядывают, мол, чего изволите, сударыня?! Смотри, смотри! Падает! (показывает рукой вверх) Успел желание загадать?!

ЗИНОН. Да нет у меня желаний, Ген… Вернее, есть одно, но такое грех загадывать.

ГЕНА. Это какое же?

ЗИНОН. Сдохнуть поскорее. Причём, без боли и без страданий – заснуть и не проснуться. Вот.

ГЕНА. Дурак ты, Зинон. А я вот желание загадать успел.

ЗИНОН. И какое?

Гена пару секунд колеблется, словно не решаясь сказать, потом выпаливает.

ГЕНА. Свадьба! Прикинь, завтра вон ту кафешку арендуют под свадьбу, там столы ломятся, выпивки на миллион, все пьяные, ничё не соображают, и всю жратву с выпивкой на помойку выносят!

Зинон, опешив, некоторое время смотрит на Гену, начинает ржать.

ГЕНА. (обиженно) Ты чего?

Зинон хохочет все громче, загибается от смеха.

ГЕНА. Ты чего ржёшь, лошара?!

ЗИНОН. (успокаиваясь) Ох… Геныч… Разучились мы с тобой мечтать… Ох, разучились!

ГЕНА. Не, ну я, конечно, могу загадать – стать завтра миллионером. Но это же нереально, Зинон.

ЗИНОН. (вздыхает) То, что ты загадал, ещё нереальнее. Кто же еду вместе с выпивкой со свадебного стола выбрасывает? Что не съедят, официанты с собой унесут. Закон жизни.

ГЕНА. (вздыхает) Да знаю я… Но помечтать-то можно.

ЗИНОН. А я придумал, что мне загадать! (смотрит на небо) Щас, может, ещё одна брякнется…

ГЕНА. И что?

ЗИНОН. Ага, щас прям и рассказал тебе. Желания нельзя говорить, а то не сбудутся.

Гена обиженно отодвигается.

ГЕНА. Сволочь ты, Зинон. Я к тебе со всей душой, по-человечески, а ты…

В котомке у Зинона неожиданно звонит телефон. Зинон испуганно вздрагивает, крепко прижимает котомку к груди.

ГЕНА. Та-ак… Не понял… И откуда у тебя мобильник?

ЗИНОН. Я… э-э… тут… ну… Как бы это сказать…

ГЕНА. (вскакивает) Откуда мобильник, я спрашиваю?! (рвёт на себя котомку Зинона) В моей помойке нашел?!

ЗИНОН. Этот контейнер принадлежит женской консультации!

ГЕНА. Да ты что?! А ты никак телефон собираешься хозяйке вернуть?!

Гена тянет котомку к себе, Зинон – к себе. Телефон настойчиво звонит.

ЗИНОН. И собираюсь!

ГЕНА. (вырывает котомку) Это сегодня мой контейнер! И телефон – мой!

Гена развязывает котомку, достает телефон, отбрасывает котомку.

ГЕНА. Ни фига себе… Крутой какой! Тыщ за пять загнать можно…

Зинон с болью смотрит на телефон в руках Гены, губы его дрожат от обиды, руки трясутся.

ЗИНОН. (жалобно) Мне лекарства нужны, Геныч… Ты же знаешь, мне без лекарств – никак, боли в спине такие, что хоть в петлю лезь…

ГЕНА. (сбрасывает вызов) Знаю я! Водяра твоё лекарство. Сегодня мой день. Все, точка.

Зинон сникает, горбится, поднимает с земли котомку.

ГЕНА. (роется в телефоне) Ну-ка, посмотрим, что здесь… Это же надо, такого красавчика – и на помойку!

Гена читает что-то в телефоне, сходит с лица, протягивает телефон Зинону.

ГЕНА. Не, держи. Он мне не нужен.

ЗИНОН. Ты чего, Ген? Он твой. Я и правда, оборзел малость, не на свою территорию сунулся.

ГЕНА. Бери, я сказал! Не нужен он мне! Или сейчас выброшу!

Гена замахивается, Зинон вскакивает, выхватывает у него телефон, открывает последнее сообщение, читает вслух.

ЗИНОН. «Если ты не сделаешь аборт, то между нами все кончено». Так, отправлено от Юрасика четыре часа назад… (вздыхает) Теперь понятно, почему он в помойке… И почему у женской консультации, тоже понятно… Как думаешь, Геныч, она сделает аборт?

ГЕНА. Какая мне разница?

ЗИНОН. Раз телефон выбросила, то есть шанс, что не сделает. А ты чего так психуешь?

ГЕНА. Я?!

ЗИНОН. Ну да, вон, лица на тебе нет. Колись, что случилось.

ГЕНА. (отмахивается) Да ничего. Просто вспомнилось…

ЗИНОН. Да что вспомнилось-то?!

ГЕНА. Двадцать лет назад я отправил точно такую же телеграмму своей девушке. Слово в слово. Мистика просто какая-то.

ЗИНОН. Ну, во-первых, начнем с того, что ты не Юрасик!

ГЕНА. Хрен редьки не слаще.

ЗИНОН. А во-вторых, дело житейское. Тебя, что, совесть до сих пор мучает?

ГЕНА. (подумав) Нет. Но читать такое – ужас, как неприятно. Словно кто-то пальцем из прошлого погрозил.

ЗИНОН. Да ладно. Хули нам, свободным людям – бояться какого-то пальца из прошлого.

Гена поднимает сумку, Зинон его обнимает, они идут, словно закадычные друзья.

ЗИНОН. Твоя-то аборт сделала?

ГЕНА. Моя – да. Только я её все равно бросил. Достала она меня – человек, говорит, должен мечтать много зарабатывать, иметь большой дом и много детей с собакой. А разве можно мечтать по приказу?!

ЗИНОН. Да, бабы, они такие – не угодишь. Нет мечты – плохо, есть мечта – ещё хуже. Я вот мечтал…

Слова Зинона заглушает полицейская сирена.

ГЕНА. Шухер! Менты опять облаву устроили! Щас шмонать будут!

Гена и Зинон мечутся, не зная, куда бежать – сирена звучит будто бы со всех сторон.

ЗИНОН. (показывает) Туда! Там в заборе дыра, и тропинка как раз к нашей теплотрассе ведет! Успеем!

Гена и Зинон убегают.

Полицейская сирена затихает.

ЗТМ.

СЦЕНА ВТОРАЯ

В темноте появляется блуждающий луч фонаря.

Он выхватывает какие-то ящики, ворох тряпья, остатки пиршества на газете.

ГОЛОС ЗИНОНА. Етитская сила! Вот повезло-то! Прямо из-под носа ушли!

В свете фонаря показывается Гена.

ГЕНА. Да не говори. Я уже опять приготовился в приюте ночь кантоваться. Ненавижу богадельни!

ЗИНОН. Стой!

Луч фонаря замирает, выхватывает фрагмент старой ободранной стены.

ГЕНА. Ты чего?

ЗИНОН. Запах. Чуешь?!

ГЕНА. (шумно принюхиваясь) Нормальный запах. Плесень, крысы, моча…

ЗИНОН. Не-е-е… Ты принюхайся хорошенько. Пахнет Шанель номер пять. Я этот запах хорошо знаю, им моя Верка мазалась, пока я спину себе не сломал, и она меня из дома не выперла. Потом, наверное, тоже мазалась, но я, как грится, уже ее не обонял.

ГЕНА. Да, видать, хорошо я тебе в лобешник кирпичом зарядил. Пошли, обоняльщик! У нас тут, куда ни плюнь – везде Коко собственной персо…

Луч фонаря внезапно выхватывает из темноты Нелли – молодую красивую женщину в деловом элегантном костюме, в туфлях на каблуках, в очках и со строгой причёской.

Нелли прижимает к себе дорогой кожаный портфель.

Вид у неё немного испуганный, но держится она с достоинством.

Гена и Зинон замирают.

ЗИНОН. (потрясенно) Етитская сила!

ГЕНА. Ё… прст…

Нелли изящным жестом поправляет очки, вздёргивает подбородок.

НЕЛЛИ. (дрожащим, но полным достоинства голосом) Здравствуйте. Мне нужен Геннадий Иванович Хохлов. Вокзальные… э-э… маргиналы сказали, что он обитает здесь!

ЗИНОН. Ети-итская сила…

ГЕНА. Ё… прст…

НЕЛЛИ. (уже более уверенно) Где я могу найти Геннадия Ивановича Хохлова?

ЗИНОН. (откашлявшись) Так, это… Вторая дверь по коридору налево. Там на приемной табличка висит с его именем.

ГЕНА. Ага. Только, это… Он без записи не принимает, а запись на полгода вперед. Уж извините… мадам Коко.

НЕЛЛИ. (слегка теряя спесь) Господа, я понимаю, что выгляжу здесь, мягко говоря, слегка неуместно…

ЗИНОН. (перебивает) Это очень мягко говоря, мадам! Очень!

НЕЛЛИ. (с прежней спесью выпаливает) Но у меня к господину Хохлову очень важное дело!

Зинон вопросительно смотрит на Гену.

Гена некоторое время стоит в нерешительности.

Наконец, решившись, Гена вытягивается в струнку, поправляет воображаемый галстук и делает шаг вперед.

ГЕНА. Ну, я Геннадий Иванович. Ну, я – Хохлов.

НЕЛЛИ. Вы паспорт показать можете?

ЗИНОН. Етитская сила не дремлет, Геныч. Валим отсюда!

Зинон хватает Гену за руку, тянет к выходу.

Гена решительно вырывает руку, шарится в карманах своего безразмерного длинного плаща.

ГЕНА. (делая странные "па" в поисках документа) Только из уважения к вашему французскому шарму, мадам… Только исключительно из уважения и восхищения вашей смелостью. Одна, на шпильках, дыша духами и туманами, в подвал, практически на верную смерть…

Гена замирает, запустив руку глубоко в карман.

ГЕНА. Зинон, а что у нас сегодня на ужин?

ЗИНОН. Как – что?! Шашлык. Ты разве не догадался?

ГЕНА. (недовольно кривится) Опять худой дэвушка?

Нелли испуганно пятится, раскрывает портфель.

ЗИНОН. Они, суки, щас все фитнесом занимаются. Где я тебе «толстый дэвушка» возьму?

Гена резким движением, как будто выхватывая нож, вырывает из кармана паспорт и "втыкает" его в пространство перед Нелли.

Нелли отпрыгивает, молниеносно выхватывает из портфеля электрошокер.

НЕЛЛИ. Не приближайтесь ко мне! Здесь два миллиона вольт!

ГЕНА. (с вальяжной ухмылкой) Это паспорт, мадам Коко. А вы что подумали?

Нелли берёт себя в руки, выхватывает у Гены паспорт.

НЕЛЛИ. (высокомерно) Мадемуазель, если уж на то пошло…

Гена и Зинон дурашливо переглядываются, делая гримасы – мол, видал, какая важная птица – «мадемуазель!»…

Нелли раскрывает паспорт, смотрит, возвращает Гене.

Достаёт из портфеля носовой платок, вытирает руки.

После этого достает удостоверение, раскрывает, показывает Гене.

НЕЛЛИ. Меня зовут Нелли Максимовна Наумова. Я адвокат Марии Красновой.

ГЕНА. И чё? Я здесь при чём?

НЕЛЛИ. (оглядываясь) Здесь есть, где присесть?

ГЕНА. Зинон, трон для мадемуазель Коко!

Зинон откуда-то из темноты выдвигает старое драное кресло с торчащими из спинки пружинами.

Нелли брезгливо садится на край кресла, не касаясь спинки, достает из портфеля папку, из папки – бумагу. Протягивает бумагу Гене.

ГЕНА. (отталкивает руку с бумагой) А можно коротко на словах? А то я пенсне на своей вилле в бассейне утопил.

НЕЛЛИ. Если коротко, то ваша дочь, Мария Краснова, трагически погибла неделю назад. Всё свое имущество и деньги на счетах она завещала вам, Геннадию Ивановичу Хохлову.

ГЕНА. Дочь?! Но у меня нет детей!

НЕЛЛИ. Ошибаетесь. Незадолго до своей смерти Мария наняла частного детектива, чтобы найти своего отца. Это оказалось непросто, но детектив постарался. Он вычислил город, где вы живёте, вот только найти вас не смог. Маргиналы на вокзале оказались с ним не так откровенны, как со мной.

ГЕНА. У меня нет детей, ты оглохла, шашлык недоделанный?!

ЗИНОН. (хватает Гену за руку) Слышь, Геныч… Ты, это, не кипятись. Завещание всё-таки. К такому документу с уважением надо.

ГЕНА. (кричит) Ещё раз для тупых! У меня нет…

Гена замолкает на полуслове, застывает с открытым ртом.

ЗИНОН. Вот. И я о том же. Ты уверен, что та твоя краля сделала аборт?

ГЕНА. (сглатывает) А… сколько лет этой… Марии Красновой?

НЕЛЛИ. Двадцать один.

ГЕНА. (ходит по подвалу) Двадцать один… Двадцать один… Мне сорок два, значит… Чёрт, а ведь Надюха, и правда, кажется, Красновой была…

Гена вырывает у Нелли бумагу.

