СТЕНА. КОМЕДИЯ ОДНОГО РАЗВОДА
комедия
После развода с женой Марк делит дом пополам, выстроив стену собственными руками. Но покупательница, пришедшая смотреть дом, ставит крест на его мечтах о спокойном уединении.
 |
Действующие лица: ОЛЬГА МАРК ИДА ГРИГОРЬЕВНА – ВОВКА |
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Комната разделена кирпичной стеной.
Наверху перила второго этажа.
Слева – входная дверь, окно, сервант, кресло, оттоманка, камин, стол, пара стульев.
Справа – окно, диван, лестница на второй этаж, барная стойка, телевизор, журнальный столик и бар.
На журнальном столике стоит тарелка с бутербродами – хлеб, сверху помидоры и листья салата.
На правой стороне, на стремянке, стоит Марк.
Он с победоносным видом кладёт сверху последний кирпич на стену.
Стена не достаёт до потолка на довольно большое расстояние.
Внизу у стремянки тазик с раствором и груда кирпичей.
МАРК. Ладно, на сегодня хватит.
Слезает со стремянки, отряхивает руки.
МАРК. Теперь ты у меня попляшешь!
Звонит мобильный телефон, Марк берет трубку.
МАРК. Привет, Вовка! Ну как дела… развелись, наконец. Да, официально. Да, совсем. Нет, ничего не исправить! Знаешь что, яйцо курицу не учит! Все, этот вопрос закрыт навсегда. Тебя вырастили, долг свой выполнили и хватит. Пора и на свободе пожить! Как там погода в твоей Америке? Ну, и отлично. Как с учебой? Ну, и прекрасно. Звони. Да, пока…
Марк нажимает отбой, берёт со столика тарелку с бутербродами, падает на диван, включает телевизор.
Судя по звукам, идёт программа о животных.
Марк жадно ест бутерброды.
На левой половине открывается дверь.
Заходит Ольга.
Она в узкой юбке, на высоких каблуках.
Проходит в комнату, уткнувшись в телефон.
ОЛЬГА. Марк! Пока ты плюёшь в потолок, кажется, я нашла покупателя. Вернее, покупательницу… Она только что прислала сообщение – хочет посмотреть наш дом.
Ольга идет по направлению к Марку, но в утыкается в стену.
Замирает, недоумённо смотрит на добротную кирпичную кладку.
Трогает её, в ужасе поднимает глаза вверх.
ОЛЬГА. (кричит) А-а-а!!!
Марк хватает пульт, приглушает звук телевизора.
ОЛЬГА. Марк! Что это?!
МАРК. (вскакивает) А ты не видишь? Стена!
ОЛЬГА. Стена?!
МАРК. (торжествующе) Стена!
ОЛЬГА. Я вижу, что это стена! Откуда она?!
МАРК. Откуда?! После всего, что случилось, ты спрашиваешь, откуда эта стена?!
ОЛЬГА. Да! Я спрашиваю, откуда эта стена!
Марк залезает на стремянку, выглядывает поверх стены.
МАРК. (бьёт себя в сердце) Вот отсюда она! Вот отсюда…
Ольга, задрав голову, смотрит на Марка.
ОЛЬГА. Я ничего не понимаю…
МАРК. Чего ты не понимаешь, Оля?! Суд разделил наше имущество пополам? Разделил. Я просто обозначил границу. Чтобы было наглядно – тут моя полвина, там твоя половина. Всё по закону.
ОЛЬГА. Ты это серьёзно, Марк?!
МАРК. Абсолютно. Скажи спасибо, что входная дверь на твоей половине, и тебе не придётся лазить через окно.
ОЛЬГА. Спасибо…
Ольга кулаком стучит в стену, проверяя её на прочность.
МАРК. Можешь не беспокоиться, это отличная, крепкая, капитальная стена. Сам раствор делал, сам кирпич клал!
ОЛЬГА. То есть, за двадцать лет ты не мог прибить крючок в ванной… А тут – за полдня… построил капитальную стену?!
МАРК. Именно!
ОЛЬГА. Тогда сверху, там, где сейчас торчит твоя рожа, должна быть протянута колючая проволока, а через неё пропущено двести двадцать вольт!
МАРК. Отличная идея! (спрыгивает со стремянки) И как я сам не догадался?!
ОЛЬГА. Ты совсем идиот?!
МАРК. Я?! Ты хотела половину имущества! Получай!
Ольга в растерянности садится в кресло.
Деревянный подлокотник падает на пол.
Ольга поднимает его, прилаживает на место.
ОЛЬГА. Вообще-то, я думала, что мы, как все нормальные люди, продадим этот дом, а деньги разделим пополам. Я даже нашла покупательницу…
МАРК. Со своей половиной делай, что хочешь! А свою я никому не продам! Тут в каждом кирпиче, в каждом гвозде – моя кровь! Моя жизнь!
ОЛЬГА. (вскакивает) Никто не купит мою половину без твоей половины!
МАРК. Это не мои проблемы!
ОЛЬГА. Ненавижу тебя!
МАРК. Это я тебя ненавижу!
ОЛЬГА. (пинает стену) Немедленно снеси эту стену!
МАРК. Щас! Разбежался!
ОЛЬГА. Ты не имеешь права!
МАРК. Ещё как имею!
Марк хватает с барной стойки бумагу.
Залезает на стремянку, трясёт бумагой, перегнувшись через стену.
МАРК. Вот постановление суда! Половина – твоя! Половина – моя! Половина – моя! Половина – твоя! И скажи спасибо, что входная дверь на твоей стороне!
ОЛЬГА. Да уж! Это мужской поступок – оставить мне дверь! Это просто верх благородства!
МАРК. (спрыгивает со стремянки) Просто представил, как ты в узком платье, на каблуках, лезешь в окно… И решил оставить.
Повисает пауза.
Ольга с ногами забирается в кресло.
Деревянный подлокотник падает на пол.
Ольга поднимает его, прилаживает на место.
Вытирает слёзы.
Марк ложится на диван.
ОЛЬГА. Марк…
Марк молчит.
ОЛЬГА. Марк!
Марк молчит.
ОЛЬГА. Марк, ты меня слышишь?!
Марк молчит.
Ольга встаёт, залезает на стул, выглядывает из-за стены.
ОЛЬГА. Марк!!!
МАРК. Чего ты орёшь, как потерпевшая?
ОЛЬГА. Марк, сейчас придёт покупательница.
МАРК. Я ничего не продаю.
ОЛЬГА. Марк, ну, пожалуйста, послушай меня… Мы не сможем жить вместе. Даже с этой стеной. Вернее, тем более с этой стеной! Давай отбросим эмоции, включим голову и продадим этот дом. Деньги разделим пополам, и каждый купит себе жильё.
Марк резко садится.
МАРК. А я не хочу отбрасывать эмоции! И голову не хочу включать! Я хочу жить там, где жил! Всё! Разговор окончен!
ОЛЬГА. Но я не смогу продать только свою половину…
МАРК. А мне плевать, что ты не сможешь её продать! Завтра я дострою эту стену до потолка, и это будет моя территория! Только моя! Я буду драться за неё! Я никого сюда не пущу!
ОЛЬГА. (со слезами) Хорошо, я так и напишу покупательнице – дом больше не продаётся, потому что мой муж – козёл.
Ольга, стоя на стуле, набирает сообщение.
ОЛЬГА. Всё, написала.
МАРК. Только не забудь добавить, что ты от этого козла когда-то была без ума!
ОЛЬГА. Без ума был ты, а я была просто дура…
МАРК. Все, не могу больше… Завтра! Завтра эта стена будет до потолка!
ОЛЬГА. И слава богу! Хоть не буду слышать твои мерзкие вопли!
МАРК. А я твои!
Оба кипят.
Марк с размаху плюхается на диван, включает погромче телевизор.
Ольга садится в кресло.
Потом вскакивает, смотрит на перила второго этажа.
ОЛЬГА. Марк…
Марк молчит.
ОЛЬГА. Марк!
Марк не отвечает.
ОЛЬГА. Ма-а-арк!!!
Марк приглушает звук телевизора.
МАРК. Чего ты орёшь?!
ОЛЬГА. Марк, мне нужно переодеться!
МАРК. Переодевайся. Я здесь причём?
ОЛЬГА. Моя гардеробная на втором этаже! А лестница на твоей половине!
Марк гомерически хохочет.
Замолкает.
МАРК. Ну, извини. Так получилось.
ОЛЬГА. Ты издеваешься?!
МАРК. Я подумал, что входная дверь для тебя будет важнее, чем лестница на второй этаж.
ОЛЬГА. (на грани истерики) Каким местом ты это подумал?!!
МАРК. Не ори. Если встать на стул, можно зацепиться за перила и подтянуться…
Ольга хватает тапки, один за другим со злостью швыряет их через стену.
Тапки падают рядом с диваном.
МАРК. Ух, ты! Обстрел начался…
Ольга хватает поднос, бросает его через стену.
Потом мечет через стену предметы потяжелее – металлическую пепельницу, вазу, книги…
МАРК. (уворачиваясь) О, тяжёлая артиллерия в ход пошла!
Марк отворачивается к стене, закрывает голову подушкой.
МАРК. Там где-то моя ложка для обуви осталась, длинная такая… Метни, пожалуйста, а то обуваться неудобно!
Ольга берёт в руки длинную обувную ложку, нервно постукивает ей по ноге.
ОЛЬГА. Сволочь ты, Марк!
МАРК. Зато свободная сволочь! Хочу, на диване валяюсь! Хочу, ящик смотрю! Хочу, ем в кровати!!!
Марк хватает блюдо с бутербродами, демонстративно ест.
Крошки летят во все стороны.
Ольга отбрасывает ложку, смотрит вверх на перила.
Приставляет стул.
Залезает на него.
Тоскливо смотрит на перила.
Слезает, садится.
