СВАХА
У Марфы Ивановны заболело сердце, и она вызвала врача на дом.
Не то, чтобы Марфе Ивановне стало совсем плохо, но поговорить было решительно не с кем.
Врач пришла новенькая, ни разу раньше Марфой Ивановной не виданная – молоденькая, худющая, с заплаканными глазами.
Из пакета у молодой врачихи торчал длинный огурец.
– Проходите, – пригласила Марфа Ивановна врачиху в квартиру.
Та смущённо оставила пакет с огурцом в прихожей, сняла сапоги и прошла в комнату.
Марфа Ивановна отродясь не видела, чтобы доктора разувались в квартире больного, поэтому сразу прониклась к молодой врачихе симпатией и сочувствием.
– Сердце? – мягко спросила врачиха, присев возле кровати, на которую прилегла Марфа Ивановна.
– Оно, зараза, – подтвердила Марфа Ивановна. – Стучит и стучит. То в пятках, то в коленках, то в ушах, а то вообще стыдно сказать, где…
Врачиха тоненькими пальчиками взяла фонендоскоп и прослушала Марфе Ивановне и спину, и грудь, хмуря при этом выщипанные брови и морща курносый нос.
– Коленки, – подсказала Марфа Ивановна. – В коленках уж больно стучит, может, и там послушать?
Врачиха отрицательно помотала головой, дав понять, что коленки она слушать не будет.
– Аритмия, – сказала она и вдруг разрыдалась так бурно, что Марфа Ивановна испугалась.
– Что, всё так плохо? – ахнула Марфа Ивановна, чувствуя, что сердце действительно колотится с силой отбойного молотка.
– Да не у вас, а у меня, – прорыдала врачиха. – Вы таблетки попьёте, и всё пройдёт, а вот я… а вот у меня…
И тут Марфа Ивановна очень обрадовалась. Возможность поговорить вырисовывалась так явно, что сердце сразу перестало давить и патологически быстро биться.
– Муж обидел? – деловито осведомилась Марфа Ивановна, застёгивая халат.
– Нет у меня мужа! – ещё больше зарыдала врачиха. – В том-то и дело, что нет…
– Значит, бойфренд бросил, – догадалась Марфа Ивановна.
– Я вам сейчас таблетки выпишу. – Врачиха утёрла подолом халата зарёванное лицо и достала из кармана сильно помятый бланк рецепта.
– Да погоди ты с таблетками, – остановила её Марфа Ивановна. – Пойдём лучше на кухню, чаю попьём.
– Я на работе, – всхлипнув, врачиха быстро накарябала что-то в рецепте.
– И я на работе, – жёстко ответила Марфа Ивановна и пошла на кухню заваривать липовый чай.
Врачиха притащилась на кухню понурая и несчастная, зачем-то вставив в уши фонендоскоп.
– Слушалку из ушей вытащи! – прикрикнула на неё Марфа Ивановна, доставая из холодильника варенье, печенье и зефир в шоколаде.
Врачиха выдернула из ушей слушалку и снова заплакала.
Марфа Ивановна только сейчас разглядела, какая она, в сущности, девочка. На носу веснушки, на руках цыпки, в глазах – конец жизни.
– Ну, рассказывай, – с удовольствием приказала Марфа Ивановна, усаживаясь за стол.
– Я там таблетки вам выписала, – прорыдала девчонка в белом халате. – Хоро-о-ошие!
– Да не нужны мне твои таблетки, ты лучше расскажи, отчего слёзы льёшь!
– А-а-аллергия на холод, – неправдоподобно соврала девчонка, и, обжигаясь, начала пить липовый чай.
Марфа Ивановна встала и посмотрела на градусник за окном.
– Опоздала ты, девонька, со своей аллергией. На дворе весна аж на плюс десять разгулялась!
– Опоздала?! – заливаясь слезами, удивилась девчонка. – Ну, значит, это у меня нервное.
Она взяла зефир в шоколаде и целиком запихала в рот.