ГЕНА. (читает) "Я, Мария Геннадьевна Краснова, завещаю двадцать миллионов долларов, трёхкомнатную квартиру в доме на Котельнической набережной, дом на Рублёвском шоссе, виллу в Майами и холдинг "Рассвет" моему отцу Геннадию Ивановичу Хохлову"…

Зинон длинно присвистывает.

ЗИНОН. Двадцать миллионов и дом на Рублёвке! Да-а, Геныч… Ни фига се, тебя звёздочка поцеловала. А ты говорил, жратва со свадебного банкета это предел мечтаний.

Гена трясёт завещанием перед носом у Нелли.

ГЕНА. Это розыгрыш, да?! Скажи, мадемуазель Коко, это дурацкий розыгрыш?!

НЕЛЛИ. Нет. Это правда.

ГЕНА. (хохочет) Правда?! Она, что, нефтяной магнат, моя так называемая дочь?! Откуда у нее эти миллионы в двадцать один год?!

НЕЛЛИ. Мария Краснова была очень известной топ-моделью. Ведущие мировые брэнды боролись за право заключить с ней контракт. Её приглашали сниматься в своих фильмах известные голливудские режиссеры. Ваша дочь была знаменитостью, господин Хохлов. Настоящей звездой.

Гена садится на ящик, обхватив голову руками.

ГЕНА. Но… Почему мне?!

НЕЛЛИ. Маша была одинока. Её мать умерла несколько лет назад, мужа у неё не было, детей тоже. В последние годы она мечтала найти отца, и как я уже говорила, даже наняла детектива. Но… Обстоятельства сложились так, как сложились. В ближайшее время вы должны приехать в Москву, чтобы вступить в права наследования. Вот моя визитка.

Нелли встает, протягивает Гене визитку.

Гена берёт визитку, рассматривает, прячет в карман.

ГЕНА. Вас проводить, мадемуазель Коко? У нас тут небезопасно.

НЕЛЛИ. Спасибо. Насколько я поняла, самый опасный и неприятный тип во всей округе – это вы, Геннадий Иванович. Так что до встречи в моем офисе. И не забудьте хорошенько помыться.

Нелли уходит, Гена смотрит ей вслед.

ГЕНА. Стойте!

Нелли оборачивается.

ГЕНА. А что случилось с моей… то есть, с этой Марией Красновой?

НЕЛЛИ. Она упала с балкона десятого этажа. В полиции это признали несчастным случаем, но пресса так не считает.

ГЕНА. Кажется, первый раз я согласен с прессой.

НЕЛЛИ. Я тоже. Ещё раз до свидания.

ЗИНОН. Подождите! Я, конечно, понимаю, что оборзел, но… Не за себя, за друга прошу! Ему же до Москвы билет купить надо. Ну, и это… одеться, вроде как поприличней…

НЕЛЛИ. (сухо) Это не мои проблемы.

Нелли уходит.

ГЕНА. Вот кто тебя за язык тянул?

ЗИНОН. Нет, ну а чё? Ты на себя посмотри, наследничек. (дёргает Гену за почти оторванный воротник плаща) Всю Рублевку распугаешь.

Возвращается Нелли, молча бросает на ящик несколько купюр, быстро уходит.

ЗИНОН. Ишь, какая! Фр-р!

Зинон пытается изобразить походку Нелли, резко сгибается, хватается за спину, вскрикивает.

ЗИНОН. А!

ГЕНА. (берёт деньги) А знаешь, Зинон, не поеду я никуда.

Зинон, согнувшись пополам, морщится от боли.

ЗИНОН. Это ещё почему?

ГЕНА. (показывает деньги) Да мне тут года на три хватит! А то и на все пять… Если не шиковать.

Зинон замирает, смотрит на Гену снизу вверх.

ЗИНОН. А Москву посмотреть?

ГЕНА. Да сдалась мне эта Москва. У нас и тут помойки неплохие.

ЗИНОН. Дурак ты.

ГЕНА. Да что я буду делать с этими миллионами, квартирами и домами?!

ЗИНОН. (подумав) А и правильно… Хули нам, свободным людям, столько бабла?!

Зинон медленно разгибается, держась за поясницу.

ГЕНА. Вот именно. Я вот бедный, зато живой. И судьбу своей… То есть, этой Марии Красновой повторять не хочу.

ЗИНОН. (показывает на деньги) Угостишь? А то спина отстёгивается.

ГЕНА. Ладно. Щас на вокзал к Петровне за водярой сгоняю.

Гена выходит, Зинон хватает его за рукав.

ЗИНОН. Какая Петровна? Какая водяра?! На вокзале магарыч паленый! Дуй в супермаркет за вискарём!

ГЕНА. А ты не оборзел?

ЗИНОН. Да эти деньги вообще мои, если разобраться!

ГЕНА. Может, и наследство твоё?!

Гена и Зинон в упор смотрят друг на друга, Зинон сникает.

ЗИНОН. (жалобно) Значит, не угостишь? Спина просто отстёгивается…

ГЕНА. Ладно, щас в супермаркет сгоняю.

Гена суёт деньги в карман, уходит.

ЗИНОН. (кричит вслед) И колбасы! Колбасы возьми! Сырокопчёная, "Неземной восторг" называется! (тихо) Верка моя на Новый год её всегда покупала…

Зинон со стоном, держась за спину, садится в кресло.

ЗИНОН. Ох, господи, помереть бы уже скорее. Заснуть бы и не проснуться…

Зинон замечает в кресле рядом с собой паспорт Гены.

Берёт его, листает, сильно задумывается.

ЗТМ.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Перрон вокзала.

В динамке женский голос объявляет:

"Вниманию пассажиров! Скорый поезд «Бобровск – Москва» отправляется с первого пути через двадцать минут! Вниманию пассажиров"…

По перрону, спиной друг к другу, рассматривая номера вагонов, идут Зинон и Гена.

На Гене все тот же плащ, он причесан и более-менее выбрит, в руке старая сумка, на ногах тапки.

Зинон в той же фуражке и кофте, с котомкой в руках.

ГЕНА. (двигаясь задом) Пятый, шестой…

ЗИНОН. (двигаясь задом) Восьмой, седьмой…

Гена и Зинон сталкиваются спинами, оборачиваются, замирают, уставившись друг на друга.

ЗИНОН. Етитская сила!

ГЕНА. Ёпрст… А ты что тут делаешь?!

ЗИНОН. (сильно тушуется) А я, это… Алюминий собираю…

ГЕНА. И много собрал?!

Зинон молчит, понурившись.

ГЕНА. Так вот, значит, кто мой паспорт спёр… А я-то думал, в супермаркете потерял.

ЗИНОН. Ты ведь всё равно не собирался ехать. А эта мамзель в темноте нас не рассмотрела. Вполне могла меня за тебя принять…

ГЕНА. А деньги на билет где взял? Тоже украл?

ЗИНОН. А у меня заначка была, гробовые потратил.

ГЕНА. Сволочь ты, Зинон. Крыса. Только у меня два паспорта!

Гена выхватывает из кармана новенький паспорт, крутит им у Зинона перед носом.

ГЕНА. Я запасливый! Жизнь научила…

ЗИНОН. (отдаёт Гене паспорт) Прости. Само как-то вышло. Думал, раз тебе деньги не нужны, может, я операцию на них сделаю. Хрен ведь во сне помрёшь, сколько ни проси у етитской силы. Буду медленно в муках в подвале гнить… Ладно, ни пуха тебе, ни пера, Геныч. Не держи на меня зла.

ГЕНА. К чёрту, Зинон!

Зинон уходит, но возвращается, достаёт из котомки телефон, отдаёт Гене.

ЗИНОН. Вот, держи. Он тебе в столицах нужнее.

ГЕНА. Сенк ю вери мач. Только не надо, себе оставь. Продашь, лекарства купишь. Да и на билет потратился…

ЗИНОН. Не, он с твоей помойки, так что бери. Мне чужого не надо.

Зинон, сгорбившись, уходит, видно, что у него болит спина.

Гена смотрит ему вслед, в глазах его неожиданно читается жалость.

ГЕНА. Зинон!

Зинон оборачивается.

ГЕНА. А поехали вместе! Хули нам, свободным людям…

Зинон задумывается на пару секунд, мотает головой.

ЗИНОН. Не. Один поезжай. Помру ещё в дороге, возись со мной.

Зинон, сгорбившись, уходит.

В динамке женский голос объявляет:

"Вниманию пассажиров! Заканчивается посадка на скорый поезд Бобровск – Москва. Поезд отправляется с первого пути через десять минут! Пассажирам просьба пройти на посадку"…

Гена бредёт вдоль вагона.

ЗТМ.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Шикарная гостиная, в которой царит жуткий бардак.

На столе стоят грязные тарелки с объедками, пустые бутылки, пакеты из-под сока.

На диване, положив ногу на ногу, сидит Гена.

Он курит сигару и пьёт коньяк из горла бутылки.

Вид у Гены довольно нелепый – спутанные волосы, давняя небритость, заплывшее от алкоголя лицо.

На нём не по размеру маленький розовый женский халат с опушкой, на ногах домашние женские шлёпки, тоже с легкомысленной розовой опушкой.

На оттопыренном мизинце Гены большим бриллиантом блестит женское кольцо.

На стенах развешаны фотографии Марии Красновой. Они красивые, сдержанные, очень профессиональные, без "модельной" пошлости, избитых поз и слащавых выражений лица.

Стук в дверь.

Гена выпускает дым, делает глоток из бутылки.

ГЕНА. (кричит) Его высочество занят!

В гостиную заходит Нелли с пакетом в руке.

Она по-прежнему в строгом деловом костюме, на каблуках, со строгой причёской, в стильных очках.

ГЕНА. (возмущённо) Я же сказал – мы, Николай Второй, сегодня не принимаем. И завтра тоже.

Гена тянется за новой бутылкой, едва не падает.

НЕЛЛИ. Вы омерзительны.

ГЕНА. (пьяно смотрит на Нелли) Я тоже от вас не в восторге, мадемуазель Коко.

НЕЛЛИ. Никогда бы не пришла к вам, если бы не острая необходимость.

ГЕНА. (паясничая) Ой! Неужели?! Боюсь спросить – какая?!!

Гена бросается к Нелли, пытается ее облапать.

Нелли изо всех сил бьёт его коленом между ног.

Гена со стоном падает, корчится от боли.

НЕЛЛИ. Завтра в семь утра в головном офисе общее собрание акционеров. Ваше присутствие как главы холдинга "Рассвет" и держателя контрольного пакета акций – обязательно. Вот костюм. Надеюсь, размер подойдёт.

Нелли бросает пакет на диван, хочет уйти, но Гена, лёжа на полу, ловит ее за ногу.

ГЕНА. А что я там должен делать?

Гена незаметно для Нелли слегка подламывает каблук.

НЕЛЛИ. Я должна только сообщить вам о собрании. Все вопросы к управляющему директору фирмы Эрнесту Константиновичу Распопову.

ГЕНА. Ё… прст… Никогда в жизни такое погоняло не выговорю. А как-то попроше его нельзя назвать?

НЕЛЛИ. Нет. Отпустите меня.

ГЕНА. (отпускает ногу) А ничего, что я немного выпимши? Акционеры не возмутятся?

НЕЛЛИ. Я же сказала, все вопросы к Эрнесту Константиновичу. Всего хорошего.

Нелли разворачивается, делает несколько шагов к выходу.

Каблук подламывается, Нелли едва не падает, с трудом удерживается на ногах.

Гена пьяно, оглушительно, мерзко хохочет.

Нелли снимает туфли, остается босиком.

НЕЛЛИ. (с плохо сдерживаемой яростью) Какая же ты дрянь… Какая омерзительная гнусная дрянь!

Гена на полу хохочет ещё громче.

Нелли уходит, Гена вскакивает, кричит ей вслед.

ГЕНА. Я никуда не пойду, кляча очкастая! Та и передай своему Разжопину! Если я ему нужен, пусть сюда приезжает со своими акционерами! Так и быть, подпишу им какую-нибудь херню, без которой мир рухнет!

Гена со злостью скидывает пакет с дивана, пару раз яростно его пинает. Делает несколько глотков коньяка из бутылки, подходит к портрету Марии, рассматривает его. Снимает со стены, подходит с портретом к зеркалу, приставляет его к лицу, внимательно рассматривает отражение в зеркале.

ГЕНА. (пьяно) Не… Ну ресницы ваще не мои… И зубы… (изображает оскал)

В гостиную врывается Нелли, она в ярости, и на этот раз уже не сдерживается. Нелли вырывает портрет Марии из рук Гены, бросает его на стол, хватает Гену за ворот халата, тащит к столу. Движения Нелли так стремительны, решительны и неожиданны, что Гена не успевает ничего сообразить и не пытается оказать сопротивления. Нелли со всей силы тычет Гену носом в портрет.

НЕЛЛИ. Вот это, мразь, твоя дочь! Твоя родная кровь! Она умерла, потому что рядом не было человека, который мог бы её защитить! Эта маленькая девочка всего добивалась сама, пока ты, мразь, пил и бездельничал… Её самой большой мечтой была – найти тебя, обнять и поцеловать! Обнять и поцеловать, мразь. Но она не успела. Её убили. Она знала, что её хотят убить, иначе зачем двадцатилетней девочке писать завещание?! А теперь живи с этим, мразь. Подавись её деньгами. Пусть они тебе поперёк глотки встанут.