Плачет, закрыв лицо руками.
Марк вдруг замирает.
Резко садится, держась руками за пах.
Встаёт, чуть согнувшись.
Залезает на стремянку, сверху подглядывает за плачущей Ольгой.
МАРК. Оль…
Ольга молчит.
МАРК. Оля!!!
ОЛЬГА. Чего тебе?
МАРК. А давай, этот… как его… Чейндж… Я тебя пускаю на свою половину к лестнице на второй этаж, а ты меня на свою – в туалет.
Ольга замирает.
Гомерически хохочет.
Вскидывает вверх руку с кукишем.
МАРК. Хорошо. Тогда я в сад – к твоему жасмину. Проблем-то…
Марк начинает слезать со стремянки.
Ольга вскакивает.
ОЛЬГА. Стоять!!!
Марк замирает.
ОЛЬГА. Хорошо. Я согласна на чейндж.
Марк спрыгивает со стремянки, бежит к окну.
Видно, что у него уже нет сил терпеть.
Вылезает в окно.
Ольга, приложив ухо к стене, прислушивается к звукам, усмехается.
Выходит из комнаты.
Проходит несколько секунд.
В разделённой стеной комнате никого нет.
На авансцене появляются Марк и Ольга.
Они проходят мимо друг друга с гордо поднятой головой и презрительным выражением лица.
Как только они расходятся, Марк припускает со всех ног.
На левую половину – в дверь, врывается Марк.
На правую – через окно с трудом лезет Ольга в своей узкой юбке и на каблуках.
Марк, сломя голову, забегает в туалет.
Ольга презрительно осматривает холостяцкое логово.
Брезгливо косится на остатки бутербродов на диване.
Берёт пульт, выключает телевизор.
Поднимается вверх по лестнице.
Слышится звук спускаемой в туалете воды.
Выходит расслабленный Макс, на ходу застёгивая ширинку.
Оглянувшись на стену, Марк с видом нашкодившего кота ныряет на кухню.
Пару секунд в разделённой комнате никого нет.
Из кухни выходит жующий Марк, у него в руках пара котлет.
Одну он засовывает в рот, торопливо жуёт.
К перилам на втором этаже выходит Ольга.
На ней брючный костюм.
Ольга сверху вниз с усмешкой смотрит, как Марк засовывает в рот вторую котлету.
ОЛЬГА. Ты же мясо не ешь!
Марк замирает с набитым ртом, быстро дожёвывает.
МАРК. А это, что, мясо?
ОЛЬГА. Причём, трёх сортов… Говядина, баранина и свинина.
МАРК. Надо же… А на вкус как капуста…
ОЛЬГА. С какой стати я бы готовила для себя капусту?! Хоть поесть нормально после развода!
МАРК. Ну, знаешь… Я же не знал, что ты так быстро начнёшь пожирать бедных животных…
Оглядывается, чем бы вытереть жирные руки.
Тянется к накидке на кресле (скатерти).
ОЛЬГА. Не сметь! О штаны вытирай!
Марк вытирает руки о штаны.
ОЛЬГА. Как был свиньёй, так и остался.
МАРК. А ты теперь не имеешь права меня учить! Что хочу, то и делаю!
Марк демонстративно вытирает руки о разные части своей одежды.
ОЛЬГА. А ты теперь не имеешь права жрать мои котлеты!
МАРК. Ну, извини! Автоматически получилось! Можешь взять там деньги за них.
ОЛЬГА. И возьму!
Ольга бежит к лестнице, быстро спускается по ней на половину Марка.
ОЛЬГА. Уже беру! И чаевые – десять процентов!
МАРК. Да подавись!
Ольга хватает пиджак Марка, достаёт из кармана деньги, суёт в свой карман.
Марк в бешенстве оглядывается, хватает длинную обувную ложку.
Выходит из дома.
Ольга вылезает в окно.
В брюках она делает это проворнее.
На авансцене Марк и Ольга гордо шествуют мимо друг друга.
Ольга на ходу вырывает у Марка из рук обувную ложку.
Пару секунд на "половинах" никого нет.
На левую половину через дверь входит Ольга с обувной ложкой.
Одновременно на правую половину через окно залезает Марк.
МАРК. (залезая) А почему ты не взяла с собой больше никакой одежды? Надеешься, что будешь шастать ко мне по три раза в день?!
ОЛЬГА. Я буду шастать к тебе ровно столько, сколько ты будешь шастать ко мне в туалет!
МАРК. А я не собираюсь шастать к тебе в туалет. Уж как-нибудь найду выход!
ОЛЬГА. Только попробуй… Только тронь мой жасмин!
МАРК. (ложится на диван) Да нужен мне твой жасмин! Сейчас множество цивилизованных способов решить эту проблему…
Марк берёт планшет, что-то активно в нём ищет.
МАРК. Вот, пожалуйста… Биотуалеты недорого и с доставкой…
Ольга садится в кресло, успевает подхватить падающий подлокотник.
Закутавшись в плед, трёт виски.
ОЛЬГА. Господи… Это же бред какой-то… Кому расскажи – не поверят.
МАРК. Ты чего там бухтишь?
ОЛЬГА. (вскакивает) Я говорю – быстрее заканчивай свою стену! Чтобы наглухо! До потолка! Чтобы муха не пролетела!
МАРК. Я же говорю – завтра. Сегодня раствор закончился. А новый разводить – лень.
ОЛЬГА. А когда тебе было не лень?! Всю жизнь – на моих пинках!
МАРК. (вскакивает) Вот именно! Шпыняешь меня как котёнка! А я мужик!
Ольга запрыгивает на стул, высовывается из-за стены.
ОЛЬГА. Ты – мужик?!
Марк взлетает на стремянку.
Их лица оказываются на одном уровне.
МАРК. Да! Я мужик! И устал плясать под твою дудку!
ОЛЬГА. Что, другую дудку нашёл, да?! Ну, что ты молчишь?!
Оба пару секунд с ненавистью смотрят друг на друга.
МАРК. Оль, я вот эту стену построил для того, чтобы… вот этого больше не было.
ОЛЬГА. Чтобы вот этого вот больше не было, нужно продать дом и разъехаться.
МАРК. Я всё сказал по этому поводу. Ты не глухая. Завтра я доделаю стену, и ты больше не сможешь орать на меня.
ОЛЬГА. А ты на меня – брызгать слюной!
МАРК. (показывает на перила) Иди, подтягиваться учись!
ОЛЬГА. А ты биотуалет побыстрее заказывай! Больше я тебя сюда не пущу!
Оба одновременно спускаются – Ольга со стула, Марк со стремянки.
Оба стоят в замешательстве.
ОЛЬГА. А как мы будем делить коммунальные платежи, Марк?
МАРК. Пополам.
ОЛЬГА. Но у тебя постоянно работает телевизор.
МАРК. А ты выливаешь в ванной тонну воды.
ОЛЬГА. (вздыхает) Хорошо, я согласна. А кто будет вносить платежи?
МАРК. Давай, месяц я, месяц ты – по очереди.
ОЛЬГА. Давай. А вдруг…
МАРК. Что – вдруг?
ОЛЬГА. Вдруг я выйду замуж?
Марк застывает с каменным лицом.
МАРК. Вот сначала выйди, а потом поговорим.
ОЛЬГА. Ты так говоришь, будто на меня никто не позарится.
МАРК. Я так не говорил!
ОЛЬГА. Не говорил, но подумал!
МАРК. Ничего я не думал! Не надо додумывать за меня! Я всегда говорю только то, что говорю – никаких подтекстов!
ОЛЬГА. Ладно. Тогда я тоже скажу без подтекстов. Если ты приведёшь на свою половину какую-нибудь бабу…
МАРК. То что?
ОЛЬГА. Что-что… Тогда я в коммунальные платежи буду вносить не половину, а треть!
МАРК. (буркает) Договорились. Оль, ты можешь помолчать часок, я отдохнуть хочу.
ОЛЬГА. Да ради бога! Больше слова не скажу.
Ольга берёт книгу, ложится на оттоманку.
Открывает пакет с семечками.
Лузгает семечки, читает, качая ногой.
Марк ложится на диван лицом к стене.
Закрывает голову подушкой.
Проходит пара секунд.
Слышится стук в дверь.
ОЛЬГА. Открыто!
Дверь распахивается.
Заходит Ида Григорьевна.
Она в шляпе и больших тёмных очках, скрывающих пол-лица.
На руках кружевные перчатки.
Платье в пол, с высоким воротом, и длинными рукавами, скрывающими запястья.
Губы и брови слишком ярко накрашены.
Платье в пол.
Ида Григорьевна идёт, осторожно ощупывая дорогу перед собой палочкой – она слепая.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Здравствуйте!
Ольга откладывает книгу, садится.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Мне сказали, что я могу посмотреть дом.
ОЛЬГА. В каком смысле – посмотреть?
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. В том смысле, что я собираюсь его купить.
ОЛЬГА. Ах, так вы покупательница?
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. До вас удивительно быстро доходит, милочка.
Стуча перед собой палкой, Ида Григорьевна идёт по комнате.
Марк на своей половине спит.
ОЛЬГА. Но я же вам написала, что всё отменяется.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Написали? И вы думаете, я смогла это прочесть?
Палка Иды Григорьевна натыкается на стену.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Какая странная планировка…
Ида Григорьевна тыкает в стену палкой, словно пытаясь понять, где она начинается, где заканчивается.
ОЛЬГА. Простите, я же не знала, что вы…
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Я не боюсь слова "слепая". Говорите смело, не бойтесь.
ОЛЬГА. Да, я и подумать не могла, что вы… ничего не видите. Вы же писали мне сообщения…
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Их писал таксист. Под мою диктовку. Знаете, люди бывают очень отзывчивые… Они так проникаются моим положением, что шагу невозможно ступить без их помощи. Так что там у вас отменяется?