Пока врачиха лишила себя возможности возражать, Марфа Ивановна выпалила:
– Теперь я тут диагнозы ставлю. Ты ревёшь, потому что твой парень ушёл к другой, правильно?
– Пва-авильно! – с зефиром во рту кивнула врачиха и разродилась новой порцией слёз, которые потоком полились в липовый чай.
– О! – обрадовалась Марфа Ивановна точности своего диагноза. – А другая эта, небось, подруга твоя?
– Сества! – Врачиха проглотила зефир почти целиком и зачем-то опять заткнула уши слушалкой.
– Родная?! – ужаснулась Марфа Ивановна и схватилась за сердце, хотя сердце билось ровно и радостно, предвкушая полный драматизма рассказ.
– Сводная, – всхлипнула врачиха, отхлебнув чай с собственными слезами. – Но можно считать, что родная. – Она послушала фонендоскопом собственное сердце и вытащила из ушей слушалку. – У меня тоже аритмия, – скорбно сообщила врачиха Марфе Ивановне. – У вас валерьянка есть?
– Есть!
Марфа Ивановна вскочила и достала из шкафа настойку, рецепт которой знала только она, её бабка и бурятский шаман. От настойки развязывался язык, улучшалось настроение и сильно хотелось замуж.
Марфа Ивановна накапала врачихе стаканчик.
Та безропотно выпила, просветлела лицом и без всяких расспросов выложила Марфе Ивановне свою историю.
– Я любила Петю, Петя любил меня, мы три года друг друга честно любили! Думали, вот Петька диссертацию напишет, комнату в аспирантском общежитии получит, мы и поженимся. Забеременеем, родим, гарнитур купим, машину в кредит возьмём. Петька, он термоядерным синтезом занимается. Ни один металл перед этим его синтезом не устоял! Вся надежда у Петьки на вольфрам была, но и тот не сдюжил… А если б сдюжил, Петька бы уже диссертацию защитил и комнату получил. Любили мы друг друга, любили, в кино ходили, в подъездах целовались, в кафе сидели – всё как полагается. Я людей в свободное от любви время лечила, Петька металл искал, который перед его термоядерным синтезом устоит. И тут… как снег на голову сестра моя младшая прикатила. Красивая!!! В эстрадном училище на певицу учится. Петька как первый раз увидел её, так про синтез свой напрочь забыл. И про вольфрам даже ни разу не вспомнил. Стал нести околесицу о том, что он поёт и танцует как Дима Билан. Я сразу всё поняла. Любовь с первого взгляда… Страстная и безрассудная. Слепая и беспринципная. Ленке понравилось, что Петька мой диссертацию пишет. Она училище своё быстренько бросила и сюда переехала под перспективное и надёжное крыло термоядерного синтеза. Наверное, мне нужно было бороться за свою любовь, за своё общежитие, гарнитур и машину в кредит, но… У меня всё дежурства и дежурства, вызовы и вызовы!
В общем, вчера Петька сделал моей сестре предложение. Она согласилась, а я чуть не повесилась. Как говорится у перспективных физиков – едва не накрыла вакуумный насос тяжёлой плазмой! Я стала третьей лишней в этом эстрадно-термоядерном сообществе.
Врачиха опять сунула слушалку в уши и с отстранённой улыбкой в два присеста съела всё малиновое варенье.
Марфа Ивановна довольно потёрла руки и сбегала в комнату за своим ноутбуком.
– Ого! – Врачиха так удивилась технической оснащённости своей пожилой пациентки, что даже выдернула из ушей фонендоскоп. – Зачем это?
– А мы тебе сейчас жениха выберем! – Марфа Ивановна нацепила на нос очки, открыла компьютер и защёлкала кнопками с проворностью хакера.
– Ой, не надо! – вскочила врачиха. – Ой, прошу вас! Не моё это – любовь через компьютер искать!