Нелли последний раз втыкает Гену лицом в портрет Марии, брезгливо отряхивает руки, уходит. Гена так и остается стоять, уткнувшись носом в портрет.

Гена медленно поднимает голову, у него из носа идет кровь.

ГЕНА. (ошалело) Ёпрст… А с виду такая приличная женщина…

ЗТМ.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Гена лежит на диване, закинув голову назад и держа возле носа мокрое полотенце. Возле него лежит стопка полотенец. Время от времени Гена отхлебывает коньяк из бутылки, которая стоит на полу возле дивана. Гена отшвыривает окровавленное полотенце, берет из стопки новое, прикладывает к носу.

Позади него в гостиную заходит Артур – "мажор" в дорогом прикиде с внешностью плейбоя. Гена не видит его, но слышит шаги.

ГЕНА. Между прочим, я уже полчаса не могу остановить кровь. Как думаете, если я накатаю заявление в полицию, на вас заведут уголовное дело? А, мадемуазель Коко?!

Артур замирает позади Гены, слушая его тираду.

ГЕНА. По-моему, заведут, я ведь теперь полноправный член общества. Я – ой, какой полноправный! Я даже ментам бабла отстегну, чтобы вас посадили, мадемуазель, и дали побольше. Я буду щедр и справедлив. Как думаете – десять лет колонии общего режима за мой изуродованный греческий профиль, это ведь по-божески, да?! Я думаю, вполне. А я, пока вы сидите, буду молиться за вас, мадемуазель Коко. За вашу заблудшую, озлобленную, незрелую душу. Молитв я, правда, не знаю, но это неважно. Бог, он ведь и так услышит, правда? Что вы молчите, мадемуазель Коко? Вам стало стыдно?! Вы пришли извиниться?! Я вас прощу, конечно, но только когда вы выйдете из тюрьмы.

Артур садится в кресло напротив Гены. Гена его не видит, потому что лежит с запрокинутой головой.

АРТУР. Так вот ты какой… Папаша.

Гена вздрагивает, резко садится. Артур с усмешкой разглядывает его.

АРТУР. Надо же! А Машка была уверена, что ты доктор.

ГЕНА. Я и есть доктор. Только бывший.

АРТУР. (смеётся) Сильно бывший, видать. В текущий отрезок времени ты – алкаш. (поднимает коньяк) Чин-чин?!

ГЕНА. Месье Разжопин, я так понимаю?

АРТУР. (отбрасывает бутылку) Что-о?!

ГЕНА. Да вы не нервничайте, присаживайтесь, пожалуйста. Если нужно что-то подписать, то без проблем.

АРТУР. Серьёзно?

ГЕНА. Да не вопрос. Я так понимаю, без моей подписи мировой экономике – полный кирдык.

АРТУР. (усмехается) Это ты правильно понимаешь.

Артур достает из-за пазухи сложенную втрое бумагу, кладёт перед Геной, достаёт ручку, показывает место подписи.

АРТУР. Вот здесь и здесь.

Гена заносит ручку, уже почти подписывает, но отдергивает руку, начинает читать то, что написано в бумаге. Лицо у Гены вытягивается.

ГЕНА. Не понял… Какая дарственная?! На какого ещё Артура Соловьёва?!

АРТУР. (вздыхает) Какая жалость, что ты умеешь читать, док. Какая жалость…

Артур выхватывает пистолет, приставляет к виску Гены.

АРТУР. Быстро подписывай, а то башку разнесу.

ГЕНА. (пьяно) Дебильный ход, господин Соловьёв. Во-первых, у меня мощная анестезия. (пинает пустую коньячную бутылку) И помру я небольно. Во-вторых, с разнесённой башкой я уж точно не смогу ничего подписать. Так что аргументируйте, сэр. Почему я должен поставить тут свой автограф и отписать тебе все свое имущество?

АРТУР. (убирает пистолет) А ты не такой дегенерат, как кажешься.

ГЕНА. Я вообще не дегенерат. Вольная жизнь, она, знаешь, укрепляет иммунитет и тренирует мозги. Вот ты бы мог три года питаться и одеваться только с помойки, сэр?!

Артур насыпает на стол кокаин, банковской картой формирует из него две дорожки, сворачивает из сотенной бумажки трубочку, протягивает Гене.

АРТУР. Будешь?

ГЕНА. Не по моей части. Считаю до трёх и зову охрану. Уже два с половиной.

АРТУР. Борзый ты, док. (втягивает одной ноздрёй дорожку кокаина) Всё просто. Я Машкин муж. Почти. А значит, и наследник её я, а не ты. (втягивает вторую дорожку другой ноздрёй)

ГЕНА. Так оспорь завещание в законном порядке. Поделим поровну, сэ-эр…

АРТУР. (взрываясь) Я же сказал – почти! Машка навернулась с балкона за три дня до свадьбы! Всего три дня – и я остался гол, как сокол! Мы жили в гражданском браке три года, мы любили друг друга, мы вместе наживали это имущество, я за ней чемоданы таскал по Миланам, Парижам и Голливудам! И тут – здрасьте! Наследничек нарисовался!

ГЕНА. Но ведь завещание написано на меня…

АРТУР. Да мне плевать, на кого оно написано! Машку могли заставить.

ГЕНА. Кто?

АРТУР. Ты!

ГЕНА. Я?! Да я вообще не знал, что она есть!

Артур вскакивает и упирает пистолет в грудь Гене.

АРТУР. Это ты другим рассказывай! Это ты, мразь, заставил ее написать завещание, а потом столкнул с балкона! Подписывай или сдохнешь!

Артур давит пистолетом в грудь Гене все сильнее и сильнее, у Гены в глазах появляется испуг.

ГЕНА. Может, пополам?

АРТУР. Подписывай, я сказал. Ты Машку знать не знал, ни копейкой не помогал, когда они голодали с мамашей. Так что всё справедливо. Считаю до трёх, уже три.

Гена берёт ручку, тяжело вздыхает.

ГЕНА. Ну что ж… Не жил богато, не фиг, как говорится, и начинать…

Гена ставит подпись в двух местах – там, куда указывает палец Артура.

АРТУР. А теперь проваливай, папаша.

Артур подталкивает Гену к двери. Гена упирается.

ГЕНА. Погоди, ну хоть на дорогу до Бобровска дай! Я тут ни одной помойки не знаю, меня ж местные отсюда сразу попрут…

АРТУР. (толкая Гену сильнее) Пшёл отсюда, синяк вонючий! Срань подзаборная.

ГЕНА. Ну хоть бутылку дай, стресс загасить!

Артур замечает кольцо на пальце Гены, срывает его, прячет в карман.

АРТУР. Ещё раз вякнешь, пришью, в кислоте растворю и в унитаз спущу!

Артур взашей, пинками выталкивает Гену за дверь, идёт к дивану, довольно потирая руки.

Дверь открывается, в гостиную входит Гена.

ГЕНА. Плащ отдай, почти муж! Мне его мэр подарил, когда я его сыну операцию делал!

Артур отворачивается, хватает со стула старый плащ.

Гена быстрым движением ставит на полку с безделушками свой телефон – найденный Зиноном на помойке, – принимает прежнюю позу.

Артур поворачивается, бросает плащ Гене.

АРТУР. Ещё раз увижу – пеняй на себя.

Артур выталкивает Гену, даёт сильный и обидный пинок под зад, по-хозяйски ложится на диван, брезгливо сбрасывает полотенца на пол, звонит.

АРТУР. Ди, крошка! Ну что я говорил?! (ржёт) Да, как миленький подписал, даже не вякнул. Нет, ну зажигалкой, конечно, пришлось помахать… (прикуривает от "пистолета") Но в целом операция прошла как по маслу. Давай, приезжай, жду. Тут, правда, свинарник…

В гостиную входит Ди – модельной внешности, но без благородства и утончённости Марии, с налётом пошлого гламура.

Она говорит по телефону.

ДИ. (игриво) А я уже здесь!

АРТУР. (оборачивается) Ничего себе. Это как? Ты же вроде у мамы на даче.

Ди садится Артуру на колени, обнимает.

ДИ. У тебя устаревшие сведения. Машка, вообще-то, моей лучшей подружкой была. Ехала мимо с мамашиной дачи, думаю – дай загляну по старой памяти…

АРТУР. (целует Ди) Понятно. На крючке меня держала, чтобы не соскочил.

ДИ. Да куда ты денешься, Артурчик?! Фу, вонища тут какая! Ты уже прислугу позвал, чтобы все прибрала? У Машки была отличная филиппинка!

АРТУР. Вот сама ее и позовёшь.

ДИ. (мечтательно) Первое, с чего я начну здесь уборку – заставлю снять эти портреты!

АРТУР. Может, не надо так сразу? Разговоры начнутся…

Ди закрывает рот Артуру рукой.

ДИ. Пусть, мне плевать. Я так долго терпеть не могла Машку, что не смогу снова её видеть, да ещё в своей комнате! Нет, я их сама сниму! Прямо сейчас!

Ди вскакивает, начинает снимать со стены портреты.

Артур задумчиво на неё смотрит, насыпает на стол из пакетика кокаин, формирует дорожку…

ЗТМ.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

В темноте слышится звон разбитого стекла.

Луч фонаря выхватывает кровать, где в обнимку спят Артур и Ди.

Артур открывает глаза, Ди кричит – перед ними в длинном плаще, словно привидение, стоит Гена с увесистой дубиной в руках.

ГЕНА. Братцы-кролики… Я, конечно, прошу пардону, но я передумал. Хрен вам, а не моя дарственная.

Луч фонаря шарит по комнате, останавливается на куртке Артура, висящей на спинке стула. Гена делает шаг в сторону куртки, Артур выхватывает из-под подушки пистолет.

АРТУР. Двинешься – пристрелю.

ГЕНА. Твоей погремушкой только мотыльков в ночи приманивать. А вот эта дубина – что надо дубина. (показывает свою палку) Дёрнешься, сломаю пятый шейный позвонок. Помереть не помрёшь, но в памперсах до конца жизни будешь лежать, и дышать через трубочку.

ДИ. (визжит) Он бандит, Артур! Звони в полицию!

ГЕНА. Сами вы бандиты. Ну-ка, посмотрим, что вы тут начирикали…

Гена достаёт с полки свой телефон, включает диктофон.

Слышатся голоса Артура и Ди.

ГОЛОС ДИ. Господи, наконец-то ее нет, этой Машки! Я не верю своему счастью, а ты?

ГОЛОС АРТУРА. Спи, солнце. Надо было всё-таки выждать время, прежде чем сюда заселяться, а то разговоров будет…

ГОЛОС ДИ. Да какие разговоры, Артурчик?! Полиция же признала, что с Машкой произошёл несчастный случай. Всё! Мы ни при чём! Ну и потом… (смеётся) У нас есть алиби. Я была с мамой на даче, когда она упала, а ты… Забыла, где ты был, милый?!

ГОЛОС АРТУРА. В сауне.

ГОЛОС ДИ. Вот видишь! Тебя видела куча народу.

ГЕНА. (выключает диктофон) Ну, Артурчик, звони в полицию! Давай! Сколько сейчас дают за умышленное убийство, совершенное группой лиц?!

ДИ. У нас алиби!

АРТУР. Да при чём тут алиби?! Ты тупой, папаша?! До свадьбы мне смерть Машки была просто невыгодна!

ГЕНА. Это вы полиции рассказывать будете. А моё дело…

Гена достаёт из куртки Артура бумагу, забирает у Артура "пистолет", поджигает с его помощью бумагу, бросает в пепельницу. Бумага быстро горит.

ГЕНА. (глядя на огонь) Моё дело – восстановить справедливость. Вы, конечно, будете думать, что я это делаю из корысти, но… видит бог, это не так, братцы-кролики. Мне много в этой жизни не надо – по вторникам, четвергам и субботам помойки на чётной стороне улицы, в остальные дни – по нечётной. Не жизнь, а малина, правда. Мне от этого богатства только головняки и цирроз печени в перспективе. Но я не уйду отсюда. И деньги никому не отдам. Потому что… (оглядывается по сторонам) Потому что на этих стенах должны висеть Машкины фотографии. И это самое малое, что я могу для неё сделать.

АРТУР. (сдавленно) Проваливай, дядя.

ДИ. Да. Мы вас не боимся!

ГЕНА. (поигрывая дубиной) Ты не представляешь, с какой точностью я умею ломать позвоночник…

Гена замахивается.

Ди с визгом бросается к двери, Артур – за ней.

Ди и Артур выбегают.

В последний момент Гена успевает дать Артуру пинка.

Гена откладывает дубину, собирает всю одежду Ди и Артура.

Выбрасывает одежду за дверь.

Включает свет, подходит к стопке портретов, сложенных на столе.

Берет один, внимательно рассматривает, бережно вешает на стену.

Потом второй, третий, четвертый…

Отходит на шаг, любуется.

ГЕНА. Надо же, какая потрясающая красавица…

У Гены звонит телефон. Гена смотрит на дисплей, явно думает – брать, не брать, наконец, решительно отвечает.