ОЛЬГА. Всё. Осторожней, пожалуйста. Вот здесь кресло, садитесь.
Ольга помогает Иде Григорьевне сесть в кресло.
ОЛЬГА. Понимаете, мой муж… Он не хочет продавать этот дом.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Правда? Это что ж за муж такой, который не слушается жену?
ОЛЬГА. Мы развелись.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Тем более! Его мнение не должно вас касаться.
ОЛЬГА. Но половина дома принадлежит ему!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. А вот это, милочка, большое упущение с вашей стороны.
ОЛЬГА. Наверное, вы правы. Но я так не умею… как вы говорите.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. (встаёт) Ну, что ж… Очень жаль. Мне так трудно было сюда добираться. Мне нужен дом именно в этом районе. Я готова была заплатить за него двойную цену.
Ида Григорьевна, постукивая палкой, направляется к двери.
ОЛЬГА. Постойте! Вы это серьёзно?
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Что?
ОЛЬГА. Про двойную цену?
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. У меня тут недалеко похоронена любовь всей моей жизни – Валера. Вы не понимаете, что это значит – иметь возможность каждый день приходить к нему на могилу…
ОЛЬГА. Ну, почему же! Понимаю. Очень даже. А знаете, что… Может, вы подождёте? Я попробую уговорить мужа. Бывшего, в смысле, мужа.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Только побыстрей уговаривайте. В моем возрасте дорога каждая секунда.
ОЛЬГА. Я сейчас! (бросается к двери) Пять минут! Максимум – десять! Ой, может, вам чаю?
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Чаю? Я, милочка, в это время суток чай не пью. Только коньяк.
ОЛЬГА. Коньяк? Ой… А он… там… (пальцем показывает за стену) Через десять минут принесу!
Ольга убегает.
Ида Григорьевна встаёт, снова идёт по комнате, стуча по полу палкой.
Снова натыкается палкой на стену.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Чёрт знает, что…
Продолжает палкой ощупывать стену.
На правой половине – в окне,– появляется Ольга.
ОЛЬГА. (приглушённо) Марк!
Марк не реагирует.
ОЛЬГА. Марк, проснись!
Марк не реагирует.
Ольга исчезает на секунду, снова появляется в окне, швыряет в Марка камнем.
Марк вздрагивает, садится, с недоумением смотрит на Ольгу.
ОЛЬГА. (шёпотом) Марк, у меня к тебе дело!
МАРК. Слушай, ты совсем? Я же просил – дай мне отдохнуть!
ОЛЬГА. Марк, мне срочно нужен коньяк!
МАРК. И ты из-за этого швыряешь в меня булыжниками?!
ОЛЬГА. Из-за этого тоже. Послушай, пришла покупательница…
МАРК. Оля… Лучше уйди сама. Или мне придётся применить силу.
ОЛЬГА. Марк, это какая-то фантастически богатая старуха. Она готова заплатить за дом двойную цену!
МАРК. Пошла вон!
ОЛЬГА. Марк, ты понимаешь, что это значит?
Марк вскакивает, подходит к окну.
Выпихивает Ольгу, с треском закрывает окно.
Ложится, накрывает голову подушкой.
Ида Григорьевна на левой половине продолжает палкой щупать стену.
Она становится на стул, тычет палкой всё выше и выше…
Окно на половине Марка распахивается, в нём появляется Ольга.
ОЛЬГА. Марк, это значит, что мы оба сможем купить себе по такому же дому! И не мучиться с этой дурацкой стеной!
МАРК. (вскакивает) А я и не мучаюсь! Мне нормально! Мне здорово! Мне нужен этот дом! Только этот и никакой больше! Я сам на него зарабатывал и сам его строил! С потом и кровью!
ОЛЬГА. Ну, и дурак.
Марк подскакивает к окну, выталкивает Ольгу.
С треском захлопывает окно.
Ида Григорьевна нащупывает палкой конец стены.
Палка тыкается в пустое пространство сверху.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Ничего не понимаю…
Марк замечает палку, которая выделывает непонятные "па" над стеной.
Распахивается окно, появляется Ольга.
ОЛЬГА. Дай коньяк, не будь сволочью.
Марк идёт к бару, берёт бутылку, протягивает Ольге.
Ольга открывает бутылку, делает глоток.
ОЛЬГА. Ты просто феерический кретин, Марк.
Закрывает бутылку.
Марк показывает на пляшущую над стеной палку.
МАРК. Ты не знаешь, что это?
ОЛЬГА. Где?
МАРК. Ты ничего не видишь? Между потолком и стеной.
ОЛЬГА. Нет. Там ничего нет, Марк.
МАРК. Там какая-то палка!
Ида Григорьевна слезает со стула – палка исчезает.
Ида Григорьевна уходит в туалет.
ОЛЬГА. Тебе действительно отдохнуть надо, а то уже галлюцинации начались.
Ольга исчезает.
Марк залезает на стремянку, заглядывает на правую половину.
Там никого нет.
Распахивается окно – появляется Ольга.
ОЛЬГА. У тебя полчаса на размышления, Марк!
Марк вздрагивает, едва не падает со стремянки.
Спрыгивает с неё, бросается к окну.
Ольга поспешно исчезает.
Марк закрывает окно на шпингалеты.
Бросается к тазу с раствором, хватает его.
МАРК. Всё! Хватит! Сегодня же доделаю эту стену!
С тазом подбегает к окну, обнаруживает его закрытым.
Чертыхается.
Ставит таз.
Открывает окно.
Берёт таз, вылезает с ним в окно.
Слышится страшный грохот, вскрик Марка.
Пару секунд на обеих половинах никого нет.
Слева заходит Ольга с бутылкой коньяка, оглядывается.
ОЛЬГА. Ну, вот, не дождалась.
Ольга ставит коньяк на стол, садится с расстроенным видом.
Из туалета, стуча палкой, выходит Ида Григорьевна.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Милочка, это не дом, это лабиринт какой-то. Никак не могу понять его устройство.
ОЛЬГА. (вскакивает) Вы не ушли?! Не представляете, как я рада!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Думаете, отсюда так легко выйти? Я даже не представляю в каком направлении двигаться.
ОЛЬГА. А вы не уходите! Пожалуйста! Я коньяк принесла!
Ольга суетливо достает из серванта рюмки, разливает коньяк.
Вручает рюмку Иде Григорьевне.
ОЛЬГА. А хотите котлеты? Очень вкусные котлеты, сама делала!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. С коньяком? Котлеты?
ОЛЬГА. А что? Самый раз.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Ну, если самый раз… Пожалуй, не откажусь. Пока к вам ехала, пока дорогу нащупала, проголодалась страшно…
Ольга убегает на кухню.
ГОЛОС ОЛЬГИ. Простите, не знаю, как вас зовут!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Ида Григорьевна!
ГОЛОС ОЛЬГИ. А меня – Оля!
Ольга выходит из кухни с пустыми руками и с расстроенным видом.
ОЛЬГА. Простите, но эта сволочь сожрала все котлеты.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Какая сволочь?
ОЛЬГА. Мой муж. В смысле – мой бывший муж.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. О, господи… Я уже начинаю его ненавидеть не меньше вашего.
Ольга садится, отвернувшись, плачет.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. (прислушивается) Вы плачете?
ОЛЬГА. (всхлипывает) Нет, что вы… Я просто не знаю, что бы придумать, чтобы вы не ушли.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Что, эта сволочь отказывается продавать дом?
ОЛЬГА. Да. Но я ему дала полчаса, чтобы подумать. Может, ещё коньяку?
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Не надо. Я свою норму знаю. Милочка, не сочтите за наглость, но можно вопрос? Вам же всё равно нужно меня на полчаса задержать…
ОЛЬГА. Конечно, конечно! Спрашивайте, что хотите.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Почему вы развелись со своей сволочью?
ОЛЬГА. (вздыхает) Двадцать лет!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Что двадцать лет?
ОЛЬГА. Ну, вы же понимаете, что значит прожить с человеком двадцать лет.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Если честно, то не совсем. Все мои… э-э-э… как бы мужья… умирали гораздо раньше.
ОЛЬГА. Да вы что!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Да, вот так получилось…
ОЛЬГА. Вот повезло! Ой, то есть, очень сочувствую, я хотела сказать.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Неужели вы хотите сказать, что если бы они не померли вовремя, то мы бы обязательно развелись?
ОЛЬГА. (вздыхает) Не знаю… Но как бы ни любил человека, через двадцать лет эта любовь… куда-то уходит. Испаряется. Как белых яблонь, этот…
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Дым?
ОЛЬГА. Да, дым. (вскакивает) Это же просто ужасно! Ты всё знаешь наперёд! Что он скажет! Что сделает! Как отреагирует! Как пошутит! Как промолчит! Как посмотрит! Знаете, как это бесит?!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Нет. Я же говорю, ни с одним мужем не удалось столько прожить.
Слышится страшный грохот, вскрик Марка – "Ё!".
ОЛЬГА. Вот! Я же говорю – бесит. Руки-крюки! Опять уронил что-то!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. А дети у вас есть?
ОЛЬГА. (кивает) Сын, Вова. Двадцать один год. В Америке на дизайнера учится.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. То есть, Вове двадцать один, а прожили вы двадцать?
ОЛЬГА. Ну, да, так получилось. Да нет, это его ребёнок! Просто поженились не сразу. Сначала его родители против были, потом мои. Мои на заводе работали, говорили, ты с этой вшивой интеллигенцией ещё горя хлебнёшь! А мы с Марком плюнули на всех, в другой город уехали, и тут расписались. Любили друг друга… Аж страшно вспомнить. Такое впечатление, что голова от счастья постоянно кружилась – где земля, где небо, ничего не поймёшь! Лет пять в таком состоянии прожили. А потом… Устаканилось как-то всё, улеглось. По накатанной покатилось…
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Мда… И как же ваш Вова отреагировал на развод?