– Любовь неважно как искать, – проворчала Марфа Ивановна, пристально вглядываясь в монитор. – Главное – найти! Вот, посмотри сюда. Сорок два года, разведён, детей нет, работает в банке, любит путешествия, пироги с капустой и собак.
– Пусть он собак без меня любит, – отмахнулась врачиха, даже не взглянув на монитор. – Я их боюсь! Пироги печь не умею, а путешествовать ненавижу. И потом… что это – сорок два года?! Пенсионер какой-то.
– Та-ак, этого отметаем, – согласилась Марфа Ивановна. – Вот ещё вариант. Тридцать три года, холост, менеджер крупной фирмы, любит брюнеток, блондинок и рыжих. Увлечения – секс. Устал от беспорядочных связей, хочет одну, но очень разнообразную связь. Нет, этот, пожалуй, тоже не подойдёт…
– Слушайте, – возмутилась врачиха, – вы сводня, что ли?! Откуда у вас эти, с позволения сказать, кандидаты?!
– Сваха я, – пояснила Марфа Ивановна. – Профессиональная сваха. Две недели уже без работы сижу, вот сердце и прихватило. Мировой кризис, видите ли. Люди перестали знакомиться и жениться, они боятся брать на себя ответственность. Даже от любовниц и то избавляются в целях экономии. А тут вдруг вы – со своей несчастной любовью, аритмией, аллергией и слушалкой! Да меня вам сам бог послал!
– Послушайте, я не нуждаюсь…
– Как вас зовут?
– Маша. В смысле Марина.
– Вы, Маша-Марина, непременно должны умыть вашего идиота-физика. Непременно! – Марфа Ивановна ещё быстрее защёлкала кнопками. – Ага! Вот, кажется, то, что надо. Любимое имя – Марина. Она должна быть высокой, с фигурой фотомодели, голубыми глазами и ямочками на щеках. Ну, нет, нам такого козла не надо! Ямочек ему не хватает… Вот! Нашла! Двадцать пять лет! Живёт в Сан-Франциско! Сын миллионера! Своя вилла и яхта! Красавчег!!! – Марфа Ивановна удовлетворённо потёрла руки.
Врачиха опасливо глянула через её плечо на экран.
– Фу-у-у! – закричала она. – Он же страшный!! На орангутанга похож!
– Зато сын миллионера! – возмутилась Марфа Ивановна. – Вилла! Яхта! Красавчег!!! Это тебе не синтезом по металлу скрести! Это тебе Сан-Франциско!
– Не хочу сына миллионера, – упёрлась врачиха. – У него папа завтра скопытится, и будет этот орангутанг на моей шее сидеть! А я английского не знаю, как я в Сан-Франциско работу найду?!
Марфа Ивановна строго посмотрела поверх очков на врачиху.
– Никогда у меня таких приверед не было, – покачала она головой. – В миллионеров все мёртвой хваткой вцепляются!
Врачиха порозовела, сама налила целебной бурятской настойки, дерябнула целый стакан и предложила:
– А можно я сама себе кандидата выберу?
– Вообще-то, это не принято, – нахмурилась Марфа Ивановна. – Это моя работа.
– Да ладно вам, – повеселела врачиха. – Ваша работа чаем клиентов поить и зубы им заговаривать. А жениха я сама себе подберу. Дайте-ка мне ваше блюдечко с голубой каёмочкой!
Марфа Ивановна придвинула к ней компьютер.
Никогда у неё не было таких капризных клиенток. Никогда к ней не приходили такие зарёванные врачи.
Врачиха провозилась недолго.
– Вот! – воскликнула она через пять минут, ткнув в монитор пальцем. – Вот то, что мне надо!
– Да ты с ума сошла, Маша-Марина! – возмутилась Марфа Ивановна. – Этот тип тут ради шутки висит. Так, для веселья! Трю-ля-ля! – попыталась Марфа Ивановна изобразить веселье.
– Нет, это то, что мне надо, – уперлась врачиха. – Тридцать лет, холост, оленевод. И зовут Миша.