ГЕНА. (в трубку) Ну, здорово, Юрасик… Я вместо Оли. Кто?! А догадайся. Отец. Да, отец! Ах, умер… Щас, размечтался… Мало ли, что Оля сказала, она тебя расстраивать не хотела. Чем? А тем, что у нее папаша срок отмотал. За убийство, за что же ещё… Ты не знаешь, Юрасик, почему Олюня день и ночь плачет? Не знаешь? Так поинтересуйся, а то я долго разговаривать не привык. Для меня зона – дом родной. Ах, любишь… Так докажи! (рявкает) И чтобы у меня ребенок завтра же светился от счастья! Понял?!

Гена убирает телефон в карман, глазами находит початую бутылку коньяка на столике, берёт ее, подносит к губам, пару секунд сидит, не делая ни глотка, решительно встаёт и выливает содержимое за окно.

ГЕНА. Чёрт… Не представляю, что дальше делать… (смотрит на портрет) Машка, может, ты знаешь? Только учти, я туп, ленив, труслив и безынициативен, как последняя скотина.

Гена смотрит на пакет, который принесла Нелли.

ГЕНА. Нет, только не это… (берет пакет) Надеюсь, она не угадала размер… Да, скорее всего, не угадала. Хотя… Глаз у нее алмаз, даже через очки видно.

Гена, словно обжигаясь, открывает пакет.

ГЕНА. (кричит) Не-е-ет!!! Я не хочу!!! Я не могу!!! Отпустите меня домой! На свободу! В помойку! Я не буду! Я не хочу!…

ЗТМ.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Спальня.

На коврике возле кровати в позе лотоса сидит Марк.

Он сухощавый, с волевым лицом, в одних трусах.

Глаза его закрыты.

На пуфике в пеньюаре сидит Нелли, расчёсывается перед зеркалом.

НЕЛЛИ. Как же я его ненавижу! Ты бы видел эту мерзкую пропитую рожу! Ничего человеческого. Эта подлая тварь носит Машины вещи, спит на её кровати, тратит её деньги… Ты можешь представить, чтобы у меня от ярости снесло крышу?

Марк продолжает медитировать с закрытыми глазами, не отвечает.

НЕЛЛИ. (продолжая расчёсываться) Вот и я думала, что давно научилась себя контролировать. Но когда увидела, что эта мерзкая тварь надела Машино кольцо… Машин халат… Машину обувь… Марк, я теперь знаю, как совершаются преступления в состоянии аффекта.

Марк молчит, медитирует с закрытыми глазами.

Нелли замирает с занесённой расчёской.

НЕЛЛИ. Ты знаешь, Марк, я даже не уверена, что не убила его. Боже мой… Какое омерзительное существо этот Хохлов. И как только земля таких носит. А самое непостижимое, что Маша – удивительная красавица, – чем-то неуловимым очень похожа на него. И от этого становится ещё гаже. Словно эта тварь украла у Маши всё – дом, бизнес, деньги и даже внешность. Господи, я и не подозревала, что могу так сильно ненавидеть! Если бы у меня в тот момент был пистолет, я, не задумываясь, нажала бы на курок.

МАРК. (не открывая глаз) А хочешь, я его посажу?

НЕЛЛИ. Как? Что ты ему предъявишь? Подлость? Низость? Мерзость?! (встаёт, целует Марка) Нет такой статьи, мой милый майор.

МАРК. (открывает глаза) Было бы желание, а статья найдется, тебе ли не знать, мой дорогой адвокат.

НЕЛЛИ. (задумывается) А ты знаешь – посади. Кажется, я первый раз в жизни хочу нарушить все нормы морали и упрятать невинного человека за решётку. И потом – невинного, это ещё как посмотреть. Я считаю, что он виноват в смерти Маши. Эта тварь даже не знала о ее существовании. А она во всех своих интервью кричала – папа, найдись! Папа, я люблю тебя и хочу обнять… Ой, (смотрит на часы) я уже опаздываю!

Нелли заходит за ширму начинает переодеваться.

Марк встаёт, достаёт из шкафа костюм, тоже одевается.

НЕЛЛИ. (выглядывая из-за ширмы) Кстати, ты уже переквалифицировал дело Красновой с несчастного случая на умышленное убийство?

МАРК. (одеваясь) Это невозможно.

Нелли замирает, смотрит на Марка в упор поверх ширмы.

НЕЛЛИ. Но ты же сам говорил, что эксперты установили – траектория падения тела указывает на то, что Машу кто-то сильно толкнул!

МАРК. Ну, во-первых, это не эксперты установили, а журналисты насочиняли, а во-вторых…

Марк замолкает, завязывает галстук.

Нелли выходит из-за ширмы, одетая в деловой костюм, в туфлях на каблуках.

НЕЛЛИ. Что, во-вторых, Марк?

МАРК. А во-вторых, я всего лишь старший оперуполномоченный, а не господь бог. Начальство приказало это дело квалифицировать как несчастный случай.

НЕЛЛИ. (с горькой усмешкой) Начальство приказало, и ты струсил, Марк…

МАРК. (взрываясь) А что я, по-твоему, должен был делать?! Что?! Хочешь, чтобы мне дали пинок под зад?! Уволили с волчьим билетом, как профнепригодного скандалиста и склочника?!

НЕЛЛИ. (берёт сумку) Ты мог найти неопровержимые доказательства того, что Машу убили. Настолько неопровержимые, Марк, что твоему начальству некуда было бы деваться, и они завели бы уголовное дело. А ты даже не попытался этого сделать.

Нелли вытаскивает из сумки связку ключей, бросает на стол.

НЕЛЛИ. Прощай. Успехов в освоении йоги.

Нелли идёт к двери. Марк после секундного замешательства бросается за ней, хватает за руку.

МАРК. Нелли! Подожди… (целует ей руку) Ну, не надо так… (взрывается) Какого чёрта ты вьёшь из меня веревки?!!

НЕЛЛИ. (гладит его волосы) А из кого же ещё мне их вить?

Марк прижимается головой к плечу Нелли.

МАРК. Ну, хорошо… Я попробую что-нибудь сделать… Попробую раскачать это дело. Если меня уволят, ты будешь меня кормить?

НЕЛЛИ. Тебя не уволят. Тебя наградят и повысят.

МАРК. Ага, а потом догонят и ещё наградят.

НЕЛЛИ. Пока. Я опаздываю.

Марк берёт со стола связку ключей, кладёт ее в сумку Нелли, целует ее.

Нелли порывается уйти, но Марк удерживает ее.

МАРК. Подожди… (немного тушуется) Хотел в торжественной обстановке, но ты такая резкая девушка, что нужно ловить момент.

Марк достаёт из кармана коробочку, открывает ее перед Нелли, там блестит кольцо с бриллиантом.

МАРК. Ты станешь моей женой?

Нелли берёт коробочку, достаёт кольцо, надевает его на палец.

НЕЛЛИ. А ты не боишься, что я соглашусь?

МАРК. (смеётся) Если честно – побаиваюсь…

НЕЛЛИ. Надо же, размер подошёл…

МАРК. Значит – да?

НЕЛЛИ. Что – да?!

Марк на секунду теряет дар речи.

МАРК. Пф… Чёрт… Ты согласна?

Нелли рассматривает кольцо на вытянутой руке.

НЕЛЛИ. Да тут не меньше пяти карат! Конфискат?!

МАРК. Скажешь тоже… Машину продал!

НЕЛЛИ. А знаешь, я согласна! Почему нет? В конце концов, мне тридцать пять, нужно как-то определяться.

На лице Марка появляется не столько радость, сколько облегчение.

МАРК. (целует Нелли) Ну, слава богу. Теперь будешь вить из меня верёвки на законных основаниях.

НЕЛЛИ. Ну, всё, теперь я точно опоздала на собрание акционеров.

МАРК. Да куда они, к черту, без тебя денутся! У тебя пятнадцать процентов акций. Подождут. Скажи, а этот Хохлов… Что ты с ним сделала?

НЕЛЛИ. Показать?

МАРК. (отступает на шаг) Не надо. Надеюсь, он достаточно жив, чтобы я смог упрятать его за решётку.

НЕЛЛИ. (целует Марка) Я тоже на это надеюсь, мой милый майор.

ЗТМ.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Офис.

Стол, два стула, мусорная корзина, заполненная скомканными и порванными бумагами.

За столом сидит Эрнест Константинович, разговаривает по телефону.

ЭРНЕСТ. Да куда этот алкаш денется, всё подпишет как миленький. Сейчас перед собранием за три секунды его обработаю…

Заходит Гена.

Он в костюме с галстуком, причёсан и выбрит. Выглядит вполне презентабельно.

Правда, на ногах у Гены всё те же тапки, в которых он бомжевал на помойке.

Гена скован – костюм душит его.

ГЕНА. Здрассти…

ЭРНЕСТ. (в трубку) Всё. Я перезвоню.

Эрнест нажимает отбой, оценивающе смотрит на Гену.

ЭРНЕСТ. Э… Геннадий Иванович, если не ошибаюсь?

Гена подходит к Эрнесту, с силой хлопает его по плечу.

ГЕНА. А можно, я не буду тебя по имени-отчеству называть? А то ты сразу обидишься.

Эрнест откашливается, показывает на стул.

ЭРНЕСТ. Присаживайтесь, пожалуйста.

Гена садится на стул, закидывает ногу на ногу, поигрывает драным тапком.

ГЕНА. Я тебя Мурзиком называть буду, можно? У нас в Бобровске на помойке возле супермаркета банда котов пасётся. Так вот, самый жирный главарь у них – Мурзик. Всех, сука, гоняет, даже собак. Не дай бог, какая шавка на его территорию сунется – убьёт.

ЭРНЕСТ. Геннадий Иванович, я попросил вас заглянуть сюда перед собранием, чтобы передать вам вот это… (достаёт из стола пачки денег, кладёт перед Геной) И попросить подписать вот это… (кладёт перед Геной бумагу и ручку)

ГЕНА. Ёпрст… Очки дома забыл. А что это? (тычет пальцем в пачки денег)

ЭРНЕСТ. Сто тысяч долларов.

ГЕНА. Ох, ни фига себе… А это? (тычет пальцем в бумагу)

ЭРНЕСТ. Договор, согласно которому вы передаёте контрольный пакет акций мне.

ГЕНА. (в упор смотрит на Эрнеста) Я же говорю – копия Мурзик. Сытый, наглый и хитрый. Морда вот-вот треснет, а он, сука, все равно самый жирный кусок себе урвёт!

Эрнест морщится, достаёт из стола ещё две пачки денег, бросает на стол, протягивает Гене ручку.

ЭРНЕСТ. (мягко) Послушайте, Гена… В ваших же интересах избавиться от этих акций. Сейчас кризис… Бизнес становится убыточным. На кой вам эти рестораны, глянцевые журналы, реклама и прочая гламурная галиматья? А я знаю, что с этим делать. Берите деньги и гуляйте, на собрание можете не идти.

Эрнест настойчиво пытается всучить Гене ручку.

ГЕНА. (хватается за горло) Сушняк замучил. Тебя по утрам сушняк не мучит, Мурзик?

ЭРНЕСТ. Сейчас, у меня где-то была минералка.

Эрнест наклоняется, открывает ящик стола.

ГЕНА. Да не суетись ты, я сам себя обслужу, не первый раз замужем.

Гена наклоняется к мусорной корзине, перерывает бумаги, быстро просматривает, одну из них суёт в карман, находит пустой пакет из-под сока.

ЭРНЕСТ. (раздраженно) Да перестаньте вы… Вот!

Эрнест ставит на стол полную бутылку минералки.

Гена вытряхивает из пакета последние капли сока в рот.

ГЕНА. Остатки сладки, слыхал, Мурзик? Продукт должен слегка забродить, вступить в реакцию с окружающим миром. От этого, как говорит мой друг Зинон, иммунитет укрепляется.

ЭРНЕСТ. (смотрит на часы, закипая) Прошу вас, подпишите быстрее, собрание уже через две минуты.

ГЕНА. (смакуя остатки сока) Градуса три будет. Вчера пил, да? Эх, ему бы ещё денька два постоять…

ЭРНЕСТ. Геннадий Иванович!

ГЕНА. Да погодь ты, может, на закусь чего найду, я с утра не завтракал.

Гена снова наклоняется, копается в мусорной корзине.

Эрнест замирает в злобной растерянности.

Открывается дверь, заходит Нелли.

НЕЛЛИ. Эрнест Константинович, я так понимаю, собрание отменяется? Главный акционер в запое?!

Нелли замечает Гену, который роется в мусоре, замирает с выражением брезгливости на лице.

ГЕНА. (отряхивает руки) Ёпрст… Вы, чё, одну бумагу, что ли тут жрёте?! (замечает Нелли) О, мадемуазель Коко?! А что, бабы тоже бывают акционерами?

ЭРНЕСТ. Геннадий Иванович, возьмите деньги, подпишите договор и гуляйте. В городе много первоклассных помоек. Могу даже договориться с начальником свалки, чтобы вас приняли как вип-гостя. Подпись! Деньги! И до свидос!

Гена резко выкидывает две фиги под нос Эрнесту.

От неожиданности Эрнест отшатывается.