ОЛЬГА. Да нормально отреагировал. Он же взрослый, всё понимает. Я позавчера ему позвонила, а он говорит, мама, главное, чтобы вы с папой счастливы были. А вместе или поврозь – это меня уже не касается.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. (тихо) Дурак.
ОЛЬГА. Что?
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Я говорю, молодец ваш сыночек, правильно приоритеты расставил.
ОЛЬГА. Да, я об одном только жалею.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. О чём?
ОЛЬГА. Что десять лет назад не развелась. Я в какой-то книжке читала, что каждые десять лет человек должен обнуляться. Менять шкуру…
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Эти книжонки старые девы пишут.
ОЛЬГА. Это мужик написал. И он прав. Десять лет назад я бы ещё свою личную жизнь устроила, а теперь… Даже не знаю. Наверное, в одиночестве придётся состариться.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. (встаёт) Так! И где тут кухня у вас? Вот теперь я чаю хочу.
ОЛЬГА. Пойдемте, пойдёмте… (берет Иду Григорьевну под руку) Держитесь за меня. А что у вас с глазами, если не секрет? Это врождённое?
Идут на кухню.
Ида Григорьевна стучит перед собой палкой.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Да какое врождённое! Глаукома запущенная. К врачам не любила ходить, вот и допрыгалась.
ОЛЬГА. Ой, как я вас понимаю! Сама такая…
Ольги и Ида Григорьевна скрываются на кухне.
В правой половине в окно залезает Марк.
Он в рваной одежде, всклоченный, с кровоподтёками на руках и ссадинами на лице.
Марк подходит к барной стойке, достаёт аптечку.
Сворачивает кусок бинта, перекисью обрабатывает несколько ссадин.
МАРК. Оля!
Марк прислушивается – ему никто не отвечает.
МАРК. Оля-я-я-я!!!
В ответ – тишина.
Марк раздражённо лезет на стремянку.
Заглядывает на половину Ольги.
МАРК. Ты оглохла, что ли?!
Из кухни выходит Ольга.
ОЛЬГА. Чего разорался?
МАРК. Оля, разговор есть.
ОЛЬГА. Я слушаю.
МАРК. Ты можешь сюда подняться? А то у меня ощущение, что я разговариваю с люстрой.
Ольга нехотя лезет на стул.
ОЛЬГА. (ворчит) Сам дурдом этот устроил, а мне акробатикой занимайся. Ну, что тебе?
МАРК. Оля! Я передумал. Я согласен продать этот дом.
Ольга замирает, восторженно глядя на Марка.
ОЛЬГА. Ура!
Смачно чмокает Марка в нос.
Марк отшатывается, едва не падает со стремянки.
МАРК. То есть, тебя не волнует, почему я передумал? Почему я в таком виде?! Своего добилась, а на остальное плевать?! Вот ты вся в этом, Оля!
ОЛЬГА. Ну, хорошо. Почему ты передумал? Почему ты в таком виде?
МАРК. Я пошёл развести остатки цемента… И уронил таз с раствором, когда залезал в окно! Сам тоже упал, ударился сильно.
Ольга, не удержавшись, прыскает.
МАРК. (оскорблённо) Вот в этом ты вся!
ОЛЬГА. Ну, извини, просто представила как ты летишь кувырком с раствором…
МАРК. Я упал и подумал, что это знак. Надо продать этот дом к чертовой матери? Где твоя покупательница? Ушла?
ОЛЬГА. Тс-с! Она на кухне чай пьёт. Марк, нам надо договориться.
МАРК. О чём?
ОЛЬГА. Если мы хотим продать этот дом, то вот этой стены, её как бы нет.
МАРК. В каком смысле – нет? Я должен её снести? Прямо сейчас?
ОЛЬГА. Нет, Марк, ты не понял. Стену снести ты уже не успеешь, поэтому мы должны делать вид, что всё нормально, так и задумано. Иначе Ида Григорьевна не заплатит двойную цену за этот дом.
МАРК. Да как же мы будем делать вид, что так и задумано, если так не задумано? Вернее, задумано, но не так?!
Стуча перед собой палкой, из кухни выходит Ида Григорьевна.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Куда это вы запропастились, милочка?! Терпеть не могу пить чай в одиночестве.
Ольга спрыгивает со стула.
ОЛЬГА. У меня хорошая новость, Ида Григорьевна! Мой муж согласился продать этот дом.
МАРК. (сверху) А-а-а!!! Вот эта палка! А ты говорила – галлюцинация!
ОЛЬГА. Марк, ты ведёшь себя как идиот. Не ори, пожалуйста.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Простите, этот идиот сейчас где? Почему голос сверху?
ОЛЬГА. Э-э… Он на втором этаже. У нас дом – двухэтажный!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Немедленно отведите меня на второй этаж. Я хочу понять, как тут все устроено.
Ольга и Марк растерянно переглядываются.
ОЛЬГА. Э-э… Видите ли, у нас довольно оригинальная планировка…
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Это я уже поняла. Поэтому мне тем более, интересно. Ведите.
ОЛЬГА. Э-э… А может, ещё чайку?
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Какой, к чёрту, чаёк?! Я не бездонная бочка! Быстрее показывайте свой дом, я столько времени из-за вас потеряла!
Ида Григорьевна вцепляется в руку Ольги.
Ольга растерянно смотрит на Марка.
Марк пожимает плечами, мол, сама заварила, сама и расхлёбывай.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Милочка, ну, что же вы стоите?
ОЛЬГА. А… Э-э-э… Ну… Если честно, я не знаю, как вас туда отвести…
МАРК. (сверху, бодро) Видите ли, мадам! В нашей семье… В нашей бывшей семье мы придерживались здорового образа жизни. Поэтому дом спроектирован так, чтобы переходы из комнаты в комнату сопровождались препятствиями, и для преодоления этих препятствий нужно было бы прилагать некоторые физические усилия…
Марк обессиленно выдыхает после замысловатой речи.
Ольга, выразительно глядя на него, вертит у виска пальцем.
Ида Григорьевна хмурится, пытаясь переварить услышанное.
Наконец, лицо её проясняется.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Так это же прекрасно! Я в отличной физической форме. Куда идти? Где прилагать усилия?
Марк сверху сигналит Ольге, показывая на своё окно.
Ольга опять вертит у виска пальцем.
Подводит Иду Григорьевну под перила, ставит стул.
ОЛЬГА. Вы должны встать на стул.
Ида Григорьевна с трудом, при помощи Ольги, залезает на стул.
Ольга пытается забрать у неё палку.
Ида Григорьевна не отдаёт.
ОЛЬГА. Ида Григорьевна, дайте, я подержу палку…
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. (дёргает палку на себя) Я без неё как без рук.
ОЛЬГА. (дёргает палку на себя) Вам сейчас понадобятся обе руки. Вытяните их вверх, зацепитесь за горизонтальную перекладину.
Ида Григорьевна отдаёт палку Ольге, вытягивает руки, хватается за перила.
Ольга сигнализирует Марку, чтобы он бежал на второй этаж помогать Иде Григорьевне.
Марк слезает со стремянки, бежит по лестнице вверх.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Так это шведская лестница! Прелесть какая…
Пытается нащупать ногой перекладину.
ОЛЬГА. Нет, нет, здесь нет ступенек. Вы должны, как бы… Ну, в общем, подтянуться на руках…
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. О-о-о… Вы это серьёзно?
Наверху перед перилами появляется Марк.
Он хватает Иду Григорьевну за руки.
МАРК. Я вам помогу! (тянет Иду Григорьевну на себя) Оля, подсади её!
Ольга снизу пытается подсадить Иду Григорьевну.
Ида Григорьевна барахтается в воздухе, сучит ногами.
МАРК. Я же говорил, нужно было пойти другим путём!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. А есть другой путь?
МАРК. Конечно! Этот – самый трудный, для подготовленных!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. А там не нужно подтягиваться?
МАРК. Нет, там нужно просто карабкаться!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Господа, я согласна на другой путь! Для этого мне ещё надо потренироваться.
Отцепившись от перил, Ида Григорьевна кулем падает на пол.
ОЛЬГА. Ой, вы не ушиблись?
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. (встаёт) Да что вы, я же всё время падаю. Дайте палку.
Ольга вручает Иде Григорьевне палку.
Марк наблюдает за ними, перегнувшись через перила.
Ида Григорьевна нетерпеливо стучит перед собой палкой.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Куда идти?
ОЛЬГА. (берёт её под руку) Сейчас прямо…
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Подождите…
Ольга останавливается.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. А где коньяк?
ОЛЬГА. Да, да, сейчас… Простите, я сама должна была догадаться…
Ольга наливает в рюмку коньяк, протягивает Иде Григорьевне.
Ида Григорьевна выпивает коньяк залпом.
ОЛЬГА. Ещё?
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Нет. Я свою норму знаю. Куда идти?
ОЛЬГА. Прямо.
Ольга ведет Иду Григорьевну к двери.
ОЛЬГА. (тихо шепчет наверх) Брысь с моей половины!
Марк, фыркнув, спускается по лестнице.
Открывает окно, садится на подоконник.
Ольга и Ида Григорьевна выходят на авансцену.
Ида Григорьевна держится за Ольгу и бодро стучит палкой перед собой.
Резко останавливается.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Вы знаете, милочка, у вашей сволочи такие приятные руки…
ОЛЬГА. (растерянно) Да?
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Да-а-а! Такие сильные, мускулистые, прямо как у моего Валеры.
ОЛЬГА. Ну, не знаю… обыкновенные руки. Я к ним привыкла.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Вот именно – привыкли. Вы у других мужиков руки – видели? А? Вот, например, у вашего любовника какие руки?
ОЛЬГА. (смущённо) Я, наверное, покажусь вам странной… Но у меня нет любовника. И никогда не было.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Да… Действительно, странно. Вы, что, уродина?