– Оленевод! – подскочила Марфа Ивановна. – Он же якут!! Он в тундре живёт!!
– Вот и хорошо, – упёрлась врачиха. – Я в тундру хочу. Или он, или никто.
– Ну, Маша-Марина, – покачала головой Марфа Ивановна, накинула на плечи тёплую шаль, надела тапочки и пошла к двери.
– Куда вы? – удивила Маша-Марина.
– За оленеводом.
– В тундру?! – поразилась врачиха.
– Да он в соседней квартире живёт. Сосед он мой!
– А… сын миллионера из Сан-Франциско тоже ваш сосед?
– Нет. Он сосед моей подруги, которая живёт в Америке.
– Стойте! Я пошутила, – заволновалась врачиха. Она выскочила в коридор и схватила свой пакет с огурцом.
Но Марфа Ивановна первой выбежав квартиры, закрыла Машу-Марину на ключ.
– Помогите! – попыталась кричать врачиха.
– Щас, помогу, – заверила её Марфа Ивановна.
Через десять минут она с Мишей, цветами и шампанским вернулась домой.
Врачиха рыдала возле окна, слушая через фонендоскоп своё сердце и лёгкие.
– Миша, – представился оленевод и… подарил врачихе якутский алмаз.
– Марина… ну, в смысле, Маша… Или мышонок. Как вам удобно, – покраснела врачиха, рассматривая алмаз при свете электрической лампы.
– Мне удобно мышонок, – пробормотал Миша. – Я очень люблю белых мышат.
– Я не могу это взять, – решительно сказала врачиха, пряча алмаз в карман халата.
– Возьмите! – взмолился Миша. – У меня ещё есть.
Марфа Ивановна почувствовала себя лишней. Она всегда тонко чувствовала момент, когда паре нужно было остаться наедине.
– Так вы оленевод, или добытчик алмазов?
– Оленевод. Алмазы мой брат добывает.
– Брат… – пробормотала врачиха. – Господи, какая же я дура! Можно я вам щитовидку посмотрю?
– Зачем?! – испугался Миша. – У меня нет щитовидки!
– Господи, какая же я дура… Скажите, вы когда в тундру поедете?
– Когда скажете.
– Я невозможная дура. Простите меня.
– Хотите шампанского?
– Я хочу выброситься в окно.
– Давайте, сначала шампанского, а потом выбросимся, – предложил Миша.
Марфа Ивановна незаметно выскользнула из квартиры. Когда она запирала дверь на ключ, хлопнула бутылка шампанского.
На улице уже стемнело. Лавочка перед домом была пуста.
Марфа Ивановна села и прислушалась к своему сердцу. Оно не болело, но его терзало здоровое любопытство.
Что там у Мишки с Машей-Мариной?!
Получится ли?! Закрутится?!
Поговорить опять было решительно не с кем.
Мишку в базу женихов она действительно внесла ради шутки. Мишка учился на экономическом, жил где-то под Якутском, а главное – совсем не собирался жениться. Он приезжал на время сессии к тётке и был любимцем всего подъезда, в котором жили почти одни старухи – где что починить, шторы повесить, забившуюся сантехнику прочистить, давление измерить, или просто послушать истории из жизни, которых у старух было немеренно.
Мишка ремонтировал всё, что не ремонтируется, лечил всё, что не лечится, делал долгосрочные экономические прогнозы, а главное, он умел поговорить – долго, обстоятельно, неторопливо и с интересом, выпив при этом три чайника чая. Если честно, лучше и добрее человека Марфа Ивановна в жизни своей не встречала, но Мишка был якут, а, значит, по разумению свахи, в качестве пары ему нужна была только якутка. В базу Марфа Ивановна внесла Мишку как бы из озорства: вот, мол, посмотрите, даже бравые оленеводы у меня имеются! Мишка об этой шутке знал и ничего против, вроде бы, не имел, понимая, что якуток среди клиенток Марфы Ивановны не случится.
А тут, надо же: и алмаз, и шампанское, и в окно вместе выбрасываться!..