ГЕНА. Я понятно объяснил?! Все на собрание! (звонко шлепает Нелли по заду) Вперёд! За опоздание – штраф сто баксов в пользу бюджета компании.

Нелли отвешивает Гене пощёчину.

ГЕНА. (держась за щеку) А с тебя – триста. Сотка за опоздание, двести за рукоприкладство. Мурзик, подготовь приказ.

Гена, держась за щёку, выходит, шаркая тапками.

Нелли с каменным лицом выходит за ним.

Эрнест с ошарашенным видом звонит.

ЭРНЕСТ. (в трубку) Это снова я. Он невменяемый. Нет, не подписал. Да, и деньги не взял. Сейчас попробую на собрании его уломать передать мне акции в управление. Потом дополнительную эмиссию акций проведу и сразу все выкуплю. И контрольный пакет будет у меня без его доли. Если не согласится?! Ну что ж, тогда он подпишет себе смертный приговор. Лично выпущу в него пулю. Я таких вещей не прощаю. Как Мурзик. Это царь зверей, дорогая. Целую. Мы победим.

Эрнест прячет телефон в карман, со злой решительностью выходит из кабинета.

ЗТМ.

СЦЕНА ВТОРАЯ

В темноте мелькают всполохи света, слышится гул нечленораздельных бурных обсуждений на собрании. Иногда слышатся отдельные четкие фразы.

ГОЛОС ЭРНЕСТА. Чистая прибыль компании упадёт… Мы не сможем выплачивать дивиденды…

ГОЛОС ГЕНЫ. А мне насрать на твои дивиденды… Большинство акционеров члены правления, люди небедные. Переживут…

ГОЛОС НЕЛЛИ. Послушайте, это просто смешно…

ГОЛОС ЭРНЕСТА. В условиях кризиса… предлагаю… передать мне, как директору, контрольный пакет акций в управление… Если вы не понимаете, о чём речь, я объясню…

ХОХОТ ГЕНЫ. Это ты бабе свой объясняй! Хрен тебе с малиной, а не управление моими акциями!

ГОЛОС НЕЛЛИ. Да он ненормальный! Он все мозги пропил!

ХОХОТ ГЕНЫ. А хули нам, свободным людям, не пропустить иногда по рюмашке! Мои мозги, что хочу, то и делаю!

ГОЛОС ЭРНЕСТА. Так, все, я увольняюсь к чёртовой матери!

ГОЛОС ГЕНЫ. Кстати, я не говорил, что по осени Мурзик принес шесть котят? Нет?! Так вот, он тощий сразу стал, как скелет…

ГОЛОС ЭРНЕСТА. Я не буду работать на этого дегенерата!

Слышится, как хлопает дверь. Эрнест с возмущенным видом, дергая узел галстука, быстро проносится по сцене, скрывается из вида.

ГОЛОС ГЕНЫ. Досвидос! Господа, у нас теперь новый директор. Им будет… будет… э-э… Мадемуазель Коко!

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Улица перед офисом.

Над крыльцом вывеска "Холдинг РАССВЕТ".

Рядом с выходом из здания стоит ситилайт с фотографией Марии Красновой.

Недалеко расположен фонтан.

В конце улицы стоит молодой человек – Коля, – наблюдает за входом.

Из дверей выходит Гена, спускается с крыльца. Он счастливо, с видом победителя, расправляет плечи, делает глубокий вдох, оглядывается, замечает ситилайт, подходит к нему.

ГЕНА. (глядя на фотографию Марии) Ты видела, Машка? Видела, как я их уделал?! Директор визжал как поросенок, чуть не удавился на галстуке, так за него дёргал. А адвокатша леденцы все время из сумки тягала. Курить, что ли, недавно бросила? Я считал, штук пятнадцать леденцов за собрание умяла, – во, смолит баба. Как сапожник, одну за одной, одну за одной…

Пока Гена говорит, к нему медленно подходит Коля, становится у него за спиной, слушает.

ГЕНА. Слушай, а она ведь крутая, эта мадемуазель Коко. Как она меня – мордой в твой портрет, а?! Думал, все, пропал Генка Хохлов. Попал в золотую клетку, и етитская сила, как говорит Зинон, расхерачила его фас и профиль о красивую жизнь. Мне вот кажется, из неё хороший директор получится. Честный и умный. Она вообще, по-моему, из всего твоего окружения одна – человек. Остальные шваль подзаборная, хотя… Чего это я шваль подзаборную обижаю? Зинон, вон, в сто раз порядочнее твоего Артура или этого проходимца Мурзика…

КОЛЯ. Простите, вы отец Маши?

ГЕНА. (оборачивается) А что, правда, похожа? (показывает на фотографию) Копия моя просто. (оглядывает Колю с ног до головы) А ты кто?

КОЛЯ. (грустно) Я Машин друг. Мы учились вместе.

ГЕНА. У-у, братец… Видали мы таких друзей! Что, любил мою Машку?

Коля опускает голову, молча кивает.

ГЕНА. Ясно. А она променяла тебя на этого сучонка Артура.

КОЛЯ. Не променяла. Я… Я никогда не признавался Маше в своей любви.

Гена оглядывается, садится на ступеньку крыльца, ударяет ладонью рядом с собой.

ГЕНА. Садись.

Коля садится рядом.

ГЕНА. Ну и дурак, что не признавался. Если б признался, глядишь, Машка бы сейчас жива была. Чего пришел-то?

КОЛЯ. (шарит за пазухой) Маша просила вам письмо передать. Если… если с ней что-то случится.

Коля протягивает Гене конверт, Гена его распечатывает.

ГЕНА. И что? Неужели сам не читал?

КОЛЯ. (обиженно) Нет, конечно. Я не читаю чужие письма.

ГЕНА. (вздыхает) Лошара ты. Как Зинон.

Гена углубляется в чтение письма, на его лице постепенно отображается гамма чувств – умиление, грусть, озадаченность, опять умиление.

КОЛЯ. Что?! Что она пишет?… Простите… Вы можете не говорить…

ГЕНА. (расчувствовавшись) Да ладно, чего не сказать-то? Пишет, что любит. Что очень хочет увидеть. Что ей очень меня не хватало в детстве, но она на меня не в обиде, наоборот, я дал ей возможность иметь мечту – найти и обнять отца. Быть чем-то полезной ему… Мне, значит, быть полезной…

Гена всхлипывает, вытирает навернувшиеся слезы.

КОЛЯ. Маша была очень доброй.

ГЕНА. (всхлипывая) Вся в меня. Вся… Кровиночка. Вот, пишет, что я ей нужен любой – больной, бедный, злой, жадный… Хотя, конечно, она уверена, что я самый чудесный человек на свете.

КОЛЯ. Она говорила, что мать ее сильно била.

ГЕНА. Чего-о?!

КОЛЯ. Да, когда напивалась. Поэтому Маша всегда мечтала найти отца.

Гена сходит с лица, на скулах его ходят желваки, он читает письмо дальше, лицо его каменеет. Гена складывает письмо, кладет в карман.

КОЛЯ. (встает) Ну, всё, я пошел. Я свою миссию выполнил.

ГЕНА. Стой.

Коля останавливается.

ГЕНА. Презираешь меня?

КОЛЯ. Вам разве не всё равно?

ГЕНА. Не знаю. Вроде бы – все равно. А с другой стороны… (морщится как от боли) Пни меня. Пни, пожалуйста, побольнее! Там, внутри, что-то шевелится – то ли совесть, то ли душа, то ли… газы… Пни, говорю!

Коля пару секунд смотрит на Гену, наконец, решается и пинает.

Сначала несильно, потом входит в раж и пинает всё сильнее и сильнее.

Гена падает, Коля неистово продолжает его пинать.

КОЛЯ. Дерьмо! Подлое, низкое дерьмо! Таких, как ты, кастрировать надо! Нет – убивать! Машка из-за тебя голодала! Она работать начала в четырнадцать лет! Она одно платье носила с пятнадцати лет до восемнадцати, пока её на улице случайно не увидел известный фотограф! Гад паршивый!

Из офиса выходит Нелли, видит, как Коля пинает Гену, бросается к ним, бьёт Колю сумкой.

НЕЛЛИ. Прекратите! Пошёл вон, урод! Скотина! Думаешь, если бомж, то не человек?!

Коля останавливается под градом ударов сумкой, разворачивается, уходит.

Гена приподнимается, садится, сплёвывает на землю.

ГЕНА. Кажется, зуб выбил.

Нелли поднимает выпавшие из сумки – телефон, косметичку, ручку, расчёску.

НЕЛЛИ. Черт, знала бы, что это вы, не стала бы вмешиваться.

Гена, сидя на ступеньке, вытирает лицо рукавом.

ГЕНА. А ты не знала?

НЕЛЛИ. Конечно, нет. Выхожу, вижу, какой-то гопник бомжа избивает…

ГЕНА. Я сам его попросил.

НЕЛЛИ. Что?!

ГЕНА. Правда. Это одноклассник Машкин. Любил её сильно. (смотрит в сторону, куда ушёл Коля) Последнюю волю её выполнил, письмо мне передал. Как бы теперь не повесился.

НЕЛЛИ. Так догоните его!

ГЕНА. Ты, что, правда считаешь, что если человек хочет повеситься, его можно остановить?

НЕЛЛИ. Нужно хотя бы попытаться!

Гена усмехается, снова вытирает лицо – на этот раз полой пиджака.

ГЕНА. Ну, знаешь, не мне его учить оптимизму и говорить, что всё впереди. Тем более, что, не всё впереди, не у всех и далеко не всегда. Я это как никто знаю.

Нелли надевает сумку на плечо, собирается уйти.

НЕЛЛИ. У вас сейчас был шанс снова, хоть на секунду, стать человеком. Вы его не использовали.

ГЕНА. Стойте! У вас тут где-нибудь есть ручей?

НЕЛЛИ. Что?

ГЕНА. Ручей – это такой естественный источник воды. Я, знаете ли, за эту неделю отчего-то привык к относительной чистоте. Умыться бы… А то ботинками прямо в харю…

НЕЛЛИ. (резко) Вон фонтан.

ГЕНА. (вскакивает) Точно! Щас устрою тут день десантника!

Нелли уходит. Гена, разбежавшись, прямо в одежде прыгает в фонтан. Слышен всплеск воды, крик Гены.

ГЕНА. Ёпрст! Тут сколько воды-то?!

Слышатся всплески, удары руками по воде, пыхтенье Гены, снова крик, который становится всё отчаяннее.

ГЕНА. А-а! А-а-а!!! (захлёбывается) Помогите!!! Тону! По… мо…

На крик прибегает Нелли, не раздумывая, прыгает в фонтан, успев скинуть только пиджак и туфли.

ЗТМ.

ГОЛОС НЕЛЛИ. Встань на ноги, идиот! Тут глубина по пояс!

ГОЛОС ГЕНЫ. Я не могу! Он, кажется, сломал мне ногу!

ГОЛОС НЕЛЛИ. Чёрт! Держись за меня! Да не здесь, скотина!

Слышится звук оплеухи.

ГОЛОС ГЕНЫ. А! Больно! Не надо за волосы-ы!!!

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

На бортике фонтана в мокром белье, прислонившись спинами друг к другу, сидят Гена и Нелли, оба дрожат, Гена держится за ногу.

Рядом, по обе стороны от Нелли и Гены разложена их мокрая одежда.

ГЕНА. (клацая зубами) Это называется – фантомные ощущения. Когда бежишь на сломанной ноге и не чувствуешь боли.

НЕЛЛИ. И откуда такие познания?

ГЕНА. Ну, не всегда же я был бомжом.

Нелли резко садится лицом к зрителям.

Гена едва не падает снова в фонтан, но удерживается, садится рядом с Нелли лицом к зрителям.

НЕЛЛИ. Вот именно – не всегда. Пятнадцать лет назад вы, Геннадий Иванович, были талантливым, подающим большие надежды нейрохирургом.

Гена сходит с лица, на скулах начинают ходить желваки.

ГЕНА. Вы что-то путаете, Нелли Максимовна.

НЕЛЛИ. (жёстко) Я ничего не путаю. Сегодня после собрания я стала искать о вас информацию в сети. И нашла. Вы разработали уникальную операцию по восстановлению спинного мозга с применением стволовых клеток, которая позволяет полностью восстановить двигательные функции у парализованных пациентов. Но ваш полный тёзка, который работал в том же НИИ травматологии и ортопедии, украл у вас технологию, присвоил себе все лавры. Ну, а дальше понеслось – дрязги, интриги, поливание вас грязью… То ли он украл, то ли у него украли. Вы не выдержали этой борьбы и ушли – сначала из науки, а потом и из медицины. Сдались, струсили, отступили. Дали извалять своё имя в грязи, позволили бездарному шарлатану унизить себя и зарыли свой талант в землю.

ГЕНА. Я же сказал, вы что-то путаете. Эта история не про меня.

НЕЛЛИ. Там была ваша фотография. И потом, что это вы так резко перешли на вы и перестали называть меня мадемуазель Коко?!

Нелли в упор смотрит на Гену. Гена, не выдержав её взгляда, отворачивается.

НЕЛЛИ. Я не понимаю… Я просто не понимаю, как можно до такой степени опуститься! Как?! Ладно бы вы были хулиганом из неблагополучной семьи, бросившим школу и скатившимся по наклонной… Но человек с вашим образованием и с таким талантом… Нет, я не понимаю – как?!