ОЛЬГА. (обиженно) Нет. Я красивая!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Ну, тогда я совсем ничего не понимаю. Муж надоел, а любовника нет, потому что красавица…
ОЛЬГА. Нет, не так! Муж надоел, а любовника нет, потому что… потому что… Ну, зачем мне какой-то посторонний мужик?!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Ужас, что у вас в голове.
ОЛЬГА. (вздыхает) Называйте это как хотите.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Нет, все-таки должна быть какая-то причина, из-за которой вы развелись. Какая-то веская причина, которая переполнила чашу вашего терпения!
ОЛЬГА. Точно! Есть такая причина!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Знаю! Он вам изменил!
ОЛЬГА. Хуже! Он ест в кровати!!!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Да вы что! Кошмар какой!
ОЛЬГА. Вот! Вы меня понимает! Ляжет с бутербродами перед телевизором и как бурундук за обе щеки – хрум-хрум-хрум, хрум-хрум-хрум… (раздув щёки, показывает) А потом крошки! По всему дивану! Размером с грецкий орех!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Пылесосить не пробовали?
ОЛЬГА. Три пылесоса сломала! Я ж говорю – с грецкий орех… Легче развестись.
Марк сидит на подоконнике, высовывается в окно.
МАРК. Эй! Вы куда там запропастились?!
ОЛЬГА. Идём, идём!
Ольга и Ида Григорьевна снова идут, Ида Григорьевна стучит палкой.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. И все-таки, у вашего Марка очень сексуальные руки. И запах… От него так несёт самцом!
ОЛЬГА. (усмехается) Ещё немного, и я начну вас ревновать!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Нет, правда, от моего Валеры тоже пахло самцом. Если бы он не умер совсем молодым, я бы ни за что с ним не развелась. Ни через двадцать лет, ни через пятьдесят. Даже если бы он ел в кровати… Ваш Марк так на него похож! Красавчик!
ОЛЬГА. Тише! А то он услышит, что мы его обсуждаем.
Ольги и Ида Григорьевна скрываются.
Марк высовывается в окно.
МАРК. Ну, наконец-то! Вы, что, там по пути грибы собирали?
ОЛЬГА. Вообще-то, Ида Григорьевна плохо видит, если ты до сих пор не в курсе.
МАРК. Извините, Ида Григорьевна. Давайте руку. Оля, подсади!
В окне появляется Ида Григорьевна.
Марк держит её под мышки.
Не удержавшись на ногах, Марк падает, увлекая за собой Иду Григорьевну.
В окно залезает Ольга с палкой.
Видит, как Ида Григорьевна лежит на Марке.
В её глазах появляется ревность.
ОЛЬГА. (голосом, не предвещающим ничего хорошего) Вы не ушиблись, Ида Григорьевна?
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Не знаю. Не поняла ещё.
МАРК. (снизу) Ничего себе… Какая вы упругая для старушки…
Ольга рывком за шиворот поднимает Иду Григорьевну.
Вручает палку, разворачивает лицом к лестнице.
Марк встаёт.
ОЛЬГА. Перед вами лестница на второй этаж.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Шведская?
ОЛЬГА. Нет, обычная лестница. Со ступеньками.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. С обычными ступеньками? И не надо ни за что цепляться и никуда подтягиваться?!
ОЛЬГА. Нет. Просто переставляете ноги и все.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Вот скукотища какая…Просто переставлять ноги! Подождите, сначала я хочу осмотреть эту комнату.
Стуча перед собой палкой, Ида Григорьевна идёт по комнате.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Так… Значит, позади меня осталось окно, которое используется как дверь. Так?
ОЛЬГА и МАРК. (в один голос) Так!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Это диван. Так?
ОЛЬГА и МАРК. Так!
Ида Григорьевна натыкается палкой на груду кирпичей.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. А это что?
Ольга и Марк переглядываются.
МАРК. ( в замешательстве) Дрова для камина!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Отлично. А камин где?
Ольга и Марк опять переглядываются.
ОЛЬГА. А камин там, где надо подтягиваться, чтобы попасть на второй этаж…
МАРК. Да. Как-то так…
Ида Григорьевна щупает палкой стену.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. То есть, камин там, а дрова здесь…
МАРК. Видите ли, это сделано тоже для поддержания хорошей физической формы! Вы берёте дрова, поднимаетесь с ними по лестнице на второй этаж, подходите к перилам…
Ольга вертит у виска пальцем.
МАРК. Подходите к перилам… Подходите к перилам… подхо-о-одите к перилам и…
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Кажется, я поняла! Ссыпаете дрова вниз, а сами делаете сальто через перила.
ОЛЬГА. Ну, да, как-то так…
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Отличная задумка. Покажете?
МАРК. Что… покажете?
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Как донести дрова до камина!
МАРК. Э-э… Но вы же как бы не видите.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Зато я как бы отлично чувствую. Давайте, я должна убедиться, что это раз плюнуть.
Ольга и Марк переглядываются.
Марк обречённо берёт в охапку несколько кирпичей.
Ида Григорьевна щупает их палкой.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Побольше, побольше берите. Чтобы два раза не бегать. Я люблю, чтобы ярко горело!
Ольга не без злорадства докладывает Марку в охапку внушительную стопку кирпичей.
Ида Григорьевна щупает их палкой.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Ещё маленько, ещё…
Ольга добавляет ещё несколько кирпичей.
Все трое идут к лестнице, поднимаются.
У Марка подгибаются ноги.
Ида Григорьевна, споткнувшись, чуть не падает.
Марк, оступившись, еле удерживается на ногах.
Несколько верхних кирпичей летят вниз по лестнице.
Все трое подходят к перилам левой половины комнаты.
Ида Григорьевна, нащупав их перед собой рукой, командует.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Ну, что стоим?!
Марк бросает кирпичи, они со страшным грохотом летят вниз.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Ничего себе – дровишки. Гремят, как кирпичи. Ну, а сальто где?
Ольга глазами и жестами сигнализирует Марку, чтобы он бежал вниз к себе, вылез через окно, забежал на её половину и оттуда дал понять, что сделал сальто.
Стараясь не топать, Марк стремглав убегает, слетает вниз по лестнице.
ОЛЬГА. Сейчас, сейчас… Марк делает небольшую разминку… Без разминки сальто может не получиться!
Марк стремительно вылезает в окно.
Ида Григорьевна щупает вокруг себя палкой.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. А что он делает? Приседания?
ОЛЬГА. И приседания тоже. Но в основном упражнения на растяжку.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Что-то не пойму где он… (стучит палкой во всех направлениях)
ОЛЬГА. Правее… Нет, нет, левее…
По авансцене с сумасшедшей скоростью проносится Марк.
Ида Григорьевна щупает палкой пространство вокруг себя.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Вот вертлявый какой… Не угонишься за ним!
Марк стремглав забегает на правую половину.
С видом победителя раскидывает руки в стороны.
МАРК. Я здесь!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. (свешивается через перила) Уже кувыркнулся, что ли?
ОЛЬГА. Марк, ты зачем так резко вниз сиганул?
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Правда, зачем так резко?! Я хотела во время трюка держать на вас руку.
МАРК. Правда? А я не знал!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Я требую повторить!
Марк и Ольга замирают.
ОЛЬГА. Может, не надо?
МАРК. Ида Григорьевна, повторить не получится, я спину немного потянул. Вы лучше сами сюда спускайтесь.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. С удовольствием. А как?
МАРК. Э-э-э…
ОЛЬГА. Можно спуститься вниз, выйти через окно, обойти дом и…
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. (стукнув в пол палкой) Нет уж, я тоже попробую сальто!
ОЛЬГА. Может, все-таки, не надо…
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Я должна потренироваться. Ради Валеры я готова терпеть в этом доме все неудобства.
Ида Григорьевна лезет через перила, замирает на них верхом.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Тут высоко?
МАРК. (обречённо) Не очень.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Вы меня подстрахуете?
МАРК. (зажмурившись) Да!
Ида Григорьевна скидывает ногу с перил.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Нет, я все же лучше через окно. А то, знаете, шейка бедра ещё крякнется…
ОЛЬГА. (радостно) И правильно! В вашем возрасте экстрим ни к чему.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Куда идти?
ОЛЬГА. Держитесь за меня.
Ольга ведёт Иду Григорьевну к лестнице, помогает спуститься.
Марк на левой половине комнаты начинает собирать кирпичи в аккуратную стопку.
Задевает локтем подлокотник на кресле.
Подлокотник падает.
Марк его поднимает, рассматривает, ставит на место, уходит на кухню.
Ольга помогает Иде Григорьевне вылезти в окно.
ОЛЬГА. Ида Григорьевна, вы идите, я вас сейчас догоню!
Сама остается в правой половине комнаты, оглядывается.
Начинает наводить порядок в холостяцком жилище – стряхивает крошки с кровати, аккуратно складывает разбросанные вещи.
Марк возвращается на половину Ольги с молотком и гвоздями.
Закрепляет подлокотник на кресле, прибивает его гвоздями.
Ольга прислушивается, приложив ухо к стене.
Стараясь не шуметь, залезает на стремянку.
Осторожно подглядывает поверх стены.
Выпрямляется.
ОЛЬГА. (уперев руки в бока) Какого чёрта ты хозяйничаешь на моей половине?!
Марк замирает, словно его застукали на месте преступления.
Поднимает голову вверх.
МАРК. Вообще-то, это кресло я покупал.
ОЛЬГА. Ну, и забирал бы его себе!
МАРК. А на чём ты будешь сидеть?
ОЛЬГА. Не твоя забота – новое куплю!
МАРК. И заберу!
ОЛЬГА. И забирай!
МАРК. (хватает кресло) И заберу!
ОЛЬГА. И проваливай с моей половины!
МАРК. А ты – с моей!
Ольга слезает со стремянки.