Марфа Ивановна встала, подошла к своему окну и прислушалась.
Её квартира была на первом этаже.
Через открытую форточку слышался смех, звон бокалов и оживлённый разговор.
Марфа Ивановна не удивилась. Ведь Мишка лечит всё, что не лечится, ремонтирует всё, что не ремонтируется и делает долгосрочные экономические прогнозы. Что ему – вернуть к жизни врачиху, находящуюся в лёгкой депрессии?!
Раз плюнуть.
У Мишки были весёлые раскосые глаза, широкие скулы, щедрая душа оленевода и способности шамана.
Марфа Ивановна улыбнулась, перекрестила окно, за которым царило веселье, и вернулась к лавочке, где с радостью обнаружила Антонину Семёновну с третьего этажа, которая выгуливала своего пуделя.
Вот с кем можно было поговорить!
– А Мишка-то! Не такой уж заядлый холостяк! А врачиху, врачиху нашу участковую жених бросил!!! А он ей – алмаз, Мишка-то! А она ему – авансы налево-направо! Вот, говорит, хочу в окно выброситься. А Мишка – я непременно с вами, этаж-то первый! И мышонком её называет! – захлебнулась новостями Марфа Ивановна.
– Да что ты говоришь?! Врачиха?! Которая новенькая?! Ой!… – восхитилась Антонина Семёновна, доставая из кармана горсть жареных семечек.
Марфа Ивановна с удовольствием рассказала соседке подробности своей сердечной болезни, поведала о термоядерном синтезе и о том, чем этот синтез закончился. И про сына миллионера поведала, и про самоуправство врачихи, которая сама – сама! – без помощи свахи выбрала себе жениха.
Соседка сочувственно кивала, сплёвывая шелуху в газетный кулёчек, чтобы не сорить у подъезда.
– Вот, теперь шампанское пьют, – закончила свой рассказ Марфа Ивановна.
– Уже не пьют. Они уже допились, в окно кидаются, – покачала головой Антонина Семёновна, кивнув на окна Марфы Ивановны.
– Ой, я ж на ключ их заперла! – подскочила Марфа Ивановна. – Сейчас, голуби, сейчас я вам клетку открою!
– Сиди! – дёрнула её за рукав Антонина Семёновна. – Твои голуби сами выход нашли. Ишь, тощие какие! Через решётку лезут и хоть бы одним местом зацепились!
Через решётку на окне действительно лезла врачиха. В руке она держала пакет с огурцом. Легко преодолев препятствие, врачиха спрыгнула на землю и закричала:
– Давай, якут-Мишка! Тут совсем невысоко! Без парашюта долетишь!
Мишка угрём проскользнул между прутьями и кулем свалился врачихе на голову. Они кубарем покатились по земле, хохоча и по-детски дубася друг друга по спине кулаками.
– Ну, завертелось, – вздохнула соседка. – Ну, закрутилось! Сколько агентских с них возьмёшь, Марфа?
– Пусть сначала поженятся, – проворчала Марфа Ивановна. – А то поколбасятся, по земле покатаются, а потом: он – к оленям в Якутск, а она к своему физику…
– Ой! – вдруг подскочила врачиха. – У меня же вызов! Дедуля в соседнем доме болеет!
– Пошли вместе, – предложил Мишка. – Я всё умею лечить.
– Что ты! У него гипертонический криз.
– Нет такой болезни – гипертонический криз!
– Есть!
– Нет!
– Это у оленеводов нет, а у нормальных людей есть, иначе дедушка не болел бы!
– У твоего дедушки старость и одиночество. А это не болезнь, это – состояние. Оно лечится чаем, рюмочкой водки, партией в домино и долгими разговорами. Одна ты не справишься, так что я с тобой!
Обнявшись, они пошли к соседнему дому.
– Ой, пойду позвоню Матвеичу, чтобы не открывал! – подскочила Марфа Ивановна. – Он тоже врача вызывает, когда поговорить не с кем! Сейчас своими старческими разговорами всю малину молодым испортит.