ГЕНА. Элементарно. Сначала эта история с воровством диссертации… Потом жена ободрала как липку, все ей оставил – квартиру, машину, дачу, счета… Потом сестра после смерти родителей не захотела делить наследство, а я не стал возражать. Меня всегда учили, что девочкам надо уступать. Потом… Господи, миллион раз потом были эти "потом", и каждый раз с меня сдирали новый слой кожи. Пока я не остался совсем без неё – голый кусок мяса с обнажёнными нервами. И тогда я понял, что место моё – на помойке. Полная свобода, никто не предаст, не обидит, не отберёт ни квартиру, ни диссертацию, ни наследство. В крайнем случае – уведут из-под носа кусок торта с истекшим сроком годности. Да, я слабак. Не все такие сильные и принципиальные, как вы, Нелли Максимовна. С вас не сдирали кожу кусками – живьём, без наркоза…

НЕЛЛИ. Я, между прочим, в детдоме выросла.

ГЕНА. Да?! Никогда бы не подумал. Вы похожи на девочку из богатой семьи.

НЕЛЛИ. Потому что никогда не утопала в слезах и соплях от жалости к себе.

ГЕНА. Вот всегда знал, что женщины крепче мужиков. Переломает всю, режешь её, режешь, десять часов под наркозом, мужик бы уже десять раз копыта откинул, а она в реанимации только в себя придёт, сразу требует зеркало и косметичку…

Нелли смотрит на Гену, не в силах сдержать улыбку.

НЕЛЛИ. А вы смешной…

ГЕНА. (усмехается) Вы решили заменить слово "мразь", Нелли Максимовна? Можете не утруждаться. Я уже давно ни на что не обижаюсь.

НЕЛЛИ. Во-первых, после всего, что между нами было, не надо мне выкать. Во-вторых, если я называю тебя смешным, значит, я имею в виду смешной, а не мразь. Как нога?

ГЕНА. Перелома нет. Сильный ушиб.

НЕЛЛИ. Точно?

ГЕНА. Ты забыла, кто я?

НЕЛЛИ. (накрывает руку Гены своей) Ты мерзкий, вонючий бомжара.

ГЕНА. Вот поэтому на мне все заживёт как на собаке – без гипса, перевязок, антибиотиков и других соплей. У меня иммунитет железный.

НЕЛЛИ. И всё-таки, будь осторожен.

ГЕНА. В смысле?

Слышен звук подъезжающей машины.

НЕЛЛИ. Эрнест Константинович очень опасный человек. Ваш иммунитет может вас не спасти.

ГЕНА. Вы за меня беспокоитесь?

НЕЛЛИ. Скорее, за себя. Как управляющему директору, мне небезразлична судьба моего босса.

К крыльцу офиса решительным шагом подходит Марк, замечает недвусмысленную картину – на бортике фонтана сидят Гена и Нелли в одном белье, смотрят друг на друга, рука Нелли накрывает руку Гены.

Марк замирает, недоумение на его лице сменяется гневом.

МАРК. Нелли!

Нелли вздрагивает, смотрит на Марка, вскакивает.

НЕЛЛИ. Марк… Марк, это не я!

МАРК. Потрясающе… Кто бы сказал – ни за что бы не поверил.

НЕЛЛИ. Марк!

МАРК. Ты дрянь, Нелли.

Марк резко разворачивается, уходит.

Нелли хватает свою одежду, путаясь, одевается.

НЕЛЛИ. Чёрт… чёрт… чёрт…

ГЕНА. Это ваш хахаль?

НЕЛЛИ. Это мой муж!

ГЕНА. Да-а… Нехорошо получилось.

НЕЛЛИ. (застёгивая юбку) Ну, ладно – ты… Я-то какого черта разделась?! (передразнивает) «Пусть посохнет на солнышке!!! Пусть посохнет на солнышке!» Где?! (показывает на небо) Где оно, твоё солнышко?!

ГЕНА. Если посидеть ещё полчасика…

Нелли надевает туфли, хватает сумку.

Слышен звук захлопнувшейся двери машины, заводящийся двигатель.

НЕЛЛИ. Ага, сейчас! Размечтался! (бежит за Марком, кричит) Марк! Марк, подожди! Ты всё неправильно понял!

Гена смотрит ей вслед, потом на небо, ложится на спину, словно загорающий.

ГЕНА. А вот и солнышко. Без витамина Д любому организму – кирдык…

На теле Гены появляется красная точка лазерного прицела. Точка гуляет по телу, пытаясь зафиксироваться в области сердца, но Гена меняет положение, подставляя солнцу то один бок, то другой. Точка не может устойчиво зафиксироваться, съезжает то на борт фонтана, то на ногу, то на зад Гены…

ЗТМ.

СЦЕНА ПЯТАЯ

Столик в кафе.

За столиком сидят Марк и Нелли, перед ними чашки кофе и мороженое.

МАРК. (жёстко) Это было отвратительно.

НЕЛЛИ. Вот уж не думала, что у тебя нет чувства юмора.

МАРК. Ах, я должен был покатиться со смеху?!

НЕЛЛИ. Ну, как минимум – не раздувать щёки.

МАРК. Ты была голая!

НЕЛЛИ. В трусах и лифчике.

МАРК. Ты держала его за руку!

НЕЛЛИ. Не поверишь, но когда я тащила его из воды, я держала его даже за…

Нелли наклоняется к Марку, говорит ему что-то на ухо.

Марк бледнеет, отшатывается от Нелли.

МАРК. Я должен сейчас хохотать?

НЕЛЛИ. (невозмутимо ест мороженое) Как хочешь. Но, по-моему, очень смешно.

Марк возмущённо вскакивает.

Нелли снимает с руки кольцо, кладет перед Марком.

Достает из сумки ключи, кладет рядом с кольцом.

Продолжает есть мороженое.

Марк садится, обхватив голову руками.

МАРК. Я не могу без тебя. Не могу…

НЕЛЛИ. Ну, значит, ты не должен устраивать трагедии на пустом месте.

МАРК. Да?! И как же я должен себя вести?! Научи!

НЕЛЛИ. В любой непонятной ситуации надо делать вот так.

Нелли пальцем изнутри оттягивает щеку и резко отпускает, издав громкий "Чпок".

МАРК. (изумлённо округляет глаза) Не ожидал от тебя…

НЕЛЛИ. (ест мороженое) Правда?! Честно говоря, я так устаю от хороших манер… Так и хочется иногда сделать это в офисе или на каком-нибудь официальном приеме!

Марк двигает к Нелли кольцо и ключи.

МАРК. Забери это. Пожалуйста.

НЕЛЛИ. Пока не сделаешь то, что я показала, не заберу.

МАРК. (краснеет) Ты издеваешься?

НЕЛЛИ. Развиваю у тебя чувство юмора. Ну?!

Марк оглядывается, пыхтит, не решаясь сделать неприличный жест.

НЕЛЛИ. Ну же!

Марк неловко оттягивает щеку и отпускает. Звука не получается – только неловкий, нелепый жест.

Нелли забирает ключи, убирает в сумку, надевает на палец кольцо.

НЕЛЛИ. Ладно, на первый раз засчитывается. Дома потренируешься, в ванной. Ладно?

Марк молча сглатывает, кивает.

НЕЛЛИ. Кстати, с сегодняшнего дня я директор холдинга "Рассвет". Хохлов назначил.

МАРК. (тихо) Как же я его ненавижу…

НЕЛЛИ. А ты знаешь… В нём что-то есть.

Марк негодующе раздувает щёки.

НЕЛЛИ. Не надо пыхтеть. Я имею в виду, что он не такая законченная сволочь, как я думала. Да, а как дело Красновой? Ты нашёл, за что зацепиться?

МАРК. (сдавленно) Нашёл. Давай дома об этом…

ЗТМ.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Перед первым рядом зала с краю стоят Артур и Ди.

Свет выхватывает только их – сцена затемнена.

Артур и Ди о чём-то перешёптываются, показывают на затемнённую сцену.

Артур достаёт пистолет.

Ди достаёт сигарету, ждёт, когда Артур даст ей прикурить.

АРТУР. (ржёт) Во круто, когда все привыкают, что у тебя вместо ствола – зажигалка. (приставляет пистолет ко лбу Ди) Бац! И тело с сигаретой в зубах у твоих ног. С дыркой во лбу. Картина маслом – "Неудачно прикурил".

Ди сходит с лица, отталкивает пистолет от себя.

ДИ. Совсем чокнулся? Я же сказала – сделаю все по-тихому и в рамках закона. Ну грохнешь ты папашу – и что? Денег от этого не прибавится.

АРТУР. Не всё, детка, измеряется бабками! Про самоуважение слыхала?

ДИ. (скептически) Я про другое читала – про баллистическую экспертизу и про сроки за умышленное убийство. Я же говорю – сделаю все в рамках закона. По любви и взаимовыгодному расчету.

АРТУР. На пинках оттуда вылетишь – я утешать не буду.

ДИ. Всё, я пошла. Вон он!

Показывает, как в полумраке к сцене с другой стороны подходит Гена.

Ди целует Артура, он хватает ее за руку.

АРТУР. Подожди! В доме кто-то есть…

Свет с Артура и Ди перемещается на сцену.

Гостиная освещена плохо – видны только силуэты мебели.

В оконном проёме отчётливо угадывается силуэт человека, от головы которого вверх идёт какой-то шнур. Впечатление, что человек повесился.

Прихрамывая, в гостиную входит Гена, замирает, заметив силуэт.

ГЕНА. Коля! Колян!!!

Гена бросается к окну, но спотыкается о стул, сбивает его, чуть не падает. Бросается к стене, щёлкает выключателем.

Гостиную заливает яркий свет.

Коля с плеером на поясе сидит на подоконнике в наушниках.

Глаза у Коли закрыты, он чуть заметно, ритмично, покачивается в такт музыке.

Сверху, создавая впечатление висельника, свисает шнур от поднятой римской шторы.

В углу гостиной свалены ворохом какие-то тряпки, рядом с ними стоит пустая бутылка из-под виски.

ГЕНА. Ну, ёпрст…

Гена подходит к Коле, срывает с него наушники.

ГЕНА. От чего тащимся?

КОЛЯ. От "Дорзов".

Гена надевает наушники, секунду ритмично качается в такт музыке, снимает наушники.

ГЕНА. Двадцать лет прошло, а кумиры все те же.

КОЛЯ. На то они и кумиры.

ГЕНА. А чего ты приперся, фанат "Дорзов"?

КОЛЯ. Я хотел извиниться. Я не должен был вас избивать. Не имел права. Простите меня.

Гена недоумённо смотрит на Колю, царственно протягивает ему руку тыльной стороной вверх.

ГЕНА. Руку целуй, холоп.

Коля отшатывается, с брезгливым недоумением смотрит на Гену.

КОЛЯ. Я пришел извиниться, а не унижаться.

ГЕНА. (с нажимом) Никогда не делай того, за что потом захочется извиниться. А сделал – не извиняйся, иначе тебя сочтут слабаком. Очень мало людей понимают, что только по-настоящему сильные люди способны попросить прощения.

КОЛЯ. (усмехается) Но вы же поняли. В извращенной форме, правда…

ГЕНА. Ха! Таких, как я – один на миллион. Кстати, ты как сюда проник, фанат? Я же дверь закрывал!

КОЛЯ. Меня ваш друг впустил.

ГЕНА. Друг?!

КОЛЯ. Ну, да, сказал, чтобы я выключил свет, сидел тихо, как мышь в подвале, и не мешал ему спать. Да вот же он!

Коля показывает на кучу тряпья в углу.

ГЕНА. Та-а-ак…

Гена забирает у Коли плеер с наушниками, прибавляет громкости в плеере так, что звук из наушников становится отчётливо слышен, подходит к куче тряпья, наклоняется к ней, засовывает наушники в кучу тряпья. Куча с криком подскакивает – это Зинон с выпученными глазами и наушниками на голове.

ЗИНОН. Етитская сила!

ГЕНА. (хохочет) Какой точный перевод названия группы! Колян, учись свежему восприятию и тонкой трактовке!

Зинон срывает наушники, отбрасывает их в сторону.

ЗИНОН. Геныч, ты умнее ничего придумать не мог?! Меня же кондрашка хватит!

ГЕНА. Сам мечтал умереть во сне.

ЗИНОН. Хренушки! Ты сначала меня накормишь, напоишь и дашь мелких денег.

ГЕНА. Размечтался! Миллионеры скупы и бесчеловечны.

ЗИНОН. Да какой ты, нафиг, миллионер, Геныч. Шваль ты подзаборная, хоть сколько миллионов у тебя будет. В костюм, вон, вырядился. А ноги, ноги-то воли просят!

Зинон показывает на стоптанные тапки на ногах Гены.

ГЕНА. А ты слыхал, что незваный гость хуже татарина?

Коля подбирает наушники, пятится к двери.

ЗИНОН. Так какой же я гость?! Я родственник!

Зинон ложится в угол поудобнее, закрепляя за собой позицию на полу.

Гена легонько его пинает.

ГЕНА. Что, и спина не болит?