Марк с креслом выходит в дверь.
На авансцену, постукивая перед собой палкой, выходит Ида Григорьевна.
Ольга замечает на барной стойке семейный фотоальбом.
Открывает его, садится на диван, листает страницы с фотографиями.
Навстречу Иде Григорьевне на авансцену выходит Марк с креслом в руках.
Кресло мешает ему видеть Иду Григоревну.
Палка Иды Григорьевны упирается сначала в Марка,. потом в кресло.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Это что?
МАРК. (выглядывая из-за кресла) Это я с креслом.
Ида Григорьевна ощупывает палкой лицо Марка.
Марк зажмуривается.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. И не стыдно у бывшей жены вещи таскать?
МАРК. Ни капельки! (ставит кресло на землю) Она сама сказала – забирай!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. А вы всегда слушаете женщин?
МАРК. Когда они говорят «забирай» – да. Всегда.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Типичная мужская ошибка.
Ида Григорьевна царственно садится в кресло.
Ольга листает семейный альбом, рассматривает фотографии.
Смахивает слезу.
МАРК. Да что вы говорите! Знаю я эти сказки – послушай женщину и сделай наоборот! Делал! И каждый раз был наказан той самой женщиной! Хватит! Наелся! Моё кресло, отдайте!
Марк дёргает кресло из-под Иды Григорьевны.
Она палкой бьёт его по рукам.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Скажите, а почему вы разводитесь?
МАРК. Потому что…
Выпучив глаза, Марк руками делает жест, будто кого-то душит.
МАРК. Потому что… Потому что… Потому что!!!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Это не ответ.
МАРК. Она семечки всё время грызла! Нажарит их целый противень с солью – вонища на весь район! Потом сядет с книжкой и как белка целыми днями – щёлк-щёлк-щёлк, щёлк-щёлк-щёлк! Шелуха по всей квартире, губы грязные, пальцы обсосанные, а если спросишь чего – у неё вечно рот занят! А ещё… она всегда качает ногой! Щёлкает и качает, качает и щёлкает! Брр-р-р!!!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. А, по-моему, это сексуально…
МАРК. Сек-су-аль-но?!!!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Да.
МАРК. С вашим зрением, может, это и сексуально, а с моим – нет.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Просто признайтесь честно – вы развелись, потому что у вас есть любовница, и она претендует на место жены.
МАРК. (замирает) Любовница?... Я, что, идиот, с чужой бабой по углам обжиматься! Фу, приличная вроде, женщина, а говорите такое. Отдайте!
Марк снова пытается выдернуть кресло из-под Иды Григорьевны.
Она снова бьёт его палкой по рукам, плотнее усаживается в кресле.
Ольга с альбомом вылезает в окно.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. А! Так вы, наверное, страшный как обезьяна, раз у вас даже любовницы нет!
МАРК. Я?! Страшный?!
Марк хватает Иду Григорьевну за руку, проводит её рукой в перчатке себе по лицу.
МАРК. Ну?! Где я страшный? Где?! Греческий нос. Волевой подбородок. Чувственные губы. Глаза – добрые… Шея, плечи… Не Апполон, конечно, но почти… где-то рядом…
Марк спускает руку Иды Григорьевны всё ниже и ниже – проводит по шее, по плечам.
На авансцену выходит Ольга с альбомом под мышкой.
Видит, как Марк водит рукой Иды Григорьевны по своему телу.
ОЛЬГА. Ах, ты гад… Ах, ты сволочь!
Замахнувшись альбомом,
Ольга бросается к Марку.Марк убегает.
Ольга бежит за ним.
Нагоняет в окне, дубасит альбомом.
ОЛЬГА. Кобелина! Козёл! Урод! Ненавижу!
Ида Григорьевна бросается в противоположную сторону. Бежит легко и ловко, не пользуясь палкой.
Через пару секунд она забегает в дверь на левую половину.
Марк отбивается от Ольги.
МАРК. Оля! Ты всё не так поняла! Это не то, что ты подумала!
ОЛЬГА. (колотит его) Всё я так поняла, скотина! Всё я правильно подумала, старый кобель!
Марк вырывается, улепётывает по лестнице.
Ольга бежит за ним, размахивая альбомом.
МАРК. (отмахивается) Уходи отсюда! Это моя половина! Пошла вон!
ОЛЬГА. Я тебе сейчас покажу твою половину! Я тебя сейчас самого пополам разделаю! Гад!
Ольга догоняет Марка возле перил, дубасит его альбомом.
Ида Григорьевна стоит внизу, потрясая палкой.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Прекратите немедленно! Немедленно прекратите это безобразие!
ОЛЬГА. Пошла вон, старая шлюха! А то и тебе поддам!
Марк тянет руки к Иде Григорьевне.
МАРК. Не уходите, Ида Григорьевна! А то она меня, и правда, прибьёт!
Ида Григорьевна отбрасывает палку.
Подпрыгнув, хватается за перила, легко подтягивается.
И как заправский десантник перемахивает через перила.
Крепко перехватывает руку Ольги, забирает альбом.
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. (изменившимся голосом) Хватит, я сказал! Сказала, то есть… Тоже мне, Дездемона с Отелло.
Ольга и Марк потрясённо на неё смотрят.
ОЛЬГА. Ида Григорьевна… Вы как тут оказались?
МАРК. Да… Как?!
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. (меняет голос на прежний) Ну… Как вы учили, так и оказалась… На руках подтянулась!
МАРК. Ни фига себе…
ОЛЬГА. Кого-то вы мне напоминаете…
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. Правда?! Кого?!
ОЛЬГА. Снимите очки, пожалуйста…
ИДА ГРИГОРЬЕВНА. (хватается за очки) Нет! Вы хотите потом кошмарами по ночам мучиться?! У меня вместо глаз… эти… Ужа-а-сные дырки!
Марк поднимается, отряхивается.
МАРК. Что-то вы мне не нравитесь…
ОЛЬГА. И мне тоже…
МАРК. Что-то в вас есть подозрительное!
ОЛЬГА. Да, что-то лживое! И ненатуральное…
Ольга и Марк наступают на Иду Григорьевну.
Ида Григорьевна пятится, упирается спиной в перила.
ОЛЬГА. Марк, держи её! Это не старушка! Это мошенник!
Ида Григорьевна ловким движением перемахивает через перила, спрыгивает вниз.
Марк, перемахнув через перила, тоже спрыгивает вниз.
Ида Григорьевна выбегает на авансцену.
Ольга неуклюже перелезает через перила, некоторое время висит на руках, неуклюже спрыгивает вниз.
Поднимается, хватает обувную ложку.
Бежит вслед за Марком.
Ида Григорьевна налетает на кресло.
Её догоняет Марк.
Валит на землю, срывает парик.
Подбегает Ольга, обувной ложкой пару раз дубасит "Иду Григорьевну" по плечам.
Срывает с неё очки.
Вместе с Марком они "потрошат" старушку.
"Ида Григорьевна" под всеми одеждами оказывается молодым крепким парнем.
Он закрывает голову руками.
ВОВКА. Всё! Сдаюсь!
ОЛЬГА. Марк, звони в полицию!
Марк потрясённо смотрит на парня.
МАРК. Вовка?! Ты?!
ОЛЬГА. Сынок!!!
Вовка сидит, закрыв голову руками.
ВОВКА. Ну, наконец-то, узнали! Думал, прибьёте. Ну, мам, у тебя удар… (смеётся)
Ольга бросается к Вовке, обнимает его, целует.
ОЛЬГА. Вовка! Вовка, родной! (отвешивает ему оплеуху) Ты что за цирк устроил, а?!
ВОВКА. Мам, прекрати драться! Цирк устроили вы. А я пытался вас помирить…
МАРК. Всыпать бы тебе, клоун. Ты почему по телефону не сказал, что приехал?
ВОВКА. Сюрприз хотел сделать.
ОЛЬГА. А как узнал, что я дом продаю?
ВОВКА. Ты ж сама мне по телефону сказала!
ОЛЬГА. Ой, точно…
ВОВКА. А потом я объявление в интернете нашёл. И сразу же прилетел.
ОЛЬГА и МАРК. (в один голос) Зачем?!
ВОВКА. А вы думали, я вам дам просто так разойтись? Нет уж! Будете у меня ещё лет пятьдесят вместе мучиться. Вы же однолюбы у меня! Как волки! Как эти… как лебеди! Пап, ну-ка, делай предложение маме!
МАРК. Вов, ты с ума сошёл, мы только что развелись.
ВОВКА. Делай, я сказал! Думаете, взрослым детям не нужны папа и мама?! Да ещё больше нужны, чем маленьким! Знаете, как я рыдал, когда узнал, что вы развелись?
ОЛЬГА. (с ужасом) Что ты делал?
ВОВКА. Слёзы просто градом полились, как представил, что семьи у меня больше нет…
МАРК. Так, всё, заканчивай этот детский сад.
ВОВКА. Сами вы – детский сад! Я, кстати, насовсем вернулся.
ОЛЬГА. Как – насовсем?
ВОВКА. Так. Понял, что не моё это. И Америка, и дизайн.
ОЛЬГА. Ага… На артиста, давай, теперь поступай!
ВОВКА. А что, это идея!
МАРК. Выпороть бы тебя…
ОЛЬГА. Поздно. Что выросло, то выросло.
ВОВКА. Пап, мам…
Вовка берёт Ольгу и Марка за руки.
Соединяет их руки вместе.
ВОВКА. Ну, пожалуйста… Я вас очень прошу… Помиритесь!
Ольга и Марк держат друг друга за руки.
Вовка осторожно отпускает их руки, боясь спугнуть перемирие.
Отходит на шаг.
ВОВКА. Так… Так… Нормально, не шевелитесь… Есть контакт!
Ольга и Марк держатся друг за друга все крепче, смотрят друг другу в глаза.