– Ты бы, что ли, вышла за Матвеича-то, чтоб врачей с якутами зря не гонять, – покачала головой Антонина Семёновна.
– Вот ещё! Сама выходи!
– Матвеич собак не любит. И потом, ты на полгода моложе меня!
– Нужен он мне! Не пойду за него, он не якут, – фыркнула Марфа Ивановна и убежала домой.
– Вот якутов теперь всем подавай, – вздохнула Антонина Семёновна. – Где их на всех напасёшься?! Один на всю округу завёлся, и тот нарасхват.
Матвеич ответил сразу, будто ждал звонка от Марфы Ивановны, будто и не было у него никакого криза.
– Да пришли уже! – засмеялся он на просьбу не открывать дверь врачихе с якутом и не портить им «всю малину». – Маша-Марина чай на кухне заваривает, Мишка козла со мной забивает.
– Козла?! – удивилась Марфа Ивановна. – Какой он разносторонний, Мишка-то…
– Оленевод! – похвалил Мишку Матвеич.
– Это я Мишку с Машкой свела, – сочла нужным похвастаться Марфа Ивановна.
– Ух, ты! – восхитился Матвеич. – Отличная работа! Сколько денег сдерёшь, Марфа?
– Пока не знаю. Пусть сначала заявление в загс подадут.
– Да кто сейчас в загсе расписывается? – проявил осведомлённость Матвеич. – Все гражданским браком живут.
– Эти распишутся, – заверила его Марфа Ивановна. – У оленеводов с загсами строго.
В трубке послышался отдалённый смех, и голос Мишки радостно выкрикнул: «Рыба!»
– «Рыба»?! – возмущённо заорал Матвеич и отключился.
Марфа Ивановна опять осталась наедине со своим компьютером.
Сердце больше не ныло, да и поговорить уже ни с кем не хотелось. Хотелось вязать носок и смотреть сериал.
Через неделю позвонила врачиха.
– Как вы себя чувствуете, Марфа Ивановна? – вкрадчиво спросила она.
– Спасибо, нормально, – осторожно ответила сваха, прикидывая, как бы ей покорректнее поинтересоваться развитием отношений с Мишкой.
– А мой физик вхлам разругался с моей эстрадной сестрицей, – без всякого перехода сообщила врачиха.
Марфа Ивановна, почувствовав грозные предвестники гипертонического криза, поглубже уселась в кресло и начала обмахиваться газетой.
Так вот почему Мишки уже неделю не видно! Он наверняка на почве несчастной любви плюнул на сессию и улетел в свой Якутск…
– Физик ко мне на коленях приполз. Он сказал, что нашёл наконец-то металл, который держит термоядерный синтез – это он сам! Оказалось, что ему плевать на мою сестрицу, и он любит только меня! – трещала врачиха, подтверждая самые страшные предположения Марфы Ивановны. – Сестрица уехала, а Петька ползает за мной на коленях с цветами в зубах.
– Вот оно что, – вздохнула Марфа Ивановна, чувствуя, что криз неизбежен, и что придётся вызывать не врачиху из поликлиники, а «Скорую помощь». – Вот оно что…
– Только я Петьке сказала, что мне его синтез на фиг не нужен, – хихикнула вдруг Маша-Марина. – Я с Мишкой через месяц в Якутск уезжаю, а пока мы на съёмной квартире живём.
– Что?! – подскочила Марфа Ивановна. – В Якутск?! Там же холодно!!
– Там жарко, – возразила врачиха тоном знающего человека. – Вы не представляете, как там жарко, Марфа Ивановна!
– Предлагала я тебе Сан-Франциско, – засмеялась сваха. – А ты…
– Сан-Франциско – это для старых и бедных. Скажите, сколько с нас, оленеводов, за удачное знакомство?!
– Пару маленьких якутов, – захохотала Марфа Ивановна, забыв про криз. – Любить их буду, как родных!!!