ЗИНОН. Неа…

Гена снова легонько пинает Зинона.

ГЕНА. В холодильнике все сожрал?

ЗИНОН. Неа. Горчицу оставил. У меня от нее отрыжка.

ГЕНА. А как дверь открыл?

ЗИНОН. (садится) И ты ещё спрашиваешь? Силой мысли!

ГЕНА. Ладно, тогда последний вопрос нашего судьбоносного интервью. Ты надолго, родственничек?

ЗИНОН. (ложится) А это как пойдет…

ГЕНА. Что-то подсказывает мне, что пойдет хорошо. Ты бы хоть помылся, лошара, а то воняет.

ЗИНОН. (поворачиваясь на бок) Сам мойся. Мои микробы воды боятся. Господи, как деньги портят людей!

КОЛЯ. (открывает дверь) Я, пожалуй, пойду.

ГЕНА. Стой!

Коля замирает.

ГЕНА. Ты кто по специальности?

КОЛЯ. Программист.

ГЕНА. Вот как чуял, спросил.

Гена подходит к столу, открывает ноутбук.

ГЕНА. Слушай, можешь помочь мне с одним делом?

Коля закрывает дверь, подходит к столу, садится перед ноутбуком спиной к окну.

Гена достаёт из кармана обрывки бумаги, которые забрал из мусорной корзины Эрнеста Константиновича.

ГЕНА. Вот, смотри, нужно поискать одну вещь…

Коля складывает обрывки бумаги, читает, начинает какие-то манипуляции в ноутбуке.

Зинон из своего угла с любопытством за всем наблюдает.

На голове Коли появляется красная точка лазерного прицела, она дрожит, перемещается на спину Гены.

Зинон садится, пристально смотрит на точку.

ЗИНОН. Етитская сила… А это ещё что за светомузыка?!

ГЕНА. (не оборачиваясь) Ты ещё не спишь, лошара?! Тебе помочь отключиться?

Красная точка перемещается на голову Гены.

ЗИНОН. Геныч! Да это ж…

Зинон вскакивает, бросается между окном и Геной.

Одновременно звучит выстрел, Зинон падает.

Гена и Коля вскакивают.

ЗИНОН. Это ж прицел, Геныч… Я такой в кино видел. Меня Верка в кино в кои-то веки вытащила… Дурацкий фильм, между прочим…

Гена наклоняется к Зинону.

ГЕНА. (Коле) "Скорую"! "Скорую" вызывай!

Коля бросается к окну, дёргает свисающий шнур римской шторы – штора закрывается. Коля звонит по телефону.

КОЛЯ. (в трубку) "Скорая"…

ЗТМ.

Слышится сирена "Скорой" и отчаянный, удаляющийся голос Гены.

ГОЛОС ГЕНЫ. Не умирай, лошара! Только не умирай… Ты должен умереть старым, сытым, в своей постели, во сне…

СЦЕНА ВТОРАЯ

Гена сидит на диване, в горестном отчаянии закрыв руками лицо.

На полу видно пятно крови.

В гостиную неслышно заходит Ди.

На ней подчёркнуто скромное платье, она почти без косметики, с трогательными косичками.

Ди тихо, стараясь не стучать каблуками, подходит к Гене, на секунду замирает возле лужи крови, переступает ее и садится на корточки перед Геной.

ДИ. Господи, какой ужас… Я видела, как его увозила "Скорая". Это ваш друг?

ГЕНА. (не отрывая рук от лица) Нет. Он просто закрыл меня собой.

ДИ. Разве так бывает? Не друг – и закрыл.

ГЕНА. Бывает.

ДИ. Не плачьте. Он сам выбрал свою судьбу.

Гена отрывает от лица руки, у него заплаканное, искаженное болью лицо.

ГЕНА. (потрясенно) Я даже не знаю, как его зовут. Если он умрет… Что я напишу на памятнике? Зинон?! Лошара?!

Гена вскакивает, начинает быстро ходить по комнате.

ГЕНА. Я не знаю, кто он, кем родился, чем занимался и почему оказался бомжом! Ты понимаешь, он меня спас, а я не знаю – кто он!!! Человек, которому я никто и который для меня – никто, не раздумывая, бросился под пулю, прекрасно понимая, что это – пуля!

ДИ. А вы? Вы бы разве поступили не так же?!

Гена замирает, безумными глазами смотрит на Ди.

ГЕНА. Нет. Я бы не смог.

Ди поднимает пустую бутылку из-под виски, подходит вплотную к Гене.

ДИ. А вот и объяснение. Зинон не герой, он просто не соображал, что делал.

Гена вырывает бутылку из рук у Ди, смотрит на нее так, словно только что увидел.

ГЕНА. Ты?! Как ты здесь оказалась?

ДИ. Дверь была открыта.

ГЕНА. Я спрашиваю – зачем ты здесь, маленькая, злая, убогая дрянь?!

Ди пару секунд стоит в замешательстве, видно, что ей хочется нахамить Гене, но в ее планы не входит портить с ним отношения. Ди закрывает лицо руками, ее плечи трясутся.

ДИ. Простите меня, простите… Я не злая! Я не дрянь! Я просто не знала, что мне делать, поэтому прибежала к вам… Маша говорила, вы добрый, вы очень добрый…

На лице Гены появляется растерянность.

ГЕНА. Да что стряслось?

Ди бросается Гене на грудь.

ДИ. Он страшный человек, этот Артур! Он хотел на Маше из-за денег жениться! Мы ведь с Машей как сёстры были, Артур сначала за мной ухлёстывал, но когда Маша титул "Мисс России" взяла и на "мисс мира" замахнулась, то на неё переключился. Но и меня не отпускал, рабыней своей сделал. Он меня шантажировал!

ГЕНА. Чем?

ДИ. У меня отец за педофилию сидит. Если об этом в модельном агентстве узнают…

Ди рыдает, уткнувшись Гене в грудь. Гена сочувственно гладит ее по спине.

ДИ. Я боюсь его… Это он Машку толкнул, не специально, конечно. Он просто псих ненормальный! Они поругались, и он толкнул! Я боюсь его, он понимает, что я догадалась, он и меня убьет! Рано или поздно - психанёт и убьет!

ГЕНА. Бедная девочка. Чем я могу помочь?

ДИ. (поднимает на Гену глаза) Женитесь на мне… Я понимаю, это дико звучит, но этим вы спасете меня, а я вас. Вы меня от Артура, а я вас от акул, которые пачками на вас сейчас охотиться будут.

ГЕНА. Странный способ спасения…

Ди осыпает лицо Гены быстрыми поцелуями.

ДИ. Вы мне нравитесь… Вы мне очень нравитесь!

В гостиную, запыхавшись, влетает Нелли.

Увидев Гену, которого целует Ди, Нелли потрясенно замирает.

Гена не замечает Нелли.

ГЕНА. (задумчиво) Как сёстры, говоришь, с Машкой были?

ДИ. (расстёгивая на Гене рубашку) Да, словно родные… Ближе Маши у меня никого не было!

Гена расстёгивает ремень, выдёргивает его из брюк.

ГЕНА. Ну, раз как сёстры…

Гена замахивается ремнем, Ди отскакивает.

ДИ. Вы что?!

ГЕНА. А то, что выдрать тебя имею полное право! За лицемерие! За подлость! За предательство! За то, что Зинона алкашом обозвала!

Гена, размахивая ремнем, гонится за Ди.

Ди, уворачиваясь от его ударов, с визгом выскакивает из гостиной – Нелли едва успевает отскочить.

Гена захлопывает за Ди дверь.

ГЕНА. Дрянь, маленькая дрянь… (замечает Нелли) Вы?! Простите, не ожидал вас увидеть.

Гена поспешно вставляет ремень в брюки.

НЕЛЛИ. Если честно, я тоже… Не ожидала от себя, что примчусь.

Гена вопросительно смотрит на Нелли, она смущённо отводит глаза.

НЕЛЛИ. Марк каждый час получает сводку происшествий по городу. (смотрит на лужу крови) Я подумала… Но слава богу, это не вас убили.

ГЕНА. Не смейте! Не смейте так говорить. Зинон вынослив, как дикий зверь. Он выживет.

НЕЛЛИ. (подходит к Гене) Это ваш друг?

ГЕНА. Нет. Он просто закрыл меня собой.

НЕЛЛИ. Значит, он герой, ваш Зинон.

ГЕНА. Вы думаете?

Гена поднимает пустую бутылку из-под виски, показывает Нелли.

ГЕНА. Есть мнение, что он просто не соображал, что делал…

Нелли забирает бутылку у Гены, отбрасывает.

НЕЛЛИ. За такое мнение убивать надо.

Гена хватает руку Нелли, целует.

ГЕНА. Спасибо! Спасибо вам, что примчались сюда, что назвали Зинона героем, что… Ой, простите…

Гена замирает, испугано отпускает руку Нелли, дико смущается.

ГЕНА. Простите… Забылся… Потерял над собой контроль…

Нелли держит руку, не опуская, смотрит на нее.

НЕЛЛИ. Нет, нет, это было красиво… Это было приятно, словно мотыльки порхали…

ГЕНА. (потрясенно) Мотыльки?!

Нелли и Гена оба очень смущаются, отводят глаза.

Взгляд Гены падает на клочки бумаги возле ноутбука.

ГЕНА. Кажется, ваш муж полицейский?

НЕЛЛИ. Он мне не совсем муж.

ГЕНА. Неважно.

НЕЛЛИ. Важно! Я не замужем, и никогда никого не любила по-настоящему.

ГЕНА. Сейчас не об этом речь…

НЕЛЛИ. Об этом! Вы должны пригласить меня танцевать или я запла?чу, а плакала я последний раз в восемь лет…

ГЕНА. (смотрит на пятно крови) Разве можно танцевать, когда Зинон умирает?

НЕЛЛИ. (включает музыку) Это будет танец-молитва.

ГЕНА. (протягивает ей руку) Хотите сказать, что Зинон не сможет умереть после такой молитвы?

НЕЛЛИ. И не умрёт!

Гена и Нелли танцуют медленный танец.

ГЕНА. А отчего ты плакала в восемь лет?

Нелли кладёт голову Гене на грудь.

НЕЛЛИ. Мальчишки в детдоме украли мою куклу, которую я сделала из подушки, и стали играть ей в футбол. В ней были мои слёзы, а они их пинали. Я решила, что никогда больше не буду плакать.

ГЕНА. Я куплю тебе новую подушку! То есть, куклу… Прости. Я опять потерял контроль над собой…

Гена целует волосы Нелли.

Бесшумно открывается дверь, в гостиную заходит Марк, стоит в дверях.

ГЕНА. Это не я. Это мотыльки…

Гена замечает Марка, останавливается как вкопанный.

ГЕНА. Вы, конечно, не поверите, но это была молитва за здравие моего друга.

МАРК. Ну, отчего же, поверю. Я так и подумал, дорогая, что ты ночью в церковь рванула.

НЕЛЛИ. Марк…

МАРК. Если ты сейчас опять швырнёшь мне ключи, то ты больше меня никогда не увидишь.

НЕЛЛИ. Прости меня, Марк. Я не знаю, как это получилось…

Гена хватает со стола клочки бумаги.

ГЕНА. Марк, вот вы-то мне и нужны! Я как раз хотел к вам бежать! Я знаю, кто убил мою дочь! Вот это… (показывает бумаги Марку) Это акты аудиторской проверки. Мне удалось выяснить, что эту проверку заказала Маша! Аудиторы нашли миллионные хищения! Это Эр… Господи, я и правда не могу выговорить его имя! Это директор толкнул мою дочь с балкона, а потом уничтожил акты. Это он воровал! Единственное, чего он не учёл – что я люблю копаться в помойках…

Марк забирает у него клочки бумаги, усмехается.

МАРК. У тебя всё, сыщик?

ГЕНА. Всё.

МАРК. Тогда слушай меня. Во-первых, начнём с того, что Маша не твоя дочь…

Гена и Нелли потрясенно смотрят на Марка.

ЗТМ.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Больничная палата.

На кровати лежит Зинон с закрытыми глазами. Рядом сидит Гена, на нем белый халат, на ногах - бахилы.

ГЕНА. Это свинство, Зинон, целый месяц не приходить в себя. Это большое свинство! У меня все анекдоты закончились, я уже спел тебе все песни и станцевал все танцы! Я устал и хочу спать. Медсестра сказала, что ещё пара дней таких бдений - и я помру раньше тебя.

ЗИНОН. (не открывая глаз) Слабак ты, Геныч… Подумаешь, месяц. Люди годами своих родственников выхаживают, а ты сдался.

ГЕНА. (радостно) Скотина!

Гена бросается к Зинону, расцеловывает его в обе щеки.

ГЕНА. Сволочь ты моя распрекрасная! И давно ты очнулся? Я тут страдаю, а ты ваньку валяешь?!

Гена снова расцеловывает Зинона.

В палату заходит Нелли с огромным букетом цветов и пакетом с продуктами.

Увидев Гену и Зинона, Нелли улыбается, протягивает букет Зинону.

НЕЛЛИ. Надо же, как я вовремя. С возвращением, Зинон!

ГЕНА. (удивлённо) Вы?!

НЕЛЛИ. Вот, решила навестить героя.