Резко разрывают руки, разбегаются в разные стороны.
Вовка стоит один как раз напротив стены.
ВОВКА. (в отчаянии кричит) А мне?! Мне-то что делать?!
Марк залезает в окно на правой половине.
Ольга входит в дверь на левую половину.
МАРК. Взрослый уже! Сам решай, с кем будешь жить!
ОЛЬГА. Да! Сам решай!
Вовка бросается направо.
Потом налево.
Потом снова направо.
Мечется туда-сюда.
Ольга и Марк напряжённо ждут.
Наконец, Вовка забирает кресло, плетётся налево.
Заходит к Ольге на левую половину.
МАРК. (в отчаянии, в окно) Маменькин сынок!
Ольга бросается к Вовке, обнимает его.
ЗТМ.
АНТРАКТ
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Вовка в майке и джинсах сидит за столом на половине Ольги перед пустой тарелкой, что-то дожевывает, тяжело отдувается.
На правой половине, на диване, с несчастным видом, скрючившись, лежит Марк.
Слева – Ольга выходит из кухни с блюдом, на котором возвышается гора пирожков.
ВОВКА. Мам, не могу больше… Я сейчас лопну…
Ольга ставит блюдо на стол.
ОЛЬГА. Не лопнешь. Ешь, а то совсем отощал там, в своей Америке!
ВОВКА. А эти – с чем?
Справа – Марк приподнимается на диване, прислушивается.
ОЛЬГА. (очень громко) А эти, сынок, с рисом и печенью!
Марк трагически падает головой в подушку.
Вовка, вздохнув, берёт пирожок, ест.
Ольга подходит к стене, прикладывает к ней ухо, прислушивается.
ОЛЬГА. (громко) Вов, а на ужин тебе что приготовить?!
ВОВКА. (жуя) Гантели, мам. А то я скоро в дверь не пролезу.
ОЛЬГА. (громко) Тогда я перцы фаршированные сделаю! В томатном соусе!
Марк с ещё более трагическим видом хватает подушку, в отчаянии бухает себе на голову, закрывая ухо.
ВОВКА. Мама!
ОЛЬГА. Не мамкай! Это диетическое блюдо.
Ольга берёт ключи от машины, сумку, целует Вовку.
ОЛЬГА. Всё, я в магазин за продуктами, не скучай. Там кисель на плите, если захочешь.
Ольга быстро выходит.
Марк снимает с головы подушку, прислушивается.
Слышно как заводится и уезжает машина.
Вовка дожёвывает пирог.
Марк садится.
МАРК. Предатель! За жратву продался?!
ВОВКА. Вот даже отрицать не буду! Ты же знаешь, как мама готовит!
Вовка ест.
Марк встаёт, ходит по своей половине туда-сюда.
Останавливается.
Прислушивается.
Залезает на стремянку, вскрикивает, хватается за спину.
Выглядывает поверх стены.
МАРК. Куда она уехала?
ВОВКА. Сказала, что в магазин. А вырядилась, как на свидание.
МАРК. Слышь, в туалет пустишь? А то терпежу уже нет.
Вовка встаёт, раскинув руки.
ВОВКА. Милости просим! Как пойдёшь? Через перила или через окно?
МАРК. (рявкает) Через дверь!
Кряхтя и держась за спину, слезает со стремянки.
Вылезает в окно.
Вовка делает отжимания. Потом несколько раз подтягивается на перилах.
Держась за спину, чуть согнувшись, Марк проходит по авансцене.
Вовка художественно распределяет пирожки на блюде, чтобы они выглядели более завлекательно.
Держась за спину, в дверь заходит Марк.
Мрачно смотрит на пирожки.
ВОВКА. Пап, что со спиной?
МАРК. (нервно) Иде Григорьевне спасибо скажи! Шалава старая…
ВОВКА. Ну, извини, пап!
МАРК. Сама бы попробовала кирпичи по лестнице таскать!
Заходит в туалет.
ВОВКА. Ты мог отказаться!
В ответ слышен звук спускаемой воды.
ВОВКА. Я просто хотел показать, что этот дом нельзя разделить пополам. Он для этого не приспособлен!
Выходит Марк, застёгивая на ходу ширинку.
Лицо злое.
МАРК. Показал?!
ВОВКА. (вздыхает) Лучше не вспоминай. Это была плохая идея.
Марк буравит Вовку глазами.
МАРК. Пусти, я к себе пошёл.
ВОВКА. Может, тебе спину натереть? Там в аптечке мазь есть.
МАРК. Обойдусь!
Отодвигает Вовку, гордо шествует к двери.
МАРК. Сдохну и больше мешать вам не буду! Закопаете и забудете! Ой…
Марк хватается за спину, сгибается.
Вовка подскакивает к нему.
ВОВКА. Что, больно?!
МАРК. (косится на пироги) Прострел, кажется.
ВОВКА. (поддерживает Марка) Ты сядь, пап, посиди… Мама ещё нескоро придёт.
Вовка помогает Марку сесть за стол, придвигает блюдо с пирожками.
ВОВКА. Угощайся.
МАРК. Я не голодный.
Вовка берёт пирог, протягивает Марку.
ВОВКА. Пап, ну, выручи, а? Я не могу больше, а мама обидится, если я всё не съем.
МАРК. (недоверчиво) Правда?
ВОВКА. Она считает, что я совсем отощал в Америке. С утра до вечера кормит меня и кормит!
МАРК. Ладно, только ради тебя.
Марк хватает пирог, жадно ест.
Хватает второй, ест.
Вовка с улыбкой на него смотрит.
МАРК. (жуя) Чего ржёшь?
ВОВКА. Любуюсь. Люблю, когда ты мамины пироги так ешь.
МАРК. (жуя) Как – так?
ВОВКА. Жадно.
МАРК. (поперхнувшись) Знаешь, что… Ты давай заканчивай тут сводней работать. Мы взрослые люди, сами разберёмся. Всё – прошла любовь, завяли помидоры!
ВОВКА. (вскакивает) То есть, можно взять вот так (показывает на стену) – и перечеркнуть двадцать лет совместной жизни?! Забыть всё хорошее?! Выкинуть из жизни собственного ребёнка?!
МАРК. (с набитым ртом) Никто из жизни тебя не выкидывает, ребёнок. По-моему, ты тут неплохо устроился!
ВОВКА. Плохо! Плохо я тут устроился! Отвратительно! Потому что вечером ты должен топить камин и ворчать, что я вечно сижу в интернете, мама – печь пироги и пилить тебя, что ты так и не прибил крючок в ванной! А потом мы вместе должны пить чай, выхватывать друг у друга пульт и ругаться из-за того, какой канал нам смотреть. А потом, поругавшись немного, как всегда, должны включить в записи "Ну, погоди!", и падать под стол от смеха! И ты, как всегда, подавишься, а мама будет стучать тебя по спине и ругать – ведь нельзя есть и хохотать одновременно! А я, пока вы ссоритесь, –потихоньку, пряча телефон под скатертью, – снова зайду в интернет и буду писать друзьям, что сегодня предки меня не отпустят, но завтра я обязательно вырвусь. И буду знать, что и завтра вы меня никуда не отпустите, потому что до города далеко ехать, уже темно, и вообще – все эти компании до добра не доводят!
МАРК. Вот уж не думал, что тебе всё это нравилось.
ВОВКА. Ещё как нравилось, пап... Жаль только, что я понял это только теперь…Потому что это была настоящая жизнь, а не вот эта… с убогой стеной, которая сделала дом непригодным для жизни.
МАРК. Эта стена даёт мне свободу. Настоящую. Понял?
ВОВКА. Нет, не понял!
МАРК. Потому что сопляк ещё. (вскакивает) Потому что тебе не понять, что кое-кто превратил мою жизнь в ад!
ВОВКА. Это чем же мама превратила твою жизнь в ад?!
МАРК. Да тем, что у меня вот здесь (показывает на горло) строгий ошейник! Строгач! Куда ни дёрнешься – в горло врезаются острые шипы! То не храпи, то не ешь в кровати, то телевизор потише сделай, то в обуви дальше порога не заходи, то в туалете свет выключай, то… Да не перечислишь всего… Встал, проснулся – и уже во всём виноват! В чём – пока ещё толком не знаешь, но лучше заранее согласиться, или тебе припомнят все промахи за двадцать лет, включая жука в твоём первом букете, который выполз, когда мы целовались, и залез ей за шиворот…
ВОВКА. Не знаю, по-моему, во всех счастливых семьях так, пап…
МАРК. На фиг такое счастье!!! Вова, я, наконец, снял этот ошейник! И я очень этому рад! Я дышу свободно! Я живу спокойно! Эта стена сделала меня счастливым! Я ещё, может, влюблюсь в кого-нибудь, я ведь ещё молодой!
ВОВКА. Если влюбишься, про меня можешь забыть.
МАРК. Что?!!
ВОВКА. Что слышал.
МАРК. А вот у Буркиных сын подружился с новой женой отца и с новым мужем матери!
ВОВКА. Ну и дурак! Если бы не подружился, они бы снова сошлись.
МАРК. А, по-моему, это ты… перегибаешь палку.
ВОВКА. Может, и перегибаю. Но если на твоей половине появится какая-нибудь посторонняя баба, я вот здесь (показывает на стену) поставлю ударную установку и буду молотить на ней с утра до вечера. И ночью тоже.
МАРК. Ну, ну… Детский сад! Тебе лучше снять квартиру. Как сыну Буркиных.
ВОВКА. Не дождётесь.
Слышится шум подъезжающей машины.
Марк испуганно замирает.
МАРК. (выглянув в окно) Не понял…
ВОВКА. (смотрит в окно) Странно, почему-то мама вернулась…
МАРК. Чёрт…
Марк мечется по комнате.
Остатки пирогов рассовывает по карманам, один суёт в зубы, вынимает.