ЗИНОН. Етитская сила! Прям как покойнику! Лучше бы сервелат притащила.

Нелли ставит пакет возле кровати.

НЕЛЛИ. Сервелат – здесь, ну как же без сервелата!

Зинон делает усилие, порываясь взять букет, но не может пошевелиться.

ЗИНОН. (испуганно) Братцы… А вы не знаете, почему я не могу взять цветы?

Гена и Нелли тревожно переглядываются.

Гена сходит с лица, садится на край кровати.

Нелли кладёт цветы рядом с ним.

ГЕНА. Значит, мои опасения подтвердились…

ЗИНОН. Только не говори, что меня парализовало.

ГЕНА. Если бы не твоя старая травма позвоночника, этого бы не произошло.

ЗИНОН. (отворачивается, с горечью) И почему я не сдох?

Гена задумывается, словно не решаясь сказать.

Нелли не может сдержать слёз.

Гена, наконец, решается, кладет руку Зинону на плечо.

ГЕНА. (твёрдо) Ты будешь ходить, Зинон. Ты будешь бегать, прыгать и даже летать, если захочешь. Я сам сделаю тебе операцию!

ЗИНОН. Хорошая шутка, Геныч. Но несмешная.

ГЕНА. Я смотрел твой рентген, я изучил все томограммы. Все светила разводят руками, а для меня эта задача - раз плюнуть.

Зинон поворачивает голову, с надеждой смотрит на Гену.

ЗИНОН. Уж не хочешь ли ты сказать…

ГЕНА. Да, лошара. Етитская сила снова вмешалась в твою судьбу. Я нейрохирург. Причем, самый талантливый на этой планете. Эй, ну что за слёзы и сопли?

Нелли и Зинон шмыгают носами, не в силах сдержать слезы.

ЗИНОН. (недоверчиво) У тебя, что, и диплом есть?

ГЕНА. У меня даже диссертация имеется. Дать почитать?

ЗИНОН. А она в стихах?

ГЕНА.(весело) Тьфу на тебя!

ЗИНОН. (Нелли) Как думаешь, этот самозванец меня не зарежет?

НЕЛЛИ. В книге судьбы записано, что вы проживёте сто три года и десять месяцев.

ЗИНОН. (вздыхает) Какие все грамотные! Только я – никто, и звать меня никак.

ГЕНА. Ну, почему же. Ты - Зиновий Петрович Крыжовников, шестьдесят первого года рождения, я в твоей медицинской карте прочитал.

ЗИНОН. Ну, вот и познакомились, Геныч.

НЕЛЛИ. Подождите… Вы, что же… Тот самый Зиновий Крыжовников?! Тот самый?!

Гена удивлённо смотрит на Нелли.

ЗИНОН. (потрясённо) Етитская сила… Неужели ты меня знаешь?! Неужели помнишь?!

НЕЛЛИ. Ну, как же! Соло на саксофоне, стоя на спине у несущейся галопом белой лошади. Господи, как же вы играли! Какое потрясающее было зрелище!

ЗИНОН. Лошадь звали Алиса…

НЕЛЛИ. Я сбегала с уроков, у меня не было денег на билеты, но там, в заборе, была дырка, а кассиршей подрабатывала Нина Семеновна, нянечка из детдома…

ЗИНОН. Мой номер назывался "Выше только звёзды"…

НЕЛЛИ. Да, да… Там пускали белый дым, и вы с Алисой неслись как будто по облакам. Я даже музыку помню…

Нелли тихонько напевает мелодию, Зинон подхватывает.

ГЕНА. (протягивает Нелли руку) Позвольте пригласить вас на молитву…

Нелли и Гена танцуют, Зинон напевает.

ЗИНОН. Но однажды Алиса споткнулась… Я упал, сломал позвоночник, год провалялся в больнице и больше не смог выступать. Верка моя любила артиста и не смогла полюбить инвалида. Она нашла другого артиста, а я… Я оставил им всё, сказал: «Здравствуй, свободная жизнь!» и уехал в Бобровск. Геныч! А скажи, мы ведь ни о чем не жалеем, правда?

Гена и Нелли смотрят друг другу в глаза.

ГЕНА. Правда. (Нелли) Когда у тебя свадьба?

НЕЛЛИ. Скоро. Очень скоро.

ГЕНА. И ничего нельзя сделать?

Зинон прислушивается к их разговору.

НЕЛЛИ. (качает головой) Я очень не хочу стать Алисой, из-за которой Марк сломает себе позвоночник…

ГЕНА. А по-моему, у него крепкий хребет.

НЕЛЛИ. (отходит от Гены) Не нам об этом судить.

ГЕНА. Но я лучший спец по хребтам на планете!

НЕЛЛИ. (отворачивается) Ты как-то странно признаешься в любви… Извините, мне надо идти.

Нелли стремительно уходит.

ЗИНОН. Вот дура. Она, что, отшила тебя? С таким баблом?!

ГЕНА. А нет никакого бабла, Зинон. И дочки у меня нет, и не было никогда.

ЗИНОН. Еститская сила! Хорошо, что меня уже парализовало, а то прямо щас бы паралич приключился.

ГЕНА. Ошибка вышла. Отец Маши – мой полный тезка, который когда-то украл у меня диссертацию.

ЗИНОН. И где он?

ГЕНА. Марк упрятал его за решётку. Хохлов узнал из газет, что Маша ищет отца, объявился, заставил её написать завещание и помог ей упасть с балкона. Вот только незадача – выронил на месте преступления зажигалку с именной гравировкой и отпечатками пальцев. Хотел затаиться, пересидеть, а тут я… Вернее, тут снова я… Детектив, которого наняла Маша, чересчур дотошным оказался – перестарался с поисками. Это Хохлов в тебя стрелял. Вернее, в меня. Достал я его.

ЗИНОН. (помолчав, тихо) Но ты ведь ни о чем не жалеешь, Геныч?

ГЕНА. А хули нам, свободным людям…

ЗИНОН. Как-то ты невесело это сказал.

ГЕНА. А хули нам, свободным людям!

ЗИНОН. Громче! Жизнерадостней! Ярче! Не верю!

ГЕНА. Да пошел ты! Я тебе цирковая лошадь, что ли?

ЗИНОН. Скурвился ты, Геныч. От рук отбился. Побрился, вон, причесался. Ну-ка, покажи, что у тебя под бахилами?

Гена мнётся.

ЗИНОН. Покажи, я сказал!

Гена приспускает бахилу, под ней – ярко-желтые высокие ботинки со шнуровкой.

ЗИНОН. Тьфу! Так я и знал! Первым делом в обувной магазин рванул, да?!

ГЕНА. Меня в тапках на работу не брали!

ЗИНОН. Какую работу?

ГЕНА. Я здесь хирургом работаю, лошара. Уже почти месяц.

ЗИНОН. Етитская сила…

ГЕНА. А ты думал, я на помойке тебя оперировать буду?

ЗИНОН. Я не об этом, Геныч. Из пакета так сервелатом пахнет… Отрежь кусочек, будь другом!

ГЕНА. (забирает пакет) У тебя высокий холестерин. Как твой лечащий врач, я назначил тебе диетический стол номер три. До ужина (смотрит на часы) - десять минут.

Гена уходит.

ЗИНОН. (кричит) Стой, паразит! Оставь колбасу хоть для запаха!

ЗТМ.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Гостиная.

Гена собирает вещи в чемодан.

Кладёт книги, ноутбук, стопку белья, носки.

Оглядывается в поисках – не забыл ли чего.

Взгляд Гены останавливается на портрете Марии.

Гена снимает портрет со стены.

ГЕНА. И все-таки ты на меня очень похожа. Поедешь со мной в съемную квартиру?! Поедешь… Папашка твой сволочью оказался, а меня ты человеком сделала.

Гена кладёт портрет в чемодан.

В гостиную по-хозяйски заходит Марк.

За ним заходят Эрнест Константинович и Артур.

ГЕНА. Не понял…

МАРК. (протягивает бумагу) Ордер на обыск. (кивает на чемодан) Понятых прошу подойти.

ГЕНА. Да ради бога, мне, кроме грязных носков, скрывать нечего.

Марк бесцеремонно обшаривает чемодан.

В гостиную быстро заходит Нелли, хватает Марка за руку.

НЕЛЛИ. Марк! Прекрати, Марк!

МАРК. (вырывает руку) Ты сама просила его посадить. Ты умоляла меня об этом!

Гена удивленно смотрит на Нелли.

Нелли отводит глаза.

Артур пальцем указывает на портрет.

АРТУР. Здесь.

Марк снимает с портрета рамку, под ней - пакеты с белым порошком.

МАРК. Что и следовало доказать. Приторговываешь наркотиками, хирург?

ГЕНА. Если я скажу, что это не моё, ты же мне не поверишь?

МАРК. И как ты догадался?

ЭРНЕСТ. Я могу подтвердить, что этот тип предлагал мне купить у него кокаин!

АРТУР. Я тоже могу подтвердить!

ГЕНА. (Нелли) Может, и ты подтвердишь?

НЕЛЛИ. Прости. Это какой-то бред. Марк, немедленно прекрати этот балаган!

Марк садится за стол, достаёт бланк протокола.

МАРК. Нелли, выйди, пожалуйста, не мешай работать. Какого чёрта ты сюда примчалась?

НЕЛЛИ. Какая же ты сволочь, Марк…

В гостиную со стороны комнат врывается Коля.

КОЛЯ. Подождите! Это моя наркота! Гена о ней ничего не знал!

Эрнест и Артур сходят с лица.

МАРК. Это кто?

ГЕНА. Хороший пацан, с родителями поругался, ну я и пустил. А что, пусть поживет, пока хозяин сидит. Квартиру снимать сейчас дорого, сами знаете.

Коля садится рядом с Марком, выхватывает у него бумагу.

КОЛЯ. Дайте, я чистосердечное напишу!

В гостиную со стороны комнат врывается Ди в домашнем халате. Под глазом у нее свежий синяк.

ДИ. Стойте! Это мои наркотики! Никто о них ничего не знал! Я - крупный наркодилер! Дайте бумаги, я напишу чистосердечное признание!

Ди спихивает Колю со стула, придвигает бумагу к себе.

У Марка от удивления вытягивается лицо.

Нелли удивленно смотрит на Гену.

ГЕНА. Нет, ну а что, нормальная девка. Запуталась просто. С мамой поругалась, парень избил и бросил. (кивает на Артура) Я ее пожить пустил, пока хозяин сидит. Квартиру сейчас снимать, сами знаете…

НЕЛЛИ. (решительно) Так, всё!

Нелли спихивает Ди со стула, придвигает бумагу, берёт ручку.

НЕЛЛИ. Это мои наркотики! Я - наркодилер! Нет, я – наркобарон!!!!

Марк выдёргивает у Нелли бумагу.

МАРК. Ты с ума сошла?!

АРТУР. (срывается) Это мои наркотики! Я их туда подложил! (Марку) Ну, вы же сами мне приказали…

МАРК. Заткнись!

Марк вскакивает, подталкивает Артура к двери, дает легкий пинок, выпихивает за дверь.

ЭРНЕСТ. Придурки! Вот связался! Сборище идиотов…

Эрнест обречённо машет рукой, выбегает за дверь.

НЕЛЛИ. Марк, у тебя есть последний шанс остаться человеком…

МАРК. (подумав) Желаю тебе счастья, Нелли.

Марк отработанным движением оттягивает пальцем щеку, делает громкое "Чпок!".

Уходит.

НЕЛЛИ. (подходит к Гене) А знаешь, что я купила вместо свадебного платья?

ГЕНА. Только не говори, что приличные ботинки для меня.

НЕЛЛИ. Балда. Я купила саксофон для Зинона!

ГЕНА. Осталось раздобыть ему белую лошадь и организовать облака.

Гена и Нелли целуются.

Ди и Коля переглядываются, выходят из гостиной на цыпочках, взявшись за руки.

ЗТМ.

ЭПИЛОГ

В проеме больничного окна стоит Зинон.

Он играет на саксофоне.

Внизу, в больничном дворе, танцуют Гена и Нелли.

У Гены звонит телефон, он раздраженно достаёт его из кармана.

НЕЛЛИ. Я же просила - во время молитвы отключать телефон.

Гена делает Зинону знак рукой замолчать.

ГЕНА. Да! Да?! Да, да, да… Да? Да. Да-да-да… Да!

Гена убирает телефон, у него растерянное лицо.

НЕЛЛИ. Сложный больной?

ГЕНА. Очень сложный. Юрасик приглашает меня на свадьбу. Они с Олей ждут мальчика. Опять папашу придется изображать…

Гена смотрит вверх на Зинона, кричит.

ГЕНА. Слышь, лошара! Вообще-то, это твой телефон! Сам поедешь женить Юрасика, понял?! У меня своя свадьба…

Зинон смеется, согласно кивает, выдувает на саксофоне победный пассаж.

Нелли и Гена целуются.

ЗТМ.

ЗАНАВЕС, ЕТИТСКАЯ СИЛА!

Все права принадлежат автору и защищаются РАО и законом Р.Ф. об авторских правах.
Постановка пьесы возможна только после заключения прямого контракта между Автором и Театром.

Email:

© Ольга Степнова. 2004-2015