МАРК. Не вздумай сказать, что я был здесь!
ВОВКА. Ну, пап! За кого ты меня принимаешь?
Марк опять берёт пирожок в рот.
Подпрыгивает, цепляется за перила.
Висит с пирожком во рту, беспомощно болтая ногами и пытаясь подтянуться.
Вовка подсаживает его.
Один пирожок выпадает у Марка из кармана.
С помощью Вовки Марк подтягивается и с трудом перелезает через перила.
Вскрикивает, хватается за спину, падает.
Лежит за перилами, распластавшись.
В дверь входит Ольга.
ОЛЬГА. (весело) Представляешь, я документы на машину дома оставила! (роется в серванте) Меня гаишник останавливает, я в сумку, а документов нет!
Марк наверху с пирожком в зубах по-пластунски ползёт к лестнице.
ОЛЬГА. Да где же они? А он такой милый, гаишник этот… Что ж вы, говорит, гражданочка, чужие машины угоняете? Представляешь, сам за руль сел, сам меня до дома довёз! Всю дорогу анекдоты травил про блондинок. А мог бы на штрафстоянку сразу…
Марк подползает к лестнице.
ОЛЬГА. А, вот они! (достает документы)
Марк, отталкиваясь руками, постепенно съезжает на пузе по лестнице вниз.
Ольга кладёт документы в сумку.
Замечает пустое блюдо.
ОЛЬГА. Ничего себе! Ты всё съел?
ВОВКА. Слушай, сам не заметил. Та-а-ак вкусно…
ОЛЬГА. (целует Вовку) Молодец! Я ж говорю, оголодал там, в Америке своей. Всё, я побежала, меня генерал полиции ждёт.
Быстро идёт к двери, замечает лежащий под перилами возле туалета пирожок.
ОЛЬГА. Вова… Ты, что… Как в детстве… в унитаз их спустил?!
ВОВКА. Мам, ну ты скажешь… Я всё съел! Смотри, как раздулся! А этот… Мам, я им это… в общем… это… швырнул… очень надо было швырнуть в этого… как его…
ОЛЬГА. В кого?!
ВОВКА. Не ори только… Там мышь пробежала, я и швырнул в неё тем, что под руку попалось…
ОЛЬГА. (визжит) А-а-а-а!!!
Марк последним рывком, на пузе приземляется на своей половине, вздрагивает, прислушивается к визгу за стеной.
ВОВКА. Мама, я же просил – не ори!
ОЛЬГА. Где она?!
ВОВКА. Кто?
ОЛЬГА. Мышь!
ВОВКА. В унитаз спустил!
ОЛЬГА. (визжит ещё громче) А-а-а!!! Изверг!!!
ВОВКА. Ой, ну, ладно, покормил и в сад выпустил.
ОЛЬГА. Фу, ну, и шуточки у тебя… Всё, я побежала. Слушай, а четыре звезды это генерал или полковник?
ВОВКА. (мрачно) Это капитан, мама.
ОЛЬГА. Надо же, а выглядит, как генерал.
Ольга уходит.
Вовка озадаченно смотрит в окно как она уезжает.
Марк лежит.
Вовка подходит к стене, стучит.
ВОВКА. Пап, ты как там?
МАРК. (лёжа) Нормально.
ВОВКА. А чего голос такой?
МАРК. (сдавленно) Какой?
Вовка залезает на стул, смотрит через стену.
ВОВКА. Ну, ни фига себе. Что, совсем скрутило?
МАРК. (по-пластунски ползёт к дивану) Я же говорю, всё нормально!
ВОВКА. Лежи, не двигайся.
Вовка подходит к перилам, подтягивается, перемахивает через них.
Бежит вниз по лестнице.
Подхватывает Марка под мышки, тянет к дивану.
МАРК. Не трогай меня, я сам!
ВОВКА. Сам, сам! Всю грязь на себя с пола собрал! Хорошо, что мама не видит.
Укладывает Марка на диван.
Достаёт из его карманов пирожки, складывает на журнальный столик.
МАРК. Слушай, а чего она так визжала?
ВОВКА. От радости.
МАРК. Че-го?! Какой ещё радости?!
ВОВКА. Её какой-то капитан ГАИ склеил. Слушай, может, "Скорую" вызвать?
МАРК.(с надрывом) Не надо! Так помру!!!
Отворачивается к стене, накрывает голову подушкой.
ВОВКА. (приподняв подушку) Так я тебе и дам помереть!
Марк нервно отбирает подушку, накрывается ей.
Вовка выпрыгивает в окно.
Насвистывая, идёт по авансцене.
Заходит в дверь на левую половину.
Марк с трудом приподнимается.
Прислушивается.
Вовка идёт на кухню, выходит с тюбиком мази.
Снова подтягивается, перемахивает через перила.
Марк поспешно падает, принимает прежнюю позу, накрывает голову подушкой.
Вовка по лестнице сбегает вниз на правую половину.
Все трюки у него уже отработаны до автоматизма – он делает их безупречно и красиво.
Садится рядом с Марком, задирает ему футболку, трёт Марку спину.
ВОВКА. А знаешь, пап, в этом что-то есть.
МАРК. В чём?
ВОВКА. В трудностях передвижения по дому. Одно дело в спортзал ходить, другое – когда чтоб до кухни добраться, надо два раза скакнуть, три раза перекувыркнуться и пару раз подтянуться. Мышцы на глазах пухнут.
МАРК. Не три так сильно! Спину сожжёшь!
ВОВКА. Ты ж всё равно помирать собрался. Так что какая разница… (смотрит на свои руки) Ёлки, это что ж получается… Чтобы руки помыть, мне опять скакать надо?!
МАРК. (бурчит) В баре салфетки возьми.
Вовка подходит к бару, берёт салфетки, вытирает руки.
Слышится звук подъезжающей машины.
Марк поднимает голову, прислушивается.
На левую половину в дверь заходит Ольга с пакетами.
ОЛЬГА. Вов, представляешь, капитан Гаврилов меня с сиреной до самого супермаркета сопровождал и обратно! Ехала, как королева! Десять минут – и я уже здесь! Вов, ты где?! Вова!
Ольга заглядывает на кухню.
МАРК. (резко садится) Он здесь!
ОЛЬГА. (замирает) Вова!!!
МАРК. Ты что глухая?! Вова переехал ко мне!
Ольга вскакивает на стул, смотрит через стену.
ОЛЬГА. Вова, почему ты молчишь? Это правда?!
ВОВКА. (растерянно) Мам, у папы прострел… Он ходить не может. Он вообще ничего не может…
Ольга садится на стул, плачет.
ОЛЬГА. Вот так, значит… Один симулянт, а второй – предатель!
МАРК. Катись к капитану Гаврилову!
ОЛЬГА. И покачусь! С удовольствием!
МАРК. Вот и катись!
ОЛЬГА. Вот и покачусь!
ВОВКА. Мам, пап, перестаньте!
ОЛЬГА.(угрожающе тихо) Ладно… Я знаю, что делать.
Встает, гордо выходит из дома.
МАРК. Что она сказала?
ВОВКА. Не понял.
Вовка залезает на стремянку, смотрит через стену.
ВОВКА. Ушла куда-то.
Марк в отчаянии хватается за голову.
МАРК. Чёрт… Я сам её к этому Гаврилову отправил! Чёрт, чёрт, чёрт… Пусть только попробует приведет… Я убью его!!!
ВОВКА. Давай, я догоню её, пап…
Спрыгивает со стремянки.
МАРК. Стоять! Всё… Не надо. Ничего не надо…Ничего не исправить. Пусть приводит кого хочет… Пусть живёт как королева. С сиреной!
В дверь заходит Ольга, в руках у неё тазик с раствором.
Она с грохотом ставит таз на стол.
Берёт кирпичи, встав на стул, начинает достраивать стену.
Марк и Вовка потрясённо смотрят, как один за другим сверху появляются кирпичи.
Стена растёт.
ВОВКА. Мам, что ты делаешь?!
ОЛЬГА. Жизнь свою строю. Заново. Без тебя! И без тебя! Без вас – симулянтов и предателей!!!
Марк встаёт, залезает на стремянку.
МАРК. Не трогай! Это моя стена!
ОЛЬГА. Теперь она и моя тоже! Отличная идея, Марк, с этой стеной! Жаль, что не я придумала!
С грохотом кладёт на стену очередной кирпич между собой и Марком.
Стена прибавляется, всё больше разделяя половины.
МАРК. Дура!
ОЛЬГА. (выглядывает в узкое окошко в стене). Вова! Ты ещё можешь вернуться ко мне! Вова, ещё не поздно!
ВОВКА. Да идите вы! Оба!!! Меня больше нет для вас! Я ухожу! Живите, как хотите!
Вовка в ярости пинает стену.
ЗТМ.
Слышится грохот.
Крики.
Тишина.
Загорается свет.
Все трое стоят в пыли среди груды кирпичей.
Стена разрушена.
МАРК. Ой, а чего это она развалилась-то…
ОЛЬГА. Маркуша, а я всегда знала, что у тебя руки из жопы растут.
Подходит к Марку, обнимает.
ОЛЬГА. Я так соскучилась!
МАРК. А я вообще чуть не сдох без тебя… Без вас.
ВОВКА. (потрясённо) Ой… Это, что… Можно руки пойти спокойно помыть?
ОЛЬГА. И по лестнице на второй этаж подняться…
МАРК. Братцы… А как удобно-то, когда кухня и туалет рядом…
Вовка обнимает обоих родителей. Соединяет вместе их руки.
ВОВКА. Да вообще, красота! И как мы раньше не замечали?!
Звучит музыкальная заставка из мультфильма "Ну, погоди!"…
ЗАНАВЕС
Все права принадлежат автору и защищаются РАО и законом Р.Ф. об авторских правах.
Постановка пьесы возможна только после заключения прямого контракта между Автором и Театром.
